Материальная культура 2 страница

Женское платье называли, как и мужскую рубаху, qaborq. Платья в начале XX в. шили на кокетке перелинке, с воланом амбарой на подоле. Ворот делали «стоечкой», но встречались платья и с отложным воротником. Разрез на груди, ворот и ластовицы женского платья также обшивали контрастной тканью. В качестве украшения на подол нашивали одну или две полосы яркого, обычно красного, цвета (Шатилов, 1927. С. 165).

У южных селькупов в первой четверти XX в. платье было потеснено юбкой и кофтой. Возникнув под влиянием русской моды, юбка l’upka тоже имела волан по подолу, иногда многорядный (2–3 ряда). До 1930-х годов нашивали на подол, отступив от его края «два пальца», 1–2 полосы из контрастной ткани, над рядами волана. Кофта kopta имела самый разнообразный покрой — от прямого покроя до приталенных с рядом пуговиц на спине. В 1920–1930-е годы селькупские женщины начинают активно носить фартук partuk. К нему также пришивали волан по нижнему краю, а с правой стороны — обязательный карман, в котором носили табакерку с нюхательным табаком.

В прошлом на Оби и Кети отмечено бытование штанов pümmi из рыбьих, в частности, налимьих кож; в конце XIX в. — начале XX в. штаны шили из телячьих шкур, с середины XX в. — из ткани. Уходя на зимний промысел в тайгу на длительное время, надевали дополнительно «верхние штаны». Селькупские женщины в XIX — первой половине XX в. при необходимости надевали штаны зимой, отправляясь на промысел или в дорогу. Во второй половине XX в. селькупы (и южные, и северные) полностью перешли на покупную нательную одежду.

Основным видом обуви у селькупов были кожаные чирки (чарки) состоящие из подошвы, головок и отдельно пришитых голенищ. Северные селькупы на русском языке эту обувь называли бакари. Селькупское название такой обуви pöwi также восходит к общесамодийскому корню (Janhunen, 1977. С. 118).

К головкам чирков пришивали голенища из кожи, лосиных камусов или из сукна высотой до колен, которые подвязывали под коленом ремешком. В Нарымском крае подвязки на чирках служили этническим показателем при различении местных русских и остяцких чирков (Бардина, 1995. С. 168; Пелих, 1972. С. 43–44).

В Нарымском крае чирки долгое время составляли конкуренцию валяной обуви. Валяная обувь имеет сравнительно жесткие голенища, плохо сгибается, в особенности на сильном морозе. По этой причине ноги быстро утомляются при ходьбе на лыжах. У кожаных чирков мягкая подошва и удобная по ноге форма, вместе с тем они сохраняют полную гибкость в любой мороз, поэтому до 1950-х годов предпочтение, как промысловой обуви, отдавали им (Матов, 1951). Чирки оказались практически единственным элементом из национальной селькупской одежды, сохранившимся у южных селькупов вплоть до 1990-х годов, хотя их стали изготавливать «из брезента, а в качестве головок используются галоши фабричного производства» (Васильев, Головнёв, Малиновская, 1993. С. 146).

Селькупы в середине XIX в. носили обувь из оленьей шкуры, с длинными голенищами. В начале XX в. М.Б.Шатилов также упоминает «ноговицы», состоящие сплошь из оленьей кожи, как и тунгусские унты. Такая обувь плотно облегала ногу «наподобие длинного, выше колен чулка» (Кастрен, 1860. С. 308; Шатилов, 1927. С. 164). Селькупские женщины для тепла надевали длинные (до середины бедра), чулки čulg, связанные из шерстяных ниток на одной игле. Их вязали «мешком», без пяток, от носка — вверх.

Наиболее распространенным головным убором селькупов был платок. И женщины, и мужчины носили его круглый год. В прошлом селькупы носили шапку-капор, который делали двойным на меховом подкладе из оленьего меха, верх — из сборного меха лапок белки, песца, птичьих шкурок (Шатилов, 1927. С. 164; Прыткова, 1970. С. 89; Пелих, 1972. С. 44). У южных селькупов существовала шапка «остроконечной» формы, которую кроили клиньями, собирая их вертикально к макушке (Кастрен, 1860. С. 308). В XX в. для нарядной шапки использовали мех выдры, оленя, шкурки гагары, лебедя или лисьи лапки (Шатилов, 1927. С. 164–165). В первой половине XX в. были в употреблении шапки в форме «кубанки», круглые матерчатые шапки с широким околышем-отворотом. Повсеместно распространились картузы, кепки; с середины XX в. и по сей день в обиходе «ушанки».

