Ода ванной комнате

Учебное пособие

РУССКИЙ ЯЗЫК. НАУЧНЫЙ СТИЛЬ РЕЧИ

ТУМАНОВА А.Б.

Учебное издание

Редактор Э. Садганова

Технический редактор А. Далабаева

Компьютерная верстка М. Жагипарова

Подписано в печать 07. 06. 2010 г.

Тираж 100 экз.. Формат 60х84 1/16. Бумага офсет. №1.

Объем 10 п.л. Заказ № 52.

Издание Казахстанско-Британского технического универститета

Издательский центр КБТУ

Алматы, Толе би, 59.

Ванная - это место, где можно остаться совсем одному, Сбросить груз забот, растворить их в воде. Дверь заперта, и сюда не войти уже никому, Ты, наконец, один в этой белой пустоте.

Ванная - место, где можно раздеться совсем донага, Вместе с одеждой сбросить улыбку, страх и лесть. И зеркало, твой лучший друг плюнет тебе в глаза, Но вода все простит и примет тебя таким, как ты есть.

О, Боже, как хочется быть кем-то - миллионером, рок-звездой, Святым, пророком, сумасшедшим или, хотя бы, самим собой. Самим собой. Это сложно. Это возможно только здесь.

Ванная - место, где так легко проникнуть в суть вещей, Поверить, что ты знаешь, где правда, а где ложь. А главное - никто не видит, чем ты занят здесь -То ли режешь вены, то ли просто блюешь.

О, ванная комната! Пою тебе хвалу За чистоту, за простоту, за мыло и за душ. За всепрощенье, за воскрешенье, За очищенье наших душ.

ЖЕНЩИНА (ЛИЦО В ГОРОДСКИХ ВОРОТАХ)

Твоя кровь, как хлеб, твоя плоть, как вино, И листки твоих писем, как жесть. Твои сны, как молитвы, лицо, как стекло, И твои оскорбленья, как лесть.

Но кто здесь есть, кто сможет изменить тебя? Кто здесь есть, кто сможет подчинить тебя?

Но я бы не стал завидовать им,

Хоть на их месте мог быть и я, прости, но мне жаль тебя.

И ты умеешь быть слабой, и ты умеешь быть злой. И ты умеешь не верить словам. Но ты не умеешь брать сразу все, Зато ты берешь по частям.

Но кто здесь есть, кто сможет отказать тебе?

Кто здесь есть, кто сможет наказать тебя?

Но я бы не стал завидовать им,

Хоть на их месте мог быть и я, прости, но мне жаль тебя.

И в твоей колоде не хватает туза, А джокером служит валет, И имя знакомцам твоим - легион, Но друзей, пожалуй что, нет.

Но кто здесь есть, кто сможет избежать тебя?

Кто здесь есть, кто сможет удержать тебя?

Но я бы не стал завидовать им,

Хоть на их месте мог быть и я, прости, но мне жаль тебя.

И ты всегда найдешь тех, кто накормит тебя, И взамен ты кинешь им кость, Тем, чей ветер наполнит твои глаза, Тем, чей крест примет твой гвоздь.

Ты всегда найдешь тех, кто поможет тебе, Кто возьмет на себя твою боль, Тех, кто будет ранен в твоей войне, ты насыплешь Им в раны соль.

Но кто здесь есть, кто сможет полюбить тебя? Не за то, чего в тебе нет, а за то, что ты есть? Кто здесь есть, кто сможет убедить тебя, Что в общем, ты такая же, как все?

Но я бы не стал завидовать им,

Хоть на их месте мог быть и я, прости, но мне жаль тебя.

МАЙК

«Рокси» N3, 1978.

Он пришел ко мне с гитарой. После непременной чашки чая на кухне (составная часть любимого занятия) Майк начал играть и петь свои песни.

Да, оказалось, что Майк, знакомый некоторым как аранжи­ровщик песни «Драйв май кар» (3-е место в Ленгортопе), еще не­которым как прекрасный исполнитель рок-н-роллов, и вовсе не­знакомый другим, сочиняет и поет свои песни.

