Своеобразие социологической теории

Э8

узкую категорию обследуемых, социолог опять же узнает не все аспекты их жизнедеятельности, а лишь узкие фрагменты, скажем, проведение досуга или семейный бюджет.

Такого рода ограниченные суждения обозначаются другим логическим оператором — Зх (квантором существования).

Всеобщие суждения, характеризующие все население или большую соци­альную группу (например, средний класс), описывающие общество в целом либо крупные фрагменты (скажем, систему классовых или производствен­ных отношений), включаются в общую социологическую теорию. А ограни­ченные суждения о части социальной группы или аспекте социальной сис­темы общества составляют содержание частной социологической теории. К примеру, теория классов относится к типу частных социологических тео­рий, а марксистская теория общества, согласно которой общество состоит из базиса (производительные силы и производственные отношения) и надстрой­ки (общественное сознание), — к типу общих социологических теорий. Пер­вые записываются с помощью квантора существования, а вторые — кванто­ра всеобщности.

Квантор всеобщности отвергает исключения и приписывает данное свой­ство всему классу субъектов, например: «Все люди смертны» — действитель­но, в истории человечества не было еще ни одного исключения. Квантор существования прибегает к ограниченным утверждениям: «некоторые», «многие», «большинство», «преобладающая часть» и т.п. Разумеется, такие качественные формулировки очень размыты, на их основе сложно постро­ить точный прогноз, поэтому все усилия социологов направлены на то, что­бы квантор существования перевести с качественного языка на количествен­ный. Любую политическую партию вряд ли устроил бы неопределенный прогноз социологов: «На ближайших выборах вас поддержит некоторая часть избирателей», — здесь нужны точные цифры в процентах.

Суждения с квантором существования («Некоторые пенсионеры в таком-то возрасте склонны подрабатывать») называются еще суждениями вероят­ности. Им приписывается строгая количественная мера, например утверж­дается, что с вероятностью 75% разведенные женщины вторично вступают в брак. Величина 75% может интерпретироваться двояко:

♦ можно утверждать, что все женщины, попадающие в данную категорию, с вероятностью в 75% повторно выйдут замуж;

♦ можно утверждать, что только 75% женщин, попадающих в данную категорию, повторно выйдут замуж.

Суть научного познания состоит в том, чтобы найти строгую количествен­ную меру, характеризующую тот или иной социальный процесс. Количе­ственные параметры нужны не только теоретикам, которые проверяют тео­рии в эмпирических исследованиях и рассчитывают корреляции, но и прак­тикам-управленцам, которые решительно желают знать, сколько процентов пенсионеров в их регионе согласны заняться дополнительным приработком.

После нахождения количественной меры мы автоматически переходим в мир вероятностных утверждений, например, можем сказать, что с достовер­ностью, равной 60—70%, женщины склонны выбирать в качестве супруга мужчину с высшим образованием.

Здесь процентная доля, которая заменяет размытые формулировки, по­казывает степень вероятности наступления данного события. Наука тоже

может ошибаться в своих прогнозах. Человек непредсказуем в своих действи­ях, еще менее предсказуемы действия массы людей, поведение которых за­частую отличается от поведения суммы разрозненных индивидов. Степень вероятности свидетельствует, во-первых, об ограниченных возможностях самой науки, во-вторых, о непредсказуемости, вариативности или изменчи­вости поведения объекта исследования, в-третьих, о высокой культуре на­учного исследования, которая содержит требование осторожно судить о ре­альности.

Только благодаря своей ограниченности и осторожности наука способ­на точно предсказывать реальные явления. В этом заключается парадокс на­учного познания: точное предсказание подразумевает 30, 60 или 82%-ную, но никак не 100%-ную вероятность на­ступления события. Приблизительная точность ученого ценится гораздо выше, чем заверения теоретика-утопи­ста о 100%-ной точности его утвержде­ний. В прежние времена научный ком­мунизм научно обосновал наступление в 1980 г. коммунизма. Но прогнозиру­емое им событие, как известно, не про­изошло, хотя прогноз базировался на «научных» доказательствах и «объек­тивных» закономерностях. Но если социолог предсказывает, что с вероят­ностью в 72% малоимущие и малообразованные слои населения в пред- или послепенсионном возрасте, особенно проживающие в сельской местности, будут голосовать на ближайших выборах за коммунистов, то прогноз ско­рее всего сбудется. Оставшиеся 28% социолог оставляет на всевозможные отклонения, которые всегда присущи реальным людям. Может случиться, что часть малоимущего пожилого электората коммунистов, насмотревшись на злоупотребления местной администрации, состоящей из коммунистов, разочаруется в них и станет голосовать за демократов. Однако количество таких людей неизвестно ни статистике, ни социологии, ни местным орга­нам власти.