У южных селькупов в начале XX в. рукавицы были обычно двойные: исподки и верхонки. Исподки вязали из овечьей шерсти на одной игле. Верхонки делали из оленьего камуса, собачьей шкуры, позднее — из брезента. Есть упоминание об изготовлении селькупами на Оби рукавиц из стерляжьей кожи, а также трехпалых рукавиц для стрельбы из лука (Пелих, 1972. С. 44). Северные селькупы делали рукавицы из оленьих камусов и наглухо пришивали их к рукавам, оставляя незашитым место над ладонью для вынимания руки. К концу рукава, прикрывая это отверстие, пришивали кусок ткани (Прыткова, 1970).

Верхнюю одежду селькупы (и мужчины, и женщины) подпоясывали, когда отправлялись в тайгу на промысел. На р. Парабель и на Оби пояс (по-русски «опояска» или «ремень») был мягкий, плетеный «как подпруга» или узкий, кожаный. Подпоясывались также скрученным в жгут лоскутом ткани. Женщины плели для себя пояса из шерстяных нитей. У северных селькупов бытовали пояса из ровдужных ремней.

Очевидцы вспоминают, что одежда южных селькупов не была богата украшениями. Однако говорить об абсолютном отсутствии нарядности одежды селькупов не приходится, стоит только взглянуть на искусно подобранные сочетания цветовых оттенков сборного меха. Селькупы всегда старались украсить подол, правую полу и обшлага шубы, обшивая их мехом. Обшлага обычно делали широкие — ширина их равнялась длине «двух беличьих лапок».

На нательной одежде обшлага, подол, подподольник и ластовицы также обшивали или делали из контрастной ткани, выполнявшей при этом функцию оберега. Фиксируются одна-две полосы, как украшение на подоле. Есть единичные и неконкретные упоминания о «рисунке». Северные селькупы украшали подол парки меховой надставкой из белого оленьего или собачьего меха, между пандой и подолом вшивали полосу ткани с геометрическим орнаментом (углы, треугольники). Вышивкой цветными нитками были украшены куски ткани на рукавах, прикрывающие отверстия для вынимания ладони (Прыткова, 1970. С. 83–84). Голенища в обуви северных селькупов из сукна или ровдуги были орнаментированы мозаикой из ткани, в которой сочетались обычно два цвета (красный и зеленый); ровдужные голенища красили в светло-коричневый или темно-желтый цвет и по светлому фону коричневой краской наносили круги и полосы. Украшали заднюю (икроножную) сторону голенищ (Прыткова, 1970. С. 88–89). Головки чирков (и у северных, и у южных селькупов) иногда имели вшитые треугольники из ткани, на завязках были нанизаны несколько бусин. Селькупские женщины активно носили съемные украшения — бусы, серьги, кольца, подвески к косам — как покупные, так и самодельные.

Полное и окончательное вытеснение селькупской традиционной одежды самодельного производства произошло за период с конца XIX до середины XX в. В 1927 г. Е.Н.Орлова отмечала, что на Кети еще бытовали «шубы, сшитые из мелких кусочков меха (беличьих лап, голов, шеек и т.д.)», но это все были «старые меха», так как теперь «белку без лапы, хвоста и головы заготовители не примут, а тратить единственную свою валюту на свою одежду не по карману туземцу» (Орлова, 1928. С. 17). Вытеснение традиционной одежды у селькупов происходило в два этапа: сначала селькупы начали шить одежду национального покроя из покупных материалов (привозная ткань вытеснила мех и кожу), отказались от создания сборного меха, а затем с середины XX в. одежду стали покупать. В настоящее время покупная одежда является основной для селькупского населения. Искусство изготовления сборного меха утрачено. Забыты многие детали и покрой национальной одежды. В целом сведения о старинной традиционной одежде селькупов носят фрагментарный характер.

ПИЩА И ДОМАШНЯЯ УТВАРЬ

Основу питания селькупов и сейчас составляет рыба. В XVII в. Н.Г.Спафарий определил жителей Оби от Иртыша до Кети (кандаях и чугулов) как убежденных «ихфиофагов», так как «се есть рыбоядцы, потому что все остяки ловят рыбу всякую множество много; и иные и сырую едят, а иные сушат и варят» (Спафарий, 1997. С. 255).