Один этот факт, даже без комментариев, должен, по-моему, заставить задуматься рок-общественность. Оказывается, в нашем городе есть еще один рок-автор!

Скептически настроенные, могут усмехнуться: «Мало ли, кто чего насочинит. Надо бы это сначала послушать... А, может быть, и слушать не стоит?» Могу только ответить: «А вы послушайте, и все узнаете».

Итак, Майк начал играть и петь. Не подыгрывать своему голо­су и не подпевать своей гитаре, а именно играть-и-петь. Не стану описывать, о чем он пел. Попытаюсь выразить, что он пел, хотя сделать это довольно трудно. Не могу найти слова, объединяющие в себе столь разные понятия, как мрачноватая ирония и надежда на просветление. Достоинства формы: музыкальность текста, ор­ганичность сочетания музыки и слов. У меня сразу возник вопрос к Майку:

- ГДЕ ТЫ БЫЛ РАНЬШЕ?

- Я начинал в 1973 году, как басист. До 75-го играл в двух или
трех группах, о которых и говорить не стоит. В 74-м познакомил­
ся с «Аквариумом». Участвовал в записи двух альбомов этой груп­
пы: «Таинства брака» и «Свадебный джем» в «Астории» с «Ма­
шиной Времени» на суперсвадьбе Гребенщиковых.

В 76-м месяца два играл в Союзе Любителей Музыки Рок. Мы расстались из-за некоторых разногласий с Козловым, однако на­ши отношения от этого не испортились. После этого началось со­трудничество с «Аквариумом». Мы вместе играем на рок-н-ролльных сейшенах. В июне мы с Гребенщиковым записали со­вместный акустический альбом «Все братья-сестры». А, в общем, исполняю обязанности рок-н-ролльной шлюхи: играю где придет­ся, с кем придется и что придется.

- ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ВЫСТУПАЛ С СОЛЬНЫМИ КОНЦЕР­
ТАМИ?

-Давно собираюсь, но как-то не везет. В мае, например, до­лжен был состояться совместный концерт с «Аквариумом». Неза-

долго до этого все заболели. Пришлось концерт отменить. Во вся­ком случае, с «Аквариумом» есть договоренность, что при случае помогут.

Несколько раз я пытался записывать сольник. Записываться дома на магнитофон - несерьезно, получается очень плохо. Дого­вориться о записи на студии чрезвычайно сложно...

-СКАЖИ, МАЙК, КАКИМ ДОЛЖЕН БЫТЬ РОК?

-На мой взгляд, рок обязательно должен быть суров, должен бить по голове, тыкать людей в их собственное дерьмо. Вообще, для рока характерны более честная музыка и более честные текс­ты, чем для любых других музыкальных форм эстрады.

-ЧТО ВАЖНЕЕ - СЛОВА ИЛИ МУЗЫКА?

-В идеале - удачный синтез. Хотя рок-н-ролл как таковой не обязательно должен иметь хороший текст, в лучших вещах тексты значат очень много - 40-50 процентов.

-ЕСТЬ ЛИ РОК, В ПОЛНОМ СМЫСЛЕ ЭТОГО СЛОВА, У НАС?

-Безусловно.

- ЧЕМ ОН ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ АНГЛОЯЗЫЧНОГО?

- Наш рок и их рок зарождались, развивались и продолжают
развиваться в разных условиях - это и так понятно... У нас сущес­
твует похвальная тяга к серьезному року с хорошими текстами.
Минус отечественного рока - в отсутствии тинибопа для тиней­
джеров. Даже Козлов, приблизившийся к этому направлению, иг­
рал рок-н-ролл, но не тинибоп.

- КТО ИЗ ЗАПАДНЫХ МУЗЫКАНТОВ ОКАЗАЛ НА ТЕБЯ
ВЛИЯНИЕ?

