Часть вторая осень 11 страница

Нет, определенно его нынешнее везение было знамением свыше. Удача наконец-то поворачивалась к нему лицом. Чего доброго, скоро жить сделается веселее! Конечно, ему страшно не хватало «Проказницы» и старого капитана Вестрита, да упокоит Са его душу… Но свою новую жизнь он выстроит себе сам!

Брэшен прикончил пиво и стал тереть глаза кулаками. И что это за сонливость так внезапно на него накатила? Это, наверное, от застарелой усталости. Раньше циндин его всегда так бодрил… Тем, собственно, зелье и славилось: человеку становится хорошо, да еще и сил прибывает, чтобы от души веселиться. Но Брэшен в данный момент под «удовольствием» способен был понимать только одно: постель. Мягкую и теплую. Сухую. Не воняющую ни потом, ни плесенью, ни жиром, ни паклей. И желательно – без клопов…

Он так увлекся, мысленно рисуя эту сладостную картину, что не сразу заметил возникшую перед ним официантку. Брэшен даже вздрогнул, а она проказливо улыбнулась и жестом указала на его кружку. Да, девушка была права: кружка успела опустеть. Брэшен, однако, прикрыл ею ладонью и с сожалением покачал головой:

– Прости, красавица, денежки кончились. Да только оно, пожалуй, и к лучшему. Лучше я со свежей головой завтра в море пойду.

– Завтра? – спросила она сочувственно. – При таких-то ветрах?

Брэшен развел руками – самому, мол, не хочется, да что поделаешь. Вслух он сказал:

– Шторм не шторм, а уходить надо. Как говорят умные люди, «время и приливы не ждут людей спесивых». И потом, раньше выйдешь – раньше домой попадешь…

– Домой… – протянула она и опять улыбнулась. – Выпей тогда еще кружечку за мой счет. За скорое возвращение домой – тебе и всей вашей команде!

Брэшен медленно отвел руку, прикрывавшую кружку, и следил за тем, как она наливала. Да, вне всякого сомнения, удача сопутствовала ему!

– Ты с того же корабля, что и те люди? – спросила официантка. – С «Жнеца»?

Он кивнул:

– Точно.

И вновь передвинул циндин за губой.

– Значит, ты старпом «Жнеца»?

– Чуть-чуть не в точку… второй помощник.

– Ага. Так ты – Брэшен?

Он кивнул и невольно расплылся в польщенной улыбке. Если незнакомая женщина называет тебя по имени, это о чем-то да говорит!

– Говорят, «Жнец» идет домой с полными трюмами. Наверное, команда хорошая подобралась?

У нее была привычка поднимать бровь всякий раз, когда она о чем-нибудь спрашивала.

– Да уж, неплохая.

Разговор начинал понемногу нравиться Брэшену. Но тут девушка на одном дыхании выдала истинную причину и своей щедрости, и любопытства.

– Этот ваш юнга… вон там, с краю сидит. Его не назовешь любителем выпить…

– Точно. И болтуном – тоже.

– Я уж заметила, – тут она кокетливо вздохнула. И внезапно спросила: – Это правда? То, что про него говорят? Что он будто бы шкуряет морских котиков чуть не быстрее, чем охотники их поспевают стрелять?

Итак, она вправду находила Альтию-Эттеля весьма привлекательным. Брэшен про себя усмехнулся.

– Нет, неправда, – изрек он торжественно. – Эттель гораздо быстрее охотников. Честно сказать, мы совсем с ним замучились! Ему так не терпелось, что он спускал шкуры с котиков, еще не убитых охотниками. Бедняги с ног сбились, гоняясь за голыми зверями, которых он успел ободрать…

И он невозмутимо отхлебнул пива. Какое-то время девушка только молча таращила на него округлившиеся глаза. Потом до нее дошло.

– Хорош байки травить! – хихикнула она и играючи толкнула Брэшена в плечо. Он этого не ожидал и даже схватился за стойку, чтобы не полететь с ног.

– Ой, прости, – девушка схватила его за рукав, помогая удержать равновесие.

