Ларри Бейнхарт Американский герой 12 страница

Будь здорова. – Потрясенный и возмущенный этой выходкой, Бигл приходит к выводу, что, вероятно, он ошибался, видя различия между звездами и обычными женщинами, и что на самом деле «обычность» не делает последних ни на йоту лучше. Эта ужасная мысль приводит его в глубокое уныние.

Глава 26

Рэй Матусов забирает последние записи, сделанные в доме Катерины Пржизевски и отражающие жизнь ее немногочисленного семейства.
Рэй появлялся в офисе ранним утром и объезжал Лос-Анджелес. Пржизевские стояли в его списке четвертыми. Точно так же как Тейлор и Шиган, он ничего не знал о цели этой операции, и ему были известны лишь имена людей, которых он должен был прослушивать. За исключением Джо и Мэгги, все они работали непосредственно на Джона Линкольна Бигла. Дневной архивариус Тедди Броуди. Ночной архивариус Люк Пржизевски, не имеющий никакого отношения к Китти, хотя Бигл нанял его исключительно из-за его имени, полагая, что доставит ей тем самым удовольствие. До этого скандала Бигл считал, что знает о Китти все. Киномеханик Кармина Казелла. Художник Сет Саймон. А также Максвелл Нюрнберг и Моррис Розенблюм, исполняющие роль электриков, компьютерщиков, техников и паяльщиков, руками которых и была создана десятиэкранная система на студии Бигла.
Кто-то другой – Рэй не знал, кто именно, – вел слежку за самим Биглом, включая прослушивание его кабинета, дома, ребенка и жены. Возможно, был еще и третий человек, который следил за остальными сотрудниками студии.
Собрав все пленки, Рэй отправлялся домой. И так происходило изо дня в день. Он проверял записи, регистрировал их и делал дубликаты. Рэй верил в пользу дублирования. У него уже были начальники, терявшие пленки, и клиенты, которые их безнадежно портили, а потом приходили и взваливали всю вину на него. Утром он привозил оригиналы в офис, регистрировал их и начинал все с начала.
Он с горечью отмечает, что последняя пленка, записанная в доме Пржизевских, закончилась в самый разгар оживленного разговора. Он уже успел оценить дневной объем их бесед, и у него было достаточно пленки и аппаратуры, чтобы записать в три раза больший объем. Он прокрутил запись назад и выяснил, что Китти уволилась со службы и весь день провела дома. Кроме того, большую часть времени она посвятила беседам со своей дочерью. Она заявила Агнес, что собирается найти новую работу где сможет оказывать реальную помощь дочери, и что по-настоящему ей может помочь только мать. Рэй мало что мог понять из этого и поэтому решил, что на следующий день установит пару дополнительных жучков.
На следующий день, когда Рэй направился в офис с записями и подготовленным отчетом, он не обратил внимания на то, что за ним следят. Точно так же, как он не заметил этого и накануне.

Глава 27

Сюжет всех военных фильмов одинаков – зритель всегда остается в живых.
Джей Хайемс «Военные фильмы»

Бигл назвал свой вьетнамский сценарий «Возвращение». Но он по-прежнему не был им доволен.
В качестве альтернативы рассматривался «Красный Апокалипсис» о сокрушении остатков Советского Союза.
На его взгляд, это очень кинематографично. Натуральный широкоэкранный Дэвид Лин. «Доктор Живаго» и «Красные». Быстрое передвижение огромных армий по бескрайним белоснежным степям. Танки, ракеты, истребители и пулеметный огонь – яркие цветовые пятна на фоне снега. Если Коппола ставил в кино итальянскую оперу, то это должно было стать русской оперой. Гораздо более роскошной, величественной и впечатляющей.
Но и этот проект представляется ему проблематичным. Какой бы распад ни происходил в Советском Союзе, русские все еще обладали ядерной бомбой. А жена Бигла и все их друзья были страшно обеспокоены проблемами экологии и распространением ядерного оружия. И Биглу совсем не хотелось оказаться новым доктором Стрейнджлавом – безумцем, призывающим ядерную зиму, и провозвестником конца света.
Он поворачивается к черным экранам.
Может быть, надо подключить террористов? Если архивариусы уже выполнили его задание, а они работали на редкость хорошо, то он сможет воспользоваться и этим материалом. Он начинает с информационных программ. Он смотрит их без разбора на всех свободных экранах, чтобы составить общее представление. В основном террористы оказываются арабами. Бигл просматривает графическое изображение взрыва самолета компании «Панамерикан» над Локкерби. Сначала его изображение на взлетной полосе в Египте с террористами и заложниками внутри. А потом смерть невинных свидетелей в аэропорту.
