Значимые другие» и референтная группа

Другими могут быть значимые и незначимые другие. Значимыми други­ми следует считать любых индивидов, в присутствии которых человек не сделает того, что он сделал бы, оставаясь один. Незнакомые люди на оста­новке — значимые другие, если их присутствие ограничивает наше вербаль­ное или невербальное поведение, скажем, желание нецензурно выражать­ся. В роли значимых других могут выступать хорошо знакомые люди и даже родственники или друзья.

Иногда человек разыгрывает роль «другого», ибо сильно в этом нужда­ется. Некоторые банкиры или заведующие магазином могут сами себя ог­рабить и выдать это за ограбление посторонними людьми, дабы получить страховку. Здесь человек нуждается в других для осуществления своих ко­рыстных целей. Но ради неразглашения тайны он не привлекает реальных других, а совершает ограбление самого себя, разыгрывая роль другого.

Роль «другого» человек может сыграть мысленно, представив себя на ме­сте другого, который попал в беду, дабы лучше вжиться в роль, почувство­вать, как трудно тому приходится. Разыгрывание этой роли «другого» мо­жет происходить в так называемом театре для одного, когда вы примиряете перед зеркалом новое одеяние и представляете себе, как бы его оценили дру­гие люди, например коллеги.

Роль «другого» часто играет супруг или супруга, с которым вы проигры­ваете какие-то ситуации, предстоящий разговор с кем-либо, высказываете оценку поступкам других людей и ждете со стороны своего супруга или друга оценки, одобрения или неодобрения, критики, анализа ситуации.

Далеко не все люди одинаково сильно влияют на нас. «Значимые дру­гие» — это те, кто играет в нашей жизни большую роль. Они влиятельны, и их мнение имеет большой вес.

Значимые другие — матери, отцы, дедушки и бабушки, старшие братья и сестры, родственники, близкие друзья, учителя, соседи и просто знакомые, мнение которых влияет на ваши взгляды и поведение.

Уровень воздействия «значимых других» на нас зависит от степени их уча­стия в нашей жизни, близости отношений, социальной поддержки, кото­рую они оказывают, а также от власти и авторитета, которым они пользу­ются у окружающих.

Бывает, что родной дядя видится с вами не реже одного раза в год. Он хотя и ваш кровный родственник, но влияние оказывает на вас меньшее, чем ближайшие соседи.

Влияние «значимых других» на самооценку юношей с возрастом уменьшалось. Между ранним и поздним подростковым периодом влияние матерей и отцов несколько возрастало, а влияние учителей и друзей умень­шалось столь сильно, что общее влияние «значимых других» ослабевало. Для девушек особенно большое значение имело мнение матери и друзей, по­скольку отношения с ними становились более близкими². Для мальчиков

особенно важным оказалось влияние отца. Типизация «значимых других» приводит к появлению представления об «обобщенном другом». Иными сло­вами, знакомясь с ближним миром, познавая его, ребенок по мере взрос­ления строит образ дальнего мира и человечества в целом. Превращать «значимых других» в «обобщенного дру­гого» (выражение Дж. Мида), значит по образу и подобию своих родителей, родственников и друзей судить обо всем человечестве, составлять себе об­раз того, какими вообще бывают люди. А иначе и быть не может. Первые, с кем знакомится ребенок, его родня. Они с ним рядом в самый впечатлитель­ный (ученые еще говорят сензитивный) период жизни. Все, что запомина­ется и впитывается в тот период, решительным образом влияет на форми­рование всей личности.

«Значимые другие» нередко заменяют другим понятием — референтной группы. Референтная группа (от лат. refero — сопоставлять, сравнивать, со­общать) — реальная или воображаемая социальная общность, выступающая для индивида в роли эталона, образца для подражания, желаемой группы, к которой он хотел бы принадлежать. В качестве референтной группы без­относительно может выступать как малая, так и большая социальная груп­па. Понятие референтной группы впервые ввел в 30-е гг. Г. Хаймен. Для ребенка в качестве референтной группы выступает семья, для подростка — сообщество сверстников, для молодого человека — часто студенчество во­обще, для взрослого человека — представители конкретной профессии, пользующейся наибольшим авторитетом. Так, для начинающего спортсмена референтной группой являются профессиональные хоккеисты, футболис-

² Райе Ф. Психология подросткового и юношеского возраста. СПб.: Питер, 2000. С. 229.

ты или баскетболисты, для начинающего ученого — выдающиеся предста­вители науки и т.д.

