ДИКАЯ ПЕСНЯ 10 страница

- А какие они мастера! – улыбнулся Михаил Юсуфович. – Золотые руки! Деревянных дел умельцы, одним словом… И что делают!.. Представьте, к примеру, обыкновеннейший колодец. Глубокий, с чистейшей, вкуснейшей водой. Да на хороший – то колодец полдеревни ходит! Представьте, примитивное сооружение, а вода черпается легко. Хорошо, если журавль поставлен правильно, и это без всяческого знания со стороны “дикарей” и геометрии, конечно, и какой – то там механики. А всего – то и дел, что длиннющая жердь, на одном конце которой проржавленные танковые траки веревками привязаны, на другой – ведро на цепи. Кстати, цепь – то хоть и нефабричная, но их она! Из кузни местной! Деревенская!.. Вот она – цивилизация! Верней, ее заря… Ничего, легка беда – начало!.. Или вот их традиционный, деревянный сруб. Их исконный деревенский дом. Благо леса без вмешательства людей наросло теперь в Европе – жуть. Сами ведь видели фото. Все зелено, и зелено, и зелено… Говорят, что на рост этот буйный радиация вначале повлияла… Может – быть и повлияла, я не спорю. Но ведь даже в этом огромная мудрость Земли. Земля сама все раны лечит. Всего – то навсего за каких - то сто пятьдесят годков со дня Великой Катастрофы сама планета затянула раны, нанесенные природе человеком. Заросли распаханные наглыми людьми огромные поля. Обрушились уродины – плотины безумнейших водохранилищ. Заросли и обрушились на землю хижины, театры и дворцы, музеи, церкви, биржи и музеи, заводы и жилища городов. И там, где некогда шумели толпы беспокойных клерков и рабочих, орали партийные митинги и гундели телестудии – теперь шумят деревья и гуляют лоси и медведи. Земля – великий дворник! Зеленый, мудрый дворник, который смел за прошлым человечеством почти – что все его безумные следы. Бензин, мазуты, авиационный керосин и машинное масло. Выпущенную из земного чрева нефть и выбитый из недр уран… Земля переварила все! И убралась в своем огромном доме! Доме не для человека уготовленном. Вернее, не лишь для него… Земля – хозяйка снова все поставила на место! И в этом – мудрость планеты Земля!

- А как там дом? Скажите… - робко и немножечко испуганно сказала тощая, курносая, очкастая брюнеткаю

- Ах, да… - встрепенулся Сафронов. – Значит, дом пятистопный. Он так называется… Первая стопа у них – жилая. Вторая – сени или коридор, это говоря по – нашему. Три остальных – постройки разные, хозяйственные. Вот последние они – самые – то интересные и будут… А еще крестьянский дом – это просто целая вселенная. В нем есть все. Крыша дома – космос. Чердак – небеса. Горница, изба, или как ее называют “дикари” – истопель – это как – бы та сама земля, то есть тот самый маленький кусочек мира, где живут люди – то есть мир живых людей. А вот подклеть – царство мертвых – царство Змея Ка. Подземное царство. То есть ад. А небеса – тоже змеевы. Там – Золотая Луна и звезды – глазенки змеенышевы… А соединяет небеса тотемное животное. Корова или лошадь – древнейший друг людей. Оттого над воротами или на коньке избы – лошадиные и коровьи черепа развешены. Вот, смотрите сами… - стал Сафронов щелкать на клавиатуре и на белом листочке экрана замелькали красочные фотослайды. – Вот мир животных – друзей и кормильцев людей. Сени и двор для скота… А вот и повить, сеновал… Вот мир для неживой природы – чулан или даже несколько чуланов, и кладовки…