Контратака отряда «Дельта», «морских котиков», коммандос, ФБР, Чака Норриса, Интерпола, ветеранов Вьетнама, Брюса Уиллиса и биороботов. [62 - «Запрограммирована на убийство»: ЦРУ захватывает красавицу-террористку и превращает ее в биоробота-убийцу. «Эскадрон смерти»: американский посол, будучи не в силах освободить своего сына, захваченного восточными террористами, обращается к услугам девяти танцовщиц из Лас-Вегаса, которые работают по совместительству кровожадными убийцами.]
Тедди Броуци только диву дается, что это случилось с Линком. Сначала были одни военные фильмы и документалистика о войне. А теперь это. Тедди ведет записи и отмечает просмотренные фильмы. А затем начинает читать о них. Из пятидесяти с лишним прочитанных книг больше всего его захватывает книга Жанин Бессинджер «Фильмы о Второй мировой войне: анатомия жанра», так как в ней содержится формула создания военных фильмов. И он уже думает, не удастся ли ему написать собственный сценарий в соответствии с этой формулой. Может быть, именно это и ищет Бигл? Может быть, ради этого все и затеяно?
Но при чем здесь террористы?
Впрочем, и они вполне согласуются с формулой Бессинджер. В основе военного фильма всегда лежит история о небольшой группе разных людей, что отражает представления о политической корректности, которым удается преодолеть свои различия для достижения общей, естественно патриотической, цели. [63 - В принципе Тедди прав. С помощью подробностей, стилевых особенностей и системы взаимоотношений этот жанр может воссоздаваться до бесконечности. Так, «Сахара» была переделана в «Пушки острова Наваррон», те в «Грязную дюжину», далее во «Взвод» и «Беспримерное мужество».В то же время это доказывает, насколько был прав Хартман, когда остановил свой выбор на Бигле. Ибо Бигл занимался не только приукрашиванием формулы. Ощущая недостатки жанра, он умел отойти от него и позволить природе замысла определить форму.] Конечно же, эту схему вполне можно было использовать в сюжете о борьбе коммандос с террористами. И теперь Тедди даже не может понять, что его раньше смущало.
Бигл склоняется над желтым планшетом и записывает: «Сценарий. „Похищение президента террористами"». [64 - На самом деле не слишком оригинальная идея: «Согласно утверждению Джефферсона Морли („Нация"), несколько сотрудников „Вэкенхата" разрабатывали изощренную методику похищения американского посла в Сальвадоре Эдвина Корра. Скорее всего, правые надеялись обвинить в этом экстремистов» (Эдвард Герман, Джерри О'Салливан «Индустрия терроризма: специалисты и организации, формирующие наш взгляд на террор». Пантеон, 1989).]
В этом есть определенная привлекательность. Бигл никогда не позволяет финансовым или иным соображениям ограничивать полет его фантазии. И тем не менее в данный момент он понимает, что вовлечь иностранное государство в войну с Соединенными Штатами, в которой последние, согласно сценарию, должны будут одержать победу, будет довольно сложно. Зато похищение президента может стать лакомым кусочком, тем паче что тот не сможет от этого отказаться: разве все это устраивается не во имя его переизбрания?
К тому же – напряженность ожидания. Драма незнания. Надо довести страну до истерики. Потом требование выкупа. Станем ли мы его платить? Или будем придерживаться своих принципов? Миллионы настаивают на том, чтобы не платить ни единого цента. Переговоры. Которые умышленно затягиваются. В то время как отряд «Дельта» (или «морские котики», или «вегасовские убийцы», или даже ФБР) втайне разрабатывают операцию по освобождению Буша и осуществляют ее точно в срок, получая тело казненного президента…
Какая блестящая мысль! Террористы убивают Буша! И тогда президентом становится Дэн Квейл, который объявляет войну терроризму. Это вам не война с наркобизнесом. Это настоящая война, во время которой мы уничтожаем целые города. Находим их и уничтожаем. Если они спрячутся в Ливии, мы войдем в Ливию, если в Сирии – в Сирию. Мы найдем их, где бы они ни пытались скрыться.
Но вряд ли клиент был готов на такое. Буш должен был остаться в живых. Но Биглу было необходимо событие, которое могло бы всему придать ускорение. Если отряд «Дельта» спасает президента, то что дальше? Тогда все превращается в полицейскую историю. В которой все должно быть рассчитано и выверено. Длительное расследование, выжидание, аресты и наконец, через несколько лет, когда о Буше все уже забудут, – судебный процесс. Удобнее всего Италия, где террористы получают только десять лет тюрьмы, а уже через полтора года их обменивают с Ливией на танкер нефти и обещание поддержать стабильность лиры. Но сможет ли это довести американцев до такого градуса безумия, чтобы они захотели начать войну?
А что, если террористы захватывают и Буша, и Квейла? «Дельта» освобождает Буша, а Квейла террористы убивают.
Многообещающая идея.