- «Битлз», естественно, «Джетро талл», Заппа, «Ти Рекс». Ог­
ромное влияние оказал Лу Рид. После того, как я его услышал,
мне захотелось бросить бас и играть на гитаре. Так я и сделал.

- А ЕЩЕ КТО?

- Дилан, «Дорз», Артур Браун, Боуи, «Дженезис».

- А «РОЛ Л ИНГ СТОУНЗ»?

- «Стоунз» я полюбил сравнительно недавно, но должен ска­
зать, что мне у них нравится не все. Джаггер - уникальный вока­
лист, а когда он поет вместе с Ричардсом - это и вовсе фантастич­
но.

- ЗАКОНОМЕРНЫЙ ВОПРОС: КТО ИЗ НАШИХ МУЗЫ­
КАНТОВ ПРОИЗВЕЛ НА ТЕБЯ САМОЕ СИЛЬНОЕ ВПЕЧАТ­
ЛЕНИЕ?

- В первую очередь - Корзинин и «Большой Железный Коло­
кол». Вообще, Корзинин - мой любимый петербургский музыкант

и вокалист. Еще Ильченко почти со всеми составами, в том числе с «Машиной», «Аквариум», «Санкт-Петербург», отчасти «Союз», вернее, Козлов, как личность. С ним приятно работать. Он талан­тливый организатор и очень хороший человек.

- КАК ТЫ СЧИТАЕШЬ, МОЖНО ЛИ КОГО-НИБУДЬ СРАВ­
НИТЬ С ПЕРЕЧИСЛЕННЫМИ ТОБОЙ ВЫШЕ ЗАПАДНЫМИ
ЛЮДЬМИ?

- Провокационный вопрос... Я с удовольствием ответил бы на
него, если бы услышал пластинку БЖК или увидел Заппу живьем.

- НО ВЕДЬ ТЕБЕ ПРИХОДИЛОСЬ СЛУШАТЬ ЗАПИСИ
ОТЕЧЕСТВЕННЫХ ГРУПП?

- В основном это концертные записи, сделанные на плохой ап­
паратуре. Даже «студийные» записи по техническому уровню ос­
таются любительскими. В этом отношении, пожалуй, дальше всех
зашел Ю. Морозов, но его слова и музыка мне глубоко омерзи­
тельны. У Элиса Купера все это получается несколько лучше.
Впрочем, это личное дело Морозова. Кстати, я не люблю и Купе­
ра.

- СОЗДАЕТСЯ ВПЕЧАТЛЕНИЕ, ЧТО РОК МОЖЕТ БЫТЬ
ТОЛЬКО АНГЛИЙСКИМ И РУССКИМ. Я ИМЕЮ В ВИДУ
ЯЗЫК. СУЩЕСТВУЕТ ЛИ ЕЩЕ КАКОЙ-НИБУДЬ РОК?

- Венгерский, шведский, наверное, французский. Не считаю
себя лингвистом, но думаю, что рок может быть на любом языке.

- КАКОВО САМОЕ БОЛЬШОЕ ДОСТИЖЕНИЕ ЧЕЛОВЕ­
ЧЕСТВА?

- Оно еще не достигнуто.

- КАК ТЫ ОТНОСИШЬСЯ К КИНО?

- Когда как и наоборот: как когда.

-ЧТО ТЫ ДУМАЕШЬ О ЛЕТАЮЩИХ ТАРЕЛКАХ?

- Не жди их, парень: их нет.

- МАЙК, КОГДА ТЫ НАЧАЛ ПИСАТЬ?

- Году в 70-м. Тогда я писал песни на английском языке. Их
был миллион. На русском начал писать с 74-го под благотворным
влиянием Гребенщикова. Я никогда не пишу только потому, что
надо. Пишу, когда не могу не писать. Существует одна интересная
концепция: «Зачем писать искренние песни? Никому неинтерес­
но, что ты чувствуешь на самом деле». Поэтому один из верных
путей - писать стеб. Заппа понял это одним из первых. Но, при
этом стеб должен быть обязательно честным. Я этим, впрочем,
еще не занимался.

