Религиозный фактор

Немаловажную роль в этно-политических конфликтах играет религиозный фактор. Религиозные лозунги наряду с этнически­ми обеспечивают мобилизацию населения, используются для оп­равдания методов и целей движения. Религиозное содержание конфликтов не является исключительно феноменом развиваю­щегося и посткоммунистического мира. Конфликт в Северной Ирландии, например, также замешан на межконфессиональных
противоречиях. Вместе с тем в последнее время особенно ак-­
тивно ведут себя различного рода исламистские группировки.
В условиях кризиса радикальных светских идеологий и режи-­
мов они взяли на себя функции реализации «исламского про-­
екта», который призван преодолеть социально-экономическую
и политическую отсталость, обеспечить на базе создания ис-­
ламского государства справедливость для всех его граждан. Ис-­
ламское возрождение и рост влияния политизированного исла-­
ма имеют как общие, так и специфические причины (завися-­
щие от динамики того или иного конфликта, общей ситуации
на локальном или региональном уровнях, особенностей мест-­
ной политической культуры). _г

Глобализация и вестернизация породили на периферии ис­ламского мира феномен переплетения традиционных структур с современными техническими средствами, сделавший возможным ведение борьбы в интересах исламской уммы. Речь идет о по­пытках реализовать масштабную глобальную утопию, в которой причудливо сочетаются достижения современной цивилизации с ценностями исламского захолустья. Примером может служить ситуация с Аль-Каидой, базировавшейся в Афганистане. На ре­гиональном уровне, например, в рамках палестино-израильско­го конфликта усиление роли радикальных исламских организа­ций и их влияния в обществе было обусловлено как отсутстви­ем реальных перспектив решения палестинской проблемы, так и кризисом ожиданий после подписания «Соглашений Осло». В бывшем СССР и Югославии причиной роста внимания к ре­лигиозному фактору как общему элементу ретрадиционализа-ции стал системный кризис, кардинальные изменения полити­ческих режимов, экономической системы и национально-госу­дарственного устройства.

Процесс исламского возрождения на посткоммунистическом пространстве явился частью поиска национальной идентичнос­ти. Этот поиск диктовался, с одной стороны, вполне оправдан­ным стремлением возродить культурное наследие. С другой сто­роны, в рамках суверенизации титульность (т.е. принадлежность к титульной этнической группе или народу) стала приносить прибыль, поскольку оказалась тесно связанной с проблемой рас­пределения властных функций. В мусульманских анклавах наци­ональное возрождение естественно шло в тесной увязке с воз­рождением ислама и его политизацией. Как известно, ислам яв­ляется не только религией, но и образом жизни: он вбирает в себя местные традиции, подчиняя их определенным моделям поведения. Кроме того, он генетически связан с политикой. Там, где мусульмане составляют этнические меньшинства, их конфес­сиональная самоидентификация является важнейшей частью их национальной самоидентификации. В этой связи принадлежность к исламу и принадлежность к этносу оказывается важнейшей отличительной чертой, консолидирующей этничность. Тесная связь ислама с этничностью определила слабую выраженность исламской солидарности, превалирование элементов местной политической культуры и традиций.

В России и республиках Центральной Азии идеологией и оболочкой социального протеста смог стать внесистемный и нео­фициальный ислам. Его появление было в известной степени результатом советской политики в религиозной сфере. Совет-ский официальный атеизм ограничил для мусульман не столько возможность отправления религиозного культа (хотя количество мечетей и было минимальным), сколько реализацию националь­ного образа жизни. Мусульманская традиция как важнейший элемент этничности оказалась выхолощенной. Все более увели­чившийся разрыв между различными этносами, подвергнувши­мися модернизации в разной степени, и внутри самых этничес­ких групп в сочетании с характерным для СССР запретом на развитие религиозной мысли и философии, определил разно-скоростной процесс возрождения ислама и различное содержа­ние этого процесса. На смену высокому исламу шел неофици­альный народный ислам, подменяющий религиозную филосо­фию и этику обрядностью и весьма сомнительным толкованием Корана полуграмотными доморощенными муллами. Такой при­митизированный ислам ничего не мог противопоставить ради­калам.

Формированию исламского фактора, безусловно, способство- вали общие экономические и социальные проблемы переход­ного периода. Падение уровня жизни, пауперизация и марги-нализация населения, рост безработицы, появление депрессив-ных зон в тех районах, где сократили объемы производства гра­дообразующие предприятия, — все это в комплексе способство­вало не только политизации ислама, но и его радикализации. Коррупция, характерная для традиционных обществ, опора на «свои» кланы в структуре местной власти закрывала для значи­тельной части населения возможность выхода за пределы все более сужающегося и архаизирующегося социального простран­ства. Отчаяние и безнадежность, особенно в среде молодежи, вытесненной из сферы нормального производства, не способ­ной получить образование и найти себя в новых условиях «ди­кого рынка», создавали горючий социальный материал, кото­рый легко мог быть использован любыми крайне националис­тическими течениями, оперировавшими к тому же в целях со­циальной мобилизации и исламскими лозунгами. Так возник­ла связь исламского радикализма с национализмом и сепара­тизмом.

Внешняя помощь и влияние стали еще одной причиной, спо­собствовавшей формированию исламского фактора в России. Международные исламские фонды и отдельные режимы активно финансировали идеологическое проникновение, что стало важ­ной причиной особой восприимчивости части мусульман к но­вым- для них радикальным идеям. Прерванная в годы советской власти исламская традиция предопределила некритичное отно­шение к потоку мусульманской литературы, представленным возможностям обучения заграницей. В мусульманских государ­ствах Востока давно функционировали радикальные мусульман­ские группы и течения, которые были заинтересованы в расши­рении своего влияния на единоверцев в СССР. Именно в рам­ках таких идеологий формировались идеи, оправдывающие насилие в качестве главного способа реализации поставленных целей. К импортированным, наряду с элементами высокого ис­лама, радикальным исламистским идеологиям в гораздо боль-шей степени применимо понятие утопий, лишенных в отличие от идеологий теоретической базы и ставящих нереальные цели в стремлении к социальному реваншу.

Ислам в отсутствии сильного светского политического про­тивовеса стремился утвердиться в роли не только регулятора ду­ховной жизни и социальных отношений, но и полностью занять образовавшийся идеологический вакуум. Это означало появле­ние исламизма как совокупности общественно-политических сил (движений, групп, партий), выступающих за переустройство об­щества и государства на основе соответствующих принципов ислама (шариата). Среди исламистов никогда не существовало единого представления о конкретных формах, темпах и методах исламизации. С практической точки зрения, главным предметом разногласий было отношение к насилию (в том числе вооружен­ному) как средству достижения социальных и политических стан­дартов «исламского порядка». На базе этого критерия, а также с учетом реальной роли насилия в деятельности исламистских дви­жений и группировок, их принято подразделять на умеренные и радикальные (экстремистские).

В конфликтах на Северном Кавказе, в Таджикистане, в На­горном Карабахе, в Косово религиозный фактор как элемент иден­тичности играл весьма существенную роль. В конфликте в быв­шей Югославии противостояние между сербами и албанцами было по своей природе этно-конфессиональным, причем включенность религиозного фактора определила особую бескомпромиссность радикалов, стремившихся выкорчевать все, связанное с чужой для них культурой и религией. Хорошо известны примеры раз­рушения православных храмов и монастырей, противостоять ко­торому не смогли даже силы КФОР.

Дата добавления: 2015-06-26