Негодующий и потрясенный Буш поднимает нацию, нет, все нации Запада на борьбу с терроризмом и объявляет крестовый поход. Чтобы уже ни одна женщина не испытала горя Мэдилин. (Или Мэрилин? Бигл делает пометку: «Уточнить имя».) Чтобы больше никогда дети (он был уверен в том, что у Квейла есть дети) не лишались отцов. В кадре маленький беспомощный сирота, пытающийся добыть себе пропитание. Нет Лучше маленькая девочка с кудрявой головкой, заливающаяся ночью слезами в ожидании своего папы, который уже никогда не вернется. Чудненько!
Террористы будут мусульманами. Силы предрассудков и насилия Востока против Разумного, Нравственного и Просвещенного Запада. Это может спровоцировать атавистическую ненависть. Христиане против мусульман! И название готово – «Крестоносцы».
И он в возбуждении включает интерком и зовет Китти. Он всегда пользовался микрофонами, так как не любил держать трубку около уха. Это заставляло его чувствовать себя полуглухим болваном.
– Китти, – кричит он.
– Я не Китти, – отвечает ему женский голос.
И тогда он вспоминает, что Китти уволилась и ему отвечает новая секретарша. Как же ее зовут?
– Слушаю, мистер Бигл, – раздается в гробовой тишине.
Как же ее зовут? И зачем он вообще ей звонил? И наконец он вспоминает:
– У нас есть такой симпатичный парнишка. Из Йеля. Гей. Как его зовут?
– Я могу поискать в личных делах.
Тупица. Или личные дела актеров действительно расположены в соответствии с их сексуальными наклонностями?
– Они действительно так расположены?
– Как?
Бигл отключается.
Но Китти ему была нужна не только для этого. И он снова набирает номер новой секретарши.
– Купите, пожалуйста, моей жене платье, – говорит он.
– Что?
– Платье. Знаете, такая вещь, которую носят женщины.
– Я знаю, что такое платье.
– Очень хорошо.
– А какое платье?
– Откуда я знаю?!
– Какого размера?
– Это знает Китти, – отвечает Бигл.
Он никогда не интересовался размером одежды своей жены. Естественно, он понимал, что покупка вещей не может заменить присутствия в семье. Но, по крайней мере, это доказывало, что он о них думает. И вне зависимости от того, что говорила его жена, с ней было проще общаться, когда он ей что-нибудь покупал.
– У вас есть дети? – спрашивает он псевдо-Китти.
– Нет.
– А вы что-нибудь о них знаете?
– Кое-что знаю. У меня есть племянники и племянницы.
– Хорошо. Купите еще подарок для полуторагодовалого ребенка.
– Какой?
– Не важно, – отвечает Бигл как можно учтивее.
Если память ему не изменяет, этот парень из Йеля был архивариусом, а на телефоне Бигла была кнопка с надписью «Архив». И он ее нажимает.
До Тедди доносится телефонный звонок. Настоящий. Он услышит человеческий голос, что бывает чрезвычайно редко. И Тедди, не сомневаясь, что тот ни в коей мере не оправдает его ожиданий, выжидает несколько минут, прежде чем снять трубку и ответить жизнерадостным тоном: «Алло, архив слушает».
– Привет, это Бигл.
– Да, сэр.
– Вы учились в Йеле?
Тедди пытается понять, что в этом может быть плохого, и все же отвечает: «Да».
– И еще Лос-Анджелесский институт кинематографии, – добавляет он.
– Значит, вы умный человек. Рад, что вы с нами сотрудничаете. Я бы хотел с вами познакомиться поближе…
Боже милостивый, чего ему надо? Он разговаривает со мной! Да это же фантастическая возможность!
– Так вот, в данный момент мне нужна пропаганда.
– Какая пропаганда? История пропаганды? Наша пропаганда? Их пропаганда? Определение пропаганды? Полемика по этому поводу? Выдающиеся примеры? Вооруженные столкновения? Холодная война?
– Мне нужна одна страница, вмещающая в себя всю суть пропаганды. Объясняющая ее природу. Так, чтобы я все понял и стал гением этого жанра. Дзен-буддистом пропаганды. А остальное можешь представить мне позднее. Понял?
– Понял, – отвечает Тедди, хотя до него мало что доходит.
– Вот и хорошо. К завтрашнему дню. Хотя нет. Два дня тебе хватит?
– Конечно. – Конечно, не хватит. Господи, что он делает?! Нужно как минимум два дня, чтобы найти все источники, а потом две недели круглосуточного чтения, после чего еще неделя, чтобы все это изложить в кратком виде, потому что краткое изложение требует куда больше времени, чем пространное. Людей, которые обещают больше, чем могут сделать, обычно ненавидят. Начальники любят сотрудников, которые честно им говорят, что и в какие сроки может быть выполнено. Но в то же время, как ни странно, это у них вызывает ярость. Им нужны подчиненные, которые без возражений будут совершать невозможное. Только это производит на них впечатление. Поэтому лучше не возражать. Стараться. И терпеть поражение. Или побеждать.