Совсем немного севернее наших мест дома бывают даже двухэтажными. Белоруссия и Польша… А уж про Северную Русь я и вовсе – то не говорю… Ни Минска, ни Варшавы, ни Москвы… Леса наросло доврольно много, да и живут они почти еще общинно. Первобытно – общинный строй в стадии раннего разложения и перехода к феодализму… простите за старую марксистскую скуку. Просто… нас в свое время так на это натаскали, еще в академии… Выбивали двадцать лет, а оно сидит, зараза… Да, все штампы, штампы… “Революционно”… “прогрессивно”… или там “реакция”… Иные спорят до сих пор о разном там… Все прошлое Земли перебирают, вот как мои друзья – майор Джон Картер и старший лейтенант Ли Мань… Впрочем, Вам – то, господа, это так вот не понять… - одернул сам себя капитан ФСБ и продолжил.

- Дома называют хороминами. Я сам видел большие дома, где к жилой части примыкают хозяйственные помещения с мастерскими, с кладовыми, с обширнейшими скотскими хлевами, а за ними еще пристроен сзади вот такой – же двухэтажный дом. Не дом! Контора и фабрика! И гнездо большой, работящей семьи… Так вот, в таком – то доме может разместиться семья аж в пятнадцать – двадцать человек. А человеку незнакомому в таком доме заблудиться вовсе нет проблем… В иных более южных и не таких лесных местах, как наша, ради экономии топлива, то есть, извините, просто дров, дома делятся на летнюю, обычно просторную и неотапливаемую избу, и небольшую зимовку с хорошей русской печью, где крестьянская семья и коротает холодное время…

А еще в единственный хозяйственный крестьянский двор могут входить отдельно стоящие сараи, амбары, мшаники, тот – же колодец с водой и ледник… Весь этот сложный комплекс – двор, может даже быть и под единой крышей. Вот он – снова замелькали фотографии и запрыгала по ним лазерная звездочка указки.

- И вот тогда сравнение его со всей вселенной вполне оправдано. Все на своих местах. Во всем порядок, место, лад… Крестьянский двор – вполне самодостаточное место. Независимое и автономное. Вроде как – бы наша Станция “Альфа – Бета - Икс”, только древняя… - сказал он и расплылся в широкой улыбке.

- Есть такая присказка в народе том “дикарском” – Провались земля и небо, я на кочке полежу… Мудрая присказка. Так это – про крестьянское хозяйство. Крестьянское подворье похоже на космическую станцию в автономном плаванье по космосу, или на корабль, несущийся по морю жизни… Деревянный край. Деревянный, бревенчатый, смолистый рай. И деревянные чудеса, построенные без единого гвоздя… Кстати, так было всегда на Руси. На вечной, могучей Руси. Деревянные чудо – Кижи. Деревянные храмы Руси – корабли спасения в бурном море жизни… А рядом – древний Валаам и Великая крепость государева – гордые, Святые Соловки… Теперь их нет. Но память… Память о Руси убить не способны у русского ни войны, ни года… Северные люди… Северные мастера – знаменитые плотники, согласно старинным преданиям, не раз уходили и в другие земли, неся туда свое чудное ремесло… В Норвегию… И даже в Индию! Недаром индийские храмы несли в себе черты нашей русской, северной, деревянной, храмовой архитектуры. И совсем недаром имя главного языческого бога у индусов было – Кришна! По – русски это – “крыша”!

Русский крестьянин, соседствуя с лесом, создал целую деревянную цивилизацию. И это – действительно здорово…

- Здорово – то здорово, да ведь мы не хотим тут остаться. Нам – бы и домой пора… - перебила речь Сафронова тощая, очкастая девица.

- Да, пора… - встрепенулся Михаил Юсуфович. – Мы тут с друзьями обсудили кое – что, и кое – то придумали…

- Так Вы нам скажете о том? – напористо и с криком зазвучали голоса из зала. – Говорите – же! Не тяните и не мучайте нас!.. Поскорей!..

