Пионеры

НАЧАЛО

ГОРОД

Доселева Рязань она селом слыла,

А ныне Рязань словет городом.

Русская былина

Р азвитие государственности и высокой культуры Древней Руси неотделимо от городского строя. Именно на фоне городов-государств — административных, военных и религиозных центров — скрещивались судьбы истории и отдельных исторических личностей. Город становился полем надежд, тревог и драм средневековой цивилизации.

Среди еще не обжитой бесконечной земли, в мире непроходимых лесов и нераспаханных равнин возвышающийся на берегу реки город с крепкими стенами и монументальными храмами производил на приближавшихся путников впечатление чуда. Природной хаотической дикости противостояло архитектурно организованное, очеловеченное пространство, упорядоченный и «одомашненный» мир, где человеку не грозит опасность, где он всегда среди своих. Естественное окружение контрастировало с преобразованным людьми местом, которое становилось для них дружественным и спасительным жилищем.

Город начинался с оборонительной стены, его «пояса»; с ее разрушением он переставал существовать. При непрерывных междоусобных войнах и набегах кочевников стены, вместе с каменным зодчеством определявшие «лицо города»,— не романтическая деталь, а суровая необходимость. Древнерусский город — прежде всего неприступное, замкнутое пространство. В литературе Руси первона-{48}чальное значение слова «город» — «ограда», «забор», «стена», то есть огороженное место. Условно изображенные стены и башни с воротами — непременный «знак» города в древнерусской книжной миниатюре и иконописи. Защищенная стенами территория символизировала господство права и порядка.

По сравнению с сельскими жителями горожане выступали людьми более высокой культуры, много «путешествовавши, видевши и знавши». Им присущи гордость за свой город, стремление возвыситься над другими городами. В его границах концентрируются разнообразные виды деятельности — ремесленной, торговой, административной, религиозной и в меньшей степени — связанной с обработкой земли.

С XI—XII вв. на Руси, как и в Западной Европе, вместе с возрождением ремесла и торгового обмена происходит стремительный рост урбанизации. Взлет градостроительства в эпоху Ярослава Мудрого и его сыновей не мог не поражать воображения русских людей. Тогда же славянскими переселенцами в районе плодородных земель и в центре пересечения речных и сухопутных дорог была основана Рязань.

Первое упоминание о Рязани находим в Лаврентьевской летописи под 1096 г., когда изгнанный из Чернигова князь Олег Святославич пошел к Смоленску, «и не прияша его смолняне и иде к Рязаню». Боровшийся с ним сын Владимира Мономаха Изяслав «пришед, створи мир с рязанци». Уже в то время с рязанцами приходится считаться как с реальной политической силой. Естественно, город, входивший в состав Муромской земли, где находился старейший престол, основан ранее первой летописной даты, предположительно в 50—60-е гг. XI в. при черниговском князе Святославе Ярославиче, что подтверждают и археологические материалы. По свидетельству летописца, Святослав получил «всю страну восточную и до Мурома», вошедшую в состав черниговской епископии.

Древнейший город, основанный на высоком северном мысе на месте городища городецкой культуры и языческого святилища, стал средоточием пришлого люда, центром политической и хозяйственной активности в окружающем аграрном мире. Возникновение укрепленного поселения на {49} далекой юго-восточной окраине Древнерусского государства вполне закономерно: это и обращенный в сторону степей военный форпост, и крепость, призванная обезопасить окско-волжский путь, который вел в сказочно богатые страны Востока, это и «погост» — место стоянки «гостей» — именитых купцов, ведущих торговлю с чужими странами, и вместе с тем стан для князей и сборщиков дани. Сюда стекались подати пушниной с подвластных финно-угорских племен. При слабости внутреннего обмена ремесленники выполняли заказы самих горожан и проезжих торговцев-воинов.

