Методы исследования, использованные в психологической практике в Pеспублике Болгарии. 1 страница

Ø Использование поведенческого анализа при воспроизводстве местапреступления.

Собирание вещественных доказательств позволяет анализ случившегося на месте происшествия. Этот элемент определяется как реконструкция или воспроизводство и является первым этапом психологического анализа.

Реконструкция обычно связывается с определением действий, которые обходят совершение преступления. Она может быть сделана не только обследованием и интерпретацией вещественных доказательств, а так же с помощью свидетельских показаний, признания заподозренного и показания выжившей жертвы. Иногда этот процесс воспринимается как реконструкция места преступления, но это не восстановка самой сцены – она не возвращается обратно в тот же вид, в котором была во время деяния. На самом деле мы восстанавливаем действия.

Чтобы элиминировать альтернативы необходимо экспериментировать. Если эксперименты по части из доказательств, не могут определить какая из альтернатив правильная, тогда эксперименты обычно расширяют ее до другой части доказательств или приходится изучить основу темы. И тут мы делаем наблюдения; теоритизируются или делаются гипотезы; ставятся эксперименты, которые поддерживают или отрицают гипотезу; в конце принимается, что гипотеза правильная, когда ее доказывает эксперимент. Проблема в самом создании правильных экспериментов. Главное идентифицировать альтернативные решения и проектировать эксперименты, которые бы разграничили разные гипотезы, не позволяя нашим собственным настройкам и предпочитаниями влиять на выбор какой-либо из них. Когда мы стараемся быть объективными мы не должны забывать, что есть субъективные факторы (неосознанные нами), которые влияют на наши решения. Наш жизненный опыт дает нам возможность накапливать знания о причине и следствии. Анализ по реконструкции может уловить следствие и таким образом эксплуатировать причины.

Для работы криминального психолога реконструкция преступления исключительно важна. Чтобы объяснить поведение преступника он должен знать, что случилось на месте преступления. Знание об этом является ключом к ответу о мотивах заподозренного в случае, что преступление хорошо исследовано. Реконструкция места преступления должна быть предпринятой, когда действия и поведение преступника дают следствию или судебному процессу полезную информацию. Случаи, которые долго не решаемы, „старые, бородатые” случаи; случаи, в которых заключение о смерти под вопросом – при подобных ситуациях, специалист по реконструктивному анализу должен осмотреть фотографии, схемы и доклады, чтобы определить присутствует ли информация, которая помогла бы следствию.

Например: Следователь ищет помощь специалиста в реконструктивном анализе по двойному убийству мужчины и женщины шестилетней давности в городе Т. О мужчине известно, что он занимался наркотиками, и преступление было классифицировано как вероятное убийство от недовольного клиента. По делу нет никаких следов.

При просмотре фотографий анализатор заметил, что жертва простреляна дважды – один раз через локоть к горлу и один раз в висок. Один из выстрелов был произведен пистолетом в контакте с простынями на кровати. Простынь была положена на руку и кровь на груди была от нее. Супруг был на коленях напротив кровати как определенный своей позицией. И факт что его рубашка и простыня с кровати были стянуты, показывает, что после выстрела в правый висок он упал на левую сторону. Сцена больше похожа на убийство-самоубийство от супруга. Но не хватает оружия.

Внимательный просмотр фотографий показал кабель лампы, обернутый около левого запястья супруга. Он не мог быть в этом положении, упавшим на левую сторону, не опрокинув лампу. Анализатор предположил, что оружие было перемещено кем-то, кто не хотел прикасаться к телу.

С этой информацией расследующий изменил направление следствия и понял, что сын и близкий семьи нашли тела. Сын вышел на улицу, чтобы ждать полицию; друг семьи остался внутри, чтоб выкинуть кокаин - рассыпать его через заднее окно. При интервью с другом „друга” стало ясно, что около времени убийства тот похвастался, что украл пистолет у „мертвеца”. Случай был закрыт.

