Книга вторая 1 страница

Филадельфия, 1979 год

– Извините, мисс Робертс.

– Да, мистер Ларден?

– Увидел, что дождь идет, и подумал, может быть, вы позволите довезти вас до дому?

– Вы очень добры, мистер Ларден, но меня должен встретить кузен.

– О! – И мистер Ларден уставился на нее. Это был человек среднего роста, лет тридцати с чем-нибудь, лысеющий, с вечно опущенными уголками рта. Он был женат, имел двоих детей, одну собаку и несколько хомяков. Он был ее боссом.

– Вы уверены, что он вас встретит, мисс Робертс? – спросил он, не теряя надежды.

– Да, уверена, мистер Ларден.

Они все время играли в эту игру. Он притворялся, что его очень заботят благополучие и удобства его секретарши. Она притворялась, что он хочет подвезти ее домой просто по доброте душевной, потому что, видите ли, идет дождь. И оба знали, что все это ложь. Он хотел любым способом затащить ее в постель.

Лорен работала его личным секретарем вот уже два года и пришла к убеждению – или надо увольняться, или она просто рехнется от этого постоянного притворства.

– Ну что ж, – сказал он, беря портфель, – тогда до завтра.

– Да, мистер Ларден.

Она выждала, пока он ушел, и тут же схватила трубку.

– Брэд, – проговорила она тихо, – мы сегодня не сможем с тобой увидеться.

– Что ты этим хочешь сказать? – взорвался он.

– Сейчас мне трудно объяснить. Давай поговорим завтра. – И она быстро положила трубку, прежде чем он успел возразить.

Брэдфорд Дин – ее двоюродный брат. Старина Брэд. Без него она бы, наверное, просто не вынесла всего, что случилось за эти пять лет. Но их отношения были ненормальными, они должны быть прекращены, и она собиралась их кончить.

Пять лет назад, потрясенная всем случившимся, она приехала в Филадельфию. Брат матери Уилл и его жена Марго встретили ее в аэропорту.

– Мы так огорчены, дорогая, так скорбим, – сказала Марго, но даже слезинки не проронила.

Уилл оказался более искренним:

– Твоя мама была замечательная женщина и всегда мне была доброй сестрой. Нам будет ее не хватать.

Дины отвезли ее в свой дом на бульваре Рузвельта. Это был хороший, приятный дом, но она была здесь не дома. Брэд, ее девятнадцатилетний двоюродный брат, уехал учиться в колледж, и ей разрешили занять его комнату. По ночам она слышала, как они шепчутся. Марго говорила:

– Что нам с ней делать? Мы же не можем оставить ее у нас жить.

А Уилл отвечал:

– Лорен – дочь моей сестры, Марго. У нее нет родственников, кроме нас. Мы обязаны ее приютить. И в конце концов, ей только шестнадцать лет.

– Я знаю, знаю. Но как долго?

Джейн и Фил Робертс погибли во время того страшного урагана, что почти сравнял Босвелл с землей. Лорен помнила об этом очень мало, это был кошмар, вот все, что она помнила. И в Филадельфию она приехала вся еще оцепеневшая от пережитого шока. А вскоре после приезда ей пришлось признаться Марго, что она беременна.

Ее тетка чуть с ума не сошла.

– Как это случилось? Тебя изнасиловали? – спросила она.

– Нет, это просто… случилось…

– Это тот парень, с которым ты была помолвлена, Сток? Потому что если он, так его можно заставить жениться на тебе.

– Нет, это был не Сток.

– Но кто же тогда?

– Это неважно.

– Бедные твои родители! Они были бы очень… очень разочарованы тем, что ты…

– Я хочу оставить ребенка, – сказала тихо Лорен.

Но Марго покачала головой:

– Это абсолютно исключено. Достаточно того, что ты у нас на руках, мы не сможем смотреть еще и за ребенком.

– В таких обстоятельствах выбирать не приходится, – сказал дядя, – ты должна сделать аборт.