- НЕ НАХОДИШЬ ЛИ ТЫ, ЧТО ТВОИ ПЕСНИ НЕМНОГО
СЛИШКОМ МРАЧНЫЕ И ГРУСТНЫЕ?

- Как говорил Кахлил Гибран: «Радость и грусть неразрывны».
Я пою о мрачных вещах, значит, я пою и о счастье.

- КАКОВЫ, ПО-ТВОЕМУ, ДАЛЬНЕЙШИЕ ПУТИ РАЗВИ­
ТИЯ НАШЕГО РОКА?

- Нам необходимо рок-шоу, возможно даже, глэм-рок. Это,
кстати, еще один существенный минус нашего рока по сравнению
с западным. Рок может и должен воздействовать не только на уши,
но и на глаза.Я за рок-театр, который не надо, однако, путать с
рок-оперой. За шоу, пронизанное, желательно, одной идеей.
Большое значение при этом имеют костюмы, грим, движение.
Грустно смотреть, как некоторые наши музыканты играют с вы­
ражением непреодолимой скуки на лице, и с таким видом, будто
их музыка им глубоко безразлична. Лучше вообще не играть, чем
играть так.

Судя по некоторым фильмам, на Западе направление рок-шоу процветает. Занимаются им Питер Габриэл, Род Стюарт, Заппа, Боуи. Даже простой рок-н-ролл надо играть энергично и дина­мично. Мы попытались сделать это 8-го апреля. Правда, музыки тогда было мало. Но говорил же Ник Кон: «Где вы видели, чтобы рок-и-ролл имел что-нибудь общее с хорошей музыкой?» Итак, шоу 8-го апреля состоялось, но это - первая попытка. Надо устро­ить что-нибудь гораздо лучшее.

Вячеслав Зорин

С Майком я познакомился весной 1979 года. В это время на­ша группа «Капитальный ремонт» нахально (в очередной раз) за­няла комнату рядом с кабинетом ректора факультета прикладной математики ЛГУ. К нам присоединился «Аквариум». Во время ре­петиций ректор стучался в дверь и грустно спрашивал: «Я вам не мешаю?» Вскоре «Аквариум» устроил очередной ночной сейшн, который был накрыт комсомольским рейдом, и на следующий день нам было предложено исчезнуть вместе со всем барахлом в 24 часа. Майк приехал принять участие в этом интересном мероп­риятии, и так, таская колонки, мы познакомились. На Майке бы­ла какая-то удивительная шляпа с полями, глядя на него почему-то вспоминались андерсеновские фонарщики и трубочисты. Я тогда подумал: «Неужели он так и по улицам ходит?» Оказалось, да.

После этого мы стали встречаться регулярно, и вскоре роди­лась идея поехать куда-нибудь летом на гастроли.

На следующий день после моей свадьбы (а на свадьбе Майк не

замечал никого, кроме моей сестры Натальи и бутылки джина), мы начали репетировать у Майка дома. А вскоре, в первых числах августа, выехали в Вологодскую область, в поселок сельского ти­па, на родину Натальи. О «гастролях» мы раструбили по всему го­роду, и, когда вернулись, нас все спрашивали: «Ну как?» Дату вы­езда подогнали под отпуск Майка, он тогда работал в Театре ку­кол. На месте выяснилось, что все совсем не так, как виделось, и все предварительные договоренности, в частности, поездка по Во­логодской области, оказались пустыми словами. Оказалось, что никто всерьез не верил, что мы приедем, и никто нас не ждал. После первого же выступления местные власти чего-то испуга­лись и начали давить на зав. клубом, которому удалось лишь ус­троить нам выступление на танцплощадке г. Устюжна. Через день мы очень веселились, прочитав в местной газете, что во время вы­ступления ансамбля «Вечерние ритмы» (название клубного ВИА поселка имени т. Желябова) «со сцены лились песни советских и зарубежных авторов». Так мы с Майком стали советскими авто­рами. А ВИА мы прозвали «Вечерними драйвами». В конце кон­цов зав. клубом просто исчез, «ушел» в отпуск, а мы плюнули на все и решили отдыхать на всю катушку, сколько время позволит. В конце этого лета состоялось еще одно памятное событие -известная тусовка у Михайловского замка, разогнанная милицией. Мы пришли туда с Майком, но ему быстро все надоело, так как он не любил бессмысленных тусовок, и вообще был «нетусовочным» человеком, предпочитая небольшие компании «своих». Даже в больших компаниях он, насколько я заметил, общался лишь с не­большим кругом, а остальных просто не замечал. Так и в этот раз. Он уехал к кому-то на квартиру (к Севке или БГ) пить вино, оста­вив нас героически выходить из окружения, устроенного мили­цией у цирка.