– Все в порядке. Подустал я что-то на корабле…

– В самом деле? – она понизила голос. Дождалась пока он встретился с нею взглядами и увидел, что глаза у нее синие-синие, как море, и еще более бездонные. – Тут у нас комнатка есть с кроватью, – сказала она. – Моя комнатка… Отдохни там, если хочешь. Тебе, наверное, вправду не помешает прилечь.

Пока он соображал, что в действительности могло означать подобное приглашение, она потупилась и пошла прочь. Брэшен снова взялся за кружку и как раз присосался к ней, когда девушка сказала уже через плечо:

– Захочешь прилечь, просто дай мне знать.

И чуть помедлила, глядя на него вполоборота. Одна бровь была поднята. Вопрос? Или приглашение?…

Когда подваливает удача – это как прилив, создающий выгодное течение. Лови его – и вперед, пока прилив не сменился отливом! Брэшен осушил кружку и поднялся.

– Дело хорошее, – проговорил он тихо.

И впрямь – куда как заманчиво. С девушкой или без нее, его ожидала ПОСТЕЛЬ! Именно такая, о какой он мечтал. Плохо ли? И какая тут может быть убыль?… Он вновь покатал циндин за губой. Замечательно. Просто чудесно…

– Еще пива! – распорядился Риллер. – А потом, пожалуй, и на корабль пора.

– Валяй, отправляйся, – хихикнул один из матросов, уже порядочно перебравший. – Нас, старина, можешь не ждать. Мы попозже чуток подгребем…

И он, обмякая, начал опускать голову на скрещенные руки.

Риллер дотянулся до него через стол и основательно встряхнул:

– Хватит дурью мучиться, Йорд! Не смей спать здесь! Вот вернемся на борт, хоть на палубу падай и храпи там до утра, как свинья, мне плевать. Но только не здесь!

Что-то в голосе старого моряка заставило Йорда сразу проснуться и навострить уши. Он даже приподнял голову и поинтересовался:

– А п-почему?

Риллер наклонился вперед:

– Меня тут один матросик с «Крачки» предупредил кое о чем… Видели «Резвушку», что стоит с подветренной стороны? У них, пока сюда шли, лихоманка на борту разразилась, кровавая рвота. Семь душ потеряли… Так вот, шкипер ихний три дня уже по городу мотается, все пытается еще кого-то нанять, да только пока ему не больно везет. Слух идет, люди ему нужны до зарезу, надо их добывать как угодно и скорее на острова выходить. Для них ведь каждый лишний день здесь, почитай, лишняя неделя на Тощих… Короче, мне ребята с «Крачки» шепнули: держитесь, мол, вместе и кучей, да ни в коем случае не вздумайте на берегу ночевать. Они одного своего охотника два дня уже доискаться не могут… и ясно, на кого бочку катят? То-то же. Так что ежели на корабль – то всем вместе. Если только у тебя, Йорд, нету большой охоты еще раз на «Резвушке» Тощие посетить…

– Цапуны*?… [Цапуны – имеются в виду нечистоплотные судоводители, склонные при недостатке персонала на собственном корабле похищать чужих моряков, в особенности напившихся при стоянке в порту. На российском флоте подобная практика называлась «зашанхаивать».] – с ужасом спросил Йорд. Он определенно начал трезветь. – Неужели здесь? В Закоулке?…

– А тут им как раз самое раздолье, – по-прежнему негромко пояснил Риллер. – Тут, если кто вовремя на борт не вернется, корабль его дожидаться не будет… Знай себе торчи в переулке, подкарауливай пьяных матросиков с какого-нибудь корабля, идущего домой с промысла. Хвать! – и бедолаги просыпаются по пути обратно на промысел. Еще раз говорю вам, парни: не такой город Закоулок, чтобы моряку тут спокойно расхаживать одному…

Йорд – и куда только вся сонливость пропала? – живо поднялся на ноги.

– Нет уж, – заявил он решительно, – хватит с меня! Я этой северной водички уже досыта нахлебался. Лично я больше на Тощие не ходок! Пошли, ребята. Все на корабль!

