Трансформации ПСП и идентификация с ропью 1 страница

90 -8 -2 42 66 8 49 33 -27 2-6-2 4 -85 -7 1

Фактор 4. Вес 9,4%

Раздражительная слабость + напряженность — спокойствие

-13 1 -47 4 -4 9 -1 9 88 4 -8 36 -1 10 -23 52

Фактор 5. Вес 6,5%

Интеллект — ограниченность

0 95 5 -4 -2 -1 2 27 -3 13 3 -6 20 10 -2 -3

И та, и другая система вторичных факторов объяснили примерно по­ровну — по 86 и 87 процентов дисперсии в матрице интеркорреляций первичных факторов, но система 16РФ дала, как это видно из табл. 24а и 246, на одно независимое измерение больше.

Последнее положение поясним: повышение числа пунктов, что вооб­ще свойственно многофакторному компьютерному ключу, ведет, как пра­вило, к более высокому «сцеплению» первичных факторов и образованию более мощных и менее многочисленных вторичных (например, мы выяви­ли на базе такого ключа только 5 вторичных факторов, тогда как у Кэт- тэлла находим их 8 — см. также Мельников, Ямпольский, 1985). В силу этой закономерности мы должны были бы ожидать, что при одинаковой информативности (независимости) факторы 16РФ должны были бы силь­нее «сцепиться» во вторичные, чем факторы 16ЛФ. Но мы видим обратное соотношение, что служит серьезным аргументом в пользу системы 16РФ, построенной на базе русской таксономической модели черт личности.

Действительно, наличие 16РФ и их сравнение с 16ЛФ на одном и том же массиве данных позволяет нам ясно увидеть, в каком именно направлении произошло известное «сужение» личностного пространства у Кэттэлла. Наиболее мощный вклад в пространство 16ЛФ из факторов 16РФ дает фактор, выявленный в таксономической модели только под 12-м номером — «Невротическая интроверсия», в котором дается про­тивопоставление «стабильного экстраверта» (сангвиника — см. рис. 5) и «нестабильного интроверта». По-видимому, в этом оказывается не столь­ко специфика «фильтров» Кэттэлла при отборе личностных черт, сколь­ко уже неоднократно упоминавшаяся нами в этой главе специфика Q-данных как таковых, стоящих гораздо ближе к полюсу «объемность» на континууме «объектные-субъектные данные». Напомним, что з a факто­рами «экстраверсии-интроверсии» и «нейротизма» стоят особенности темперамента (кросс-ситуационные черты личности), лучше раскрываю­щиеся с помощью объектных, чем с помощью субъектных данных. В то же время в Q-данных менее акцентированными оказываются факторы, в большей мере выражающие не кросс-ситуационные объективные свой­ства личности, но субъективную оценку личности — факторы Мораль­ной и Интеллектуально-прагматической оценки.

Интересно отметить, что, сравнивая вторичные факторы, получен­ные на шкалах 16РФ и 16ЛФ, с факторами, полученными при факто-

ризации пунктов, мы обнаруживаем их явное сходство. Это сходство, конечно, имеет вполне объяснимое происхождение, так как за интер­корреляциями между шкалами 16РФ и 16ЛФ лежат интеркорреляции между самими 187 пунктами формы А базисного вопросника. Но нет и полного совпадения содержания «вторичных» факторов, построенных на шкалах, и факторов, построенных на пунктах, так как сама группи­ровка пунктов в разные шкалы в 16ЛФ и 16РФ накладывает свои огра­ничения.

Обоюдная зависимость Q- и S-данных

Таким образом, мы выявляем явное родство между Q-данными, получа-имымп с помощью личностного вопросника, и S-данными, получаемыми с помощью семантических суждений о сходстве слов. Но это родство не позволяет делать вывод о том, что структура одних данных (категориаль­ная структура сознания) детерминирует структуру других данных (связей между ответами на вопросы вопросника). Таким образом, по нашим све­дениям, более адекватен слабый вариант лексической гипотезы 1.2.

Да. наш психометрический эксперимент по созданию шкальной систе­мы 16РФ доказал, что существует возможность переноса структуры, осно­ванной на S-данных, на пункты личностного вопросника. Более того, та­кой перенос дал нам в данном случае возможность извлечь из самих 187 пунктов базисного вопросника более емкую информацию. Но в целом мы видим, что Q-данные обладают своей определенной спецификой, отдавая в большей степени приоритет объектным, а не субъектным личностным факторам — кросс-ситуационным чертам психофизиологической консти­туции индивида, свойствам темперамента.