– Основной работой можешь не заниматься. Передай Китти, чтобы она тебя кем-нибудь заменила.
– Но Китти заводилась.
– Да, – откликается Бигл.
– Спасибо, мистер Бигл.
Но связь уже прервалась. Бигл чувствует, что впереди что-то брезжит. «Крестоносцы» – отличная идея хотя бы потому, что она предлагает ответ на вопрос, кто захочет пойти на войну. Хотя это не должно было его интересовать. Он должен всего лишь написать сценарий, придумав любого противника, который будет отвечать поставленной задаче. А уж потом Хартман, Джордж Буш или продюсер должны будут обеспечить остальное. Коли. же они не смогут обеспечить ему необходимого противника, тогда ему придется все переписывать. Впрочем, такое происходило регулярно. Разве «48 часов» изначально не планировались для Сталлоне? Потом весь сценарий был переписан для Эдди Мерфи. Хороший режиссер всегда подгоняет материал под своих звезд. А в военном фильме звездой первой величины является противник.
И тем не менее, поскольку ему предстоит иметь дело с реальностью, он предпочитает, чтобы именно реальность повлияла на создание концепции. Он понимает, что ему предстоит вступить в диалог с реальностью, потому что именно она – тот необработанный материал, с которым ему придется иметь дело. Отсюда самый насущный вопрос был – кто готов идти на войну и умирать за то, чтобы Джордж Буш был переизбран на новый срок.
У арабов существует многовековая традиция священной войны – джихада. Когда люди искренне верят, что после смерти они попадут в рай с гуриями, гашишем и наргиле, они с радостью идут в бой, зная, что обречены на поражение.
Образ Рая в виде восточного сада захватывает его настолько, что он делает в блокноте запись: это может стать сюжетом или хотя бы декорацией фильма. Ибо огромное число людей именно так представляли себе Лос-Анджелес: огромный город, напоенный красочным дурманом, изобилующий горячими бассейнами, экзотическими растениями, наркотиками, любовью и сексом, а также прекрасными и покорными женщинами. Однако стоило сюда попасть, и Рай оборачивался своей обратной стороной: загрязненная среда, ненависть, преступность, автомобильные пробки и вечно раздраженные и неудовлетворенные женщины. И вот в конце герой сбегает отсюда, возвращается на поле битвы и говорит: «Нет, я не хочу быть мучеником, потому что в раю точно так же, как дома».
Бигл не был фантазером. Он прекрасно понимал, что от него ждут воссоздания настоящей войны, за которую люди должны платить своей жизнью. Это переполняло его чувством собственной власти, которого он не испытывал никогда ранее, даже перед началом съемок, когда его команды ждали тысячи людей. Это чувство было гораздо глубже и насыщеннее.
Бигл поворачивается к экранам и приступает к просмотру фильмов о террористах. «Черное воскресенье», «Дьявольский волк», «Команда террористов», «Коммандсо, «Лучше смерть, чем бесчестье», «Синдром „Омега"», «Силы вторжения». Язык фильмов прост и ясен. Арабы – террористы. Террористы плохие. И иной точки зрения не могло быть. [65 - Позиция Джозефа Мак-Брайда из «Вэрайети», высказанная им в обзоре, посвященном «Играм патриотов», является ярким примером финансового инцеста между индустрией развлечений и развлекательными средствами массовой информации. Эта статья является признанием глобальной победы официальной идеологии во взглядах на терроризм.На самом деле то, что сегодня называется терроризмом, является ведением военных действий индивидуумами и маленькими группировками против государства. Еще недавно эти группировки назывались подпольем или силами сопротивления. И поэтому еще недавно они были героями наших кинофильмов. А охотивпшеся за ними регулярные войска и тайная полиция представали в образе негодяев.Можно возразить, что наше отношение изменилось из-за того, что любимое нами сопротивление состояло из гражданских лиц, сражавшихся с военными, а нынешние террористы – это плохие военные, сражающиеся с гражданскими лицами. Однако суть в том, что эта тема вообще не предполагает никакой полемики. И даже упоминать о том, что может существовать иная точка зрения, считается неприличным.] Это чрезвычайно важно: ведь тогда не требуется длинная экспозиция. Точно так же как с нацистами – стоило одеть парня в кожу, вставить ему монокль н научить делать нацистское приветствие, и зритель немедленно понимал, что это негодяй, так что режиссер мог сразу переходить к сюжету.
Однако после просмотра клипов воодушевление Бигла несколько спало. Несмотря на свою черно-белую однозначность, терроризм явно не годился для съемок хорошего фильма. Эта кинопродукция и в подметки не годилась тому, что было снято о Второй мировой войне и даже о Вьетнаме. Все это напоминало туфту в духе Чака Норриса. И лучшим фильмом были «Игры патриотов», что свидетельствовало об ограниченных возможностях этого жанра.