У Майка написано много текстов, которые он помечает зага­дочно: «Зоопарковая музыка».

С наступлением осени Майк снова как бы «завис». Команды нет, играть негде, а песен написано много. Я ему предложил иг­рать в «Капитальном ремонте». Он долго думал, и, наконец, од­нажды заявил торжественным голосом, что я таки, могу заполу­чить его в качестве гитариста. В это время, где-то в ноябре 1979-го, точнее не помню, была предпринята первая неудачная попыт­ка создания рок-клуба. Занимались этим Байдак и Дрызлов. (Для нас, вступление в рок- клуб началось с того, что нам запретили на­звание «Капитальный ремонт»). В качестве базы служил какой-то клуб на Энергетиков. Хорош он был тем, что на втором этаже зда-

ния располагалось кафе, где наливали дешевый портвейн ко все­общей радости. Всем командам по очереди предоставлялась сце­на для репетиций, чтобы подготовиться к концерту-открытию. Мы готовили несколько вещей, в том числе песню Майка «И если хо­чешь» (так мы ее называли, она есть в «Сладкой N»). После не­скольких энергичных прогонов этой песни к сцене вдруг подошла Татьяна Иванова и с таким видом, будто мы все хором наступили ей на ногу, спросила: «А вы уверены, что в этой песне есть какая-то художественная ценность?» Майк послал ее подальше, но все же расстроился, хотя пытался виду не показать. Репетиция слома­лась. На «открытии» мы не играли. Выступили «Россияне», «Ак­вариум», «Яблоко» и кто-то еще. После этого Майк не принимал участия ни в одной из очередных попыток создания рок-клуба.

В качестве гитариста «Кап. ремонта» Майк пробыл недолго. Меня тянуло в какие-то дебри, а Майк постоянно твердил: «Вя­чеслав, давай в этом месте играть так: ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду» В об­щем, у нас ничего не вышло. В это время Майк работал сторожем.

Где-то в декабре 1979 года Майк уволился из «Кап. ремонта», из сторожей, вписался в компанию Майкла Кордюкова и уехал на Кавказ, в Карачаево-Черкессию, на заработки. Оттуда он написал мне пару писем, одно сохранилось:

«Здравствуй, Вячеслав! У меня крутые перемены: наш кабац­кий состав распался. Трое разъехались в разные стороны, а мы с Майклом Кордюковым устроились диск-жокеями в соседнем международном молодежном лагере (если бы три месяца назад кто-нибудь сказал бы мне, что я буду работать в дискотеке, без драки дело бы не обошлось). Вот такие дела.'Все это очень strange. Но живем здесь по кайфу. Номер почти люкс, с ванной, есть бассейн, бары, кино, сауна, и все это в одном здании. Так что можно вообще не выходить на улицу: живем, как на подводной лодке.

Что слышно на петербургской рок-сцене? Здесь не слышно
ничего и вообще очень скучно, но зато есть горы, нет суеты и на­
прягов. Майк. Домбай».