Подводя промежуточные итоги проделанной нами работы по проверке гипотезы 1.2 — «о психосемантической детерминации личностных во­просников», мы должны дать следующее осторожное, взвешенное заклю­чение о частичной зависимости личностных вопросников от культуроло­гической и индивидуальной структуры психосемантического пространства Личностных черт. По-видимому, такая зависимость острее проявляется по отношению к пунктам вопросников, в которых атрибуция черт произво­дится в явной форме, в «лоб». Но более поведенческие и проективные пункты вопросников «ускользают», «маскируются» от рефлексивного кон­троля со стороны Я-концепции и имплицитной теории личности испыту­емого. Отсюда повышение веса таких темпераментальных факторов, как «Эмоциональная стабильность» и «Экстраверсия».

Выявленная неоднозначная картина эмпирических зависимостей поз­воляет предполагать не одностороннюю, а обоюдо-направленную при­чинность: неправильно постулировать, что только S-данные влияют на Q-данные, но, по-видимому, и Q-данные в значительной степени опреде-

ляют структуру S-данных. Хотя бы потому, что S-данные возникают не сами по себе, а отражают объективную действительность — поведение людей в реальном мире. Хотя это отражение и не всегда является точ­ным, хотя оно испытывает всевозможные искажающие воздействия, вплоть до известного механизма «вытеснения», описанного в классическом пси­хоанализе.

Является ли некоторое «вытеснение из. сознания» фактора «Эмоцио­нальной стабильности» культурно-национальной спецификой русскоязыч­ной обыденной теории личности? Этому вопросу во многом было посвя­щено следующее кросс-культурное исследование, изложенное в следую­щем параграфе. Исследование этого вопроса связалось для нас в контек­сте данной работы с проверкой валидности четырехпозиционного мо­дельного представления о черте личности.

Факторная структура MMPI

Когда еще в 80-е годы мы впервые опубликовали работы, содержав­шие идеи психосемантической интерпретации личностных тестов, в сре­де отечественных психологов-практиков тут же возникло немало оппо­нентов. Наиболее резонное возражение этих оппонентов можно сформу­лировать так: вы базируете свой подход главным образом на тесте 16PF Кэттелла, а этот тест, в отличие от MMPI, сам по себе основывается на лексико-психологическом подходе, ведь Кэттэлл отталкивался от рабо­ты Олпорта-Одберта, посвященной английскому лексикону личностных черт. С точки зрения наших критиков, вопросы из перечня MMPI явля­ются гораздо более косвенными, гораздо более поведенческими и во вре­мя тестирования менее подвержены фильтрации со стороны структур сознания испытуемого.

Конечно, на это можно было бы возразить, что четыре последних фактора из числа 16 факторов Кэттэлла потому и имеют в качестве пер­вой буквы в своем кратком обозначении букву «Q», потому что получены Кэттэллом только на основе Q-данных и не выделены им в ходе анализа L-данных. Но гораздо серьезнее в этом случае дать ответ на эту критику, проанализировав, какие факторы на самом деле «работают» в тесте MMPI. Да дело тут даже и не в полемике, просто это очень интересно. Ведь MMPI — тест-опросник номер 1 ifo своей популярности в мире, это тест, с которым работает огромная армия психологов-консультантов психоана­литической ориентации, огромная армия врач ей-психиатров. И узнать, как на самом деле структурируются пункты этого теста, если их подвергнуть факторному анализу, очень важно для понимания того, на каком уровне психического отражения и управления поведением «работают» личност­ные вопросники.

Первые работы такого плана были выполнены нами в соавторстве с В. И. Похилько еще в 80-е годы (Забродин и др., 1987). Но тогда мы располагали лишь довольно однородными выборками, составленными

преимущественно из больных людей, госпитализированных в клиниках Первого Московского мединституга, а также из абитуриентов этого вуза. Полученные ними в те годы данные опять же столкнулись со скепсисом наших коллег: вы, мол, взяли абитуриентов, протестированных при по­ступлении, а это была заведомо ответственная для них ситуация, это была ситуация экспертизы, они были заинтересованы давать о себе лишь Социально-желательную информацию, поэтому пропускали вопросы че­рез собственное «супер-Эго» (верхушку сознания), поэтому вы и получи­ли такой явно завышенный вес в вашей факторной структуре фактора Оценки, который является в данном случае воплощением артефакта «со­циальной желательности».