Глава 28

Президентская деятельность находилась вне законов логики и здравого смысла, словно она и впрямь являлась частью какого-то волшебного мира. Если президент обладал харизмой, все было хороню, и страной управляли предвестия и предзнаменования. Если же на нем лежало проклятие, то небеса проливали на землю никому не нужный дождь и никакие усилия не приносили дохода и прибыли.
Если оглянуться в прошлое, окажется, что все неприятности начинаются с Камелота. Прозвище могло нести в себе большее, чем в состоянии понять самые сведущие. Высокомерное восхищение новой эпохой и новыми рыцарями открывало истины столь причудливые, что никто ни на миг не воспринимал из буквально. Миф утверждает, что Артур – один из королей будущего и что рано или поздно он вернется. Только представьте, как он появляется снова и воссоздает государство, основанное на добродетели, великодушии и мечте. Но ведь был же еще и Мерлин. Кто это был такой? Впрочем, какая разница.
Важно лишь то, что король снова должен умереть. И его саван будет вплетен в огромный гобелен иллюзий, так чтобы каждый наблюдатель смог увидеть свое и поклясться, что все остальные истории о его смерти являются выдумкой.
Но кроме того, он успел наложить проклятие на свой венец. Его смерть все перевернула с ног на голову. Или это чародей Мерлин в отчаянии и ярости напустил свои чары.
Как иначе объяснить трагедию Макбета-Макбёрда, как он был назван в одной из восхитительных пародий? Как объяснить крушение Ричарда Никсона – блистательного мастера заговора и интриги? Неужто деятельностью двух бездарных шутов, ворвавшихся в гостиницу и низвергших его на дно? А Джеральд Форд – честный и умный человек, у которого не было ни одного недостатка, если не считать того, что он не умел держать себя перед камерой? Даже Картер, который трудился не покладая рук и изучал добродетель как истинный теолог, – и тот день за днем наблюдал за тем, как снижается его Рэйтинг.
А разве не волшебство принесло нам Джона Кеннеди и оставленное им после себя проклятие? И единственным человеком, которому удалось его снять, стал шоумен Рональд Рэйган. Он мало работал и плохо разбирался в том, что должны знать президенты, – в экономике, внешней политике, юриспруденции, истории и даже в искусстве. Он делал одно, а говорил другое, он не отличал истины от ночных новостей и окружал себя людьми, за которых другим было стыдно. И тем не менее он снова сделал Белый дом дворцом и центром процветающей империи. Он излучал вокруг себя сияние, а во всем, что он делал, его сопровождала удача.
Проклятие? Булгу, вся жизнь которого была подчинена одной цели, каждый поступок которого призван был соответствовать тому, как должен вести себя президент, начинало казаться, что он очутился за пределами познаваемого мира. Ни одно его действие не приводило к желаемому результату. А все придворные, советники, эксперты и члены кабинета только носились по Белому дому с кипами бумаг, звонили по телефону, рассылали докладные, кричали, пытаясь доказать свою правоту, заказывали себе лимузины и обеды и вели себя как стая кроликов, ни на йоту не продвигая его к победе на выборах.
Буш летел в авиалайнере номер один, и рядом с ним был Бейкер. Они возвращались со встречи в Сан-Франциско с представителями Ассоциации предпринимателей Тихоокеанского побережья. Главным образом в нее входили американцы, и совет директоров тоже состоял в основном из американцев, но на самом деле она выражала интересы японских корпораций. Коньком Ассоциации была свободная торговля – то самое, что являлось основополагающим принципом для республиканцев и всячески поддерживалось президентом. Беда заключалась лишь в том, что японцы пользовались ею для прикрытия своих незаконных действий, нарушавших свободу конкуренции.
И поэтому к президенту перед его отъездом обратился глава корпорации «Американ экспортерс» к Билл Маньоли, с тем чтобы тот уделил ему несколько минут.
Слышится разноголосица многомиллионной толпы. Король мечтает лишь о том, чтобы остаться в живых. Однако для этого ему надо принять решение – сделать шаг влево или вправо, назад или вперед.

На кого ему положиться? И президент, у которого нет времени на формирование своего собственного мнения, у которого не хватает сил, чтобы заниматься всеми проблемами, прислушивается к тому, что ему говорят.
Когда-то «Американ экспортерс» была действительно американской компанией. Теперь же она принадлежала торговой компании «Мусаши» – ключевой организации объединения, называемого в Японии кейрепу. Любой читатель финансовой прессы или японских триллеров знает, что кейрецу [66 - Для японцев это то же самое, что пенис для негра. Нечто больших размеров, чем у белого, более мощное и непобедимое, то, чего боятся белые и с помощью чего можно сексуально порабощать белых женщин.] – это огромный, плотно спаянный конгломерат, который сеет ужас и занимается хищнической деятельностью.