Состав населения первоначального города был пестрым: наряду с представителями княжеской администрации за «стеной городовой» искали убежища ремесленники и сельскохозяйственные работники. Все насущные дела территориальной городской общины решало вече — собрание свободных граждан, на которое сходились «вси рязанци». Возникновение маленького рядового городка стало мощным стимулом дальнейшей колонизации в крупных масштабах. Недостаток земли в старопахотных районах толкал массы {51} людей на поиски свободных угодий: Рязань стала опорным пунктом освоения обширной сельской округи. Разведками нашей экспедиции выявлена сплошная цепь русских поселений XII—XIII вв. у современных

Рост территории Рязани в ее историческом развитии. А — Северный мыс («Кром») — с середины XI в.; Б — «Кром» и Северное городище (Средний город) — с середины XI в. по 1237 г. С этой ранней частью города связан обширный курганный могильник; В — Южное городище (Столичный город) — с середины XII в. по 1237 г. Вдоль главных улиц и на подоле обозначены участки наиболее интенсивной застройки {50}

Древнюю Рязань построили на мысу при впадении в Оку речки Серебрянки

прибрежных деревень Шатрищи, Чевкино, Климентовское и Никитино при впадении Прони в Оку, а вниз по течению от Старой Рязани — возле Фатьяновки и напротив села Исады в 7 км восточнее городища — на Облачинской дюне среди пойменных лугов. Границы освоенных земель определялись формулой: «куда топор, соха и коса ходили». Отсюда поступали в город продукты питания и сырье для ремесленников. При низкой производительности земледелия жизнеспособность центра с тремя тысячами горожан зависела от его зоны снабжения — близлежащих селищ.

Нарисованная картина первоначального славянского поселения городского типа — это во многом мысленная конструкция. Северный мыс городища почти недоступен для археологического исследования — его культурный слой сильно перекопан. Поскольку возникновение каждого древнерусского города имело местные особенности, воссоздание его начальной поры не будет бесспорным. Здесь археолог встает на трудный путь, но нельзя уйти от попытки оживить сохранившиеся обломки, придать им смысл, заставить говорить.

Почти ничего не сохранилось и от оборонительных сооружений древнейшей Рязани, но, бесспорно, они воздвигались с учетом защитных свойств местности. Маленькое мысовое городище занимало изолированный холм-останец овальной формы размером 100х50 м. Со стороны Оки и текущей по дну глубокого оврага речки Серебрянки оно ограничено крутыми склонами. С южной напольной стороны, где естественных препятствий не было, вырыли ров и насыпали вал, от которого уцелело еле заметное всхолмление. Поселение, по-видимому, ограждал простой деревянный частокол из вертикально вкопанных заостренных бревен.

Развивающейся Рязани, вокруг которой начинает сплачиваться областная территория, стал необходим свой князь. Возможно, им стал Ярослав Святославич. Русский историк и государственный деятель XVIII в., Василий Никитич Татищев в своей «Истории Российской с древнейших времен» сообщает под 1103 г.: «Ярослав Святославич рязанский ходил на мордву». После его смерти в 1129 г. Муромо-Рязанская земля оставалась владением его потомков. В Рязани сели его сыновья Ростислав и Святослав: произошло фак-{52}тическое отделение ее от

Появление укреплений Среднего города. Маленький городок на мысу уже не может вместить возрастающее население

Мурома. Прекращается зависимость рязанских земель и от Чернигова. И хотя главный стол еще находился в Муроме, но появление в Рязани собственных князей предвещало ее обособление в самостоятельный город-государство. С усилением Рязани связан рост городской территории и возведение нового пояса укреплений. Как былинный град, она отныне стоит «широкими рвами окопавшися, земляным валом огородившися».

Треугольный в плане город площадью около 10 га со стороны поля был защищен дугообразно изогнутым валом из желтой материковой глины, концы которого направлены к берегам Оки и Серебрянки. Перед ним хорошо сохранился ров. Деревянные конструкции в самом валу не прослежены, но на гребне насыпи могли возвышаться срубные стены с боевыми площадками-заборолами. Такая же стена шла по всему периметру города над естественными, почти отвесными склонами. Труднодоступная крепость {53} могла выдержать организованную осаду. В то время укрепления брали или «изъездом» — неожиданным захватом, когда защитники не успевали приготовиться к обороне, или же «облежанием» — пассивной осадой. Она продолжалась до тех пор, пока осажденные не сдавались, измученные голодом и жаждой. Прямой штурм укреплений применяли редко — только в тех случаях, когда они были заведомо слабыми.