Из Домбая Майк вернулся где-то в середине марта 1980-го, полный энергичных планов. В это время мечтой его было сколо­тить рок-н-ролльную команду и играть, где только придется. Тог­да же была предпринята попытка организовать повторные гастро­ли в Вологодскую область, но уже не на «халяву», а на основе тру­дового договора с записью в трудовой книжке (на этом настаивал Майк, так как в это время нигде не работал), но это дело после по­ездки Майка в Москву заглохло само собой.

В Москву Майк укатил через несколько дней после своего возвращения. Насколько я помню, по договоренности с новыми знакомыми, которых он встретил на Домбае.

Из Москвы он вернулся в таком возбужденном состоянии, что его трудно было узнать. Об этом сохранился интересный анекдот в одном из выпусков «Рокси» - как Майк в Москве пил в сортире коньяк, чтобы успокоиться. Это был его первый серьезный успех. После этого было написано множество новых вещей.

После поездки в Москву Майк снова устроился работать сто­рожем. («Вячеслав, у меня кайфовая работа! Врубись, я сторожу стадион имени Ленина, а меня сторожит милиционер. Это просто полный пиздец») Майк тогда был очень легок на подъем, и мы встречались часто. Он мог приехать в любое время суток, хоть ра­но утром, чтобы занять очередь в пункте приема бутылок, хоть ночью. Например, когда у моей жены начались родовые схватки, я глухой ночью вышел на улицу Зеленина, чтобы поймать такси, но вместо такси увидел веселого Майка, который шел ко мне в гости. Такси поймали вместе. Расстались утром. При каждой встрече Майк показывал новую вещь, которую недавно написал. Особенно гордился «Дрянью».

18 августа 1980 года он начал писать свой первый альбом в студии звукозаписи Театра кукол, в котором до этого работал. На­чал немного робко, но затем, увидев реакцию операторов, первых слушателей, успокоился и разошелся вовсю. Альбом «Сладкая N» был записан за две или три сессии. После первой сессии, когда мы вышли на улицу, Майк сказал удивительно торжественным голо­сом: «Сегодняшний день прожит незря».

В это же время мы написали 3-4 совместных песни, но они, по­хоже, не сохранились, и я помню только одну - «Специальные да­мы» - потому что мы ее часто пели в компаниях. Где-то вскоре после этого Майк начал сколачивать «Зоопарк».

В 1980-м году он перевел с английского книгу Р.Баха «Иллю­зии».

10 апреля 1980-го года состоялась свадьба Майка с Натальей. Накануне, 9 апреля, Майк приехал ко мне в гости (моей дочери исполнился год). Праздник закончился тем, что все гости разъеха­лись, а Майк остался ночевать. Наутро началась паника. До ре­гистрации - полтора часа. Одежда Майка - далеко не парадная. Тут же выяснилось, что мой чрезвычайно волосатый кот провел всю ночь на вельветовых штанах Майка, валявшихся на стуле. Штаны стали похожи на кошачью подстилку. Ничего не остава­лось другого, кроме как сообща втиснуть Майка в мою одежду, в

ту же самую рубашку и тот же самый замшевый пиджак, в кото­рых я был на своей собственной свадьбе. Я ему предложил еще и те же самые джинсы для полного комплекта, но Майк в них не влез. Штаны кое-как почистили, и Майк уехал жениться.

РЕЦЕНЗИЯ НА АЛЬБОМ МАЙКА «СЛАД­КАЯ N И ДРУГИЕ» «Рокси» N4, 1980.

У меня нет ни малейшего желания писать. Если бы сейчас бы­ло лето, я ушел бы с работы, где я сижу в данный момент, пересек бы водную преграду и лег бы спать или загорать. Но сейчас зима, и я обещал написать некую статью. Преодолевая чудовищное же­лание напиться в дым прямо с утра, я так и делаю. Ох.

Итак, предмет: Майк и его долгоиграющая пленка «Сладкая N и другие». Было очень «комильфо» начать с того, что я ее не слы­шал. Но я ее слышал, и врожденная честность не позволяет мне со­лгать. Поэтому я начну с другого.