Реконструкция обычно начинается заранее. Психолог должен собрать информацию о теории каждого, знакомого со случаем – речь идет о естественной смерти, о самоубийстве или убийстве. Первая теория дает начало расследованию. Следующая задача установить, что изменено на месте преступления после события.

В данном ниже примере психолог и следователи были позваны расследовать случай убийства ножом.

Пример: После приезда следственная команда заметила, что присутствовали увеличивающиеся капли крови и кровавые следы на лестнице. Оперативные рабочие внимательно поднялись по лестнице, обходя кровавые пятна. След разделялся за дверью: налево она вела к ванне с кровью на кране, а направо – к холлу. Они заметили беспорядок в холе – еда и банки из-под пива раскиданные перед телевизором. Столик для кофе опрокинутый; лампа у телевизора – сломана. Лужа крови между опрокинутым столиком и диваном и пятна крови на диване. Окровавленный нож лежал на библиотеке у окна.

Основываясь на признаках насилия на месте, оперативные работники позвали лабораторных специалистов. Им были нужны 6-8 часов, чтобы документировать и собрать доказательства со сцены. Но следователь захотел расспросить полицейского, который первый приехал на место происшествия. Он объяснил, что увидел мужчину на диване с ножом в животе. Сразу осмотрел квартиру на наличие заподозренных лиц. Когда он вернулся, медики уже взялись за случай, и он вышел чтобы подождать следователей.

Медики были вызваны и их попросили, чтобы они рассказали, что они делали. Они ответили, что когда они приехали, они увидели мужчину с ножом в животе. Так как они не могли работать на мягкой поверхности, они его переместили на пол. Но столик мешал им. Чтобы передвинуть его, они должны были передвинуть и подушку, которая перевернула лампу. Они опрокинули столик и еда, и пиво разлетелись по полу. Они подняли пострадавшего и положили его на пол, при этом нож выдернулся из живота мужчины. Чтобы на наступить на нож, они положили его на библиотеку. Пока они работали, на руку одного из них потекла над перчаткой кровь раненого, доктор побежал в ванную, чтобы вымыться. Пока они несли мужчину вниз по ступенькам, кровь текла по носилки вниз по ступенькам. Медик, который шел задом наперед наступил на кровь. Они положили мужчину в скорую помощь и поехали в больницу.

Этот сценарий иллюстрирует факт, что место происшествие не всегда остается таким, какое было во время инцидента. Сделанный вывод о насилии в этой сцене был полностью неправилен.

Расследующий должен установить какие изменения произошли. Некоторые из изменений предвидимы: засыхание крови, синяки, вещи которые меняются по законам природы (физические, химические, биологические и т.д.). Другие изменения не предвидимы – подобно описанному случаю. К ним подходят и изменения, причиненные другими факторами.

Реконструкция случившегося на месте преступления может дефинировать себя в суммах, когда она делается в начальной фазе расследования, во время расследования и во время судебного процесса. Специалист восстановитель может определить во время допроса истинность рассказов жертвы, свидетелей или заподозренных. Благодаря исследованию восстановленного события, проводящие допрос в состоянии найти обманы или непоследовательность в показаниях. Реконструкция может указать и на разные улики и доказательства. Например, дырка от пули в жертве заставляет некоторых искать гильзу из пули. Но мы можем так же повернуть тело в поисках выходного отверстия и только после этого искать пулю. Это простые шаги в реконструкции, которая может завершиться целым путем пули, одновременно, с чем выяснится позиции, как стрельца, так и жертвы.

При реконструкции модели и последовательности поведения могут спрятаться и разные улики и доказательства.