На месте проезда в валу, через который проходит современная дорога, стояла деревянная башня-вежа со «Спасскими» воротами в нижней части. Перед ней через ров был перекинут узкий мост, уничтожавшийся в момент опасности. Вторая воротная башня, к которой уступами спускались стены, находилась значительно ниже — у северного въезда со стороны Оки («Серебряные» или «Золотые» ворота).

Нынешняя дорога, пересекающая городище, проходит по трассе древней улицы. Археологи назвали первичное ядро города Северным городищем, на чертеже первой половины XIX в. оно обозначено как «Площадь малой крепости». За минувшие века края высокого берега пострадали от оползней, так что остатки укреплений осыпались. Высота расплывшегося вала не превышает 3,5 м при длине 235 м. Но по сохранившимся следам укреплений и рельефу местности можно судить о системе обороны Рязани до середины XII в.

Между городскими стенами и Окой ближе к воде уже вырос «подол» — неукрепленное предградье, расположенное на первой надпойменной террасе. Подол простирался от слобод «Задола» и «Пешей» у подножия Северного городища до места современного парома под Соколиной горой, где в XIX — начале XX в. стояла усадьба помещиков Стерлиговых. У места впадения Серебрянки открыта древняя пристань: дубовые сваи и настилы причала залегали на глубине свыше метра и тянулись вдоль берега примерно на 30 м. Некогда к «пристанищу» причаливали суда, приспособленные как для боевых действий, так и для перевозки товаров: караваны ладей с весельным ходом и квадратным парусом-ветрилом на мачте, вмещавших до 40 «мужей», «насады» — ладьи с высокими надставными бортами, перекрытые палубой для защиты гребцов от стрел, плоскодонные парусные корабли с грузоподъемностью до 40 т. Реку бороздили рыбацкие челны-однодеревки, выдолбленные из стволов толстых деревьев и поверху обшитые досками-нашвами. Рязанцы встречали и флотилии маневренных бо-{54}евых судов, подобных «длинным кораблям» древних скандинавов-норманнов. Эти скоростные ладьи с развитым килем, приспособленные и для морских плаваний, длиной более 40 м и с экипажем до 80 человек, украшали великолепной резьбой. На носу возвышалась устрашавшая неприятеля голова дракона, о чем сохранили воспоминание русские былины:

Нос, корма по-туриному.

Бока взведены по-звериному

Одновременно с основанием Рязани возвели и деревянную церковь. Она могла находиться на месте храма XVIII в. у подножия Северного городища и относиться к простейшему типу клетских церквей — от слова «клеть», обозначающего прямоугольный сруб с двускатной крышей. От обычной избы клетская церковь отличалась высоким скатом кровли и луковичной главкой на небольшом возвышении-барабане. На восточном торце клети прирубали алтарь, а на западном сооружали крыльцо или колокольню.

При раскопках на Северном городище мы столкнулись с большими трудностями. Дело в том, что здесь несколько строительных горизонтов расположены друг над другом, причем наиболее ранние постройки XI — начала XII в. почти не сохранились. В XII—XIII вв. на их месте возводили новые дома. Стратиграфия, то есть фиксируемая на стенках и бровках раскопа последовательность залегания слоев и связанных с ними предметов, в древнейшей части города особенно сложна. Постепенно разбирая слой за слоем, объясняя образование каждого из них, археолог восстанавливает историю того или иного участка. И хотя в самых нижних предматериковых слоях мало что осталось от ранних строений, связанные с ними вещи достаточно многочисленны.