В 90-е годы мы получили возможность накопить репрезентативный массив протоколов MMPI в ходе практикума по психодиагностике на факультете психологии МГУ (использовалась укороченная версия ММИЛ Ф. Б. Березина и соавторов, 1976). В этом случае в качестве испытуемых выступали как студенты-психологи, так и студенты других факультетов, привлеченные студентами-психологами в качестве собственных испыту­емых в ходе самостоятельных практических занятий. В последнем слу­чае ситуация в полной мере соответствовала тому, что обычно называют «ситуацией клиента»: испытуемый участвовал исключительно доброволь­но, фактически полностью анонимно, и никакими решениями на основе теста ему никто не угрожал.

Надо сказать, что при проверке существующих шкал ММИЛ тради­ционным способом — путем расчета корреляций между ответами на во­просы и суммарным баллом по шкале — мы выяснили, что очень многие пункты фактически не получают значимых корреляций со «своими» шка­лами, и тем самым ключ для них фактически не подтверждается. Тем самым можно с полной определенностью утверждать, что шкалы ММИЛ на сегодняшний день следует считать устаревшими и не соответствую­щими психометрическим требованиям. В этой ситуации факторный ана­лиз пунктов ММИЛ приобретает не только теоретическую, но и практи­ческую значимость.

В 2000 году с помощью нашей программы ТЕСТАН+ мы подвергли эксплораторному факторному анализу внушительную матрицу ингеркор-реляций размерностью 377 * 377, полностью отвлекаясь от всякой при­надлежности пунктов ММИЛ к каким-либо классическим, рабочим, слу­жебным или дополнительным шкалам MMPI.

Так как же группируются сами по себе вопросы ММИЛ по факто­рам? В табл. 25 мы опубликовали пункты, которые получили высокие нагрузки по 5 ведущим варимакс-факторам.

Таблица 25

Большая Пятерка на материале пунктов ММИЛ. Варимакс-факторы получе­ны путем вращения первых пяти главных компонент, выделенных из матриц интеркорреляций 377 * 377, подсчитанных по данным 766 студентов московских вузов.

Фактор 1. Вес 4,1% «Общая адаптированность» (СЖ).

78 пунктов со значимыми нагрузками. В скобках перед номером пунк-. та указаны знак и величина факторной нагрузки.

(55) 254. В последние годы Ваше самочувствие в основном было хорошим.

(53) 370. Обычно Вы удовлетворены своей судьбой. (50) 374. У Вас редко болит голова.

(49) 284. Ваше физическое здоровье не хуже, чем у большинства Ваших знакомых.

(46) 138. Обычно Вы считаете, что живете не напрасно. (-45) 9. Вас часто одолевают мрачные мысли.

(44) 57. Большинство знающих Вас людей не считают Вас неприят­ным человеком.

(43) 16. У Вас редко бывают какие-нибудь боли (или вообще ничего не болит).

(43) 75. У Вас хороший аппетит. (-41) 80. Вы почти всегда о чем-нибудь тревожитесь. (41) 101. Вы считаете, что Ваша семейная жизнь не хуже, чем у большинства Ваших знакомых. (41) 348. С памятью у Вас все благополучно. (39) 18. Ваш рассудок работает сейчас не хуже, чем всегда. (-39) 111. Почти каждый день Вас что-нибудь пугает. (39) 176. Как правило, Вы считаете, что добьетесь поставленной перед собой цели.

(39) 318. По сравнению с большинством людей. Вы достаточно спо­собны и сообразительны.

(39) 322. У Вас никогда не было параличей или необычной слабости в руках и ногах.

(-38) 123. Часто Вы чувствуете, как будто вокруг все нереально. (37) 292. Вам достаточно того внимания и участия, которое Вам уделяется.

Фактор 2. Вес 3,1% Интроверсия — Экстраверсия. В 5.1. 45 п.

(-63) 96. Вам нравятся разные коллективные развлечения, потому

что Вы любите бывать в обществе.

(-58) 368. Вы легко сходитесь с людьми и хорошо себя чувствуете в

обществе.