Чем выше уровень социальной зрелости индивида, тем больше требова­ний он предъявляет к тому сообществу, которое выбирает в качестве рефе­рентной группы. И наоборот, чем ниже степень социальной зрелости, тем хуже качества референтной группы. Молодежь, не имеющая среднего или высшего образования, не сделавшая удачной карьеры, воспитанная в непол­ных или неудачных семьях, встает на путь правонарушений часто еще и потому, что референтной группой, которой она стремится подражать, выс­тупают местные «авторитеты», люди с криминальным прошлым.

Первоначально термином «референтная группа» обозначалось сообще­ство, членом которого индивид не является, но стремится стать. Позднее индивид стал трактовать это понятие более широко, включая в него и ту группу, к которой он принадлежит и мнение которой для него авторитетно. Правильный выбор референтной группы играет две важные социальные роли — сравнения и социализации. При сравнении себя с референтной группой индивид оценивает свое нынешнее социальное положение и вы­бирает нужный ориентир для будущего продвижения или построения, со­циальной карьеры. При социализации он усваивает нормы и ценности эта­лонного сообщества, т.е. вначале идентифицирует (отождествляет) себя с ним, а затем интернализирует (усваивает) его культурные образцы поведе­ния. Референтная группа выполняет также функцию центра социального притяжения, когда индивид, не удовлетворенный группой принадлежнос­ти, совершает перемещение по социальной лестнице в референтной груп­пе. Социальной мобильности способствует наличие центра отталкивания — антипода референтной группы. Для молодежи таковым сегодня выступает армия, в которую они стремятся не попасть и потому направляют свои уси­лия на поступление в вуз, который предоставляет отсрочку. Референтная группа выполняет также функцию «группы поддержки», повышая социаль­ное самочувствие индивида и оказывая ему физическую защиту.

«МЫ» И «ОНИ», «СВОИ» И «ЧУЖИЕ»

Я, Мы, Они — это понятия, при помощи которых социология описыва­ет ближайший к человеку мир, его непосредственное окружение. Я — это каждый из нас, мыслящий о себе в первом лице. Такое отношение в англий­ском языке передается понятием «самость», или I self. «Я сам» выражает действие, совершенное от первого лица, как бы авторскую позицию. Соглас­но мнению известного немецкого философа Иоганна Готлиба Фихте (1762— 1814), обычно свободно постулируют свое «Я», а «других» — в качестве «не-Я», как условие своего возможного возвращения к себе.

Они — это множественное выражение для «другого». Когда других мно­го, они превращаются в «Они». Мы — это совокупное выражение для тех, кого «Я» считает своими, такими же самостями, как он сам. Тогда «Они» оли­цетворяют все множество чужих лиц, посторонних людей, с кем «Я» не хо­чет себя отождествлять, с кем не желает объединяться и сплачиваться. В крайних случаях «Они» превращаются во врагов или недругов, в некрай-

них, распространенных ситуациях, «Они» — всего лишь прохожие, посто­ронние. Толпа на улице, в магазине, на вокзале — это массовое проявление «Они».

Исторически первая консолидация людей происходила, возможно, не на основе принадлежности к конкретному коллективу, а на основе владения собственностью, пусть даже юридически еще не закрепленным. Три рода власти над окружением определяет одно и то же притяжательное местоиме­ние «мой». «Моими» являются: пища, квартира, деньги и т.д., предметы, обеспечивающие закон сохранения жизни. «Моими» являются лица, обес­печивающие закон сохранения вида; в узком значении сексуальный парт­нер, в широком — лица, принадлежащие к тем же самым социальным груп­пам: семейной, национальной, религиозной, профессиональной, классовой и т.п., ибо в основе социальных связей разного рода лежит закон сохране­ния вида. Семейная группа — самая простая и самая ранняя их форма — является непосредственным результатом этого закона. «Моими», наконец, являются собственные переживания, впечатления, чувства, мысли, приоб­ретенные знания, решения и действия. Сигналы, поступающие из окружа­ющего мира, своеобразным образом упорядочиваются, обусловливая спе­цифическую реакцию на них³.

Согласно гипотезе Б.Ф. Поршнева, категории «Они», «Мы», «Я» имеют различный филогенетический возраст. Категория «Они» — самая древняя, архаичная, она лежит у истоков антропогенеза, т.е. в первобытно-общин­ном строе. Значительно позднее возникает «Мы». По историческим меркам прошло еще очень много времени, прежде чем возникло «Я». Это эволю-ционно самый поздний феномен (рис. 66).

На заре истории человечества скромное и ограниченное «Я» рождалось вслед за более мощными и важными для существования «Они» и «Мы».

Рис. 66. Эволюционный переход от «Они» к «Я»

³ Кемпински А. Психопатология власти // Райгородский Д.Я. Психология и психоанализ власти. Т. 2: Хрестоматия. Самара: Издательский Дом «БАХРАХ», 1999. С. 254.