К их числу относятся обломки глиняной посуды, подковообразные застежки-фибулы с многогранными, маковидными или закрученными в спираль концами, которыми застегивали верхнюю одежду у ворота, а также принадлежности поясов: пряжки лировидной формы, ременной разделитель, украшенный головками животных в стиле скандинавской «звериной» орнаментики, поясные, накладки с растительными узорами. XI — первой половиной XII в. датируются топоры с широким лезвием и выемом у шейки, ножи с клиновидным в сечении лезвием, некоторые двусторонние костяные гребни. На Северном городище найдено несколько сотен шиферных пряслиц, которые изготав-{55}ливали в окрестностях города Овруча на Волыни. Большинство из них относятся к раннему периоду истории города.

Средний город. Его пересекала улица, идущая к Спасским воротам, южнее располагался небольшой посад. Водяные ворота и часть стены (внизу) более поздней постройки. Вид с юго-востока

Итак, в XI в. и первой половине XII в. Рязань сравнительно небольшой город, созданный в ходе вольной внутренней колонизации, освоения новых плодородных земель. На юге простирались тучные нивы, в пойме Оки — обширные пастбища с озерными водоемами. На этих просторах возникали безопасные островки — окруженные стенами города и крепости с тяготеющими к ним поселениями.

Гигантский цивилизаторский труд был обусловлен ростом народонаселения на Руси, обгонявшим развитие сельского хозяйства. Отвоеванные у леса земли вновь зарастали, подвергались наводнениям. Поля забрасывались, их плодородие быстро истощалось из-за нехватки удобрений и несовершенства агротехники. Первоначальная Рязань — еще полуаграрный город, но в него уже стекаются ремесленники. На Северном городище обнаружены следы кузнечного, бронзолитейного, гончарного, костеобрабатывающего производств. Переселенческое движение бросающих землю крестьян и миграция из других городов активного {56} ремесленного люда — источник формирования населения новых городских центров. Через Рязань проходила караванная торговля продуктами промыслов, предметами роскоши, рабами. Но в отличие от рыночного места, колонии «бродячих» купцов, Рязань уже обладает устойчиво-стабильным населением, сконцентрированным под защитой укреплений. Не дальняя торговля, но рынок, базар, где осуществлялся натуральный товарообмен между городскими и сельскими жителями, постепенно превращает Рязань в центр хозяйственной жизни округи.

Для выявления направлений миграции славянских поселенцев в район Рязани большое значение имеет впервые исследованный нашей экспедицией огромный курганный могильник, оставленный обитателями раннего города. Некрополь тянется широкой — до 200 м — полосой на протяжении почти 800 м южнее Северного городища, вдоль кромки высокого берега Оки. С середины XII в. его место занял разросшийся город. Раскопки показали, что на 100 кв. м некрополя приходится около пяти погребений, следовательно, их общее число доходило до 8 тыс. Начиная с полевого сезона 1966 г. изучено свыше 200 погребений, но многие разрушены позднейшими постройками, а захоронения маленьких детей часто не сохранялись из-за хрупкости костей.

Попробуем произвести некоторые демографические подсчеты. Если исходить из средней площади усадьбы-домохозяйства в 20,0 кв. м и характерного для средневековья размера семьи в 4—6 человек, то в пределах Северного городища могло одновременно жить до 1500 человек. Вместе с населением подола количество жителей Рязани к середине XII в. могло достигать 2 тыс. человек. Известно, что в Х—XV вв. средняя продолжительность жизни равнялась примерно 25, а в демографически благоприятные периоды — 30—35 годам. Таким образом, за первое столетие существования Рязани сменилось 4—5 поколений.

Новые археологические и антропологические изыскания подтверждают эти расчеты.

Очень высокая рождаемость в средневековом городе сопровождалась неслыханно высокой детской смертностью. Особенно велика была смертность среди младенцев в первые недели жизни. По подсчетам некоторых ученых из {57} 10 родившихся лишь один достигал зрелого возраста. Если ребенок не умирал в первые дни жизни, то в дальнейшем становился жертвой инфекционных заболеваний — оспы, дизентерии, скарлатины, кори: уровень медицины того времени был крайне низок. Детей в семье редко было больше двух. Половозрастной состав погребенных следующий: мужчин 35 проц., женщин 20 проц., детей от 6 до 13 лет 20 проц., остальные неопределенные.