(56) 6. На вечерах Вы чаще сидите в одиночку или разговариваете с

одним из гостей, а не присоединяетесь к группе.

(-55) 246. Вы любите бывать на вечерах и встречах.

(-54) 156. Вы хорошо себя чувствуете в толпе веселящихся людей.

(52) 309. Знакомиться с людьми Вам труднее, чем другим.

(-52) 363. Вы любите ходить в гости или в другие места, где бывает шумно и весело.

(51) 171. Даже находясь в обществе, Вы обычно чувствуете себя одиноко.

(-51) 185. Вы охотно знакомитесь с людьми.

(47) 8. Когда Вы находитесь в обществе, Вам трудно найти подходя­щую тему для разговора. (-47) 36. Вы любите ходить на танцы. (44) 187. Вы считаете, что Вы слишком застенчивы.

Фактор 3. Вес 2,5% Эмоциональная устойчивость (уверенность) В5.4. 40 п.

(43) 183. Вас трудно обидеть.

(40) 4. Вас не беспокоит желание стать красивее.

(39) 272. Вы вполне уверены в себе.

(-36) 98. Критика и замечания очень обижают Вас.

(36) 280. Вам безразлично, что думают о Вас другие.

(36) 292. Вам достаточно того внимания и участия, которое Вам

уделяется.

(34) 271. Вам скучно слушать разговоры о модах.

(-33) 49. Вам определенно не хватает, уверенности в себе.

(33) 125. Вы не особенно застенчивы.

(32) 31. Вы любите популярную литературу по технике.

(32) 211. Вы очень редко мечтаете.

(31) 60. Ваша внешность никогда не вызывает у Вас беспокойства.

(-31) 69. Вы легко смущаетесь.

(-31) 257. Вы считаете себя человеком нервным.

Фактор 4. Вес 1,8% Самоконтроль — импульсивность. В5.3. 20 п.

(-40) 78. Иногда Вам хочется затеять драку.

(38) 87. Вы считаете, что соблюдение законов обязательно для всех. (-38) 277. У Вас бывают периоды, во время которых Вы необычно веселы без особой причины.

(36) 71. Вы всегда бываете возмущены, когда человеку ловко удается избежать заслуженного наказания.

(-35) 234. Временами Вам очень хочется нарушить правила прили­чия или кому-нибудь навредить.

(-35) 353. У Вас бывали периоды, во время которых Вы что-то дела­ли и потом не могли вспомнить, что именно.

(-34) 161. Иногда без причины (или даже при неприятностях) у Вас бывает приподнятое настроение, чувство радости. (-33) 350. Иногда Вам приходят в голову странные, необычные мысли. (-32) 72. Вы злоупотребляли спиртными напитками. (-32) 207. Иногда у Вас появляется непреодолимое желание нанести повреждение себе или кому-нибудь другому.

Фактор 5. Вес 1,5% Дружелюбие — негативизм. В 5.2. 21 п. (в дан­ном случае особый вклад дает фактор «Наивность — цинизм»)

(-48) 91. Если с Вами поступают несправедливо, то Вы чувствуете, что должны из принципа отплатить за это.

(-42) 226. Вы считаете, что большинство людей не остановятся перед тем, чтобы солгать в своих интересах.

(-39) 218. Большинство людей способны добиваться выгоды не сов­сем честным способом. (-36) 164. Безопаснее никому не доверять.

(35) 332. Если бы Вы были художником, то охотно рисовали бы цветы.

(34) 181. Вы любите собирать цветы или выращивать их дома. (-31) 148. Мало кто искренне старается' помочь другим, если это связано с неудобствами.

(-31) 180. Вам приятно иметь значительных людей среди Ваших зна­комых, потому что это увеличивает Ваш престиж. (-31) 294. Вы легко можете заставить человека бояться Вас и иногда делаете это ради собственного удовольствия.

(-30) 33. Большинство людей заводит знакомства потому, что друзья могут оказаться полезными.

(-30) 133. Очень многие преувеличивают свои несчастья, чтобы до­биться сочувствия и помощи. (27) 24. Вы любите детей.