Приблизительность суждений социолога основана еще и на методологии выборочного обследования. Опрашивая 2000 человек, социолог судит о 20 000 000. Хотя выборочная совокупность должна быть точной копией ге­неральной, абсолютной точности никогда достичь нельзя — совпадение двух типов совокупностей — генеральной и выборочной — всегда будет пример­ным. Выборочная совокупность отражает генеральную в процентных пропор­циях. Так, если в генеральной совокупности для простоты все население России оценивается в 146 млн человек, причем из них 52% женщин, 48% мужчин, 23% пенсионеров, 63% бедных и т.д., то и в выборочной совокуп­ности должно сохраниться то же соотношение процентов, но уже не к 146 млн человек, а только к 2000 респондентов. Даже если проигнорировать ошибку репрезентативности (отклонения процентной пропорции выбороч­ной совокупности от генеральной), то все равно опрос 2000 человек даст весь­ма приблизительную картину мнений, присущих 146 млн россиян.

Тем не менее наука, несмотря на множество ограничений, дает незаме­нимую информацию. Мы с большой долей вероятности можем сказать о не-

знакомых нам пенсионере, разведенной женщине, «новом русском», как он будет трудиться, проводить свой досуг, вступит ли повторно в брак и т.д. Что мы сделали? Мы идентифицировали незнакомого человека с его социальной группой (установили его «социальную прописку») и, зная, как ведет себя в целом данная социальная группа, спрогнозировали поведение конкретного незнакомца. Так частная социологическая теория, оперирующая квантором существования, помогает нам в практических делах.

Рассматривая теоретическую модель инвестиционного поведения, мы установили, что в развитие производства и сферу услуг вероятнее всего бу­дут вкладывать капитал богатые и зажиточные люди, хотя опрашивали мы людей с различным уровнем дохода. Вывести из общего суждения более ча­стное можно только на основании логического вывода. Из суждения с кван­тором всеобщности можно вывести суждение с квантором существования. К примеру, из суждения «Все очень богатые люди обладают достаточным ка­питалом для инвестирования его в экономику» мы можем логически вывес­ти суждение с квантором существования: «Некоторые очень богатые люди будут инвестировать свои капиталы в экономику». Из одного теоретическо­го суждения по правилам логики выводится другое.

В эмпирическом же суждении мы выясняем все ограничения, которые накладываются на суждение с квантором всеобщности. Прежде всего это по­литические ограничения. В США или другой цивилизованной рыночной стра­не практически все богатые люди инвестируют производство, так как это бе­зопасно для их капитала и приносит прибыль. Но россияне, владеющие ка­питалом, предпочитают переправлять его за рубеж, поскольку не имеют политических гарантий. Из 100% богатых людей, составляющих множество людей, к которым относится суждение с квантором существования, в России 10—20% рискнут инвестировать капиталы в промышленность. Если, проведя исследование, мы выясним данное обстоятельство, то сможем заключить по отношению к незнакомому богатому человеку, что с вероятностью 10—20% он будет вкладывать свои капиталы в российскую промышленность. Но именно это эмпирическое исследование — самое ценное, что мы можем предложить органам управления, например правительству, ломающему голову над тем, как оздоровить национальную экономику. А что нужно ученым-теоретикам? Им нужна универсальная закономерность, утверждающая, что в странах с кризис­ной или переходной экономикой очень незначительная часть людей, способ­ных инвестировать национальную экономику, делают это. Отсюда последует ряд интереснейших теоретических выводов, например о том, что слаборазви­тые страны могут успешно выходить из кризиса только за счет внешних заим­ствований. Но чем больше страна питается внешними капиталами, тем в боль­шую зависимость она попадает и тем больше отстает от развитых стран.

Дополнительные выводы, которые мы только что получили, разумеется, не являются результатом нашего исследования — их дала нам большая на­ука, т.е. теоретические достижения, сделанные другими учеными, которые, пользуясь огромной совокупностью полевых, исторических и теоретических данных, обрисовали картину в целом, т.е. создали макросоциологическую теорию развития стран «второго эшелона». Эта теория была многократно проверена десятками исследователей, проверялась и подтверждалась во мно­жестве стран и потому имеет универсальную применимость. Мы же со сво­им маленьким исследованием только вписались в общую систему и восполь-

зовались предсказательной мощью этой коллективной теории. Но прежде чем «достичь желанного берега», нам в самом начале, т.е. при построении теоре­тической модели исследования, уже надо было опираться на это коллектив­ное наследие и строить свою программу с учетом чужих достижений.