И она помнила, как кончилась ее беременность, словно это случилось вчера. Марго отвезла ее к врачу-гинекологу. Он был лысый, с сонными глазами и руками в резиновых перчатках.

– Ну, так что же с нами приключилось, юная леди? – сказал он, жизнерадостно подмигнув, когда она легла на холодный жесткий стол для обследования, чувствуя, как она беззащитна и уязвима под одеянием из гигроскопической бумаги, в которое ей велела облачиться санитарка.

– Ну что ж, вставь ноги вот сюда, дорогая.

Он что-то щупал и ковырял, пока у нее просто сил не стало все это терпеть.

– Я не хочу терять ребенка, – прошептала она.

– Да это пустяки, – ответил он, – не волнуйся. А в следующий раз, когда будешь давать, веди себя поосторожнее, вот и все.

Он сделал ей укол, и она ничего не помнила, только грубое, жесткое прикосновение стали между ногами.

И после этого уже не было ребенка и всего, что ее связывало с Ником.

До этого она думала о нем целыми днями непрестанно, но теперь принудила себя перестать. Ник Анджело бросил ее, бежал из города, даже не попрощавшись, и она больше о нем ничего не слышала – даже после того, как в Босвелле случилась трагедия.

Она иногда ненавидела его. Он использовал ее для собственного удовольствия и обманул, оставил беременную, одну. Она была потрясена тем, что он удрал. И даже записки не оставил, и ничего не просил передать, совсем ничего. Она ожесточилась против него сердцем, но все равно почему-то не хотела расстаться с его ребенком.

Марго и Уилл настаивали, чтобы она окончила школу. Она неохотно согласилась, ведь ничего другого не предвиделось.

Однажды вечером Марго и Уилл позвали ее в гостиную и сообщили плохие новости: «После отца ничего не осталось, все ушло в платежи. Он был по уши в долгах».

– Сожалею, Лорен, – сказала Марго, – но мы не можем послать тебя учиться в колледж. Ты должна понять, у нас нет

на это средств. Мы всю жизнь тяжко трудились, чтобы предоставить эту возможность Брэдфорду и жить сносно на то, что осталось.

– Но я не хочу в колледж, – ответила она, – как только я окончу школу, я найду себе работу.

– Но всегда есть надежда добиться стипендии, – сказал Уилл, чувствуя угрызения совести. – Ведь ты же, в конце концов, умная девочка.

Но они не понимали, что она действительно не хотела учиться в колледже.

В течение нескольких лет ее мучили кошмарные сновидения, где обязательно был ураган. Она мысленно видела, как он обрушился на трейлер. Иногда во сне ураган вдруг принимал облик Примо. Он как бы становился частью его и гнусно усмехался… и дотрагивался до нее… и говорил похабные слова – пока она не вынуждена была взмахнуть ножом и ударить.

Она собиралась убить Примо.

И может быть, убила?

Неопределенность сводила ее с ума.

Сразу же после окончания школы она стала работать в местном банке и начала откладывать деньги. Как только у нее наберется достаточно, она сразу же переедет от Динов.

Вернувшись из колледжа, Брэд все время был рядом. Он был красив, с его кудрявыми каштановыми волосами и неизменной улыбкой. Он был выше Ника, мускулистее его. Она все еще сравнивала каждого, с кем была знакома, с Ником и не могла отделаться от этой привычки.

Когда ей исполнилось девятнадцать, у нее уже было накоплено достаточно, чтобы переехать. Она обладала хорошими данными для секретарской работы и сразу же нашла работу лучше, чем прежняя, в юридической фирме «Ларден и Ско-перс». Мистер Ларден сам подробно расспросил ее обо всем и сообщил, что находит ее данные просто отличными, она как раз то, что для фирмы и нужно.

