Обрусение и русификация

Оба эти слова стоят в том же смысловом и социологическом ряду, что и термины «христианизация», «ассимиляция», «сближение», «слияние», «ци­вилизация», «аккультурация». В зарубежной литературе русификация рас­сматривается в двух аспектах — политическом и культурном. В первом слу­чае речь идет о назначении чиновников на государственные должности в системе управления национальными регионами (республики, автономии, края, губернии), во втором — о перемещении интеллигенции и культурных ценностей из центра на национальную периферию. Примером русификации служит, в частности, вытеснение польского языка русским после присоеди­нения Польши к России в 186.3 г.: в 1864 г. польский был запрещен в об­щественных местах, в 1880-х гг. — в школах и на государственной службе⁷⁵. В 1885 г. был закрыт Польский банк. Вся деятельность администрации была направлена на превращение Царства Польского в Привисленский край.

Аналогичные процессы в конце XIX в. наблюдались в прибалтийских губерниях, где в конце 1880-х гг. местные судебные и административно-полицейские учреждения были заменены общеимперскими, начал активно внедряться русский язык, что объективно ослабляло позиции немецкого дворянства, снижая его влияние на местное население (латышей и эстонцев). Вместе с тем в 1883 г. небывалый размах приобрело в Прибалтике обраще­ние населения в православие. Всего за период правления Александра 111 из лютеранства в православие перешло более 37 тыс. человек. Дискриминации подверглась национальная культура украинцев и белорусов, их языки были запрещены к употреблению. Подверглась гонениям униатская церковь. В те­чение царствования Александра III в православие было обращено более 8,5 тыс. мусульман и более 50 тыс. язычников⁷⁶.

Политика преследований и ограничений проводилась в отношении ев­реев. В мае 1882 г. были изданы «Временные правила», запрещавшие евре­ям селиться вне городов и местечек, за исключением существующих земле­дельческих колоний, что должно было, с одной стороны, ослабить волну антиеврейских выступлений, прокатившуюся в 1881 г. по западным губер­ниям и Польше, а с другой — ограничить места проживания евреев «чертой оседлости». Евреи лишались права приобретать имущество в сельских мест­ностях. В 1887 г. циркуляром министра народного просвещения Делянова была установлена процентная норма приема евреев в средние и высшие учеб­ные заведения: 10% — в «черте оседлости», 5% — вне ее и 3% — в столицах.

⁷⁴ Rama A. Transculturacion narrativa en America Latina. Mexico, 1981; Оржицкий И.А. Транскультура-ции инверсия // Культурология. XX век. Энциклопедия: В 2 т. Т. 2: М — Я. М., 1998.

^ъ Definition of Russification // WordlQ Dictionary & Encyclopedia (www.wordiq.com).

⁷⁶ Зуев М.Н. История России с древнейших времен до конца XX века: Для школьников старших клас­сов и поступающих в вузы: Учеб. пособие. 3-е изд., стереотип. М., 2001.

В 1891 — 1892 гг. специальными законами было ограничено проживание ев­реев в Москве и Московской губернии и выселено около 20 тыс. человек.

Языковая политика в царской России, по оценке М.В. Дьячкова⁷⁷, отли­чалась неприкрытым прагматизмом: терпимость проявлялась там, где мест­ные языки не представляли опасности для государства (немецкий — на прибалтийских землях до 1915—1916 гг., финский и шведский — в Великом княжестве Финляндском, грузинский и армянский — соответственно в Тиф­лисской и Эриваньской губерниях и т.д.), но если признавалось, что укреп­ление местного языка угрожает режиму (украинский в Малороссии, польский в Царстве Польском после восстания 1830 г.), ему в этом препят­ствовали.

Русификация после 1917 г. приобрела довольно жесткий характер: на территории России и началось это с вытеснения национальных языков

После революции 1917 г. в среднеазиатских республиках арабский и тюрк­ский алфавиты были централизованно заменены на упрощенный латинский. Соответственно были переписаны все деловые документы и литературные произведения. В 1938 г. вышло постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей». По всей стране развернулась работа по ничем не обоснованному их переводу с латинской графики на русскую. Новые алфавиты, в отличие от латинизированных, составлялись наспех и недостаточно квалифицированно.

¹ Дьячков М.В. Родной язык и межэтнические отношения // Социс. 1995. № 11. С. 67—70.