Пример: Вор проникает в здание через крышу в городе С. Он передвигает панель потолка и у него остаются десять шагов до пола. По мнению следователя, если вор хотел прыгнуть максимально безопасно с такой высоты, вероятно, он бы положил руки на пол, чтобы смягчить падение. В трехметровом диапазоне точно под дыркой в потолке следователь почистил пол и нашел два раза отпечаток от рук совершителя. Эта точная реконструкция события подвела конец довольно успешной карьере вора.

Часто бывают случаи, чья реконструкция необходима при подготовке судебных дел. Тогда речь идет о не вполне ясных доказательствах или сомнениях в показаниях и т.д.

Не всегда реконструкция случая может быть сделана при первом осмотре места происшествия. Довольно часто приходится подождать результатов из лаборатории до того, как можно будет интерпретировать. Например – пятна крови на стене вблизи до тела могут быть причинены жертвой, но так же могут быть от совершителя, который поранился. Отсюда, документация сцены должна быть максимально полной, включительно фотографии, схемы и заметки, обхватывающие больше всего деталей – в случае если придется анализатору рассчитывать на них.

Восстановление событий в большинстве случаев нельзя формулировать логично. Хороший анализатор может объяснить причинность таким образом, что люди вокруг бы его поняли и чтобы подумали, что это решение очевидно. Вопрос в том – почему мы нуждаемся в ком-то, кто бы реконструировал преступление?

Самая очевидная и важная причина – чтобы избежать судебных ошибок. Другая причина для реконструкции – чтобы мы добрались до информации об участниках в преступлении и их действиях. Эти данные могут быть использованы, чтобы дать направление следствию или для профилирования. И, конечно же, реконструкция делается, чтобы понять, как было осуществлено преступление.

Проводя реконструкцию, сначала надо понять какую роль имеют доказательства. Одно и тоже доказательство может играть разные роли в зависимости от того, как оно использовано. Пятна крови, например, могут быть использованными, чтобы восстановить действия в преступлении, но кроме этого они могут быть использованы при доказывании, чья кровь. Мы можем разделить доказательства на множество категорий, но специально для целей реконструкции важно, чтобы они разделялись по роли, которую они выполняют.

Большинство доказательств собираются, чтобы послужить при идентификации. Отпечатки пальцев, ДНК, пули, гильзы, лекарства и ткани – это примеры доказательств, которые анализируются в криминалистических лабораториях, чтобы идентифицировать объект и его источник.

То же самое доказательство на месте происшествия может быть доказательством, использованным при восстановлении. Оно необходимо чтобы понять последовательность событий, чтобы определить местоположение и путь, чтобы понять направление или время и/или длительность действия. Некоторые из улик, которые используются в этом процессе, выражают отношение – т.е. данный объект находится в отношениях с другим объектом или с преступлением. Другой тип доказательств можно определить как функциональные: то, как что-то действует или как оно было использовано. Временными являются доказательства, которые являются функцией времени и зависят от него как качество и количество. По силе их положения, доказательства, выражающие отношение имеют значение в сравнении с другими деталями. Положение гильзы в комбинации со знаниями о траектории пули дает с точностью положение стрельца. Доказательство намного ценней при положении этих предметов, чем, если бы они были в лаборатории. Улики, которые расположены в отношении друг с другом – уничтожены в момент, когда что-то переставляют или убирают без соответствующей документации. Следователь, который меняет положение объекта из-за реконструкции – причиняет потерю информации, которая была бы важна из-за своего местонахождения.

Функциональное доказательство является определением, использованным для описания того, как вещи работают. Даже человеческое тело может быть рассмотрено как функциональное доказательство. Оно может двигаться определенными способами, не причиняя себе вреда. Действия, которые предпринимает жертва в ответ на агрессию нападающего – функциональны. Количество патронов в пистолете, например, может быть важной частью доказательства.

Пример: Мужчина утверждает, что лег спать рано и оставил жену смотреть телевизор. Утром проснулся и увидел, что ее нет. Он нашел ее на полу в холе со скоро стрелявшим пистолетом, через курок которого проходила вешалка. Она была прострелена под левой рукой. При обследовании пистолета оказалось, что количество патронов не тронуто. Супруг признался, что пристрелил жену. Вероятно, он не предполагал, что следователи проверят состояние оружия.