Как уже говорилось выше, социология — наука молодая. Как отмечал в свое время П. Лазарсфельд, сегодня социология находится в том же состоя­нии, в каком 400 лет назад находилась физика¹⁴. Нужны многие годы для сбора и сопоставления социальных фактов, прежде чем в социологии появит­ся нечто значительное. Лишь спустя многие годы следует ожидать появле­ния социологических ньютонов, максвеллов и эйнштейнов. К сходным мыс­лям приходили и другие социологи. Видимо, ощущение незрелости своей науки вынудило подавляющее большинство социологов-теоретиков считать физику образцом для подражания и стремиться воздвигнуть социологичес­кое здание на прочном фундаменте экспериментальных данных, примене­нии количественных методов, позволяющих формулировать законы об аб­страктных универсальных отношениях и предсказывать с высокой точнос­тью индивидуальное поведение. Однако «гонка за лидером» пока терпит неудачу.

Относительная молодость социологии накладывает свой отпечаток на про­цесс развития теории, ее тип и структуру. Появляются, например, эмпиричес­кие теории как итог конкретного исследования¹⁵, «теории отдельных процес­сов»¹⁶, т.е. унитарные теории, в социологии меняется функция НКМ, кото­рая, по мнению Е.Н. Гурко, компенсирует отсутствие хорошо разработанного теоретического аппарата¹⁷. Иными словами, в социологии многие уровни и компоненты теоретического знания, присущие развитым наукам, присутству­ют как бы в свернутом виде. «Свернутость» структуры социологической тео­рии отражается на ее генезисе и развитии, которые имеют свою специфику. Например, здесь не просто присутствуют, а преобладают так называемые пер­вичные объяснительные схемы (B.C. Швырев), которые лишь позже могут развиться в зрелые теории. Здесь больше и концепций, которые, в отличие от теорий, представляют скорее субъективный взгляд на круг проблем, первона­чальное осмысление, т.е. пробную теорию. К первичному уровню концептуа­лизации относятся также типологии (способ вычленения эмпирических при­знаков на основе внеэмпирических конструктов), экспликация (формально-аналитическое упорядочение смысла терминов) и др.¹⁸ К типу зарождающихся

№el Т. On the future of sociological theory //International social science journal. 1981. Vol. XXXIII. № 2. \ 217.

!олович В.И. Исторический материализм и конкретные социологические исследования. Киев, 1977.

:. 18.

'ывкина Р.В. О специфике некоторых социологических дисциплин и связях между ними // Науч. р. Новосиб. гос. ун-та, филос. серия. Вып.2. Новосибирск, 1968. С. 157.

урко Е.Н. Эмпирическое и теоретическое в социологическом исследовании. Минск, 1984. С. 53. 1одробнее см.: Швырев B.C. Теоретическое и эмпирическое в научном познании. М., 1978.

теорий можно отнести и теоретические модели — семантически эквивалент­ные, но логически неполные абстрактные аналоги реальных процессов. Прак­тически полностью отсутствуют в социологии аксиоматические теории.

На наш взгляд, к зрелой научной (прежде всего общей) теории приме­нимо следующее определение: «знание особого рода — знание всеобщее (универсальное) и необходимое (содержательно аподиктическое)»¹⁹. Пре­дикат «аподиктическое» означает «безусловно достоверное», «логически не­обходимое». Поэтому аподиктическое суждение (или суждение необходи­мости) в логике означает такое утверждение, в котором отображается при­знак предмета, который имеется у него при всех условиях. Таково суждение «Каждое явление имеет свою причину», его формула «S необходимо есть Р». Подобным статусом обладают в социологии только категориальные, обще­теоретические утверждения. Аподиктические суждения, обладающие ста­тусом всеобщности (а всеобщее — это то, что присуще всем предметах по их внутренней природе), подтверждаются не эмпирическим опытом, а всемирно-исторической практикой. И в этом смысле они отражают теоретическую (закон), но не эмпирическую законо­мерность. Последняя выражается дру­гим типом суждений — ассерторичес­ким (т.е. случайным). Так, утвержде­ния «Культура труда — средство возвышения личности» или «Научно-технический прогресс порождает но­ вый тип рабочего, характеризующийся преобладанием умственной стороны труда» являются ассерторическими суждениями, отражающими такую эм­пирическую закономерность, которая обладает ограниченной сферой при­менения, и всегда найдутся конкретные примеры, которые ее могут опро­вергнуть (фальсифицировать), что является несомненным критерием част-нотеоретического характера таких суждений.