Она жила просто и тихо. Но Брэд осложнил ее жизнь. Однажды вечером он заехал к ней домой, слишком надолго задержался и слишком много выпил. И тогда признался, что, наверное, всегда любил ее, и каким-то непонятным образом, но они оказались в постели, хотя оба знали, что это нехорошо. Она попыталась ограничиться только одним свиданием, но, попав один раз в ситуацию, она уже не могла из нее выпутаться. А кроме того, ей было хорошо с ним, потому что она была ему не безразлична.

Однако их связь продолжалась уже несколько месяцев, и она просто задыхалась от чувства вины. Она хотела покончить со всем этим. И надо было сказать ему об этом решительно.

Она кончила работать, вышла, села в автобус и поехала домой. Последние две-три сотни метров она пробежала под проливным дождем и промокла.

Дома у нее был Брэд, он сидел на ее кушетке, положив ноги на ее стол, и смотрел ее телевизор.

– Я же сказала, что не хочу видеться с тобой, – сказала она, снимая плащ.

– Ты это несерьезно, – ответил он.

– Отдай мне ключи, – ответила она, выключая телевизор.

Он нахмурился:

– Что это с тобой последнее время?

– Брэд, ты же знаешь, что между нами не должны быть такие отношения, мы двоюродные брат и сестра. И надо с этим кончать.

– Никак нет, беби. – И он совершенно безмятежно откинулся назад.

От того, как он сказал «беби», ее чуть не вырвало. Она определенно знала, что он спит не только с ней.

– Пожалуйста, – сказала она, – я хочу кончить наши отношения.

Он протянул к ней руки:

– Поди ко мне.

– Нет, Брэд.

– Ты что, разыгрываешь сегодня недотрогу? – Он не хотел уходить, и она не могла заставить его.

– А что, если я расскажу твоим родителям? – пригрозила она.

– Ты этого не сделаешь.

– Нет, я способна на это.

– Они будут обвинять тебя.

– А думаешь, это имеет для меня значение? Они никогда не хотели, чтобы я жила с вами.

Он поразмыслил над ее угрозой. Да, она действительно способна.

– Да что с тобой? Или у тебя сейчас месячные? – спросил он, снова включая телевизор. Она приняла решение и разработала план. Если он вот так захочет оставаться и впредь, уйдет она.

Через неделю, когда в конторе была рождественская вечеринка, пьяный мистер Ларден схватил ее в своем кабинете и прижал к столу.

Она прекрасно знала, как надо поступать с мужчинами, которые хотят силком заставить ее сделать то, чего она делать не хочет. Она схватила нож для распечатывания писем и саданула им в руку боссу. Мистер Ларден завопил от изумления и боли:

– Вы что, с ума сошли?

– Попытайтесь смириться с тем, что я в своем уме, – сказала она, прорываясь к двери.

– Вы уволены, – сказал он.

– Вот и хорошо.

К Рождеству она уже продумала план отъезда до мельчайших деталей. В праздник она пошла к Марго и Уиллу на ленч. Теперь, когда она жила отдельно и они не должны были ее содержать, они были с ней очень любезны. Брэд пришел с девушкой Дженни. И они целый день смеялись и нежничали.

– Наверное, они обручатся, – сказала ей Марго по секрету, когда они были на кухне.

– Это хорошо, – ответила Лорен. Если он пригласил девушку, чтобы Лорен возревновала, этот номер не удался.

За обедом она заметила, как Брэд сунул руку под стол и стал гладить бедро Дженни.

– Знаешь, – сказала Марго, поворачиваясь к Лорен, явно не подозревающая о проделках сына, – ты тоже можешь совершенно спокойно приходить к нам со своим возлюбленным. Ты с кем-нибудь встречаешься?

Лорен покачала головой:

– Нет.

– Ну, такая хорошенькая девушка, как ты, – сказал весело Уилл, – должна иметь десятки поклонников.

– Но она, наверное, их прячет от нас, – сказал Брэд, заговорщически улыбнувшись и растягивая пальцами резинку на трусиках подружки, которая уже взмокла от желания.