Молодые женщины часто умирали во время родов, средний женский возраст был на четверть короче мужского: многие мужчины переживали двух-трех жен. Молодые люди массами погибали в результате сильно распространенного рахитизма, антисанитарии, плохого питания.

Среди изученных антропологами рязанских материалов мало старческих черепов. Лишь немногие доживали до 50—60 лет, а этот возраст в ту эпоху считали уже весьма преклонным — старость начиналась очень рано, с нашего зрелого возраста. Миром правили молодые: Александр Невский и его сын, московский князь Даниил, умерли в 43 года, Дмитрий Донской — в 39 лет. Большинство черепов из могильника Рязани принадлежат лицам возраста 20—35 лет, причем мужских исследовано гораздо больше, ввиду их лучшей сохранности.

К множеству преждевременных смертей в городах и весях Руси вели массовые эпидемии, а у бедняков — голодовки, косившие десятки тысяч людей и приводившие к голодному тифу и другим болезням. О хрупкости человека перед лицом стихийных сил природы говорят наши летописцы. Над людьми господствовал «аграрный календарь»: чередование хороших, менее хороших и плохих урожаев.

Летописцы рассматривали природу как действующее лицо истории: она активно вторгается в жизнь Русской земли, принося ее жителям то изобилие «плодов всяческих», то страшные бедствия, сопровождаемые небесными предзнаменованиями. «В те же времена (1092 г.— В. Д.) было знамение в небе — точно круг посреди неба превеликий. В тот же год засуха была, так что изгорала земля, и многие леса возгорались сами и болота... В те же времена многие люди умирали от различных недугов, так что говорили продающие гробы, что «продали мы гробов от Филиппова дня до мясопуста семь тысяч». Это случилось за грехи наши». Всего в XI в. в русских летописях отмечены восемь засух, одно дождливое лето, одна ураганная буря, четыре суровые зимы, одно высокое наводнение и одно землетря-{58}сение. «Мор на людей во всей Русской земле» отмечен в 1083 г.

Одна из причин переселенческого движения — бегство от голода. Когда в 1128 г. в Новгородской земле погибли все хлеба и умершие лежали прямо на улицах сел и городов, все, кто только мог, разбрелись по чужим землям.

Экстремальные климатические явления: «бездожие», нашествия саранчи, необычайные снегопады — не миновали и плодородных суздальских и рязанских областей. 1223 год: «Было очень жарко... мгла как будто прилегла к земле, так что и птицы по воздуху не могли летать, но падали на землю и умирали, и звери всякие дикие в города и в села к людям приходили не видя, и страх и ужас обуял всех» (Суздальская летопись). 1228 год: «Поход на мордву не состоялся... Дожди шли день и ночь... В этом году рожь не родила по всей нашей земле, и дорог был хлеб». (Там же). В 1230 г. почти перед монгольским нашествием Русь потеряла от голода и эпидемий значительную часть населения, многие города обезлюдели. Только в Смоленске в братских могилах похоронили 32 тыс. человек. Согласно Псковской летописи, «иные простые люди резали живых людей и ели». К массовой смертности, особенно среди скученного городского населения, приводили эпидемии чумы и холеры, этой «многоглавой гидры»; были распространены малярия, туберкулез, проказа. Налицо слабая сопротивляемость плохо питающегося и плохо защищенного от холода населения. Люди гибли в войнах с внешними врагами и междоусобных распрях. Выдающийся голландский историк Й. Хёйзинга писал об условиях жизни в средневековье: «Бедствиям и обездоленности неоткуда было ждать облегчения, в ту пору они были куда мучительнее и страшнее. Болезнь и здоровье рознились намного сильнее, пугающий мрак и суровая стужа зимою представляли собой настоящее зло... Современному городу едва ли ведомы непроглядная темень, мертвая тишина, впечатляющее воздействие одинокого огонька или одиночного далекого крика». Высокая детская смертность притупляла чувства, привыкшие к нескончаемому трауру. Постоянная угроза вражеского нашествия и разбоя, чумы, пожара и голода, удивительная восприимчивость к «сверхъестественным» явлениям, гнетущий страх перед кознями дьявола и адскими муками рождали в народе ощущение тревоги и беззащитности, придавали существованию непреходящий привкус бренности. {59}

{60}

Славянские переселенцы. Колонизация новых земель шла по рекам и сухопутным дорогам сообществами из отдельных семей. С собой забирали все имущество, гнали домашний скот. Караваны охранялись вооруженными мужчинами. Рисунок из книги: Ваня З. Мир древних славян...