Большинство специалистов придерживаются мнения, что социологичес­кая теория далека от эталона научной строгости и взыскательности. Так, Д. Вагнер и Дж. Бергер полагают, что «теория» в социологии включает мно­жество самых различных явлений — от «комментариев к классикам» до точ­ных «каузальных моделей»²⁰.

Существуют еще более радикальные взгляды. У. Рансимен, например, не считает социологию самостоятельной наукой, так как ее объяснительные конструкции — всего лишь парафраз законов других наук, в частности ант­ропологии и истории. Она не имеет специфического научного языка и ме­тодов, которые не использовались бы в других науках. Следовательно, бес­смысленно говорить и о какой-то «социологической теории». В социологии, по Рансимену, возможны только такие операции, как эмпирическое обоб-

^ Грязное Б.С., Дынин B.C., Никитин Е.П. Теория и ее объект. М., 1973. С. 3. ⁰ Wagner D.G., Berger J. Do Sociological Theories Grow? // American Journal of Sociology. 1985. Vol. 90. № 4. P. 699.

щение, таксономия, квантификация и формализованное описание, но ни­как не теоретическое объяснение или построение в точном смысле слова.

И вообще, социологическое исследование чаще напоминает репортаж журналиста, нежели строго научное изыскание. Описывая субкультуры, груп­пы и племена, фиксируя повседневные детали бытия и поведения людей, социолог не просто констатирует объективное положение дел, но запечат­левает в своем описании субъективное отношение к происходящему. Точно также и репортер ставит целью донести до читателя не только информацию о происходящих событиях, но и свои комментарии, впечатления, мнение. Он рассуждает о том, как эти события отразятся на судьбах людей, какие вызо­вут последствия для общества и т.п.²¹ «Социологические теории — это ско­рее комбинации идей, в которых смешаны логика, риторика, журнализм и кое-какие данные», — вторит ему У. Скидмор. Поэтому социология — не только наука, но и искусство²². «Риторика в повседневном языке не есть те­ория. Метафизические спекуляции не есть теория. Абстрактный эмпиризм не есть теория. Парадигматический трюизм не есть теория... Политическая идеология не есть теория. Но все они принимаются за теорию»²³.

Трудности в построении строгой теории объясняются еще и тем, что боль­шинство социологических понятий теоретически не дифференцировано. Они являются просто именами, типа переменных в разговорном языке. Перемен­ная, позаимствованная из разговорной практики, имеет не только неопре­деленные референты, но и неопределенные операции. Большинство социо­логических понятий точны лишь в рамках операций, осуществляемых самим исследователем²⁴. В социологии мало моделей, которые можно назвать в стро­гом смысле научными, к ним следует отнести только каузальные модели. Например, теорию стратификации Дэвиса и Мура, теорию профессиональ­ной структуры Блау и Дункана или теорию статусных различий Бергера, Когена и Физека можно назвать социологическими теориями, у них стро­гий логический аппарат, концептуальная схема и высокоформализованные правила вывода, что приближает их к физическим теориям.

На самом деле абсолютной строгости в построении теории нет ни в соци­альных, ни в естественных науках. Существует только приближение к ней. Фактически ни одна из существующих научных теорий, будь это физика или социология, не может быть полностью формализована. А это означает, что в их структуре содержатся не только рациональные постулаты и логически вы­водимые из них следствия, но и понятия-метафоры, значения которых не определяются в операциональных терминах. Теории в разных науках разли­чаются только пропорцией рациональных (строго формализуемых) и нера­циональных (не подлежащих полной или вообще никакой операционализа-ции): в естественных науках преобладают первые, в социальных — вторые. «Часто социологические теории не формулируются в ясных и отчетливых терминах, избегают доказательности, но тем не менее успешно работают на интуитивном уровне»²⁵.

unciman W.G. A triatise on social theory // The methodology of social theory. Cambridge: Cambr. Univ.

ress, 1983. Vol. 1.

ddmore W. Theoretical thinking in sociology. Cambridge etc.: Cambr. Univ. Press, 1975. P. 249.

heoretical Methods in Sociology / Ed. by L. Freese. Pittsburg: Univ. of Pittsburg Press, 1980. P. 60.

'id. P. 20.

зтыгин Г.С. Лекции по методологии социологических исследований: Учеб. для высших учебных

ведений. М., 1995. С. 115.

Таким образом, формализованная теория — это не только недостижимый идеал как для естественных, так и для социальных наук, но, возможно, та цель, к которой социологии стремиться вовсе не надо.