Риллер завертел головой:

– Э, а где Брэшен? Он вон там где-то сидел…

– С девушкой ушел, полагаю, – в первый раз подала голос Альтия. Выговорила она это с большим неодобрением. Все обернулись к «юнге Этту». Пришлось объяснять: – Ну, с той, которая, я-то думал, на меня глаз положила… – Альтия взяла кружку, отхлебнула и вновь поставила на стол. – Правда, что ли, пошли. Все равно тут не пиво, а ослиная моча.

– А ты что, ослиную мочу пробовал? – поддел юнгу Йорд.

– А что мне ее пробовать. Достаточно твою койку, Йорд, разочек нюхнуть.

– А-а, так ты у нас чужие койки обнюхиваешь? – пьяно заржал Йорд. Остальные с готовностью присоединились к веселью. Альтия только головой покачала. Что в море, что на борту – моряцкие шуточки оставались равно бесхитростными. Самой же ей и правда хотелось назад на корабль, но не из-за дурного пива, естественно. Просто чем быстрее они отчалят из этой клопиной дыры, тем быстрее доберутся в Свечной. Альтия решительно выбралась из-за стола. Йорд перегнулся со своего места и заглянул в ее кружку:

– Допивать будешь?

– Угощайся, – предложила она. И поспешила за остальными к выходу, в объятия шторма, бушевавшего за дверьми. Успела только краем глаза заметить, как Йорд мигом опорожнил ее кружку и скривил рожу:

– Ух. Тебе, верно, с самого дна бочки наливали…

Вытер рукавом рот и направился следом.

Снаружи в самом деле поддувало вовсю. Альтия зябко спросила себя, бывала ли в поганом городишке какая-нибудь другая погода, кроме беспрестанных штормов?… Она изо всех сил прищурилась против ветра с дождем, который сразу принялся рвать ее одежду и волосы. Еще два шага – и уже трудно было поверить, что они только что сидели в сухости и тепле… «Добро пожаловать назад в моряцкую жизнь…»

Она еле расслышала, как звал ее содержатель таверны. Альтия увидела, как оглянулся Риллер, решила посмотреть, на что это он там уставился позади, – и увидела кабатчика, высунувшегося из дверей.

– Который тут Эттель? – проорал он сквозь гул непогоды.

Риллер молча указал на нее.

– Тебя Брэшен спрашивает! Перепил, бедняга. Иди, вытащи его!

– Чудесненько, – зарычала Альтия вслух. Только этого ей не хватало. Ну с чего ему вздумалось именно ее выбрать?

Риллер жестом велел ей возвращаться назад.

– Встретимся на борту! – проревел он, одолевая ветер. Альтия кивнула и, повернувшись, побежала обратно. Вот уж удовольствие – тащиться по этакой непогоде на корабль да с пьяным Брэшеном на плече. Ладно, на то она и юнга Этт, чтобы такие поручения выполнять… Чего доброго, Брэшена еще вырвет. И опять-таки ей придется все чистить…

Ворча про себя, она поднялась по ступенькам и снова вошла внутрь таверны. Кабатчик указал ей на дверь в задние помещения.

– Там он, ваш Брэшен. Так и заснул в обнимку с одной из девиц!

– Сейчас я его заберу, – пообещала Альтия. И, оставляя мокрые следы, пошла к двери мимо столов и скамей. За дверью обнаружилась скупо освещенная комната, а в комнате – кровать и на ней Брэшен. Над ним склонилась та официанточка в расшнурованном корсаже. Она подняла глазка на Альтию и улыбнулась беспомощно и смущенно.

– Не знаю прямо, что делать… Ты мне не поможешь?

…Будь Альтия в действительности пацаном-юнгой, она вне сомнения засмотрелась бы на обнаженный бюст девушки и попросту шагнула бы в комнату. Будь она парнем, она не присмотрелась бы к распростертому Брэшену с той зоркостью, которая присуща лишь женщинам, – и не поняла бы, что вместо упившегося вдрызг он скорее выглядел как человек, которого крепко стукнули по темечку и потом только уложили в кровать… В то же мгновение Альтия уловила слева от себя какое-то движение – и шарахнулась, приняв удар не макушкой, а стороной головы. Дубинка обрушилась ей на плечо, отчего вся правая рука онемела сразу и целиком. Альтия с криком шатнулась вперед… а напавший на нее человек с треском захлопнул дверь у нее за спиной.