При этом миноритарным языкам отводилась судьба «неперспективных» и об алфавитах для них вообще не заботились. Вновь бесписьменными стали та-лышский, тофаларский, удэгейский, корякский, вепсский, ижорский, карель­ский, ительменский, караимский и многие другие языки. Это выглядело как преступное разбазаривание культурного потенциала этносов⁷⁸.

С началом сталинизации на смену латинице пришел упрощенный вариант кириллицы. Аналогичные процессы происходили после окончания Второй мировой войны, когда советские войска вошли в Молдавию и отделили ее от Румынии. Похожие процессы происходили намного раньше в Финляндии. Здесь в конце 1880-х — начале 1890-х гг. была упразднена самостоятельность финляндского почтового ведомства, введен обязательный прием русской мо­неты, преобразован Сенат в целях ослабления его политического значения.

Два процесса —русификация и обрусение — имеют между собой как сход­ство, так и различия. Сходство лежит на поверхности, поскольку в том и другом случаях речь идет о ретрансляции русской культуры от одного акто­ра к другому (индивиду или группе), который не относится к русскому куль­турному ареалу. Однако между ними существует разница, едва заметная на первый взгляд. То есть совсем незаметная, если не провести специального научного анализа. В слове русификация несомненно присутствуют полити­ческие, психологические, расовые, лингвистические, исторические и про­чие оттенки. Это идеологически нагруженный термин, что сразу же сбли­жает его с такими явлениями, как насильственная ассимиляция, навязыва­ние другому народу собственных культурных норм и языка и даже с таким неприятным процессом, как культурная колонизация.

Напротив, в слове обрусение идеологической нагрузки нет, как нет в нем неприятных нашему уху обвинений в расизме, насильственной ассимиляции или политическом давлении. Обрусение переживают те выходцы из других этносов, кто переехал в Россию и добровольно в течение длительного време­ни принял культурные нормы и язык народа, населяющего его новую исто­рическую родину. В нем присутствуют психологические, лингвистические и исторические коннотации, но нет политических и идеологических.

В дореволюционном русском языке было два разных слова «обрусение». Написанное через «е» оно обозначало воздействие на индивида или группу с целью их русификации, а переданное через «ять», т.е. «обрусъние», оно означало процесс принятия индивидом или группой тех или иных черт «рус­ское™». Так, например, в известной полемике между П. Струве и В. Жабо-тинским на страницах «Русской мысли» в 1911 г. первый пишет «обрусъние» (через «ять»), а второй — «обрусение» (через «е»). Ясно, что оба совершают идеологический выбор. Струве писал об «обрусънии» как о добровольном процессе, хотя прекрасно отдавал себе отчет в существовании русифициру­ющего давления государства, а его журнал активно обсуждал негативные и позитивные стороны такой политики. Жаботинский же, осуждая еврейскую интеллигенцию за увлечение «чужой» русской культурой, писал о явлении, к которому более подходило понятие «обрусъние». Он сам усваивал русскую культуру в своей русифицированной семье без насилия — русский, на самом деле, был его родным языком⁷⁹.

⁷⁸ Дьячков М.В. Родной язык и межэтнические отношения // Социс. 1995. № 11. С. 67-70.

⁷⁹ Миллер А. Русификации: классифицировать и понять (www.empires.ru).

Русификацию надо трактовать как политику насаждения русского язы­ка и русской культуры чиновниками местного или неместного происхожде­ния среди представителей коренного населения в Закавказье и Средней Азии периода с начала XIX по конец XX в. Вторые делали это по велению долга, выполняя приказ, данный из столицы (Санкт-Петербурга, затем Москвы), а первые — ради того, чтобы выслужиться, добиться лояльности, укрепле­ния своей власти на месте либо ради перспективы переехать в столицу. Та­ким образом, русификация связана с такими понятиями, как государствен­ный аппарат и государственная политика. При этом политика русификации

была не только сознательным стремле­нием властей, но и потребностью под­держания целостности госаппарата, и внедрялась верхами с помощью нажи­ ма и государственных мер. Александр 111 и Николай II проводили политику, в которой «русскость» играла важную роль при легитимации прав династии. Сеймур Беккер полагает, что российская власть в XIX и даже в начале XX в. проводила политику русификации не с националистических, а с имперских позиций — главной целью этой политики было достижение лояльности «инородного» населения, а не создание «культурной» нации. При этом он обратил внимание на то, что в отношении многих нерусских и неправослав­ных меньшинств (например, мусульманского населения Туркестана, Волж­ского и Уральского регионов, тюрко-язычных мусульман Крыма и др.) по­литика русификации вообще не осуществлялась. Выбор объектов русифи­кации обусловливался тем, какие из меньшинств оценивались властью как превосходящие русских в культурном отношении. Исходя из этого, политика русификации осуществлялась по отношению к Грузии, Бессарабии и Польше, а затем Армении, Финляндии и Остзейскому краю. Политика ру­сификации напрямую была связана с внешней политикой российской им­перии и проводилась на тех границах, где Россия стремилась упрочить свое положение⁸⁰.

