Часть вторая. Марта сидит в халате и водит по ногам электробритвой

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Марта сидит в халате и водит по ногам электробритвой. Входит Ганс.

М а р т а. Ой, я взяла твою бритву, Ганс!
Г а н с. Пустяки, подумаешь! (Усмешка.) Включила хоть правильно?
М а р т а. Да. Я уже, уже. (Выключает.)

Пауза.

Г а н с (как бы про себя). Я сказал ╚пустяки╩, а сам... Мелочь, ерунда, но что-то произошло в ту минуту... Я увидел, что она взяла мою бритву, и...
М а р т а. Тебе неприятно, что я взяла твою бритву?
Г а н с (не отвечая ей). У каждого, как бы человек ни растворялся среди других, ≈ вот, я помню, в армии особенно, где все общее, ≈ всегда остается одна-две вещички только твои. Ножичек, брелок, фотография... Это исключительно твое, и никто другой трогать не должен. А если увидишь в чужих руках, то как будто от тебя уже ничего не осталось.
М а р т а. Ты что, Ганс? Ведь я твоя жена.
Г а н с. Мне даже стыдно стало. ╚Ты что, ≈ говорю себе. ≈ Ганс, ведь это твоя жена╩. И, между прочим, только тут я до конца понял, что такое жена. Это был первый человек в моей жизни, который имел право на все.
М а р т а. И все-таки тебе было неприятно?
Г а н с. Да, что-то все-таки осталось такое. Как будто меня, именно меня, одного, уже нет... Глупо.
М а р т а. Я понимаю. Я тоже не люблю, например, когда ты открываешь мою сумку.
Г а н с. Вот-вот, понимаешь? Отчего это?

Марта пожимает плечами. Пауза. Входит Губерт в условной военной форме, с барабаном. Бьет марш.

Подожди, Губерт! Минуточку.
Г у б е р т. Нам пора.
Г а н с. Ну сейчас, сейчас.
Г у б е р т (поет).
Мальчик просто хулиганит,
Хулиганит во дворе.
Барабанит, барабанит,
Барабанит на заре.
╚Маль-чик! Душу мне не рань!
По утрам не барабань!╩
Мы прошли под барабаны
Девяносто девять стран.
Проклинали эти страны
По утрам наш барабан.
╚Мальчик! Мальчик! Пощади!,
Нашу память не буди!╩
Г а н с. Губерт! Ну я же прошу!
Г у б е р т. Слушаюсь! (Поет.)
Мы вернулись на покой,
Кто живой, кто неживой.
Не разбудит нашу старость
Барабан твой боевой.
╚Мальчик! Душу нам не рань!
По утрам не барабань!╩
(Уходит.)
М а р т а. А помнишь дождь?
Г а н с. Что?.. А, тот потоп?.. (Смеется.) Да.
М а р т а. Какие мы были счастливые, Ганс!
Г а н с. Да. Да-да.
М а р т а. Какой ты был тогда! Что ты устроил!..

Ганс кивает.

.. Я тебя таким раньше не видела.

Пауза.

Г а н с. Она не знает всего, что тогда было.
М а р т а. Как ты меня любил, ты помнишь?

Ганс кивает. Начинается и с каждой секундой усиливается шум дождя. Гремит необычайная гроза. Темнеет.
В возбуждении, смеясь, движутся люди. Отблеск огня, молнии. Это подвальный ресторанчик Ганса. Дождь так
силен, что заливает пол. Хустен сидит, поставив стул на стол. Кто-то на другом столе, кто-то на стойке.
Нэф и Урсула ≈ она в огромных галошах ≈ вычерпывают с полу воду. У очага ≈ Ганс в поварском колпаке.
Он возбужден и весел, как все, жарит мясо, угощает. У людей в руках кружки. Они поют: ╚Нам
не страшен серый волк!╩ Шум грозы забивает голоса.

Ш т о п. Боже, боже! Что же будет! Все пропало, все залило!
Н э ф. Аврал! Свистать всех наверх!
Х у с т е н (кричит весело). Раз в неделю соберешься спокойно поужинать, и что? (Хохочет.)
Г а н с. Все нормально, дядюшка Хустен! Ваш цыпленок! (Подает ему цыпленка на вертеле.)
У ч и т е л ь. Стихия, стихия! Такой грозы не было девяносто шесть лет, клянусь вам!
П о л и ц е й с к и й. А может быть, это какое-то новое оружие, а? Под видом грозы? Может, началось, а?

Новый раскат грома.