Конечно, Большая Пятерка на материале теста MMPI выглядит далеко не каноническим образом, но все же последние 4 фактора вполне можно опознать как соответствующие определенным факторам из состава тради­ционной «Большой пятерки». В составе этой пятерки мы вполне естест­венно не видим фактора «Интеллект» (так как в MMPI нет заданий на интеллект), зато па первое место вышел весьма специфичный именно для MMPI фактор, который явно отражает позиционную (рефлексивную) так­тику испытуемого в отношении самой ситуации опроса — либо признать­ся в наличии проблем (главным образом проблем со здоровьем), либо представлять себя вполне благополучным. Очевидно, что именно так про­являет себя тенденция «социальной желательности» на материале данного клинического вопросника. Появление такого мощного кластера, связанно­го с социальной желательностью, не удивительно; если вспомнить, как много пунктов MMPI специально введены в этот перечень разработчика­ми с целью диагностики тактики испытуемого при выполнении теста.

Таким образом, факторизация пунктов MMPI не дает основания со­мневаться в тех выводах, к которым мы приходим па материале пунктов других личностных вопросников. Напротив, наши данные показывают, что тезис о том, что вопросник MMPI является значительно более глу­бинным и косвенным, дает какую-то особую структуру данных, не имеет под собой эмпирических оснований. Когда мы просили наших студен­тов-психологов указать, какие пункты из 377 они считают явно «симпто­матическими» (откровенно указывающими на определенные медицин­ские симптомы), студенты вполне согласованно (по критерию квалифи­цированного большинства) указывали почти треть — 28 процентов пунктов

MMPI. Понятно, что в ситуации экспертизы испытуемый с минимально развитой рефлексией легко может уйти от откровенного выполнения этого теста, и профиль получится явно сфальсифицированным. Тем са­мым можно рекомендовать всем практикам очень осторожно использо­вать данный тест в ситуации экспертизы и большей частью рассчитывать на него именно в «ситуации клиента» (когда сам испытуемый заинтере­сован в достоверных результатах).

Некоторые дополнительные интересные сведения о психосемантиче-ской структуре теста MMPI мы получили, применив не факторный, но кластерный анализ пунктов этого вопросника (см. последний параграф этой главы).

ЧЕТЫРЕХПОЗИЦИОННАЯ МОДЕПЬ

Национапьное самовосприятие русских

Первое эмпирическое исследование четырехпозиционной модели лич­ностной черты было предпринято в рамках выполненной под нашим руководством дипломной работы М. К. Андреевой (1987). В этой работе были составлены 10 четверок личностных черт, соответствующих воз­можной «социально одобряемой» и «социально неодобряемой» интер­претации результатов по полюсам 10 основных диагностических шкал тест-вопросника MMPI (в русскоязычной адаптации Л. Н. Собчик и Ф. Б. Березина — соответственно СМИЛ и ММИЛ). Эти 40 личностных черт предъявлялись испытуемым после выполнения СМИЛ, и результаты самоописания сравнивались с объективными профилями СМИЛ.

Подтвердилась на статистически значимом уровне (на 30 испытуемых) ожидаемая нами более высокая защитная тенденция у акцентуированных испытуемых, предпочитавших описывать самих себя в желательном свете. В случае акцентуации черты по тесту (объективной дезадаптивной выра­женности шкального балла) испытуемые чаще приписывали себе прилага­тельные с позитивным индексом социальной желательности (или черты из адаптивного диапазона). Этот результат позволяет выдвинуть следующее общее предположение: социальная группа людей (например, представите­ли определенной национальной культуры), обладающих определенными Дезадаптивными чертами, может в целом вырабатывать такую групповую защитную «имплицитную теорию личности» (ИТЛ), в которой дискрими-нативность соответствующею фактора будет стушевываться, искусствен­но снижаться в результате создания и использования дескрипторов глав­ным образом из более узкого адаптивного диапазона (см. рис. 206). По-видимому, такая самоутешительная иллюзорная групповая ИТЛ будет тем более неадекватно консервативной, чем меньше возможностей для сравне-

пия себя с другими имеет такая группа, чем в большей степени и более продолжительно она изолирована в своих контактах с внешним миром.

Подобные вопросы проинициировали наш интерес-к исследованию стереотипов межнационального восприятия с акцентом на изучение са­мовосприятия национального характера у представителей русскоязыч­ной культуры. В западной психологии, ориентированной на стандарти­зированные исследования межличностной социальной перцепции, явно выделяется в этой области масштабное исследование Дина Пибоди (Сварт-мор колледж, Пенсильвания США), опубликованное в 1985 году (Peabody, 1985). Глубоко симптоматично, что именно Дин Пибоди явился автором представлений о различении оценочного и дескриптивного компонентов в семантике черт, наиболее близкого нашей четырехпозиционной моде­ли (глава 2).