«И девка в этом деле замешана!…» – поняла Альтия. Рванулась вперед и вложила все оставшиеся силы в удар левой, от души заехав официантке прямо по физиономии. Не лучший получился удар, но цели достиг. Девка завизжала от боли и потрясения и попятилась прочь, хватаясь за крепко ушибленную скулу. Альтия, не тратя времени даром, крутанулась навстречу человеку с дубинкой.

– Ах ты маленький бессердечный говнюк!… – плюнул тот и замахнулся. Альтия умудрилась отчаянным рывком проскочить у него под рукой. Еще одно чудо состояло в том, что ей удалось даже приоткрыть дверь в общий зал.

– Цапуны!!! – завопила она изо всей мочи. В тот же миг перед глазами вспыхнули белые солнца, и она рухнула на пол.

…Сперва она услышала голоса.

– Один с «Крачки», тот самый, которого они еще разыскивали. Сидел связанный в погребе, где пиво. Еще один с «Карлайла», а эти двое – со «Жнеца». Да снаружи парочка… землей слегка припорошенных. Видать, стукнули слишком сильно… Не повезло морячкам!

Второй человек, судя по всему, передернул плечами:

– Так-то оно так, да вот морячков все не убывает.

Альтия открыла глаза и увидела перевернутые столы и скамейки. Ее щека была погружена в лужу… чего-то. Оставалось надеяться – пива. А кругом нее была сплошная стена мужских ног в сапожищах, и она испугалась, как бы на нее кто-нибудь не наступил. Она повернула голову, чтобы удобней было смотреть. Горожане держали в руках прочные фонари, не гаснувшие на ветру. Альтия попыталась сесть, и со второй попытки у нее получилось. Комната перед глазами раскачивалась и кренилась.

– Эге, мальчишка очнулся, – заметил кто-то. – Ты за что, болван, девчонке Пага морду расквасил?

– Она с ними в деле. Она приманкой была, – выговорила Альтия медленно и с трудом. А про себя подумала: «Мужики. Ну надо же – в упор не видят…»

– Может, была, а может, и нет, – проворчал горожанин рассудительно. – Встать можешь?

– Попробую… – Альтия вцепилась в опрокинутый стул и кое-как поднялась. Голова шла кругом, ее мутило. Она осторожно пощупала затылок. Потом посмотрела на пальцы: – У меня кровь идет…

Никто особого внимания не обратил.

– Твой помощник капитана там все еще сидит, – сказал все тот же мужчина. – Забирай-ка его и топайте к себе на корабль. Паг и так тебя придушить готов за то, что ты его дочку обидел. Тебя что, никогда не учили, как надо себя с женщинами вести?

Альтия тупо заметила:

– Он сам тут замешан. Может, не у него в задней комнате и в погребе все происходило?

– Паг?! Да он уже лет десять как держит этот кабак. Так что я на твоем месте поостерегся бы пороть подобную чушь. А кроме того, это по твоей вине тут теперь все столы и стулья вверх ногами. Короче, лучше тебе больше сюда не показываться…

Альтия плотно зажмурилась. Потом вновь открыла глаза. Пол перестал качаться.

– Ясно, – сказала она. – Пойду заберу Брэшена.

Вот такой Закоулок. Вот такие в нем жители… Их город, и управлялись они здесь, как считали необходимым. Хорошо, что в таверне было полным-полно матросни, очень даже неласково относившейся к цапунам. Ибо горожанам явно было наплевать, каким именно образом подрабатывал старина Паг. «Интересно, – подумала Альтия, – если бы не вон те весьма рассерженные матросы, которые еще стоят у огня, – дали бы они нам с Брэшеном отсюда уйти?…»

Во всяком случае, им явно стоило поторопиться.

Кое-как, пошатываясь, она добралась до двери в заднюю комнату и сунула голову внутрь. Брэшен сидел на кровати, опустив голову на руки.