- Всему время и место, господа и дамы! Завтра на второй день проведения нашей конференции я выступлю с докладом по физике и … со всеми теми нашими мыслишками, которые я, и Джон, и Ли сочли – бы довести до почтеннейшей публики. – так закончил он свою длинную лекцию – доклад, потом слегка учтиво поклонился публике и быстрым шагом сошел с эстрады в зал.

* * *

ДОКЛАД ПО ФИЗИКЕ

- Прошу меня простить за скуку и некую наукообразность… – так начал Михаил Сафронов свой доклад второго дня на ЗАКРЫТОЙ НАУЧНО - ПРАКТИЧЕСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ ДЛЯ СПЕЦИАЛИСТОВ - "ГЛОБАЛЬНАЯ КАТАСТРОФА ЗЕМНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ - СЕРЕДИНЫ 1950 - Х ГОДОВ И ЕЕ ВСЕМИРНОИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ БУДУЩЕГО РОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО" – Но я посмею освежить в памяти у тех, кто их уже забыл, и расскажу всем тем, кто их еще совсем не знает, некие элементарные понятия из физики. И так - ТЕОРИЯ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ – начал он важно - Это теория, описывающая универсальные пространственно – временные свойства физических процессов. Поскольку эти свойства общие для всех известных процессов и взаимодействий в физике, то теорией относительности называют физической теорией пространства – времени. В приближении, когда тяготением можно пренебречь, пространство – время считается плоским, и его свойства являются предметом частной, то есть специальной теории относительности, созданной Альбертом Эйнштейном в тысяча девятьсот пятом году.

Наличие тяготения приводит к искривлению реального пространства – времени, свойства которого изучаются в общей теории относительности - то есть теории тяготения, также созданной Альбертом Эйнштейном в пятнадцатом - шестнадцатом годах…

И так, в основе теории относительности лежат два постулата: принцип относительности и независимость скорости света от движения системы отсчета. В частности, во всех инерциальных системах отсчета скорость света постоянна и равна с.

Основным понятием теории относительности является событие, происходящее в данной точке пространства в данный момент времени. И поскольку реальные события – продолжал Сафронов – имеют протяженность в пространстве и во времени, то понятие события в теории относительности – идеализация, пригодная вплоть до расстояния, примерно – десять в минус восемнадцатой степени метра, и во времени – десять в минус двадцать шестой степени секунды. Основные эффекты теории относительности: существование предельной скорости передачи любых взаимодействий, относительность одновременности, замедление течения времени в быстродвижущемся теле, сокращение продольных – в направлении движения – размеров тел и еще многое другое…

В настоящее время науке хорошо известны следующие ее эффекты как то, ускорение хода часов в космосе из – за разности гравитационных потенциалов на борту космического корабля и на поверхности Земли, или задержка радиолокационных сигналов в Солнечной системе из – за гравитационного искривления пространства. Известно смещение спектральных линий из – за изменения интенсивности гравитационного поля, а также про гравитационное отклонение светового луча, доходящего до нашего глаза от далекой звезды… Теория относительности многократно была подтверждена экспериментами по измерению времени жизни нестабильных частиц, то есть изучению пучков частиц в ускорителях и так – далее... Я полагаю, - продолжал Сафронов – что еще в самый момент взлета наш корабль нечаянно угодил в так – называемую временно - пространственную воронку, вызванную действием какого – то мощнейшего ускорителя элементарных частиц… - Вы ничего такого не припоминаете? – спросил Сафронов у внимательно притихших слушателей.

- Да, было что – то там такое… Какое – то огромное кольцо… Адроннный коллайдер, вроде, называлась эта штука, или как – то так! – заголосили сразу с мест. – Был учеными построен какой – то чудовищный “бублик” для прогонки в его недрах всех этих нейтронов – электронов. Расположен он был на французско – швейцарской границе… Тогда они хотели получить в нем какую – то антиматерию… И клялись при этом Богом, что – де все довольно безопасно… - одновременно зазвучали голоса из разных концов зала.