«Мусаши» приобрела компанию «Американ экспортере», во-первых, из-за ее названия, а во-вторых, из-за ее президента Билла Маньоли – самого стопроцентного американца, которого когда-либо встречали японские эксперты. И на работе, и в выходные дни Билл был образцом американского образа жизни. Он ездил на «мустанге», заказывал жареные бифштексы и большие десерты, смотрел футбол, обсуждал футбол, играл в гольф, дважды в неделю трахал секретаршу и раз в неделю – жену любил трикотажное белье и Вилларда Скотта и считал, что Лас-Вегас – это очень круто. У него было двое детей – один в колледже, другой на профподготовке, – и он носил их фотографии в бумажнике. Он был свойским парнем и заводилой, мог прокормить своих иждивенцев и платить за полные баки своих четырех автомобилей.
Поэтому, когда Билл Маньоли начинал выступать от лица «Американ экспортере», никто и не вспоминал, что на самом деле он говорит от лица Хироши Такагавы, чья должность в «Мусаши» переводилась на английский как «вице-президент компании, отвечающий за совершенствование японо-американских отношений», хотя в действительности японская идеограмма каньи означала «член генерального совета по стратегическому планированию победы в Америке» – но так его должность никогда не переводилась, и упоминать об этом при белом человеке было не принято.
Обсуждалась проблема военных поставок, с помощью которых Америка всегда поддерживала частное производство. А то, в свою очередь, делало все возможное, чтобы поддержать военных. Любой производитель чипов, имеющий за своей спиной политика – конгрессмена с его избирателями, американца-патриота, стремящегося к независимости своей страны в случае войны, – мог предъявить Пентагону счет с требованием, чтобы тот закупал чипы лишь отечественного производства. Конгрессмен получал счет, но это позволяло Пентагону делать исключения, в случае если… Здесь могли быть разночтения: «если речь шла о неотложных требованиях сиюминутной обороны» или «если никто не видел другой разумной альтернативы». Как бы то ни было, исполнение закона теперь зависело от выбранного курса.
Маньоли был разумен, точен и красноречив. Еще бы, Хироши Такагава потратил уйму денег на пиар-кампанию, а также на персонального преподавателя Маньоли, чтобы научить того вести себя подобающим образом.
И никого не интересовало, прав был Маньоли или нет, являлся он агентом иностранной держа вы или нет, и вообще – насколько важно это было знать президенту. Вопрос заключался только в том: как Маньоли к нему пробрался.
__ Бутяик, а с чего это ты вдруг начал разговаривать с этим Маньоли? – спрашивает президента Джеймс Бейкер.
– Нил, – отвечает президент, имея в виду сына, который волнует его сейчас больше всего. – У нас нет осведомителей? – Имеется в виду, не знает ли Бейкер, какое решение будет принято относительно Нила. [67 - Если читателю нужно напомнить о подробностях этого дела, то они таковы: в 1983 году Нил Буш, сын Джорджа Буша, занялся нефтяным бизнесом, вложив в него сто долларов, в то время как вклад партнеров составлял сто шестьдесят тысяч долларов. В 1985 году Нил становится директором компании «Сильверадо», которая выдает своим партнерам ссуду по сто тридцать два миллиона долларов. В1987 году сто тысяч Нилу «прощают». В 1988 году происходит дефолт, и «Сильверадо» терпит крах. Федеральная корпорация страхования банковских вкладов вносит для спасения фирмы около одного миллиарда долларов («Тайм», «Спай»)]
– Я слежу за этим.
– Если бы он не был моим сыном. [68 - Нет никаких данных о том, что президент или госсекретарь ходатайствовали за Нила Буша перед законом.] – Буш качает пальцем. Но это не означает «я бы тогда заставил его отдуваться по полной, чтобы другим не было повадно», он хочет сказать: «Если бы он не был моим сыном, никто бы не почесался». – …Ни одна публичная ищейка… – «Надеюсь, адвокат, которому было велено прикрыть это дело, не станет сообщать об этом всему миру». – Что там ковыряться в дерьме. Пусть подождут, и все выяснится.
– Ты же знаешь, что он прикрывает японцев, – говорит Бейкер, возвращаясь к Маньоли.
– Конечно, знаю. За кого ты меня принимаешь? – отвечает Бутл. – И можешь не отвечать на этот вопрос, – поспешно добавляет он. [69 - За всю свою литературную карьеру мне еще никогда не доводилось писать об «остряках». У меня внутри все съеживается, когда я слышу: «Он сострил». И тем не менее Буш, похоже, являлся тем самым остряком.]
– Вся его компания полностью принадлежит «Мусаши».
– Я же сказал, что знаю, – откликается Буш. – Повторяю по слогам. Может быть, тебя интересует откуда?
– Интересует, – отвечает Бейкер.
– В «Мусаши» работает один из моих друзей, который помогает мне выбраться из лужи. Вот он-то и попросил меня уделить Маньоли несколько минут. Все просто как дважды два, – говорит Буш с довольным видом, который он принимает всегда, когда может сказать что-то, чего Бейкер не знает.