Наблюдения и обследования этих типов доказательств стоят в основе реконструкции. По своей сути доказательство обычно употребляются для разных целей в реконструкции преступления. Поэтому их разделяют на разные подвиды при реконструкции:

§ являющееся результатом доказательство содействует при изучении последовательности событий. След обуви на следе от колеса показывает, что человек был на соответствующем месте, после того как машина уехала.

§ направляющее доказательство содействует при определении действий на сцене. Пятна от крови с „хвостами” по направлению движения; направление рикошет от пули; след обуви и т.д. – все они примеры, которые показывают, откуда пришли предметы и обратно куда шли.

§ описательные действия, доказательства показывают положение и действия участников. Положение установляется не только от местонахождения разных доказательств, но и от ориентировки местонахождения. Один единственных отпечаток пальца с внутренней стороны окна путника может означать, что человек был в машине. Но если отпечаток „смотрит вниз” это означает только то, что человек прикоснулся к стеклу изнутри чтобы поговорить с шофером. Ориентировка следов на двери может показать, например, что „кража” придуманная из-за страхования.

§ собственность и источник обычно установляются после лабораторных исследований. Кому принадлежат отпечатки пальцев? Кровь? Отпечатки? Ответы на эти вопросы могут быть определяющими для интерпретации места происшествия.

§ доказательства, которые определяют место происшествия, называются психологами „ограничивающие сцену”. Некоторые из предметов обычно не воспринимаются как доказательства, но бывают отмеченными на схемах, фотографиях, видеолентах. Стены в комнате – ограничители; доказательства указывающие направление могут перевести нас через первую стену в другую комнату, раскрывая дополнительные подробности со сцены преступления или даже другую сцену. Правдивые ли стены или они поддерживаются искусственными точками, сделанные так чтобы держать посторонних за сценой преступления – мы должны быть готовы разделить их, если сцена это предполагает. Намного проще было бы, если бы мы с самого начала задали себе границы побольше, которые потом бы мы могли стеснять.

Пример: Однажды вечером Иван и Мария перебрали алкоголем. Немного, после того как они вышли из бара, Иван позвонил полиции, сказав, что застрелил Марию. Когда следователи приехали, Иван показал им 22 калибровый полуавтоматический пистолет и свидетельствовал о том, что она его дразнила, говоря, что он импотент, и он решил покончить собой. Она постаралась отнять у него пистолет, который случайно произвел выстрел.

Его история звучала бы правдоподобно, если Мария не была бы простреленной три раза. Один из выстрелов был произведен в грудь, второй – в правой стороне груди, а третий – в нижней части живота. Следователи решили, что Иван врет, потому что „никто никого не может застрелить случайно три раза”.

Команда идентификаторов совершила полную документацию сцены. Эта документация позволила воспроизвести сцену настолько четко, что даже не было необходимости ее посещать. Меблировка и тело были расставлены единственным образом, который показывал, что ее пристрелили с близкой дистанции. В этой позиции гильзы бы лежали с правой стороны стрельца (с левой стороны жертвы). Но гильзы были с другой стороны.

Почему гильзы оказались с права от стрельца? В принципе, когда кто-то решает покончить с собой, он, обычно, держит пистолет с большим пальцем на курке. Когда стреляешь таким образом, гильзы выбрасываются слева. Если при выстреле палец самоубийцы искривился в предсмертной агонии, пистолет может произвести больше одного выстрела. Исследование правого рукава Марии показало хлопья пороха, что может толковаться как хватание пистолета. К сожалению никто не додумался снять отпечатки пальцев с дула пистолета, пока не стало слишком поздно. История Ивана, очевидно, оказалась правдой: Не было никакого доказательства для ее опровержения. Даже доказательства на месте преступления поддерживали его историю.