Зимой основной пищей являются налим, елец, щука, весной (март-апрель) — язи, в мае — чебак, летом — караси, язи, лещи, щуки; в прошлом летом-осенью на Оби — стерлядь, нельма, муксун, осетр. Осенью рыба уступает свои позиции боровой дичи и лосятине, однако употребляют также рыбу, заготовленную впрок. Рыбу едят в сыром, мороженом, вареном, жареном, соленом, вяленом, сушеном виде, истертой в порошок. Особенно много заготавливается впрок соленой, вяленой и сушеной рыбы. Сырое употребление рыбы и мяса практикуется до сего дня. Специфическим местным лакомством является чушь — мороженая стерлядь, которую режут тонкими пластинами и едят в сыром виде. Однако обычно рыбу все же варят. Широкое распространение имеет блюдо из вареной рыбы с бульоном (уха). К бульону иногда добавляют крупу (раньше — ячмень, позднее — любую другую).

Жареную на прутьях рыбу (чапсы) делают из мелкой и средних размеров рыбы. Ее предварительно потрошат, режут на порционные части, обжаривают над огнем на палочках, нанизав на один шампур несколько кусочков. Сейчас чапсы часто называют «остяцким шашлыком». В XX в. рыбу стали обжаривать на сковороде, добавлять к ней вареный или жареный картофель.

В наши дни в южном ареале жареная рыба perbel gwel употребляется даже чаще, чем вареная. Особо вкусными считаются обжаренные на рыбьем жире рыбьи потроха — печень, икра, молока. Копчение рыбы бывает двух видов: быстрого (горячего) и длительного (холодного). Рыбу горячего копчения долго не хранят, а употребляют сразу после приготовления. Холодным способом коптят один-два дня и она может храниться, не теряя вкусовых качеств, два-три месяца. Иным способом заготовки рыбы является ее вяление. Для этого берут преимущественно крупную рыбу (щука, язь, карась), разрезают, слегка подсаливают (дня два в слабом соляном рассоле), потом вывешивают на специальных вешалах в тенистом проветриваемом месте.

Для заготовки рыбы впрок на длительное хранение используют соление рыбы. В засолку идет рыба любых размеров (щука, карась, язь, чебак); ее потрошат, промывают, пересыпают солью в большом деревянном корыте и укладывают слоями, сверху кладут гнет. Дней через пять вывешивают в тенистом проветриваемом месте на просушку. Готовую соленую рыбу хранят в хозяйственном амбаре или дома в чулане. В XX в. соление воспринимается селькупами как традиционный способ обработки рыбы, хотя раньше селькупы рыбу не солили, а квасили в ямах с ягодами: укладывали слоями рыбу и пересыпали ее ягодой (клюквой, брусникой, морошкой), сверху засыпали землей (Прокофьева, 1956. С. 673).

Для изготовления сушеной рыбы (порсы) используют преимущественно мелочь (окунь, чебак), ее раскладывают на листах (берестяных, железных), не потрошат, не чистят. Листы ставят в протопленную хлебную печь (сейчас — в духовку). Рыба усыхает на остывающем жару. Так сушат несколько дней подряд, пока она не высохнет до ломкого состояния. Но чаще пересушенную рыбу толкут в ступе до крайне измельченного состояния, получая порошок («рыбную муку»). Из нее варят суп. Обычным делом стало добавлять в него картошку, чего раньше (до середины XX в.) не делали. В прошлом порса употреблялась также и как закуска к чаю, причем ели ее пригоршнями (Шатилов, 1927). Это был главный продукт, которым запасались, отправляясь на промысел, но в XX в. порсу вытеснили сухари. Сейчас ее употребляют как лакомство, называя «остяцкими семечками» или «остяцкими чипсами».

Ценным продуктом является рыбий жир, который вытапливают из рыбьих кишок, особенно ельцов и язей. Выварки, оставшиеся после вытапливания жира, шли на корм собакам и на охотничью приманку в ловушки; этим обезжиренным веществом натирали изнанку меха при выделке.