– Брэш… – прокаркала она хрипло.

– Альтия?… – отозвался он, явно ничего еще не соображая.

– Эттель я! Этт! – поправила она этак грубо-ворчливо. – Сколько можно дразнить меня из-за дурацкого имени! Надоело! – Она остановилась подле него и принялась тянуть за руку. – Пошли! На корабль пора!

– Худо мне, – простонал Брэшен. – Ой, худо… В пиве что-то… – И поднес руку к затылку: – Да еще, кажется, стукнули…

– Меня тоже. – Альтия наклонилась к его уху и понизила голос: – Давай живо выбираться, покуда снова не влипли! Паг связан с цапунами, и все остальные с ним заодно!

Брэшен явил сообразительность, поистине недюжинную для опоенного и получившего дубиной.

– Подставь плечо… – велел он. И кое-как поднялся. Альтия закинула его руку себе на плечи и постаралась подпереть, но разница в росте оказалась слишком велика. Все же они – кое-как, шатаясь – вывалились из задней комнаты и пересекли общий зал. Кто-то из матросов возле огня кивнул им, но горожане просто провожали их взглядами, и лица их мало что выражали. Снаружи, на крыльце, Брэшен оступился, и вместе с Альтией они чуть было не рухнули прямо в подмерзшую грязь.

Брэшен поднял голову навстречу ветру и ледяному дождю:

– Холодает…

– Сейчас дождь, а ночью, не иначе, снег выпадет, – мрачно предрекла Альтия.

– Проклятье… А какой хороший вечер был. Поначалу…

Они плелись по темной улице. Брэшен тяжело налегал ей на плечо. Альтия остановилась возле угла какой-то лавки (естественно, закрытой ввиду позднего часа), пытаясь сообразить, куда, собственно, они идут. Понять это оказалось непросто. Во всем городишке не горело ни единого огонька. Только ветер с дождем хлестал в лицо.

– Погоди, Альтия… Мне отлить надо.

– Эттель, – напомнила она хмуро. Скромности Брэшена хватило только на то, чтобы отойти на два шага прочь.

– Извини… – пробурчал он, кончив журчать и поддергивая штаны.

– Все в порядке, – сказала она равнодушно. – Ты еще не протрезвел.

– Я не пьян! – мотнул он головой. И опять схватился за ее плечо: – Они в пиво гадость какую-то подмешали. Точно… Я бы, может, почувствовал вовремя, да циндин помешал…

Альтия ушам своим не поверила:

– Циндин жуешь? Ты?

– Иногда, – стал оправдываться Брэшен. – Нечасто. И очень давно уже не…

– Мой отец всегда говорил, что от циндина погибло больше моряков, чем от всех штормов, вместе взятых, – мрачно сообщила ему Альтия. В голове у нее стучали кувалды.

– Вполне возможно, – согласился Брэшен. Наконец они миновали последнюю лавчонку и оказались в гавани, и тут он заметил: – И тем не менее, советую попробовать… Уж больно здорово все трудности куда-то на некоторое время деваются.

– Ага, – сказала Альтия. Ей показалось, что он начал шататься больше прежнего, и она обхватила его за талию: – Топай давай. Уже немного осталось.

– Вижу… Хотя погоди. Что там вообще случилось? В таверне?

Следовало бы на него рассердиться, но у Альтии даже на это не было сил. Ей стало почти смешно.

– Тебя, – пояснила она, – едва не похитили цапуны. Завтра подробности расскажу.

– Вот как… – протянул Брэшен и надолго умолк. Ветер проявил снисхождение и тоже на некоторое время притих. – Знаешь что? – снова заговорил Брэшен. – Я тут все насчет тебя думал. В смысле, что тебе следует сделать. Тебе надо отправиться на север.

Она мотнула головой, хотя в темноте он вряд ли что видел.

– Нет, – сказала она. – Больше ноги моей не будет ни на одном промысловике. Разве что деваться больше некуда будет.