Вопреки распространенному мнению, Майк - не гений. (Что-то я не слышал такого мнения, недоверчивый редактор). И «Слад­кая N» - не шедевр. Она сложна для восприятия скукой своего зву­ка, относительной примитивностью записи и общим однообрази­ем. Три песни подряд прослушать можно, 15 - тяжело (если их там 15...). Хотя я должен признаться, что вышеперечисленные беды создают своего рода гипнотический транс, граничащий с мазохиз­мом: «Ох, как это тяжело, интересно, что будет дальше?»

Дело не в том.

Все остальное, что я слышал за свою долгую жизнь в России по части рок-музыки в сравнении с Майком полное дерьмо. (Кроме некоторых песен Андрея Макаревича в его собственном исполне­нии и полдюжины песен «Санкт-Петербурга», но об этом ниже).

Майк возвышается над всем остальным рок-потоком, как ра­бочий, вылезающий из канализационного люка. Единственный из всех, он реально поет о том, что реально происходит здесь сейчас с каждым из нас и тем языком, в терминах которого мы привыкли мыслить. Конечно, до адекватного, незаштампованного выраже­ния ему так же далеко, как мне до пенсии, но всем остальным «рок-певцам» такого и не снилось.

Итак, «Сладкая N и другие». Это, конечно, уже не «Все братья - сестры», а шаг дальше. (Жаль только, что один шаг, а не больше). Каждая песня по отдельности - ничего, в сумме же создается об­щий фон, за которым прорезаются отдельные чудесные вещи.

Каждому может понравиться что-то свое. Мой личный выбор -«Пригородный блюз» (песня, которая начинается словами «Я си­жу в сортире и читаю «Роллинг Стоунз», не может не понравиться, и удивительно лиричная сцена во втором куплете), затем, естес­твенно - «Ты - дрянь» - прирожденный хит с изумительной строкой «Вперед, детка, бодро и смело», и, наконец, «Утро вдвоем». Не­смотря на искусственность «зелья», «сэкса» (именно «сэкса», а не «секса» почему-то), - по недосказанности своей эта штука - чистое чудо, говорящее о всех нас в сотни раз больше, чем сто лет слу-шанья «Машины Времени» (которую я очень люблю). И послед­ние две строки - у меня опускаются руки, мне нечего сказать. Ес­ли среди всех читателей этого бедного листка (но-но - угрожающий редактор) найдется хотя бы один человек с зачатками элементар­ного вкуса и чутьем на Поэзию, он поймет, что я имею в виду. Все остальное личное дело каждого, хотя заглавная песня - что-то вро­де «Онегина», и будь со мной здесь сейчас А.С. Пушкин, я бы на­пился с ним немедленно за эту песню, и не только я с ним, но и он со мной. (Сколько можно терпеть эту алкогольную пропаганду -теряющий терпение редактор).

Милый конец - «Блюз твоей реки», еще кое-что довольно не­плохое, а собственно, все здесь по-своему неплохо. Выбирайте са­ми.

Это далеко не шедевр, но Майк может больше. Я ждал такого, как он, уже десяток лет и готов подождать еще немного, во всяком случае, теперь есть чего ждать.

P.S. Я обещал вернуться к Макаревичу и Корзинину. Они - дру­гое дело, они идут с другого конца. Они берут привычную форму советской песни и стараются приблизить ее к реальным нашим чувствам, сделать ее интересной. Майк же берет наши чувства и делает из них песню. Те двое - идеалисты (пессимисты, оптимисты, но идеалисты), этот же имеет дело с реальными предметами и си­туациями, не пряча ничего за привычной символикой. В тех - энер­гия искусства, в этом - энергия жизни.

P.P.S. Кстати, рекомендую обратить внимание на обилие блю­зов. Скоро возникнет библиотека советских блюзов, и Майк зай­мет в ней не последнее место.