Во второй половине XX в. у селькупов появились сложные блюда, требующие дополнительной подготовки продуктов, например, фаршированная рыба. Кожу рыбы снимают «чулком» с сохранением плавников и хвоста, мясо крошат ножом или даже на мясорубке, иногда его смешивают с яйцом, манкой. Приготовленным фаршем начиняют кожу и пекут в печи на противне вместе с головой (Ким, Кудряшова, 1998. С. 188).

Мясо лося являлось основным источником мясной пищи для селькупов в прошлом. Его употребляли преимущественно вареным. Сейчас лосятину тушат с добавлением картофеля, но некоторые его внутренности, например, печень, и до сего дня употребляют в сыром подмороженном виде и считают полезными от авитаминоза, цинги. Кроме того, лосиное мясо также заготавливают впрок: отмачивают в соляном рассоле и вялят, развешивая на перекладинах. Северные селькупы употребляют в пищу оленину. Мясо зайца, белки считается съедобным. Беличье мясо используют в пищу на промысле при недостатке иных продуктов. Отмечая нежный вкус беличьего мяса, его все же считают «едой для собак».

Боровую дичь (глухари, рябчики, тетерева) активно потребляют в период спада добычи рыбы. Хранят птичье мясо в подсоленном виде. Оно всегда считалось «белым мясом» и высоко ценилось. Уток добывали летом и тут же варили; впрок, как правило, не заготавливали, но использовали как ритуальное блюдо на поминках.

В XX в. рацион селькупов пополнился за счет мяса домашних животных. М.А.Кастрен в середине XIX в. отмечал: «местами начинают уже, при собаках, держать и лошадей; рогатый же скот есть только на Чулыме, а овец нет ни по одному из поименованных притоков» (Кастрен, 1860. С. 309). Едят говядину и баранину; конину в большинстве своем селькупы не употребляют, возможно, под влиянием пищевых установок русских. Свиньи и куры на Оби появились только в середине XX в., их едят не все селькупы.

До середины XIX в. селькупы не были знакомы с выращиванием злаковых культур. Из всех видов зерна селькупский язык имеет название только для ячменя arma. Другие злаковые продукты называли либо словом «еда» — ab, либо по-русски «мука» — muga. По замечанию М.А.Кастрена (1860. С. 309), у «лесных Самоедов»… были распространены два вида крупяных каш: «бурдука» и «саламаты». Первое — жидкая каша, вареная на воде; второе — густая каша, которая варится с маслом, рыбьим жиром, налимовыми почками и т.п.

Хлеб в XVII в. не был распространен среди жителей Среднего Приобья. Н.Г.Спафарий сообщал, что местные жители «однакожде соли и хлеба… не знают…А хлебом не могут жить. А некоторые насытятся хлебом, и те помрут» (Спафарий, 1997. С. 255). Но к концу XIX в. хлеб наравне с рыбой и мясом стал основной едой (Шатилов, 1927. С. 165). Хлеб ńaj, ńań пекли в уличных хлебных печах. Дрожжи в начале XX в. селькупские женщины делали, доводя до кипения хмель с добавлением тертой картофелины. Полученную закваску смешивали с мукой и оставляли на время. После каждой выпечки хлеба оставляли кусочек кислого теста для закваски на следующий раз.

Рыбные пироги во второй половине XX в. стали важным будничным и праздничным блюдом. Для пирогов делали кислое тесто. Чищенную и потрошеную рыбу распластывали и укладывали на слой теста, сверху закрывали другим слоем теста, защипывали по краям и ставили в печь. На пирог шло две рыбины среднего размера; если рыбу не распластывали, то ее укладывали брюхо к брюху. Голову не отрезали, но удаляли хвост и плавники. Более сложным является изготовление пирога, когда рыбье (налимье) мясо предварительно варили, затем очищали от костей, и только затем раскладывали между слоями теста.

Из ягод собирали чернику, морошку, бруснику, клюкву, шиповник. Их сушили и добавляли в чай. С XIX в. сбор ягод и орехов имел для селькупов ярко выраженное товарное значение. До 1960-х годов селькупы не употребляли в пищу грибов, не воспринимая их как съедобные растения, хотя особой брезгливости (как ханты) не испытывали (Шатилов, 1927. С. 147). Зато селькупы отлично знали галлюциногенное свойство мухомора pūna; известно изготовление настойки мухомора на спирту (одеколоне), иногда с добавлением можжевельника. Алкогольные напитки были как покупные — спирт, водка, так и самодельные — самогон, брага.