Лорен вздохнула. С ним было хорошо в постели, и он это знал. Он был опытен и играл с ней, словно на фортепиано, зная, какую клавишу нажать, чтобы она ему отвечала.

Когда позднее, вечером того же дня, Брэд отделался от Дженни, то без всякого предупреждения нагрянул к ней. Она позволила ему лечь с ней в последний раз, только он не дога-

дывался, что этот раз – последний, пребывая в заблуждении, что она будет готова всегда, когда бы он ни захотел.

Как только он ушел, она сразу же стала под душ и смыла с себя его объятия. Затем уложила вещи и на следующее утро рано вызвала такси, доехала до автобусной станции и взяла билет на экспресс «Серая гончая», отправляющийся в Нью-Йорк.

Она не оставила адреса, по которому ей можно писать. Что касается ее лично, она была намерена навсегда распрощаться с прошлым. Достаточно она горевала.

Лорен Робертс была полна решимости начать новую жизнь.

Произошло еще кое-что, и Ник убедился, что надо трогать, и не в последнюю очередь его убедил инцидент с Кармело Роузом, низеньким, смуглым, седоватым мужчиной лет пятидесяти с лишним, с крючковатым носом и хриплым, зловещим голосом. О нем в Чикаго говорили, что он неукротимый мужчина. Время от времени он посещал ресторан Кью Джи в компании сразу нескольких очень юных девушек-подростков и всегда, казалось, высматривал, кого бы еще подцепить.

Но в тот, особенный, вечер он приехал только с одной женщиной – высокой, рыжей, явно к сорока, с большой грудью и кислым выражением лица.

– Дьявол, – сказал, волнуясь, Кью Джи. – Ведь эта шлюха – его жена.

– Ну и что? – спросил Ник. – В чем дело?

– Ты лучше позаботься о том, чтобы никто не проговорился, что он здесь околачивается с другими юбками, потому что, если его жена узнает об этом, она оторвет ему тощую задницу и забросит на Кубу. Она просто дикая кошка.

– Слишком уж вы волнуетесь, – спокойно ответил Пик. – Я сам позабочусь о мистере Кармело.

А почему бы и нет? Известно, что Кармело Роуз дает на чай по сотне долларов.

Подойдя к нему поближе и рассмотрев пару внимательнее, он подумал, что женщину он видел где-то раньше. На ней было черное платье для коктейлей, с глубочайшим вырезом, и он не мог отвести глаз от столь щедро демонстрируемого богатства.

Кармело засек его взгляд и посмотрел своими лягушачьими глазами очень пристально. Взгляд ясно говорил: «Смотреть – смотри, но трогать не дозволяется».

– Что вам угодно, мистер Роуз? – спросил Ник. Кармело заказал бутылку шампанского.

– Я только что узнал, что сегодня у нее день рождения, – сказал взволнованно Кью Джи, проскочив к Нику за стойку бара. – Пусть Лен принесет торт.

– А чем занимается его жена? – спросил Ник.

– Чем занимается? Какого черта ты спрашиваешь об этом, известно что, ухаживает за ним.

– Тогда почему же он вечно таскается с другими женщинами?

Кью Джи такие вопросы не нравились.

– Нам об этом ничего не известно, понял? Отнеси ему бутылку самого лучшего и с моими поздравлениями.

– А сами вы почему не хотите?

– Потому что я боюсь его до чертиков. Ясно? Только искоса взглянешь на его старуху, как с ним родимчик случается.

– Да, понятно. У меня такое чувство, что я уже где-то

видел ее.

– Иисусе, Ник, тебе что, своих шлюх не хватает? И все, равно, эта для тебя слишком стара.

– Да мне и неинтересно. Я просто хочу вспомнить, где я ее видел.

Но Кью Джи затряс головой:

– Забудь об этом.

Ник взял бутылку шампанского, отнес ее и сообщил, что это подарок Кью Джи.

– По случаю дня рождения миссис Роуз и так далее, – сказал он, улыбаясь.

Кармело заворчал.