P.P.P.S. На самом деле, я не люблю Майка за то, что у него слишком мало песен, и еще меньше полноценных. Но две, напи­санные после выхода «Сладкой N» - «Сладкая N номер 3» или «Горький Ангел» и «Когда я знал тебя совсем другой» - на голову выше материала, рассмотренного мной выше. Если успех и Моск­ва не испортят его чутья, если его не затрахают девушки и не спо-

ят пожилые эстеты, то я рассчитываю на кое-что в будущем.

Может быть сегодня все-таки стоит напиться? (Ну, хватит! - ре­
дактор, у которого лопнуло терпение) Пожалуй, да. А если не нра­
вится, не просите больше писать статей. Целую, Б.

ИНТЕРВЬЮ С МАЙКОМ.

«Рокси» N4, 19...

- Скажи, Майк, почему, играя довольно часто с «Аквариу­
мом» и даже записав 1978 году вместе с Гребенщиковым «Все
братья - сестры», ты так и не стал полноправным членом «Аква­
риума»?

- Собственно, когда-то я был их электрическим гитаристом.
Тогда мы играли более или менее танцевальную программу. Те­
перь же они играют другую музыку. Все они мои старые и боль­
шие друзья, и они мне изредка помогают.

- Только что закончились твои с «Аквариумом» совместные
гастроли. Доволен ли ты своим выступлением? (Кстати, «Аквари­
ум» в Москве выступил бесподобно, такого Москве и не сни­
лось.)

- Тем, как меня приняли - доволен. Своим же выступлением
не очень, потому что все могло бы быть и лучше.

- Недавно публика увидела и услышала твой альбом «Сладкая
N и другие». Что ты можешь сообщить о нем?

- «Сладкая N» - потрясающая женщина, которую я безумно
люблю, но при этом я совершенно не уверен, что она существу­
ет.

- Является ли «Сладкая N» идеалом жены и любовницы для
тебя?

- Любовницы - да, жены - ни в коем случае, я бы удавился или
развелся. Скорее второе.

- А доволен ли ты художественным воплощением ее на облож­
ке?

-Я же говорю, что никогда не видел ее. Но, может быть, она и похожа на ту на обложке.

-Какие песни вошли в альбом?

- Старые вещи, которые я когда-нибудь буду играть (их мини­
мум - они на первой стороне), и поэтому хотелось где-нибудь эти
пленки сохранить. Кроме того, в альбом вошли песни, написан­
ные в этом году. В «Сладкую N» вошли песни на 70 процентов
электрические, которые в акустике звучат совсем не так, как за­
думаны. В сущности, альбом - это серия вещей, записанных без

репетиций, спьяну и сдуру.

-Кто помогал в создании альбома?

-Во-первых, Вячеслав Зорин, гитарист «Капитального ремон­та». Я очень люблю его, как музыканта, и на этом альбоме он де­лал в большинстве так, как нужно. Он один из самых целеустрем­ленных и работающих (на этом месте Майк замялся); еще Гребен­щиков, которого я тоже очень люблю, он играет на губной гар­мошке, правда, очень мало, но то, что надо. Во многих вещах он помог мне сделать звук, помог советами и делом. Ну, и еще - На­талья, художница, оформила обложку альбома, ей помогал Вилли Усов один из лучших фотографов, мне известных.

- Одна из популярных вещей альбома «Блюз де Моску». Из­
вестно, что ее очень тепло принимали в Москве...

- Эта вещь единственная в альбоме, написанная не мной од­
ним, а в содружестве с Игорем «Ишей» Петровским. Он лучший
в мире панк-вокалист, а Роттен - его жалкое подобие.

- В твоем альбоме есть строка: «В мире нет ничего интерес
ней, чем сплетни про меня.».

- А про меня и в самом деле ходит много сплетен.

- А какая из них самая любимая?

-Самая последняя: что я уже в Лос-Анджелесе. Черта с два, я здесь и навсегда.

-Твои дальнейшие планы?

- Собираюсь играть, писать, записываться, сотрудничать со
всеми, кому это нужно.

Дата добавления: 2015-05-31