– Да я совсем не про то. Я про дальние края тебе толкую. Уедь за Калсиду, в самые Герцогства… Там, на севере, корабли поменьше. И там не привыкли смотреть, мужчина ты или женщина – был бы работник толковый. Так, по крайности, мне говорили… Там бабы, случается, капитанами ходят. И даже целые команды из одних женщин бывают…

– Те женщины – из варварских племен, – заметила Альтия. – Они в родстве скорее не с нами, а с островитянами Внешнего. И, если верить тому, что мне говорили, племена эти заняты в основном тем, что всемерно истребляют друг дружку. Брэшен, они в большинстве своем даже не умеют читать! А брачные обряды, Са нас помилуй, справляют перед какими-то валунами…

Брэшен поправил:

– Не «какие-то валуны», а Камни Свидетельства.

– Мой отец там торговал еще прежде, чем у них разразилась война, – продолжала Альтия упрямо. Они шли по причалам, и ветер, неожиданно снова собравшийся с силами, положительно стремился свалить их с ног. – Отец говорил… – тут ей пришлось подхватить Брэшена, порывавшегося упасть, – отец говорил, они еще худшие варвары, чем калсидийцы. В половине домов даже окон со стеклами нет…

– Только на побережье, – Брэшен гнул свое с не меньшим упрямством. – Я слыхал, в глубине страны есть великолепные города…

– Да чтоб я в здравом уме с побережья куда-нибудь потащилась… Пришли! Вот он, «Жнец». Шагай осторожнее…

«Жнец», подталкиваемый волнами и ветром, беспокойно колебался у причала, натягивая пеньковые швартовы. Альтия ожидала, что Брэшена придется на себе затаскивать по трапу наверх, но, к ее удивлению, он взошел сам, и даже достаточно бодро.

Оказавшись на палубе, он выпустил ее плечо:

– Иди спать, юнга. Завтра рано отчаливаем.

– Слушаюсь! – пискнула она благодарно. Чувствовала она себя хуже некуда, и в особенности теперь, когда отдых сделался близким и достижимым. Она покинула Брэшена и устало поплелась в сторону трюма.

Там, внизу, не все еще спали. Несколько матросов сидело около тусклого фонаря.

– Что стряслось? – сразу спросил Альтию Риллер.

– Цапуны, – ответила она коротко. – Напали на нас с Брэшеном, да только мы отбились. Там нашли того охотника с «Крачки». И, кажется, еще двоих…

– Ох, чтоб им Са яйца пооткрутил! – выругался моряк. – И шкипер с «Резвушки» небось в закоперщиках?

– Не знаю. – Альтия была измучена до предела, говорить не хотелось. – А вот Паг – точно. И дочка его. Брэшену чего-то в пиво насыпали… Больше я к ним в кабак не ходок!

– Вот холера. То-то Йорд дрыхнет как убитый – выхлебал дозу, которая была тебе предназначена!… Я, пожалуй, на «Крачку» схожу, – заявил Риллер. – Послушаю, что охотник вызволенный расскажет.

– И я!

– И я!

Люди, казавшиеся полусонными, проснулись точно по волшебству и дружно отправились послушать свежую сплетню. Альтия тихо понадеялась, что спасенный охотник сумеет оснастить свою историю красочными подробностями. Лично ей уже ничего не хотелось. Только заползти в свой гамак – и чтобы скорей оказаться посреди открытого моря.

Он сумел разжечь фонарь только с четвертой попытки. Когда на фитильке в конце концов затрепетал язычок пламени, осторожно опустил стекло и уселся на койку. Потом опять встал и нагнулся к небольшому зеркальцу, укрепленному на стене. Отвернул нижнюю губу и внимательно осмотрел. Хреново… Ему сильно повезет, если ожоги не воспалятся и он не заработает несколько язв. Как же он позабыл об этом свойстве циндина?… Он вновь опустился на койку и неловкими движениями начал стаскивать куртку. Она была совсем мокрая. Он даже не сразу понял, что левый рукав оказался промочен не только дождем, но и кровью.

Некоторое время он непонимающе разглядывал пятно. Потом опасливо поднес руку к затылку… Ничего. Шишка, но раны нет. Значит, кровь была не его. Он прикоснулся пальцем к пятну… Совсем свежая.