– Спасибо, миленький, – ответила миссис Роуз. Показалось ему или она действительно ему подмигнула?

Он опять бросил мимолетный взгляд на ее впечатляющую грудь и вдруг вспомнил. Это была та женщина, машину которой он заправлял в Босвелле несколько лет назад. Та самая, в свитере и с явной склонностью лечь. Ну разве возможно забыть эти груди!

– А как поживает ваша сестра? – спросил он, наливая ей бокал шампанского.

Она облизнула языком передние зубы и метнула нервный взгляд на Кармело.

– А? – спросила она, словно не понимая, о чем речь. Кармело весь обратился в слух:

– А тебе что известно о ее сестре?

– Она ведь живет в Босвелле, верно? Я там тоже одно время жил.

По-видимому, все, что он сказал, не произвело на нее никакого впечатления. Она вроде и не понимала, о чем это речь.

– Ну, я же два раза подливал вам бензинчик. Вы приезжали навестить вашу сестру, помните?

Кармело подозрительно взглянул на нее:

– Ты знаешь этого парня?

– Нет, я определенно его не знаю, – сердито ответила она, и при этом на пальцах у нее сверкнули три бриллиантовых кольца.

– А он определенно тебя помнит!

– Меня все помнят, – возразила она.

– Да ладно, послушайте, все это неважно, – быстро ввернул Ник, почувствовав что-то неладное. – Я, наверное, ошибся, – добавил он и подлил Кармело еще шампанского, прежде чем уйти.

Через пять минут, когда он был в кладовой, туда вошел Кармело и с размаху ногой захлопнул дверь. Ник и слова не успел вымолвить, а Кармело вынул револьвер и ткнул им Нику в живот.

Ноги у него стали ватными, он их совсем не ощущал.

– Иисусе! Что, черт возьми, вы делаете? – пробормотал он в панике, и вся его жизнь в одно мгновение промелькнула перед его мысленным взором.

– Ты знаешь, что я делаю, – зарычал Кармело, ударив его револьвером под ребро. – Вот ты что делал с моей женой?

Горло у Ника пересохло, и он едва мог выговорить:

– Я заправлял ее автомобиль, больше ничего.

– Заправлял автомобиль, а? Неужели? Ник обливался холодным потом.

– Это все. Я был тогда почти ребенком, клянусь вам. – Иисусе. Он сейчас просто обмочиться.

Кармело еще больше ткнул ему в живот:

– Поклянись погромче, паршивый панк. Становись на колени, черт тебя забери.

– Но это правда, Бог видит, это правда!

– Поворачивайся к стенке и становись на колени, дерьмушник!

Может быть, Кармело и выстрелил бы, а может, нет. Нику об этом так и не довелось узнать, потому что в этот самый момент Кью Джи открыл дверь и быстро вошел.

– Все в порядке? – спросил он спокойно, словно ни в чем не бывало и он ничего не подозревает, хотя все уже понял.

Кармело неохотно спрятал револьвер:

– Да, да, конечно. Мы с парнем просто поговорили.

И все окончилось благополучно. Кризис преодолен. Но теперь Ник убедился, что настал решающий момент и он должен отсюда убираться.

Через два дня он вошел в кабинет Кью Джи.

– Я ухожу, – сказал он.

– Ты что?

– Вы меня слышали.

– Ну, конечно, я тебя слышал, но я ушам своим не верю.

– Я достаточно долго прожил в Чикаго. Кью Джи вспыхнул.

– Да, достаточно долго, чтобы выучить все, что я знаю. В этом, что ли, дело? Теперь ты хочешь открыть свой ресторан? Надо было мне об этом раньше догадаться. – Он встал и сердито зашагал по комнате. – Я тебя с улицы взял, хорошо с тобой обращался, а ты мне вонзаешь нож прямо в сердце.

– Нет, все это не так, – сказал Ник. – Я планирую уехать в Калифорнию.

Кью Джи потер свои потемневшие от никотина пальцы:

– Зачем?