- Теперь мне все понятно… - заключил Михаил Юсуфович. – Впрочем, я ведь так и думал. И теперь наш единственный шанс угодить домой – это научиться совершать прыжки во времени. А для этого нашей Станции придется двигаться вокруг Земли, вернее, в противоположную ее вращению сторону с чудовищнейшей скоростью! Даже больше скорости звука!.. Кстати, ведь еще известная Алиса из Страны Чудес в книжке - сказке английского писателя Льюиса Кэрролла говаривала: - Чтобы всегда оставаться на одном и том - же месте, надо очень быстро бежать. – Вот такой вот парадокс… - глубокомысленно произнес Михаил Юсуфович… - Так считала Алиса… Надо быстро бежать! Ну что – же, это выход. Но мы побежим теперь так быстро, чтобы не стоять во времени, а в нем переместиться. То есть быстрее скорости самого света.

Но как этого достичь? И тут есть у нас одно решение… Всем известно, - продолжал Сафронов - что на борту у нас есть ядерный реактор. Это двигатель нашей Станции, простите меня за банальность…

Напомню Вам, что, как известно, при сгорании нефти и газа энергия химических связей превращается в тепло. Так происходило в наши, то есть прошлые дни Двадцать Первого века на всех тепловых электростанциях. В то же время в ядерном реакторе это же самое происходит с высвобождением энергии ядра тяжелых элементов – урана и плутония. Но, как известно, в таком процессе могут участвовать отнюдь не любые ядра, а только ядра, имеющие определенную массу. Это – ядра изотопов. Кстати, слово “изотоп” происходит от греческих слов – “исос”, что означает равный, и “топос”, что означает “место”.

И так, в атомных ядрах содержится одинаковое число протонов и разное – нейтронов, из – за чего ядра разных изотопов одного и того же элемента имеют разную массу. У урана, например, пятнадцать изотопов, а самый распространенный уран – это уран – двести тридцать восемь. А вот в ядерных реакциях участвует только уран – двести тридцать пять. При делении его ядер выделяется энергия – вот она и “работает” на ядерных энергетических установках.

Как всем известно, - продолжил Михаил Юсуфович - Реакция деления урана протекает следующим образом. Ядро урана самопроизвольно распадается на несколько осколков, среди них есть частицы высокой энергии – нейтроны, а в среднем на каждые десять распадов приходится двадцать пять нейтронов. Они попадают в ядра соседних атомов и разбивают их, освобождая нейтроны и огромное количество тепла. Кстати, при делении только одного грамма урана выделяется столько же тепла, сколько при сгорании трех тонн каменного угля.

Управляемая реакция идет в атомном реакторе. В его главной части – активной зоне находятся тепловыделяющие элементы (ТВЭЛы). Это трубки с изотопами урана или плутония и стержни из бора или кадмия. Бор и кадмий поглощают нейтроны и тем самым снижают скорость реакции. “Захват” нейтронов происходит очень быстро – примерно за стомиллионную долю секунды. Но если дать “прореагировать” всем нейтронам одновременно, произойдет атомный взрыв. Поэтому активную зону старого, традиционного ядерного реактора и выкладывают графитовыми кирпичами, а потом омывают водой: оба эти вещества замедляют нейтроны. А самим ходом реакции управляют там, поднимая и опуская стержни – поглотители. И по мере “выгорания” ядерного топлива тепловыделяющие элементы (ТВЭЛы) извлекаются из реактора и заменяются на новые.