«Альтия?… Ее кровь?» Мысли тяжело и медленно ворочались в голове. Зелье, проглоченное вместе с пивом, все еще туманило его мозг. «Ну конечно, Альтия. Она еще говорила, ее тоже ударили. Ох, блин, ну что ж она не сказала, что у нее кровь идет?…»

Он испустил страдальческий вздох. Вновь натянул мокрую куртку и вышел в непогожую ночь.

Внутри форпика было так же темно и так же воняло, как и когда он сам жил здесь. Ему пришлось растолкать двух спящих матросов, пока наконец попался достаточно трезвый, который и указал ему, где Альтия. Девчонка, оказывается, угнездилась в уголке, где, по его мнению, и крысе было бы не повернуться. Взяв огарок свечи, он наполовину ощупью пробрался туда и принялся трясти Альтию за плечо. Она разразилась руганью и попыталась отделаться от него, но он все-таки ее разбудил.

– Идем в мою каюту, юнга, да подбери сопли – будем голову тебе зашивать! Еще не хватало, чтобы ты на неделю в постель с лихорадкой залег. Живо, живо! У меня на тебя лишнего времени нет!

Он скрывал владевшее им беспокойство, что было мочи напуская на себя раздраженный вид. Альтия последовала за ним к трюмному лазу, потом через палубу в его каюту. Даже в тусклом свете огарка была заметна ее бледность и то, как слиплись от крови волосы.

– Дверь-то закрой! – рявкнул он. – И так холодно!

Она тупо и безразлично повиновалась.

Как только дверь затворилась, он быстрым движением задвинул засов. Потом обернулся, схватил Альтию за плечи – и еле удержался от того, чтобы не встряхнуть ее хорошенько. Но не встряхнул. Лишь силой усадил на свою койку.

– Что за дурость? – прошипел он, вешая куртку на гвоздь. – Почему не сказала, что ранена?

На самом деле она говорила ему… Он наполовину ждал, что именно так она ему и ответит, но она только подняла руку к голове и пробормотала:

– Я так вымоталась…

Никогда еще крохотная каюта не казалась ему такой тесной. Чтобы добраться до врачебного сундучка, пришлось перегнуться через ее ноги. Все же он дотянулся, вытащил необходимое и бросил на койку подле нее. Поднес поближе фонарь… Альтия вздрогнула, когда он начал ощупывать ее голову и раздвигать густые темные волосы, пытаясь найти кровоточащее место. Кровь, кстати, продолжала лениво сочиться. Он сразу перепачкал пальцы и сказал себе: «Такие раны всегда обильно кровоточат. Я давно это знаю. Я ни о чем не волнуюсь!»

Но – волновался. Причем совершенно безбожно. И в особенности от того, что взгляд у Альтии был нехорошо рассредоточенный…

Он предупредил ее:

– Волосы выстричь придется.

Он ждал, что она примется возражать, но она лишь пробормотала:

– Валяй… если надо.

Он пристально посмотрел на нее:

– Так сколько раз тебя огрели?

– Дважды… кажется.

– Расскажи, как это было. Вообще расскажи все, что помнишь.

Она стала говорить. То связно, то не очень. Он тем временем взял ножницы и принялся выстригать волосы около раны. История, которую излагала Альтия, не давала ему повода гордиться собственной сообразительностью. Скорее наоборот. Все сходилось на том, что на них с «юнгой Эттом» с самого начала положили глаз цапуны. И, если бы не счастливая случайность, – сидеть бы им сейчас обоим в темном трюме «Резвушки», да пожалуй что в кандалах… Рана, которую он обнаружил у Альтии в волосах, была с его мизинец длиной. Кожа отставала от черепа, если потянуть за косичку. И кровь продолжала слабо сочиться даже после того, как он отчекрыжил изрядное количество прядей по сторонам. Он вытер все тряпочкой.