– Попытать счастья.

– Я тебе уже предоставил шанс. Неужели этого мало?

– Мне всегда хотелось попасть на сцену, играть. И если я сейчас не попробую, то уже никогда не смогу.

Кью Джи фыркнул, выражая таким образом свое отвращение:

– А, ерунда. Ты уже вошел в ресторанное дело, и у тебя оно получается, это твое.

– Когда я обживусь там, я вам позвоню, сообщу, как и что поделываю.

– А на кой это мне? Для меня важно, чтобы ты здесь оставался. Ты мой управляющий, ты обо всем заботишься. И как насчет благодарности мне?

– Но когда я нанимался на работу, я не говорил вам, что нанимаюсь пожизненно, – объяснил Ник, надеясь, что Кью Джи его, наконец, поймет.

– Иисусе, – Кью Джи выкатил глаза. – Никому больше не поверю.

– Я останусь, пока вы не найдете мне замену. Но Кью Джи все кипятился:

– Мне больше никого не надо. Не беспокойся, неблагодарный ты потаскун. Тащи отсюда свою задницу, увидишь, что я нисколько не пожалею.

Но Ник знал, что это не так.

– Как насчет того, чтобы я остался еще на две недели? – предложил он.

– Делай как хочешь, – отрезал Кью Джи. Позднее его перехватила Эрна.

– Говорят, ты собрался в Голливуд? – сказала она в восторге от новости.

– Да, собираюсь дать деру.

Она с хитрой усмешкой толкнула его в бок:

– Хочешь, я с тобой поеду?

– Э… не думаю, что Лену это понравится. Она хихикнула.

– Да, ты, наверное, прав, – сказала она, поправляя все время соскальзывающую бретельку от лифчика. – У меня однажды была возможность туда уехать. Я могла бы стать знаменитой старлеткой, – и с многозначительным видом подмигнула. – Конечно, за это я должна была спать со старым толстым продюсером, поэтому я осталась здесь, вышла замуж за Лена, и теперь посмотри-ка на меня.

– Но ведь ты счастлива, правда?

– Ну, я замужем за Леном, но особых причин для экстаза нет.

– Но он кажется славным парнем.

– Но он не Кью Джи.

Таким образом Эрна подтвердила его подозрения: она явно была неравнодушна к брату.

Когда о его предполагаемом отъезде узнала Девилль, она впала в ярость: зачем он ей об этом сам не сказал. Обычно она уходила из клуба раньше, чем он, но именно в этот вечер она задержалась и села за столик одного из посетителей, чего никогда не делала.

Ник понял, что грядут неприятности. Будь он поумнее, улепетнул бы, вообще никому не сказав.

Когда время шло к закрытию, Девилль, бросив посетителя, ушла с Ником, повиснув на его руке. Она была пьяна и зла – не слишком удачное сочетание.

– А я что-то знаю, Ники, – провякала она ему на ухо – ей хорошо было известно, как ему не нравится, когда его называют «Ники».

– Что? – сказал он, втискивая ее непослушное тело в такси.

– Что ты сукин сын, вот ты кто, – и закивала головой в подтверждение своих слов. – Да, ты сукин сын.

– Ну, послушай, я собирался тебе обо всем сказать, – ответил он, – но сначала мне надо было известить об этом Кью Джи. Это мой долг.

– Это твой долг, – передразнила она, – а мне ты ничего не должен?

Он поднял брови:

– А ты полагаешь, что я твой должник?

– Ублюдок, – заорала она.

Шофер утомленно взглянул в заднее зеркало.

– Проклятый ублюдок, – сказала Девилль и откинулась назад, попытавшись влепить ему затрещину. – Мы жили вместе, неужели это ничего для тебя не значит?

Такси свернуло к обочине, и шофер повернулся к ним.

– Неприятностей мне не требуется, – сказал он. – Убирайтесь. Оба.