– Выбраться из лужи?
– Ну, с этой запиской. Черт, я ведь тебе даже не рассказывал.
– Нет, не рассказывал, – отвечает Бейкер. – Впрочем, ты совершенно не обязан это делать. Меня вполне устраивает нынешнее положение вещей, и уж кто тебе может помочь больше, чем я, Бушик.
– Ты помнишь эту записку?
– Записку?
– Да, записку Этуотера, – отвечает Буш, криво улыбаясь.
– Ах записку!
– Да. Там было велено показать ее Хартману.
– Ничего такого там не было, – отвечает Бейкер. – Напротив, он просил никому ее не показывать. А Хартмана он лишь советовал пригласить, если ты соберешься воспользоваться его рекомендациями.
Президент поднимает палец как пистолет и направляет его на Бейкера:
– Все уже в производстве.
– В производстве?
– Это они так говорят в Лос-Анджелесе. «В производстве». И они назначили своего лучшего режиссера. Джонатана Линкольна Бигла. Помнишь «Западных всадников»? Потрясающий фильм. Когда Клинт Иствуд прищурившись глядит на своих противников… – и президент пытается воспроизвести этот прищур.
– Я думал, ты ее разорвал.
– Она снова оказалась у меня, причем именно тогда, когда я встречался с Хартманом.
– Ты не разорвал записку?
– Она оказалась у меня в кармане.
– Как она туда попала?
– Одна из секретарш обнаружила ее в моем портфеле.
– Как она оказалась в твоем портфеле?
– Мне это нравится, Джимбо. Знаешь, какое у меня сейчас ощущение? Я себя чувствую Бертом Мавериком. На столе огромный банк, а я, прижав карты к груди, медленно их раскрываю и ничего не боюсь, потому что в рукаве у меня есть туз.
Бейкер предпочитает не ставить президента в известность, что телевизионных персонажей звали Брет и Барт Маверик, и только спрашивает:
– Значит, ты отдал записку Хартману?
– И он запустил ее в производство. Ты знаешь, что такое производство?
– Знаю. И кто будет платить Биглу? Кто-нибудь собирается ему платить? И сколько людей уже знают об этом?
– В этом вся прелесть! Никто. Кроме Хартмана, меня, Бигла и теперь тебя. Но ты вроде как знал об этом с самого начала.
– Бигл тоже знает?
– А как бы он, интересно, организовал войну, если бы он не знал, что должен ее организовать? Я бы, например, не смог это сделать. А ты?
– Так они работают за бесплатно?
– Нет. Хартман все очень хитро придумал. Евреи всегда умеют правильно взяться за дело. За все заплатит «Мусаши», хотя еще и не догадывается об этом.
– Потрясающе, – говорит Бейкер, стараясь не выглядеть слишком любопытным. – И как ему удалось это устроить?
– Видишь ли, в бизнесе есть такие понятия, как заработная плата и накладные расходы. Именно это создает рабочие места. Персонал и всякое такое. А также уровень жизни в Лос-Анджелесе. Ты же знаешь, что он там очень высокий. Поэтому он просто поставил «Мусаши» в известность, что если они подпишут договор с Биглом, то президент, то есть я, будет им очень благодарен. Я уже проявил достаточную благодарность, уделив этому парню целых семь минут:
– А они не начнут интересоваться, почему ты им должен быть благодарен за то, что они выделили какому-то голливудскому режиссеру пару миллионов баксов? Думаю, не меньше – там все начинается с пары миллионов.
– Честно говоря, точная сумма мне неизвестна. Но они получили все необходимое.
– А эти голливудские деятели не начнут обсуждать это на вечеринках и со своими подружками, чтобы пустить им пыль в глаза? – спрашивает Бейкер, пытаясь скрыть нарастающий ужас.
– Тебя интересуют принятые меры безопасности?
– Ну, в общем, да, – отвечает Бейкер. Как бы ему хотелось, чтобы этот липкий ужас, зародившийся в низу живота, был связан со страхом перед полетами, перед этим заключением в алюминиевом гробу на высоте двадцати двух тысяч футов над землей, а не с тем, что заварил Буш и что могло превратиться в горючую смесь Уотергейта с историей о нападении кролика на Джимми Картера. Лос-Анджелес! Кинорежиссер, создающий сценарий новой войны! Да это в любой момент может просочиться наружу! Что случилось? Может быть, Хартман подсунул Джорджу какую-нибудь голливудскую диву, которая лишила его способности соображать? Бейкеру доводилось видеть, что происходит со стареющими мужчинами, особенно с англосаксами, когда они впервые узнают, что такое оральный секс.
– У нас все под контролем. Круглосуточно. Прослушка и все прочее.