Выполняют все эти операции, конечно - же, исключительно с помощью роботов, так как потоки нейтронов и другие излучения смертельно опасны. Излишне также Вам напоминать, что все подобные манипуляции в наше время для космических судов еще cо старыми реакторами, выполнялись только на Земле. И только на специальных предприятиях. Так что что – либо подобное осуществить самим астронавтам прямо в космосе было невозможно. В нашем деле все сложнее. Мы на станции и сами производим ТВЭЛвы. Но произведенных нами нам не хватит на покрытие большой мощности. И взять их нам теперь уж просто не от куда. Ну а если бы и было взять их нам откуда, то нет у нас для их транспортировки и для установки к нам на борт ни специального для этих целей оборудования, и нет у нас на Станции специалистов для выполнения вот этой данной, довольно сложной операции… Хотя у нас на Станции есть группа классных физиков, они теперь все заняты одной работой… Впрочем, о ней речь еще впереди…

И так – продолжал свою лекцию Сафронов – Тепло, выделяемое в результате ядерной реакции, нагревает омывающий реактор воду до нескольких сот градусов, которая проходит под давлением и потому не закипает. Вот она и работает – дает нам, между прочим, электричество. В зоне пониженного давления она мгновенно превращается в пар и крутит турбины. Кстати, у нас, что и естественно, чистая, двухконтурная схема водопользования, при которой радиоактивная вода, прошедшая уже через реактор, кипятит воду во втором контуре, откуда пар идет к турбинам…

И кстати, у нас на Космической Станции в реакторе есть и другой уран. Это уран – двести тридцать восемь. Его используют но не для получения энергии, а для получения горючего. Этот изотоп хорошо поглощает быстрые нейтроны и превращается в другой элемент – в плутоний – двести тридцать девять. Наш реактор на быстрых нейтронах довольно компактен, так как при этом типе реакторов уже не нужны ни замедлители, ни поглотители. Их роль выполняет непосредственно уран – двести тридцать восемь. Называется наш реактор – реактор – размножитель, или “бриддер”. Это от английского слова “breed” – размножать. И хотя воспроизведение в нем ядерного горючего позволяет в десятки раз полнее использовать уран, и потому реакторы такого типа, то есть ровно такие как наш, и являются на сегодня самыми перспективными в области атомной энергетики, но в силу объективных причин мы не можем повторять процессы, происходящие в нем вечно. Всему есть в мире и начало. Есть в мире всему и конец… И даже нашей экспедиции давно пора – бы кончиться. Но только как? Где взять нам для того энергию?.. Кстати, и тут я ясно вижу выход!.. – сказал Сафронов и лукаво улыбнулся. Зал замер в ожидании сенсации.

- Кстати, продолжил он не торопясь – В мире есть такая штука. Называется она – “токомак”. И одна такая вот экспериментальная установка у нас есть прямо на борту.

Как известно, во время химической реакции изменяются электронные оболочки атомов. В результате ядерной реакции иным становится строение атомного ядра – гораздо более прочного, чем атом. Поэтому при распаде тяжелых ядер в реакции деления или, наоборот, при слиянии легких – в реакции синтеза, образуются ядра элементов средней массы и выделяется огромное количество энергии.

Например – заметил он – при делении одного атома урана – реакции, используемой для получения энергии на современным нам когда – то атомных электростанциях, - выделялось около одного мегаватта энергии на каждый кулон. (Кулонами называют протоны и нейтроны, являющиеся составными частями ядер атомов.)

В ходе реакции дейтерия – тяжелого водорода, атом которого содержит в ядре нейтрон… c протоном… и синтезируется изотоп гелий – три, излучается … частица и выделяется примерно пять мегаватт на один кулон. То есть в пять раз больше… - стал писать Сафронов какие – то формулы черным маркером на белой доске.

- И так, сами посмотрите… В природе один атом дейтерия приходится на семь тысяч атомов водорода, но дейтерия, содержащегося в стакане воды достаточно, чтобы произвести столько же энергии, сколько можно получить при сгорании бочки бензина. И вообще, в Мировом океане – увлеченно вещал Михаил Юсуфович – Четыре на десять в тринадцатой степени тонн дейтерия. Его энергии хватило – бы всем жителям Земли начала Двадцать Первого века на четыре тысячи лет. И еще больше энергии выделяется в реакциях сверхтяжелого изотопа водорода – трития Т, в ядре которого два нейтрона. – договорил он и снова схватился за маркер, снова оставляя на доске какие – то причудливые формулы.