Методическим базисом совместной работы явилась схема экспери­мента, разработанного и проведенного Дином Пибоди на представителях нескольких национальных групп. Эту схему эксперимента мы*уже крат­ко описали в предыдущих параграфах (см. табл. 15). По единой системе, разработанной Д. Пибоди и состоящей из специального набора в 32 лич­ностные биполярные шкалы, студенты из разных стран (по 40—50 чело­век из Англии, Германии, Франции, Италии, А-встрии, Финляндии и Гре­ции) описывали типичных представителей разных народов, среди кото­рых постоянно присутствовали 6 неизменных стимулов (target nations): типичные англичанин, немец, француз, итальянец, русский, американец. К этому стандартному подмножеству стимульных объектов в случае раз­ных национальных групп испытуемых (информантов, судей — judges) добавлялись 2—4 различных дополнительных стимула, которые обозна­чали пароды, обитающие в непосредственной близости от данной группы испытуемых. Таким образом, в общем массиве полученных данных имели место 4 случая, когда испытуемые описывали свою собственную нацио­нальную группу (англичане, немцы, французы, итальянцы), или, как их предложил называть Д. Пибоди, — «ин-группу» (внутреннюю группу). Б этом смысле все иные народы относятся к так называемой «аут-группе».

Предварительные данные и данные самого исследования по межна­циональному восприятию позволили Д. Пибоди говорить о двух наибо­лее мощных дескриптивных факторах, выделяемых при факторном ана­лизе помимо фактора оценки: «Собранный — разболтанный» (Tight versus Loose) и «Самоуверенный — неуверенный» (Assertive versus Unassertive). которые, как нам кажется, ближе всего к факторам В5.3 и В5.1 из Боль­шой Пятерки.

В целом согласованность между группами испытуемых по глобальным факторам была выше, чем согласованность по.отдельным шкалам. Напри­мер, все группы испытуемых сходились в том, что англичане и немцы являются «собранными», а итальянцы, французы и американцы — «раз­болтанными». Указанные выше семь «аут-групп» (в меньшей степени финны, имевшие, по-видимому, более непосредственный опыт контак-

тов с русскими) приписывали русским черты, делающие их образ скорее «средне-самоуверенным», чем «неуверенным». И, что оказалось совсем неожиданным, русских дружно отнесли к числу «собранных» (это при существовании целого моря анекдотов о «российской расхлябанности»?).

Таким образом, именно «типичный русский» оказался тем единст­венным стимульным объектом, по которому выявилось явное расхожде­ние между субъективной и объективной информацией на уровне гло­бальных факторов.

С обыденными представлениями иностранцев о русских явно не со­гласуются основные выводы о национальном характере русских, к кото­рым пришли западные специалисты как в результате аналитической пере­работки впечатлений от поездок в Россию (Crankshow, I948; Miller, I960; Smitlu 1976), так и в результате серии психологических интервью и гестов, проведенных на русских эмигрантах (Inkeles et at., 1958). Согласно мне­нию этих специалистов, русские скорее предстают как люди с серьезными проблемами в эмоциональной адаптации, а также как носители противо­речивого паттерна личностных черт. Крайности русского национального характера, нестабильность личностных проявлений русского человека могут порождать трудности в его адекватном восприятии других людей и само­восприятии, в том числе национальном (групповом) самовосприятии.

Существенным источником дополнительной информации для снятия противоречия могли бы явиться субъективные суждения «ий-группы» — самих русских о русском человеке. Согласно предположению Пибоди, результаты «ин-группы» должны были оказаться ближе к мнению специ­алистов, чем к суждениям «аут-ipynn». В 1992 году мы провели подоб­ное исследование при непосредственном содействии Дина Пибоди с по­мощью переписки по электронной почте (Пибоди, Шмелев и др., 1993; Peabody, Shmelyov, 1996).