Смысл этого случая в том, что не надо оценивать историю защиты, не рассматривая все интерпретации улик и альтернатив. Расположение гильз надо было рассматривать как одно разрешение. Если гильзы, расположение мебелей и т.д. были точно документированы – этот случай разрешился бы правильно.

Истории представленные свидетелями преступления, так же являются решениями. И являясь таковыми их надо сравнить с вещественными свидетельствами. Было много случаев, которые отражают отсутствие надежности очевидцев. Свидетели часто добавляют истории, чтобы заполнить пустые места в том, что они увидели чем-то, что они слушали или читали. А вещественные доказательства не меняются. Исключительно важно при допросе свидетеля не расширять его версию, рассказывая ему подробности случая.

Исследователи сцены часто создают теории того, что произошло. Эти теории – если они не правильны, могут повести их в неправильное направление. Место происшествия должно быть восстановлено максимально быстро, чтобы проверить эти теории. Пока мы рассматриваем альтернативы, кто-то может сказать: „Мы можем предположить, что инопланетяне приземлились в заднем дворе, и они совершили преступление”. Это воображаемое решение, которое сразу отбрасывается. Но, так или иначе – использование воображаемых альтернатив законосообразно. Головоломка для поиска альтернатив у работающих по убийствам – опыт, который доказал свою ценность при решении многих преступлений.

Каждая теория о преступлении должна быть основана на логике – объясняющая вещественное доказательство и его местоположение на месте преступления. Такие анализы показывают следователям поведение совершителя, позволяют интерпретацию мотивации и проникают за это поведение.

Мотивация совершителя убийства – фактор, который сложно установить не только из-за сопротивления исследованного раскрывать себя в ситуациях с высокой значимостью для личности, которую он не может контролировать, но и потому что в процессе ее формирования множество факторов ( интро и экстра психические), которые терпят изменения в ходе действий и совершении самого преступления. И тем более поведение человека – поли мотивированно. В то же время, имея в виду объективные обстоятельства, актуальный психологический и социальный статус личности имеет один главный мотив в организации и реализации именно этого поведения, на этом месте и в этот момент.

Изъяснение мотивации соответственного действия имеет большое значение при раскрытии реальной ситуации на месте преступления и отсюда к сопричастности и вине совершителя.

Случаи, по которым работалось в практике, обычно относятся к преступлениям, чьи расследования проходят сложно или получают широкий общественный отзвук. В настоящем обобщении мы основываемся теми, которые достигли до недвусмысленного подтверждения сопричастности исследованных лиц. На базе нашей практики можно сказать, что в огромной части случаев мотивы совершителей убийств – в основном личностно эгоцентричные и эмоциональные, формированные сверх ситуативное и связанные главным образом с ощутимой материальной зависимостью от положения и действий жертвы. Более редкие случаи предумышленного убийства, в котором речь идет об эмоциональной зависимости к жертве, сопровожденной сильными и устойчивыми негативными ощущениями, которые приводят к желанию самоутверждения через месть.

Мотивы совершителей предумышленных убийств могут быть классифицированными на базе содержательных и динамических характеристик, т.е. с одной стороны сообразно потребностям, которые удовлетворяют преступный акт (эмоциональные, корыстные, связанные с идеалами и ценностями совершителя) а так же и с другой – контекст и причина появления мотивации для совершения поступка (ситуативные, импульсивные, с предысторией и сверх ситуативные, т.е. такие, которые показывают предумышленность). Степень ситуативности мотивов в контексте потребностей в случаях, по которым мы работали, помогает для диферинцированния сообразно тому меркантильные они, охраняющие себя (включительно, для того чтобы спрятать другое преступное деяние) или личностно эгоистичные (битовые, себеактуализация).