Поскольку смертность в городе была выше рождаемости, население пополнялось непрерывным притоком извне. Состав рязанцев постоянно менялся за счет групп переселенцев из ближних, но чаще — дальних деревень. Хлебородные земли по Средней Оке стали тем магнитом, тягу к которому не смогла преодолеть половецкая угроза. Немаловажную роль сыграло богатство края легкодоступными луговыми и болотными железными рудами, высококачественными гончарными глинами для изготовления посуды.

Возникновение новых городов, где смешивалось пришлое население, сопровождалось заменой древних родоплеменных связей территориальными. Славянское заселение Муромской и Рязанской земель происходило мирным путем и небольшими группами из разных районов Руси. По рекам и реже — по сухопутным дорогам двигались отдельные семьи из двух-трех поколений, во главе которых могли стоять родные братья. Под защитой городских стен родственные коллективы при свободе выдела женатых сыновей легко делились на малые семьи. Исследование могильника и дворов-усадеб Рязани свидетельствует о преобладании в городе автономных малых семей, ведущих индивидуальное хозяйство. Имуществом распоряжался глава семьи, наследниками становились дети и жена. На Руси XI—XIII вв. у князей и бояр, свободных горожан и земледельцев, у несвободных холопов письменные источники отмечают лишь малые супружеские семьи. Основной единицей налогообложения стало домохозяйство-«очаг». В Древней Руси значение слова «дом» — это и хозяйство, а значит, имущество и богатство, родной кров со всеми припасами и одновременно — семья, домашние: те, кто живет вместе. Хорошо написал об этом ленинградский филолог В. В. Колесов: «Дом» — тот свет в окошке, за которым проглядывает уже «весь свет». «Дом» материализует идею родства по месту «сидения», вообще по месту, которое отныне становится столь же важным во взаимных отношениях между людьми, как прежде род».

В рязанском могильнике легко выделяются семейные погребения: в одной яме нередко хоронили двух человек — женщину (чаще) или мужчину с ребенком или подростком. В одном случае, судя по положению костей, отец {61} как бы обнимал сына. Встречены захоронения супружеской пары, а также двух детей. Такие картины свидетельствуют об одновременности наступившей смерти. К «участкам» одной семьи относятся могилы внутри круглых оградок — взрослого и ребенка. Как погребения близких родственников можно рассматривать расположенные в ряд могилы с минимальными интервалами и одинаковой ориентировкой. Среди них расчищены парные (мужчина и женщина, женщина и ребенок) или из трех-четырех человек, например, мужчина, женщина и ребенок, причем он похоронен в ногах родителей — отсюда необычная ориентировка головой к северу. В других группах лежали рядом родители и двое детей, а также четверо детей, видимо, погибших в одно время. С массовой смертностью в результате эпидемий или голодовок можно связать и некоторые скопления бессистемно расположенных могил. Одиночные захоронения в стороне от других подтверждают известный тезис об обилии среди первопоселенцев холостых мужчин.

Средневековый город — это мир не столько кровных родственников, сколько соседей. Непременным условием их выживания были взаимопомощь и солидарность при решении общих насущных задач. Скорее всего, до середины XII в. Рязань представляла собой суверенную городскую общину из лично свободных людей, вчерашних отважных пионеров-колонистов. Их и их потомков еще ждал повседневный созидательный труд. Верховную власть в Рязани могло осуществлять народное собрание-вече, где решали вопросы войны и мира, определяли внутреннюю и внешнюю политику, выбирали авторитетных вождей.

Дата добавления: 2015-06-27