На русский язык были переведены 32 пары прилагательных, исполь­зованных Д. Пибоди. С помощью системы ТЕЗАЛ мы пытались сохра­нить их взаимосоотношення в четверках по принципу четырехпозицион­ной модели (см. список шкал в табл. 15). Например, предпочитаемый полюс на шкале «веселый — угрюмый» лежит явно слева, а в компенси­рующей ее шкале «легкомысленный — серьезный» — справа. И та, и Другая шкалы апеллируют по существу к одному свойству личности, но в одном случае один полюс этого качества предстает «социально жела­тельным», адекватным («веселый»), в другом —- противоположным («се­рьезный»). Такое использование «четырехполюсной модели личностной черты» позволяет не только «очистить» результаты субъективных сужде­ний от артефакта социальной желательности, но и отдельно от дескрип­тивного фактора (характерологического представления в данном случае) измерить чисто эмотивный, оценочно-отношенческий компонент уста­новки (имеется в виду социальная установка, или аттитьюд).

Для исследования стереотипа русского национального характера че-тырехпозиционная интерпретация, по нашему мнению, имеет принципи-

альное значение. Если предположить, что русскому характеру (или, по крайней мере, его стереотипизированному образу в культуре и нацио­нальном самосознании) свойственны крайности, то следует ожидать, что стимульному объекту «типичный русский» будут чаще приписываться крайние полюса (нежелательные, неадаптивные) в проявлении одной и той же черты, то есть одновременно свойства «недоверчивости» и «лег­коверности», «легкомысленности» и «угрюмости», «неуверенности» и «самоуверенности» и т. п.

В качестве стимульных объектов в серии 1992 года¹ нами использо­вались 9 «типичных представителей» наций: Англичанин, Немец, Фран­цуз, Итальянец, Русский, Американец,.Японец, Грузин, Эстонец. Как видим, первая шестерка соответствовала подмножеству стандартных сти­мулов, принятых в работе Д. Пибоди (1985). К ней было добашшно 3 дополнительных стимула из соображений возможного повышения кон­траста по фактору «собранности — разболтанности». Кроме- 9 указан­ных стимульныч объектов, в конце эксперимента испытуемым предъяв­лялся особый объект «Я сам» (это дополнение было сделано с целью получения данных о национальной самоидентификации испытуемых).

Часть испытуемых выполняли шкалирование в буклетном режиме, большая часть — в режиме диалога с компьютером: при этом названия объектов и шкалы предъявлялись прямо на.экране монитора, а выбор градации семибалльной горизонтальной шкалы осуществлялся с помощью клавиш курсора «влево-вправо» (сбор данных осуществлялся с помощью упоминавшей системы сбора и анализа экспертных оценок Экспан).

Последовательность предъявления шкал от испытуемого к испытуе­мому не изменялась и производилась в соответствии со стандартом, при­нятым в основных сериях Д. Пибоди (1985J. Порядок предъявления сти-мульных объектов (опять же в соответствии с базовой методикой) варьи­ровал так, чтобы нейтрализовать возможные артефакты позиционного и последовательного эффектов. Всего испытуемым примерно поровну предъ­являлись 18 вариантов стимулыюй последовательности. Первые девять были получены путем циклической перестановки (латинского квадрата) основ­ной стимулыюй последовательности, еще девять вариантов — путем цик­лической перестановки обратной последовательности. Стимульный объ­ект «Я сам» неизменно предъявлялся последним 10-м, независимо от по­рядка следования первой девятки стимулов.

В эксперименте приняли участие 50 добровольцев: 24 мужского пола и 26 женского в возрасте от 16 до 40 лет, абитуриенты, студенты и сотруд-

¹ Датировка здесь весьма существенна, так как'в связи с бурными событиями перестройки и либерализации, в связи с появлением опыта личного общения многих русских с иностранцами, представления в России о других народах быстро менялись, так что фазы определенной идеализации сменялись элементами разочарования и наоборот.

ники гуманитарных факультетов МГУ, примерно половина — психологиче­ского факультета МГУ. Безусловно, авторы отдают себе отчет в том, что данная выборка не репрезентирует «российскую популяцию» и для уточ­нения результатов эксперимент нуждается в расширении эмпирической базы, но все же привлеченные нами испытуемые (хотя бы часть из них) MOiyr рассматриваться как эксперты — респонденты, обладающие более тонко разработанной системой представлений в рассматриваемой облас­ти. Несколько позднее мы провели уточнение полученных стереотипов на слушателях военных академий (в некотором- смысле контрастирующая выборка) и получили, к счастью, весьма согласованные результаты.

Дата добавления: 2015-06-04