Причем именно в таком порядке. Первой социальной реальностью для пер­вобытного человека, по мнению Б.Ф. Поршнева, были «Они» — чужие, опасные. «Они» обретали черты и свойства, потому что их нужно было из­бегать, от них защищаться, их убивать. Осознание человеком своей общно­сти с другими тоже родилось благодаря существованию «Они»: не-Они, свои, безопасные. Позже появилось понятие, обозначающее не противосто­яние, а консолидацию своей группы — чувство «Мы». Первобытный чело­век не имел возможности определить себя безотносительно к другим. Свое отличие от других он воспринимал по преимуществу количественно (более смелый, чем...).

Гипотезу Б. Поршнева эмпирически подтвердил B.C. Агеев. Опрашивая студентов, он установил, что испытуемые более определенно и точно опи­сывают «чужую» группу, нежели свою собственную. Например, студенты-москвичи воспринимали иногородних, проживающих в общежитии, как достаточно сплоченную и однородную группу. Это были «Они». Точно так же иногородние воспринимали москвичей. И только позже возникало ощу­щение своей группы — чувство «Мы»⁴.

Предположения Б.Ф. Поршнева подтверждают и некоторые западные исследователи. Так, в процессе создания группового образа «Мы» экспери­ментальные группы проходили стадию «отрицательной асимметрии началь­ной самооценки». Иначе говоря, вначале именно другая группа обладала для участников исследования выраженными качественными характеристиками, а своя группа описывалась ими через отрицание. Лишь позднее эта асим­метрия исчезала.

Они представляет собой собирательное имя для множества категорий людей, которые распадаются на следующие виды. Первый вид представля­ют Другие — это просто посторонние, к которым «Я» относится нейтраль­но или равнодушно. Второй вид — Иные. К ним относятся те, кто отлича­ется от «Я» своими мировоззренческими установками, культурными стерео­типами, моделями поведения. Представители другого племени, народа, страны, города или села относятся к иным.

Хотя слово «иные» в русском языке часто играет роль синонима слова «другие», у него есть еще один смысл — обозначать тех, кто нам по каким-то причинам не нравится. «Иностранцы» не несет никакого морального осуждения. В этом случае «иной» равно «другой». Но в слове «иногородние» чувствуется отчасти даже уничижительный смысл. Иногородние — чужие для коренных жителей данного города. Еще больший негативный смысл несет слово «инородцы», широко употреблявшееся до революции и обозна­чавшее нерусских, нехристиан. В словаре В. Даля инородец трактуется как уроженец другого, чужого племени или народа. В Сибири русские называ­ли инородцами коренных жителей: самоедов, якутов, остяков и пр. Иноход­цем тогда называли щегольскую лошадь, негодную в работе.

То же самое можно сказать об «иноверцах», борьбу с которыми ислам называет священной войной (джихадом). Бытовавший в XIX в. термин «инославный» обозначал нечто, противоположное православному. В совет­ское время инакомыслящий означал то же самое, что диссидент, т.е. идео-

⁴ Агеев B.C. Межгрупповое взаимодействие: социально-психологические проблемы. М.: Изд-во МГУ, 1990. С. 167.

логический противник советской власти. Инопланетяне представляются нам загадочными, одновременно притягательными и опасными жителями других планет.

Третий вид — Чужие. К «чужим» относят племена, народы и отдельных лиц, которых следует остерегаться, сторониться, от которых лучше защи­щаться. Чаще всего они — враги. Иноземный прежде означало то же самое, что чужеземный.

Символическая категория «другое» или «другие» (ценность, норма, ус­тановка или социальная группа) не равнозначна понятию «чужого», «не нашего», и поэтому отвергаемого, а может предполагать лишь атрибутиро­вание инаковости, не исключающее культурного параллелизма и социаль­ного взаимодействия. Напротив, отнесение индивида или группы к разря­ду «чужих» неизбежно провоцирует усиление скрытой или открытой фор­мы конфликта, враждебности.

Схематически соотношение понятий «Я», «Мы», «Они», «Другие», «Иные» и «Чужие» можно выразить следующим образом (рис. 67).

«Мы» и «они» — это не определения двух отдельных групп людей, на­пример, башкир и нанайцев, милиционеров и правонарушителей, а обозна­чение двух типов отношений. «Мы» — это те, к кому я испытываю симпа­тию, с кем постоянно общаюсь, с кем солидарен по всем важным вопросам,

Рис. 67. В категориях «Я», «Мы», «Они» описывается мир ближайшего социального окружения

человека

кто пользуется моими доверием и расположением. «Они» — совсем иное дело. Я отделяю их от «своих» и обобщенно зачисляю сюда всех, кого я не знаю, к кому отношусь с подозрительностью, настороженностью или даже страхом, с кем я необщителен и неуживчив.