Чай čāj, čcj попадал к селькупам в результате товарообмена, чаще плиточный. Особо вкусным считался «березовый чай» из березового нароста, который образовывался на ране в коре дерева. Заваривали также «Ваньку-чай» (кипрей) и чагу. Истертую чагу использовали как добавку к табаку. В начале XX в. в селькупской среде курили все — мужчины, женщины, дети. Мужчины и пожилые женщины курили трубку. Молодые женщины предпочитали табак нюхать, храня его в табакерке. В XIX–XX вв. табак в южном ареале селькупы пытались даже выращивать самостоятельно. Из покупного табака предпочитали махорку. Папиросы, сигареты входили в употребление в течение второй половины XX в., особенно «Казбек», известный среди селькупов как «черный мужчина на черном коне».

С появлением коров в рацион селькупов вошли такие продукты как молоко, простокваша, творог, сметана, сливочное и топленое масло (Ким, Кудряшова, 1998. С. 189). Картофель («русский хлеб»), свекла, морковь, капуста входили в обиход уже на памяти современного поколения селькупов, позднее всех (в 1950–1960-е годы) в пище селькупов появились помидоры, а с 1970-х годов привозные фрукты — яблоки, апельсины, мандарины.

На употребление в пищу мяса многих зверей, птиц и рыб у селькупов существовали запреты. Например, на реках Тым, Кеть не ели мясо медведя — «деда». Широко бытует поверье, что охотник, съевший медвежье мясо, будет сам съеден медведем. У томских самоедов строго соблюдалось правило не есть медвежатину и рыбу в одно и то же время, потому, что от такого смешения в реке пропадет рыба (Кастрен, 1860. С. 309). Почти повсеместно селькупы не ели лебедя, считая его близким по «породе» к человеку, так как в прошлом лебеди были людьми (женщинами). Однако в Иванкино на Оби к лебедям относились как к агрессивным птицам-захватчикам местных озер и болот и не испытывали благоговейного трепета. В некоторых районах табуированными животными были заяц, куропатка (Кёнга), дикие гуси (Обь). В Иванкино не ели мясо лося, считая его священным, так как он «носит на рогах луну» и определяет годовой круговорот. Нарымские остяки избегали употреблять в пищу щук, считали, что от них обязательно будет «лихоманка» — малярия (Шатилов, 1927. С. 165). Сейчас этот запрет не является строгим, и щук едят без особого ограничения. Селькупским женщинам запрещалось есть утиные яйца.

Вся посуда раньше была берестяная и деревянная. Ее разновидностей было несколько: pačča, pačza — подпрямоугольная с невысокими бортами коробка; в ней сушили ягоду и рыбу в печи, использовали как миску; korra, koromze — коробка обычно цилиндрической формы с круглым дном или подпрямоугольная; с бортами разной высоты. Коромдже, как правило, имеет крышку abik. Берестяными были кузова (kjdi, čid) и набирки (kjdumga, tāmga, kädi, kēdi) для сбора ягод, коробки для соли и табакерки. В особых коробках женщины хранили свои швейные принадлежности: иголки, наперстки, пуговицы, нитки, в прошлом — меховые обрезки, шкурки, лапки для сборного меха. Такие коробки были украшены выскобленным орнаментом (Рындина, 1995а).

Для замеса теста или для засолки рыбы использовали деревянные овальные чаши разных размеров amirsa, а также большие деревянные корыта čaŋné. Для размельчения пищи (сушеной рыбы, ячменя, ягоды и т.п.) в ходу были деревянные ступы somma, omma. Использовали селькупы и глиняную посуду tünnaŋ.

Без еды посуда стояла на столе в перевернутом виде, иначе lō tülelde — «дух нагадит». Хранилась она на полке. Мыть посуду носили на реку. Было ее обычно немного: две-три чашки pūssaq, kala, столько же ложек sollaŋ, holak, olak и котелок čzi, qwlzi, позднее — чугунок, кастрюля, сковородка. В XIX–XX вв. прочно вошли в обиход чайник, стеклянные чашки, стаканы, бокалы, тарелки. С переходом в типовые жилища советского образца менялся интерьер селькупского дома: появлялись новые предметы мебели, бытовая техника и, соответственно, новая кухонная утварь. Но в лесу на местах промысла еще встречается берестяная утварь, и многие помнят технологию ее изготовления.

Глава 5

Дата добавления: 2015-06-04