И вот так и так – перевел он дух немного. Потом вытер рукавом свой мокрый лоб и продолжил снова: -

- Трития в природе нет, но в достаточных количествах его можно получить в атомных реакторах, воздействуя потоком нейтронов на атомы лития. – снова намахал Сафронов на доске ряд формул. – Однако осуществить эту реакцию весьма непросто: она начинается лишь в том случае, если ядра атомов сблизятся настолько, что возникнут силы ядерного притяжения – так называемого сильного взаимодействия. Это расстояние на пять порядков меньше размеров атома, и пока электроны остаются на своих орбитах, они не позволяют ядрам сблизиться. Да и сами ядра до начала сильного взаимодействия – заметил он – расталкиваются кулоновскими силами. И еще, – продолжил Михаил Юсуфович - Слава Богу, что на борту у корабля "Альфа - Бета - Икс" - Жилая Станция достаточно запасов детерий – тритиевой смеси, которую мы обязательно прогоним через магнитно – термоядерный синтез. Сначала мы ионизируем ее. Потом разогреем до температур, сопоставимых с температурой в самом центре Солнца. Ионизация вызовет переход смеси в четвертое агрегатное состояние вещества – плазму, в которой все электроны сорваны со своих орбит, а ядра остаются “голыми”… Через плазму мы пропустим электрический ток силой до двадцати миллионов ампер, чтобы нагреть дейтерий – литиевую смесь до ста миллионов градусов. Ясно – продолжал Сафронов – Что столь высоких температур просто не выдержат никакие стенки никакого агрегата. И потому эту смесь нужно изолировать в центре некой камеры. Удерживать плазму от соприкосновения со стенками камеры магнитным полем предложил еще в тысяча девятьсот сорок девятом году русский академик Андрей Сахаров. А немного позже его в этом поддержал американец Джон Спитцер.

В однородном магнитном поле заряженные частицы движутся по окружностям, не разлетаясь. Но трудность заключается тут в том, как создать однородное магнитное поле. Теоретически, оно возможно внутри бесконечного соленоида – цилиндра, на стенки которого намотана проволока с током. На практике же бесконечный соленоид неосуществим, и приходится сворачивать его в так называемый тор. То есть, говоря по - русски – в бублик. Концов у него, естественно, нет, но и магнитное поле уже неоднородно: оно сильнее у внутренней стенки и слабее у внешней. Вот почему заряженные частицы начнут дрейфовать туда, где поле слабее, и вылетать при этом через внешнюю стенку. Но чтобы этого не происходило, через плазму можно пропустить постоянный ток, который создаст вихревое магнитное поле: закручивая улетающие частицы, оно будет возвращать их к внутренней стенке. Магнитное поле, перпендикулярное направлению поля в соленоиде (или так называемое полоидальное), получают и при помощи дополнительных электромагнитных катушек. Оно также возвращает приближающиеся к внешней стороне частицы внутрь камеры. Сооружение с такой системой обмоток именуется “токомак” – то есть сокращенно – от “тороидеальная камера и магнитная катушка”.

Кстати, на советском токомаке в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году удалось разогреть плазму до температуры в десять миллионов градусов, а затем уже в девяносто седьмом году на токомаке “JET” в Великобритании было наконец – то достигнуто совпадение вложенной и полученной энергии! Но тогда этого было еще недостаточно для самоподдерживающегося процесса работы. До восьмидесяти процентов полученной энергии, к сожалению, еще терялось… А ведь чтобы реактор работал, нужно производить энергии примерно в пять раз больше, чем тратится на нагревание плазмы и создание магнитных полей.