«Мы» — это группа, к которой я принадлежу. Я хорошо понимаю, что происходит внутри нее, и поскольку я это понимаю, я знаю, как мне дей­ствовать дальше, чувствую себя уверенно, как дома. Группа сверстников или товарищей выступает, так сказать, моим естественным окружением. Мес­том, где мне нравится бывать и куда я возвращаюсь с чувством облегчения. «Они», напротив, — это та группа, к которой я не могу или не хочу при­надлежать. Мое представление о ней весьма смутно и отрывочно. Я плохо понимаю их поведение, которое для меня большей частью непредсказуемо и угрожающе.

Я склонен думать, что «Они» отплатят мне за мое недоверие тем же. Ины­ми словами, я для них отношусь к категории «Они», а не «Мы», а потому ждать от них сочувствия, понимания или взаимовыручки не приходится.

Я ожидаю, что они будут действо­вать вопреки моим интересам, стара­ясь причинить мне вред и содейство­вать моей неудаче. Стало быть, все те, кто радуется вашему несчастью, могут смело зачисляться в категорию «Они». «Мы» и «Они» — два полюса од­ной шкалы, две противоположности, существующие в единстве. Обе про­тивостоят, но и взаимодополняют друг друга. Вы вполне, я думаю, со­гласитесь с этим, если вспомните, что круг товарищей, с которыми я соли­дарен, очень узок. Напротив, круг со­ временников, которых я представляю себе лишь мысленно и отдаленно, очень широк. Две категории людей нужны друг дружке и жить не могут одна без вто­рой. Действительно, что такое «Они»? Разве только те, с кем у меня враж­дебные или недружелюбные отношения? Вовсе нет. Это также и море не­знакомых мне людей, которые потенциально — может быть, сегодня-завт­ра — станут моими товарищами или хорошими знакомыми. Это тот резервуар, из которого мы черпаем будущих друзей.

Вся культура знакомства построена на существовании других людей, относящихся к «Они». Мы знакомимся с незнакомой девушкой или парнем, а не с тем, кого давно знаем. Где и как происходят подобные знакомства? Иначе говоря, когда противоположности сходятся? Рассмотрим превраще­ние «Они» в «Мы» на примере знакомства девушки с юношей, которое ча­сто или иногда заканчивается свадьбой.

Как знакомятся молодые, когда, где? Ну естественно, чаще всего по месту общей учебы и работы. Вслед за этим по распространенности идут знаком­ства в метро, на улице, в музее, театре, кино, общежитии, аудитории, такси, поезде, а также в местах проведения досуга или отдыха: барах, дискотеках,

званых ужинах, на днях рождениях и юбилеях. Как ни странно, тысячи зна­комств происходят на месте общего выгула четвероногих любимцев.

Первая проблема, которую трудно решить многим, — как позна­комиться. Банальная ситуация: едет парень в автобусе, ему понравилась девушка, он к ней подходит и говорит: «Девушка, девушка, а как вас зовут?» Лучшее, что он может услышать в ответ: «А вам какое дело?» У девушки сработала защитная реакция на приставания, которые ей не нравятся.

Заговорить с тем, кто тебе понравился, во много раз труднее, чем с тем, кто тебе безразличен. Спрашивается, почему? Казалось бы, должно быть наоборот. На самом деле, сильной заинтересованности одной стороны не­достаточно. Заинтересованность должна быть обоюдной. Обычно актив­ность первым проявляет юноша. На то он и сильный пол. Ну а девушка? Она не готова к знакомству. Не она проявила активность, ее навязали ей. А если вы не понравились, не в ее вкусе или у нее плохое настроение? Разве угада­ешь. Но обязательно переживаешь, когда готовишься произнести первые слова. От волнения порой такие глупости случаются. Попадаешь впросак, и охота знакомиться с первой встречной навсегда пропадает.

Оппозиция «Мы» и «Они» — прежде всего орудие, используемое мною для того, чтобы очертить мой мир, отграничить его от других. Я использую его для того, чтобы отличить мой класс или мою школу от соседней, мою национальность или страну от чужой, честных людей, к которым я себя отношу, от нечестных, моих миролюбивых друзей, которые не хотят ниче­го, кроме развлечений, от полиции, которая всячески препятствует этому, нас, молодежь, которая хочет найти свое место в жизни и сделать этот мир лучше, от стариков, вечно недовольных нами, и т.д. Отграничение от дру­гих может перерасти в неприязнь, а та — в конфликт или столкновение.

Дата добавления: 2015-06-04