Во многих районах Российской империи русификация носила инстру­ментальный характер, во всяком случае для местной знати. Так, мусульман­ская интеллигенция в конце XIX — начале XX в. могла ратовать за усвоение русского языка как средства, облегчающего доступ к западноевропейской мысли и образованности, откуда можно было черпать идеи и ресурсы для собственных националистических проектов. Схожими были мотивы освое­ния русского языка польскими инженерами и предпринимателями, чинов­никами из прибалтийских немцев, евреев, стремящимися получить образо­вание и «выйти в люди». По мнению А. Миллера, можно выделить самые разные степени русификации — от полной, ведущей к смене этнической идентичности через разного рода фрагментарную аккультурацию или «гиб­ридизацию», к поверхностной, сугубо инструментальной⁸¹.

Одной из форм русификации можно считать проводимую в годы совет­ской власти культурную политику создания в стране новой исторической

Земскова Е. Круглый стол «Национализм в имперской России: идеологические модели и дискур­сивные практики» // Независимый филологический журнал. 2002. № 57. ⁸¹ Миллер А. Русификации: классифицировать и понять (www.empires.ru).

общности — единого советского народа, в котором все этносы не чувство­вали культурной отчужденности, культурных границ и культурной идентич­ности. Негласно подразумевалось, что стержнем новой исторической общ­ности выступит русский народ, а средством общения в нем станет русский язык.

Политикой кадровой русификации надо именовать административную практику замещения определенного рода должностей — в центре и на мес­тах — русскими чиновниками. Она существовала при царском режиме, ис­пользовалась и при советском строе, когда к руководителям национальных республик «прикреплялся» первый заместитель из числа русских, прислан­ный из Москвы. «Подлинно русское» происхождение становится важным фактором при назначениях в царствование Александра III.

Агентами русификации в царской России выступали: а) госчиновники, назначаемые из центра на места и проводившие там единую великодержав­ную политику; б) крестьянская и казачья колонизация, основные потоки которой приходятся на период XVI — начало XX в. Первая форма экспан­сии приводила к ограничению прав местного населения, вторая — к земель­ному и пространственному утеснению инородцев. Такая линия проводилась, в частности, в отношении горцев Северного Кавказа. В обоих случаях надо говорить еще и о политическом аспекте проблемы, а именно геополитиче­ских притязаниях России и бывшего СССР, укреплявших обширные грани­цы за счет русского населения.

Специального сравнительного анализа заслуживает роль отдельных го­сударственных институтов (армии, церкви, школы, образования и просве­щения) как агентов русификации. Православные миссионеры проводили активную политику ассимиляции только в регионах Сибири и Закавказья, а их успехи в Прибалтике и Средней Азии, где уже утвердились другие ве­роисповедания, были незначительными. Прибалтика осталась католической и протестантской, а Средняя Азия — мусульманской. Гораздо больших ус­пехов добилась интеллигенция — школьные учителя, вузовские преподава­тели, библиотекари, артисты, писатели, которые утверждали ценности рус­ской культуры через институты образования, культуры и просвещения. Но и православные миссионеры, выполняя свой долг, а именно занимаясь еван-гелизацией нехристианских российских народов, не забывали о развитии местных культур, осуществляя, в частности, переводы текстов из Священ­ного Писания. Основные религиозные тексты заговорили абхазским, ка­рельским, коми-зырянским, коми-пермяцким, мансийским, марийским горным, марийским луговым, мордовским-мокша, мордовским-эрзя, саам­ским, удмуртским, чувашским, якутским языками.

Отсутствие единства в вопросах о тактике и стратегии русификации про­являлось в том, что одни агенты отводили ключевую роль православию, другие — языку и культуре, третьи — расе или этничности. Слабая коорди­нация государственной политики и общественных инициатив обернулась, по признанию специалистов, незначительным ассимиляционным потенци­алом русского общества.

Одним из эффектов колонизации нередко служил обратный процесс — русификация самих переселенцев. На новых землях, часто в условиях ино­родческого окружения, казачья или малорусская специфика оказывалась менее значимой, а черты общности с великоруссами акцентировались, ас-

Дата добавления: 2015-06-04