В тысяча девятьсот восемьдесят шестом году страны Европейского союза вместе с СССР, США и Японией решили совместными усилиями разработать и построить к две тысячи десятому году достаточно большой токомак, способный производить энергию не только для поддержания термоядерного синтеза в плазме, но и для получения полезной электрической энергии. Этот реактор назвали ИТЭР - это от английского – ITER – “международный термоядерный экспериментальный реактор”. К девяносто восьмому году все проектные расчеты были закончены, но, к сожалению, США отказались далее участвовать в проекте. И в конструкцию реактора пришлось вносить изменения, чтобы уменьшить его стоимость.

В настоящее время благодаря новейшим технологиям наши специалисты в самое ближайшее время осуществят пуск на борту Станции “Альфа – Бета - Икс” токомака, мощности которого по подсчетам специалистов будет достаточно для того, чтобы разогнать наш корабль выше скорости света и тем самым осуществить временной и пространственный скачек. Мы перенесемся в нужное нам время. По подсчетам наших специалистов – это будет март тысяча девятьсот пятьдесят третьего года. Мы перенесемся в этот март. Там, в далеком прошлом наши люди с корабля исправят пару – тройку исторических событий, имевших для истории Земли, в дальнейшем, роковой характер. То есть мы направим все течение мировой истории снова ровно так, как она когда – то уже и пошла. То есть, мы сделаем все правильно! И никакого там “эффекта бабочки”! Забудьте о рассказе Рея Бредбери!.. Мы исправим все в их прошлом, и сразу – же потом перенесемся в тот год, когда мы и отчалили с Земли. То есть мы прибудем ровненько в две тысячи одиннадцатый год! Приземлимся на мысе Канаверал, штат Флорида, США. Потом прибудем в Центр “НАСА” в Хьюстоне… И все! И все дела! Ну а дальше, по домам – и баста! – вот так сказал Сафронов Михаил Юсуфович, и сразу – же после завершения его слов безумный гром аплодисментов хлынул в уши. Люди стали подниматься на ноги. Обниматься и даже целовать друг – друга. На глазах у многих были слезы радости. Потом послышались приветственные крики. Сначала одиночные. Потом все больше, больше…

- Браво русскому! – слышалось уже повсюду. - Браво русскому! Браво, Россия! – потом принялся скандировать поднявшись на ноги уже почти весь зал.

- Успокойтесь, господа! Ради Бога, ради всего Святого, успокойтесь! Рано радоваться!.. – замахал руками Михаил Юсуфович, но эти слова потонули в гуле общего восторга и горячечного восхищения. - Браво русскому! и – Браво, Россия! – орал теперь уже весь зал. Мужчины и женщины, старые и молодые плотной толпой окружили его. Стали хлопать по плечам, и пожимать руки. Девицы лезли целоваться, а одна немолодая итальянка схватила Сафронова за руки и принялась их целовать, поминутно поминая при этом Христа и Марию… Потом крепкие мужчины из Охраны подхватили его за руки и ноги, и принялись качать, подкидывая к потолку. И беснующаяся от дикой, бурной радости толпа окружала их…

- Успокойтесь, господа! Что Вы делаете?!.. – закричал капитан ФСБ РФ беснующейся и ликующей толпе сквозь возбужденно – радостный шум голосов и восторженные крики радости. – Мощность нашего реактора на сегодня сильно ограничена… Топлива в реакторе не так уж много. И еще хорошо, если его хватит нам на пару временных скачков… Не более… Поэтому дела земные надо будет делать очень быстро, точно и надежно. Иначе мы не попадем домой. К тому – же и энергии у нас всего на два скачка. Готовьтесь к трудностям… Мужайтесь… Будьте хоть немного здравомыслящи… - постарался урезонить потных, бешенных от счастья, таких сейчас восторженных и осчастливленных людей капитан Сафронов. Но его уже никто не слушал…

- Спасены! Мы однозначно спасены и скоро будем дома! – вот что довольно твердо знал отныне каждый в этом зале… Вернее, только это он теперь и пожелал узнать. Вот ровным счетом только это, и ничего другого…