Совершители убийства с корыстными мотивами в целом личности нижних социальных слоев, грубые и явно агрессивные, что стоит в основе их самооценки и самоутверждения. У них мотивация преступления ясно формулированная, а чувство вины сильно редуцированно. Формирование мотивов преступления происходит при стремлении для непосредственного удовлетворения потребностей, сопровождено слабыми и не эффективными механизмами для социальной регуляции поведения, которое определяет примитивность личностного функционирования. В подтверждение этому – наличие прямой связи между представлениями о материальном обеспечении, чувстве защищенности и самооценкой. Независимо импульсивно или сверх ситуативно формировалась мотивация – мало вероятно, что она изменится:

§ эмоционально мотивированные убийства из нашей практики обычно организованные сверх ситуативным генезисом мотиваций. Они связаны с ощущением зависимости и проистекающей из этого травмы самолюбия и чувств как сильное разочарование, неуверенность, гнев, ненависть, ревность и т.д., которые включают агрессивные действие. В случаях, в которых зависимость материальная мотив убийства не меркантильный, а связан больше с проистекающей от этого личной зависимостью и безысходностью, ведущей к интенситификации агрессивных импульсов и их направление к „Плохому объекту”. Это говорит о том, что присутствует сильный и прочный регресс у убийц, связанный как с наличием предумышленности и подготовки в этих случаях, так и со спецификами в защите и их поведении. Эти люди не дифференцируется по социальному статусу или интеллектуальному уровню, но о них, как и о других можно сказать что те, которые с более высокой социальной компетенцией действуют более организованно и прилагают больше усилий для своего отдаления от случая.

Не хватает случаев в нашей практике, в которых убийство было бы мотивированно ценностями и соображениями принципов.

§ ситуативно-импульсивная мотивация убийства является ведущей для примитивных личностей, которые находятся под алкогольным опьянением или под влиянием других веществ, влияющих на психику. Это приводит к стеснению сознания и уменьшению и без того слабых у таких индивидов социальных и интро психических механизмов самоконтроля.

§ импульсивно мотивированные убийства основанные на истории взаимоотношений убийцы и его жертвы происходят в ситуациях, близких к предумышленным с той разницей, что убийца, ощущая себя в опасности и зависимым от жертвы, ищет конвенциональный способ разрешить проблему, но не находя такой возможности приступает неосознанно к радикальным импульсивным действиям, сопровожденным сильным аффектом и стеснением сознания. В этих случаях поведение и воля жертвы дают свободу накопленной агрессии и предрасполагают к насилию и оказывают существенное влияние в сторону изменения первичной мотивации.

В практике Института психологии мы сталкивались в основном с преступниками с сверх ситуативно формированными мотивами. Характерно то, что эти мотивы либо эмоциональные, либо корыстные по содержанию и обслуживают меркантильные и личностно эгоистичные потребности. Независимо о ком идет речь – о мужчинах или о женщинах; с более высокими или низкими способностями и статусами, эта мотивация настраивает их на убийство с целью приобретения материальных или эгоцентрических благ или для редуцирования травм самолюбия в связи с потерей такой выгоды. При реализации своих преступных намерений они следовали обдуманный план для совершения убийства и для укрытия своей сопричастности и не имели склонность нарушать его. Не смотря на видимое в большинстве случаев чувство вины, преступники делают большие усилия, чтобы юридически оправдать себя.

§ что касается третьего аспекта просмотра мотивации совершивших убийство можно сказать что те, которые с меркантильной настройкой действуют агрессивно и решительно, часто по заказу, их мотивы устойчивы и прагматично обдуманные.

Лица, которые спровоцированные на убийство желанием предостеречь себя от вреда и наказаний по поводу других своих поступков – импульсивно мотивированны и действуют хаотично, панически и зверски.