Сегодня все больше методологов утверждаются во мнении, что социоло­гии не следует ориентироваться на физику, но не потому, что она техничес­ки хуже оснащена, а потому, что у нее иные природа и методы познания.

Для социологии трудности заключаются не в техническом оснащении, считает Т. Абель, а в методологии. Физика имеет дело с объектами и собы­тиями, которые обладают от рождения свойствами и вступают в отношения, подчиняясь универсальным законам, создавая устойчивый порядок. В отли­чие от физического социальный мир сотворен самим человеком, состоит из бесчисленного количества межличностных связей и отношений, которые принимают устойчивую форму социальной организации, социального инсти­тута или социальной структуры, которые направляются и управляются теми, кто их создавал. Ничего похожего в физической вселенной нет. Только че­ловек ставит перед институтами, организациями и структурами цель, к ко­торой они должны стремиться. Мы сами наделяем свой мир социокультур­ными характеристиками, присваиваем им имена, статусы и определяем па­раметры. Мы же их потом и познаем. Они не существуют независимо от нас. Не только сам социальный мир создан нами, но и законы, управляющие им. Не следует предаваться иллюзии, что они универсальны, неизменны и по­стоянны²⁶.

Очевидно, что цели и задачи социологии качественно отличаются от та­ковых в физике, хотя обе они опираются на одну и ту же логику познания, на один и тот же научный метод. «Социология "экзистенциальна", или фе-номенолистична, в своих интересах; физика абстрактна и фундаментальна, поскольку интересуется открытием универсальных законов и унификацией теорий. Пионеры социологии полностью осознавали экзистенциальную сущ­ность социологического интереса к процессу человеческой жизни»²⁷.

Точка зрения Т. Абеля не бесспорна. Социология может быть экзистен­циальной только частично, отнюдь не в той мере, в какой экзистенциально одно из направлений философии — экзистенциализм. Скорее всего у соци­ологии двойственный статус — она является ценностно-нагруженным, и в этом смысле философским, знанием, но одновременно она представляет собой разновидность науки, призванную объяснить закономерности реаль­ного мира и выполнять прогностические функции. Увлечение философски­ми рассуждениями гносеологического и онтологического толка таит в себе опасность застопориться на уровне НКМ, не дойти до более конкретного и продуктивного уровня общей и частной теорий.

Философское знание сформировалось в социологии раньше, чем конкрет­но-научное. В этом смысле научная картина мира исторически и логически предшествовала созданию общей теории и тем более частной. Как уже упо­миналось, философские основания социологии заложены еще Аристотелем и Платоном, а в середине XIX в. продолжены О. Контом. Общая теория сфор­мировалась усилиями М. Вебера, Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля и Ф. Тенниса не

Abel Т. On the future of sociological theory// International social science journal. 1981. Vol. XXXIII. № 2. "Ibid. P. 221.

ранее конца XIX — начала XX вв., а частные социологические теории появи­лись главным образом во второй половине XX в. — они плод зрелой науки.

У картины мира и общесоциологической теории много общего. И в том, и в другом случаях фиксируется знание о наиболее существенных чертах социального бытия человека и фундаментальных закономерностях развития общества. Но в картине мира фундаментальное знание фиксируется в недиф­ференцированном, неупорядоченном в строгую систему, иначе говоря, в неявном виде, а в общей теории заключено явное (текстуальное) знание. Не будучи жестко заданной системой правил, фундаментальное знание допус­кает различные способы конкретизации исходных принципов. Поэтому под­чиняющиеся ему частнотеоретические модели могут строиться как ветвящи­еся системы, или соперничающие концепции.

Как бы ни разгорались споры вокруг своеобразия социологической тео­рии, ее сходства и отличий от естественно-научной теории, сегодня мало кто сомневается в том, что без эффективной и грамотно построенной теории нельзя провести ни одно эмпирическое исследование, а социологию считать наукой.

Экспериментальные науки, в отличие от социологии, тяготеют к матема­тическим эталонам обоснования научного знания, но социология компен­сирует этот недостаток иногда значительным привнесением элементов пуб­лицистики и журналистики. Некоторые специалисты полагают, что в соци­альных науках теории вообще не существует, здесь можно говорить лишь об описании статистических регулярностей. В этом случае социологическую теорию правильнее именовать не теорией, а «исследовательской программой» (И. Лакатос) — многоуровневой формой организации знания, включающей непроверяемые предложения, правила приведения в соответствие понятий

Дата добавления: 2015-06-04