– Да все в порядке, мужик, – ответил Ник, цепко схватив Девилль за руку. – Неприятностей не будет. Поезжайте.

– Одна парочка недавно подралась у меня в машине и повредила ее, – угрюмо проворчал шофер.

– Я сказал, поезжайте, – повторил Ник. – Я позабочусь о вашем добре.

Все еще бормоча что-то под нос, шофер поехал дальше. Девилль начала плакать. Он еще мог вынести ее гнев, но слезы всегда его донимали.

– Эй, – сказал он, стараясь ее утешить, – ведь я только на месяц или два уезжаю.

– Врешь! – воскликнула она, почти лежа на нем, отчего тушь с ресниц стекала прямо на его один-единственный выходной пиджак.

– Ну, тогда я, может быть, вызову тебя.

– А вот теперь ты действительно врешь, – сказала она, рыдая.

При всем при том Девилль была не дура и знала, что все кончено.

Как только они добрались до дому, она стала упаковывать свои вещи в чемодан, уже осушив слезы.

– Я думала, что ты другой, не такой, как все, – крикнула она ему. – Но оказалось, нет. Ты такой же, как остальные, эгоистичный, думаешь только о себе и дорожишь только своими драгоценными причиндалами.

Ей было к лицу сердиться, и так или иначе, но кончили они в постели. Девилль очень старалась, она думала, что если она покажет ему все, на что способна, то, может быть, он заберет ее с собой. И это было очень впечатляюще. В четыре утра соседи уже не могли больше выносить стонов и вскрикиваний и вызвали полицию. И все разрешилось истерическим смехом.

Утром они расстались. Девилль была трезва и сдержанна и умудрилась каким-то образом вести себя с чувством собст-венного достоинства.

Расставшись, он иногда почти скучал по ней, но только почти.

– Ты мешок с дерьмом, вот кто ты, знаешь? Никакой преданности. – Кью Джи завелся и уже не мог остановиться.

– Оставь парня в покое, – сказала Эрна, приходя Нику на помощь.

Кью Джи сердито взглянул на сестру:

– А я просил тебя вмешиваться? – Нет но…

– Я к нему относился, как к сыну, – перебил ее Кью Джи. – Растил его, наставлял, ты же знаешь.

– Растил и наставлял для чего? – спросила отрывисто Эрна. – Чтобы он всю жизнь торчал в ресторанном деле, как мы? Вольно надо!

И снова они говорили о нем так, словно его при этом не было.

Лен тоже встрял в разговор.

– Он вернется, – сказал он, мудро кивнув головой. – В Калифорнии слишком жаркий климат.

Что не очень то убедило Кью Джи.

– Ты думаешь? – спросил он с сомнением.

Но в последний вечер его пребывания в Чикаго Кью Джи смягчился и закатил большую прощальную вечеринку после того, как бар закрылся.

Ник тогда в первый раз засомневался в правильности принятого решения. Все так дружески были настроены, так тепло к нему относились. Официанты, стриптизерши, Эрна, Лен, даже Кью Джи. Ведь это в каком-то смысле слова была теперь его семья.

Девилль выступала, и какое же это было шоу! Она так извивалась и так скрипела зубами от страсти, что могла бы совратить даже священника. Но, может быть, она хотела ему доказать, как много он теряет. Он это знал, но ничего не мог с собой поделать.

Кью Джи похлопывал его по плечу.

– Знаешь, Ник, – сказал он, – если ты когда-нибудь вернешься, то всегда для тебя найдется место. Оно будет тебя ждать. А этого я еще не говорил никогда никому из тех, кто на меня работал. Так что считай, что тебе оказывают честь.

– Да я так и считаю, – ответил Ник.

– И, между прочим, – продолжал Кью Джи, – когда ты доберешься до Лос-Анджелеса, я хочу, чтобы ты повидался с моим прежним партнером.

– А кто это такой?

– Один парень, известный когда-то как Мэнни Грозный, но теперь он в полной дружбе с законом. И зови его мистером Манфредом и не вздумай упоминать о его прозвище, а то он взбесится.