– Придется зашивать, – сообщил он Альтии. Ему все больше плохело и от последствий отравы, и от мысли о том, что вот сейчас придется протыкать иголкой ее кожу. По счастью, у Альтии, похоже, тумана перед глазами было еще больше, чем у него самого. Зелье, подмешанное цапунами им в пиво, действовало на совесть…

Щурясь на мерцающий желтоватый свет фонаря, он кое-как продел в кривую иголку тонкую нитку. Пальцы, огрубевшие от мозолей, едва ее осязали. Ко всему прочему нить была скользкая. «Сколько лет я штопаю одежду и чиню паруса?… Значит, и тут справиться должен…»

– Сиди смирно! – предупредил он ее, без особой, впрочем, нужды. И опасливо приставил острие иглы к ее коже. «Надо протыкать неглубоко, а то потом будет не вытащить…» Он слегка надавил на иглу. Она и не подумала втыкаться, лишь сдвинула весь кожный лоскут. Он надавил сильнее.

– Ой! – вскрикнула Альтия. И отшвырнула его руку. – Ты что там творишь?

Она повернулась и свирепо уставилась на него.

– Я же сказал тебе. Рану надо зашить.

– А-а… – и добавила, помолчав: – Я, верно, прослушала. – Она потерла глаза, потом потянулась к затылку, чтобы осторожно пощупать. Потом жалобно протянула: – Кажется, действительно шить надо… – Крепко зажмурила глаза, потом попробовала проморгаться. И посетовала: – Ни тебе как следует проснуться, ни сознание потерять! В тумане каком-то плаваю, чтоб его…

– Дай посмотрю, что у меня там найдется… – И, припав на колено, он снова начал рыться во врачебных припасах. – Да они годами лекарства не покупали! – проворчал он недовольно. Альтия заглядывала в короб через его плечо. – Половина коробок вовсе пустые. Травы, которым положено быть бурыми или зелеными, аж посерели от древности. А плесенью-то воняет…

– Может, так и положено, чтобы воняло? – предположила она. Он буркнул:

– Понятия не имею.

– Дай я сама посмотрю. Я на «Проказнице» всегда покупала снадобья, когда мы причаливали. – И она оперлась на его спину, чтобы получше рассмотреть содержимое короба. Посмотрела на свет несколько пузырьков и отставила их в сторонку. Открыла крохотный горшочек и неодобрительно сморщилась от незнакомого запаха. Вновь закрыла крышечку. – Ничего полезного, – вынесла она приговор. И плотнее устроилась на койке: – Ладно, шей так, а я буду держать. Постараюсь не очень вертеться…

– Погоди-ка, – проговорил Брэшен без особой охоты. Дело было в том, что он приберег кусочек циндина. Не очень большой кусочек, но все-таки способный скрасить ему какой-нибудь особо мерзопакостный день. Он вынул его из кармана куртки и смахнул приставшие крошки. Он показал кусочек Альтии и разломил его надвое, пояснив: – Циндин. Поможет проснуться… и подбодрит. Смотри, как это делается.

И он сунул катышек за губу, придавив языком. Во рту разлилась знакомая горечь. «Да… Если бы не вкус циндина, я бы, может, ту пакость в пиве и распознал…» Гадать было все равно без толку. Он отодвинул циндин подальше от уже полученного и саднившего ожога.

– Сначала будет очень горько, – предупредил он Альтию. – Это из-за полыни, которую туда добавляют. Чтоб соки в тебе быстрее бежали…

Она с большим сомнением взяла предложенный кусочек и положила в рот. Сморщилась… потом стала ждать глядя ему в глаза. И спросила:

– Жжет… так и положено?

Он кивнул:

– Крепкое зелье попалось. Двигай его во рту, не держи на одном месте подолгу. – Выражение ее лица начало постепенно меняться, и он почувствовал, как по его собственной физиономии расползается ответная улыбка: – Ну как? Ничего?

Она негромко рассмеялась:

– И быстро подействовало…

– Так же быстро и кончится. Честно говоря, я не сталкивался, чтобы он кому-нибудь навредил… Если только прямо на вахте не начинали жевать.

Было видно, как неуклюже с непривычки она двигает горький катышек за губой.

Дата добавления: 2015-07-02