* * *

ВСТРЕЧА С ПАПОЙ

Февральский, снег тяжелыми, мокрыми хлопьями летел на Землю с низеньких и сереньких от заводского дыма и от тяжелой и душненькой МОСГЭСовской (центральной тепловой) неумолимой копоти, с неприветливых и низких московских небес, и отчаянно шлепал на ветровое стекло огромнейшего, тяжелейшего авто цвета вороньего крыла, легко и бесшумно летевшего в уже довольно поздний час мимо колоссальных, витиевато – пряничных домов на широкой, но почти совсем безлюдной в этот поздний час широкой улицы, названной когда – то, еще до Великой войны в честь “пролетарского писателя” Максима Горького. Гарь и копоть черной бахромой налетала на острые, безжалостно светящие и режущие облачную дымку серого, усталого мирка, пробиваясь остренькими лучиками сквозь мерзостную мглу и пакость удушающего смога, словно вспарывая лезвиями кровяных кристаллов низкие и душные пары большого и глупого города своими вот такими неуместно – лживо - пафосными рубиновыми жалами кроваво – красных, острых звезд. И желтый и мертвенный свет от огромных окон закрывающихся в этот самый час и уже полупустых кафе и магазинов полосами света проникал бледными, размытыми сквозь пелену сырого снега пятнами в темноватый, нет… совсем уж темный, кожаный салон.

Снег, белый снег всегда почти – что серый от противной копоти, летящей от огромных конусов, что высятся, нагло торча (теперь - уже навек), как символы новой эпохи большой индустрии, встав подленькими дураками пятитрубья, как раз наискосок от древнего Кремля и напротив Москворецкой набережной, за которым уже и Васильвский спуск, и Красная, модернового когда – то здания, возведенного специально непременно тут на Садовнической и на Раушинском, самим старым – знаменитым профессором архитектуры Иваном Жолтовским, в некогда таком вот тихоньком, купеческом, “мещанском” и “островско – темно - царском”, благополучненьком Замоскворечье, залеплял ветровое стекло, и проворные, шустрые “дворники” бойко сгребали его своими безжалостными, быстрыми и неугомонными щетками.

- Снег идет… Снег идет… - задумчиво и тяжко проронил грузный пассажир, развалившись, как боров, на мягких, волосяных подушках заднего дивана, и при том отчаянно укутавшись в наброшенный на самые колени плед в шотландскую, пеструю клетку и плотно запахнувшись в полы тяжелейшей, бобровой шубы, пряча крючковатый, хищный, птичий нос с сидящим на нем узеньком, серебряном пенсне в длинный ворс воротника. – Снег… Снег… Снег… - повторил он снова и ткнул указательным, коротким, толстым пальцем правой руки, затянутой в добротнейшую, черную перчатку в спину водителя.

- Эй, ты, Иван! Включи печку! Холод собачий! Продрог я! – процедил сквозь зубы тучный человек.

- Так все и так включено, дорогой Лаврентий Павлович… Скоро, скоро подъезжаем… Не волнуйтесь, дорогой товарищ заместитель Предсовмина… - стал оправдываться водитель, на полоборота повернувшись к высокопоставленной особе.

- Молчи, дурак! Лучше смотри за дорогой, а то не ровен час, угробишь товарища Берия! – грубо оборвал его скулеж и извинения солидный пассажир. Потом протянул руку к какой – то маленькой, квадратной кнопочке на подлокотнике дивана и нажал ее. Что – то щелкнуло и тут – же отворился тайный ящичек, подсвеченный изнутри маленькой, матовой лампочкой. Пассажир достал из ящичка сего маленькую, плоскую, стеклянную бутылочку и серебряный стаканчик. Потом он снял перчатки. Толстыми и жирными, короткими пальцами отвинтил тугую крышечку и ароматная, светло – коричневая жидкость полилась немного булькая в серебряный стакан. Человек поднес его ко рту и выпил. Крякнул и блаженно откинулся на мягкие подушки.

Дата добавления: 2015-06-28