Совершившие убийство по личностно эгоистичным мотивам, массовые в этой классификации. Тут убийцы чаще всего знакомы и близки с жертвами, в контексте чего, формируется и преступная мотивация. Радикальные и агрессивные действия к жертвам этого типа преступников обычно планированы и предшествованы неуспешными попытками справится с ситуаций, чаще всего из-за отсутствия личностных способностей у агрессоров. Эти преступления с сильным эмоциональным зарядом и сопровождены проявлением жестокости, посредством которой убийца отреагирует на сильные негативные эмоции к жертве.

Из сделанного анализа оформляется обобщение, что огромная часть совершенных умышленных убийств, при которых работали и с психологами – являются сверх-ситуативными, эмоциональными и личностно эгоцентрично мотивированными. На этой основе мы может сделать вывод, что типичный убийца самовлюбленно ранимый с инфантильной личностной организацией и склонный испытывать зависимость к другим личностям, что заставляет его переживать мощные негативные эмоции и чувство безвыходности при проблемных отношений с ними. Это чаще всего определяется внутренней нестабильностью и инфантильностью, нехватка гибкости в перегруженных эмоциями и высокой персональной значимостью. Мотивы убийства глубокие, обслуживают эгоцентрические потребности, связанные с сохранением целости слабого „Я” преступника, поэтому они устойчивы и с сильным эмоциональным зарядом и в моменте совершения исключительно трудно могут быть деактуализированны через психическую обработку. Это приводит к плановому соразмерению преступных действий до эмоциональной реакции через зверство и жестокость и до переживания вины, которые сильно подавлены доминирующим чувством самосохранения, усиленно нестабильной вследствие преступления кризис интегритета обыкновенно нестабильного „Я” убийцы.

Ø Психологическое профилирование жертвы.

Для большинства психологов, самая сложная с эмоциональной точки зрения часть – виктимология. Эмоциональный, копирующий механизм среди большого количества оперативных работников, исследователей и судебных специалистов, включает постоянно версии о личном отчуждении и отстранение жертвы. Она (жертва) рассматривается в основном как объект. Тело – живое или мертвое – и все ужасные вещи, которые с ней произошли, рассматриваются как что-то что необходимо исследовать и анализировать.

Риск тут связан с потерей гуманности, так как „копирующий” механизм постоянно заставляет делать вещи, которые подкрепляют просмотр жертвы как объект. Вот почему представление подробной виктомологии не рутинное занятие для следователей, исследователей и судебных специалистов. Когда она сделана качественно, виктимология приносит больше информации о жертве, чем мы когда-либо имели о большей части людей в своей собственной жизни. Создается возможность для потенциальных личных интернализаций. При том чувства жертвы воспринимаются как часть собственных. Создается возможность для эмоционального трансфера, в котором на жертву переносятся мысли о других людях. Знать интимные подробности из истории жертвы и ее личности, не эмоционально стабильно, но обязательно.

Обычно криминальный психолог уделяет, как минимум столько времени, чтобы узнать историю жертвы, сколько он уделяет на совершителя. Психологический профиль жертвы может обеспечить минимум три вещи: контекст, связи и направление расследования.

Для соответствующего случая необходимо задать себе вопрос, какие потребности совершителя, которые он удовлетворяет выбором этой жертвы. Не нужно забывать, что в целом нападающие не осуществляют соответствующие преступления случайно. Они неуловимо овладеваемые своими личными причинами, которые определяют поведение по отношении к жертве.

Если возможно понять, как и почему совершитель выбрал знакомую нам жертву, то возможно найти и какую-нибудь близкую связь между жертвой (жертвами) и этим преступником. Такие связи могут быть географическими, служебными, ориентированны на какой-то список, связанный со школой или хобби, а так же знакомства. Тем более если возможно понять, как и почему совершитель выбирал своих предыдущих жертв (изучив всю виктимологию с ее изменениями во времени), то шансов предвидеть типы жертв намного больше. Это так же дает направление расследованию. Даже если станет ясно, что выбор жертвы случайность, все равно это показательное заключение.

Дата добавления: 2015-07-02