– ЦРУ? – спрашивает Бейкер. Тошнотворный комок подбирается все ближе к его горлу. Еще мгновение, и он ощутит его вкус во рту. Он уже видит, как какой-нибудь поганый либеральный конгрессмен-демократ прижимает сотрудника управления, запугивает его, и тот выдает все тайны прессе. Такое уже случалось и вполне может случиться снова.
– Нет, – самодовольно отвечает Буш. – Гейтс занимается этим в частном порядке. [70 - Различные «разведывательные» агентства в Соединенных Штатах всегда использовали, создавали, финансировали и контролировали другие организации. В частности, в период, последовавший за Уотергейтом, просочилось наружу множество сведений о ЦРУ. Общественности стало известно о его противозаконных, некомпетентных и бессмысленных действиях. На деятельность ЦРУ были наложены новые ограничения, а внутри проведены соответствующие «чистки». Однако недавняя история с операцией против Ирана свидетельствует о том, что Управлением тут же были разработаны новые методы, менее прозрачные для Конгресса. Впрочем, то, что об этом стало известно и что Олли Норт проявил полную некомпетентность, еще не означает, что эта деятельность доказала свою неэффективность. Ведь идея приватизации принадлежит Администрации. Так, Вакенхат обеспечивает безопасность американских посольств, а «Юниверсал секьюрити» заключает контракты с правительством, в частности проводя анализы мочи и тесты на наркотики у работников департамента сельского хозяйства и транспорта.Гейтс в это время работал не в ЦРУ, а в Совете национальной безопасности. В 1991 году после этих событий Буш снова назначил его директором ЦРУ.]
– Понятно, – с глубоким облегчением откликается Бейкер.
– Ты забыл, что я работал в Лэнгли и знаю все их трюки. Или почти все. Конечно, я не занимался конкретными заданиями, но у меня было достаточно агентов, которые рассказывали мне, что почем, и делились со мной профессиональными тайнами.
– Гейтс – хороший человек, – замечает Бейкер. И это соответствует действительности. Он был крепким орешком, то есть он не станет ничего рассказывать Конгрессу только потому, что этого требует закон, и будет искренне смущен, если правда выплывет наружу. Он был советологом, возглавлял аналитический отдел ЦРУ, был помощником и заместителем директора ЦРУ Уильяма Кейси. Рейган прочил Гейтса в преемники Кейси, однако его ходатайство было отклонено, когда выяснилось следующее: он не поставил Конгресс в известность, как того требовал закон, что Олли Норт не по назначению использует средства, вырученные от продажи Ирану оружия. Гейтс также известен подделкой документов в политических целях.
– Еще бы, – откликается Буш.
– А как деньги попадут к Банкеру?
– Вот тут я не в курсе, – отвечает Буш.
– Жаль, что ты мне раньше не сказал об этом. Я все-таки госсекретарь.
– Ну, вообще-то все получилось совершенно случайно.
– Я хочу сказать, что если мы с кем-то собираемся воевать, – Бейкер выжимает из себя улыбку, – то я вообще-то должен знать об этом. – Когда он впервые читал записку Этуотера, он ощутил в ней странную убедительность. Теперь же он ощущал лишь, что все это в высшей степени странно.
– Не дрейфь, Джимбо. Я знаю, что ты считаешь себя умнее, чем я. Только не надо меня недооценивать, как это делают остальные. Я был конгрессменом, председателем Республиканской партии, главой ЦРУ, послом в Китае и представителем в ООН. Многих ли ты знаешь, кто занимался хотя бы одним из этих дел и вышел бы чистеньким? А?
– Прошу прощения, господин президент. Я понял. У вас потрясающая способность выходить сухим из воды.
– Не садиться в лужу и не попадать впросак.
– Позвольте предложить вам выпить, господин президент.
– Спасибо, господин секретарь. И кстати, господин секретарь, хочу сообщить вам, что у меня все под контролем. Я не собираюсь допускать глупых ошибок. Я не собираюсь войти в историю как президент-идиот. Но я использую все возможности для того, чтобы победить. Так ты со мной или собираешься бежать с корабля?
– Мы находимся на высоте двадцати двух тысяч футов, и я не собираюсь бежать с корабля, – отвечает Бейкер и передает скотч президенту. Он намерен любым способом прекратить это безумие. Хотя бы потому, что президент обвел его вокруг пальца. И не то чтобы Бушу это не было свойственно – время от времени он делал такое, чтобы доказать Бейкеру, кто здесь главный. Но никогда это еще не касалось столь серьезных вещей.
– Теперь у меня туз в рукаве, – поддразнивает президент. – И мне это нравится. Прямо как у Берта Маверика.
Бейкер поднимает свой стакан. Он ничего не говорит о Брете и Барте. Президент чокается с ним.
– За войну, – произносит Буш. – За хорошую войну.
– Мне бы хотелось знать только одно, – замечает Бейкер, не прикасаясь к виски. – С кем мы будем воевать?
– Не знаю. Пока все еще в производстве.

Дата добавления: 2015-06-27