– А чем он занимается?

– Прокатом автомобилей. Почтенный человек. Совсем как я.

Ник рассмеялся:

– Кто это вам сказал, что вы почтенный человек?

– Очень, конечно, забавно, – и Кью Джи разгладил воображаемую складку на полосатых брюках, которые никак не подходили к ярко-красному пиджаку и зеленому галстуку в горошек.

– А вы уверены, что с этим парнем все в порядке? – спросил Ник и подумал, что Кью Джи сегодня похож на официанта в борделе.

– Зачем же я стану тебе врать?

– Да, конечно.

– Сходи с ним повидаться, Ник. Он может дать тебе работу. Надо будет сказать только, что я прошу погасить его прежний должок. Так и скажешь, Кью Джи просит вернуть, и он тебя сразу поймет.

– А может быть, вам сначала ему написать?

– Мы с ним не разговариваем.

– Так почему же он захочет?

– Верь мне, – сказал Кью Джи, что-то нацарапав на бумажке и подавая ее Нику. – Вот номер его телефона. Делай, как я сказал, и позвони ему сразу же, как приедешь.

– Спасибо, – сказал Ник и сунул бумажку в карман. Это, конечно, лучше, чем приехать в Лос-Анджелес без ничего.

Эрна его обняла, обдав стойким, вязким ароматом своих духов.

– Не забывай нас, слышишь?

– Да разве я смогу тебя когда-нибудь забыть? – сказал он, улыбнувшись.

Она застенчиво хихикнула:

– Ну, для этого не так уж много шансов.

Лен, как всегда, оказался стойким: они пожали друг другу руки.

– Ты вернешься, – сказал Лен со всезнающим видом.

– Может быть, когда-нибудь.

И вот теперь он действительно жалел, что отчаливает. Он же понятия не имел, что такое Лос-Анджелес. Там у него ни друзей, ни работы, только Синдра, но он даже не предупредил ее, что едет, вообразив, что сделает тем самым большой сюрприз.

Утром Кью Джи отсутствовал.

– Он не любит прощаться, – объяснила Эрна, пока они с Леном везли его в аэропорт. – Мы хотели тебя отправить Стильно, – сказала она, многозначительно ему подмигнув.

Припарковаться они не могли, поэтому высадили его у подъездной дорожки. Он схватил из багажника саквояж и стоял на тротуаре и махал им на прощание, когда они отъезжали и своем старом «шевроле», выкрашенном в два тона, с подре-монтированным передним бампером.

Когда они уехали, он почувствовал себя совсем одиноким. I [о это продолжалось всего мгновение.

Потом он подхватил саквояж, повернулся и целеустремленно направился в бюро регистрации пассажиров.

«Серая гончая» доставила Лорен в Нью-Йорк к полудню. Она помахала водителю на прощание, подняла чемодан и так и стояла посреди толчеи на автобусной станции.

К ней подошел какой-то человек, у которого словно не было шеи. От него несло дешевым кремом «После бритья», длинные сальные волосы свисали вдоль щек, в углу рта с потрескавшимися губами торчала сигарета.

– Привет, красотка, ищешь где бы остановиться?

Но она была не какой-нибудь наивной деревенской дурочкой, только что приехавшей в Нью-Йорк, и легкой добычей для любого проходимца.

– У меня есть место, благодарю вас, – ответила она, наградив его ледяным взглядом.

– Да я просто спросил. К сожалению, больше ничего не могу сделать для такой хорошенькой цыпочки.

Она поспешила прочь, и только для того, чтобы через несколько метров к ней пристал темнокожий, в грязном белом костюме, который заскользил за ней.

– Хочешь быть манекенщицей? – Спросил он, кривя рот. Она шла молча.

– Так ты не хочешь быть манекенщицей и зарабатывать много зелененьких? – спросил он, поравнявшись с ней.

Она не ответила.

Дата добавления: 2015-06-27