М а р и я. Ой! Я с ума сойду от страха!
Г а н с (обнимает ее). Ну-ну, что ты, девочка, не бойся.
М а р и я. Ой, Ганс, не могу. А тебе? Не страшно?
Г а н с. Мне весело. (Целует ее.)
М а р и я. Ты что, Ганс?
Г а н с. Тихо, тихо! (Опять целует.) Как ты мне нравишься!
М а р и я. Ой, Ганс! А Марта?
Г а н с. Марта ≈ это Марта. Я очень (целует) люблю (целует) Марту (поцелуй), очень (поцелуй), очень (поцелуй).
М а р и я. О Ганс!
Х у с т е н (поет, приплясывая на столе). ╚Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк!..╩
Г а н с. Так, дядюшка Хустен, так, так! Веселей!.. (Целует Марию.)
П о л и ц е й с к и й. Э, э, Ганс!.. Пережаришь мой кусок!..
Г а н с. Не волнуйся! Лови!

Не отпуская Марии, Ганс другой рукой выхватывает из огня кусок мяса и бросает Полицейскому. Тот ловит.

Ш т о п. Боже, чему вы радуетесь? Все пропало!
Г а н с. Бросьте канючить! Такая гроза! Черт возьми, как мне весело! Включите музыку!
Ш т о п. Не включайте! Ничего не включайте! Никакого электричества! Еще не хватало пожара!
П о л и ц е й с к и й. Пожар во время наводнения ≈ это класс!
Г а н с. Тогда споем! Все! Дружно! Дядюшка Хустен, ну-ка!

Поют. Вбегает Прохожий с портфелем и зонтиком. Попадает в воду.

П р о х о ж и й. О! А я хотел скрыться у вас от потопа!
Х у с т е н. У нас у самих потоп! Наводнение!
Г а н с. Тонем!
Н э ф. Пробоина в трюме!

Смеются.

У ч и т е л ь. Вы знаете, что такой грозы не было девяносто шесть лет?
П о л и ц е й с к и й. Но, возможно, это и не гроза.
Х у с т е н. Потоп, потоп!
П р о х о ж и й. Но надо же что-то делать, принимать меры.
Ш т о п. Да-да, я тоже говорю: принимать меры.
П р о х о ж и й. Дисциплина. Порядок. Хаосу мы должны противопоставить порядок.
Г а н с. Все прекрасно, уважаемый! Присаживайтесь! Влезайте на стойку! Вы когда-нибудь ужинали в такой обстановке? Все ужины похожи один на другой, как бифштексы. Не так ли? А этот, по крайней мере, запомнится вам навсегда! Что желаете?
П р о х о ж и й. Какой ужин! Тут как в окопе под массированным обстрелом!
Г а н с. В таком случае съешьте консервов и запейте водой!
Х у с т е н (хохочет). Правильно, Ганс! Консервы!
Н э ф. Вот вода!

Потешаются. Новый удар грома. Вбегает Марта. С нее льет.

М а р т а. Ганс! Ганс!.. О, слава богу! Ты здесь!.. Ой, как я бежала!
Г а н с. Марта? Ты? Почему? Зачем?
М а р т а. Ой, дай отдышаться!.. А у вас-то что делается!
Х у с т е н. Потоп! Наводнение!
У ч и т е л ь. Такой грозы не было сто лет!
Г а н с. Ты мокрая, хоть выжми. Надо переодеться... Мария! У тебя ничего не найдется? Как ты добралась? (Марии.) И налей ей, пожалуйста, чего-нибудь покрепче... (Марте.) Ну что ты? Ты же была дома.
М а р т а. Да. Но это так страшно. Я испугалась. Мне бог знает что лезло в голову. Что рушатся дома. С тобой что-то случилось.
Г а н с. Ты пешком?
М а р т а. Да, я не выдержала. Бегом. А знаешь, какой ливень? Просто нельзя дышать. Одна вода... Ганс!.. (Смеется.)
Г а н с. Глупенькая моя! (Гладит и целует ее.)

Мария подносит рюмку, ждет.

М а р т а. О Мария, спасибо. Это крепко?
Г а н с. Выпей, выпей, тебе надо согреться. И я с тобой, хочешь?
М а р т а. Ты, по-моему, уже. Что у вас так весело?
Г а н с. А что? Почему бы не отпраздновать такое роскошное явление природы? Правда, Мария?..
М а р и я (Марте). Идемте, я дам вам переодеться.
М а р т а. Спасибо. (Пьет.) О, крепко!.. Не пришлось бы здесь ночевать. (Уходит с Марией.)
Г а н с. Ну и что? И заночуем! А?.. Друзья! Останемся здесь! Еды и вина хватит! Ночуйте! Гуляйте!.. Нэф, подбрось углей!.. Я обещаю вам ужин, какого вы не видывали!.. Вы слышали? Вы видели мою жену? Она прибежала пешком с Блюменштрассе под таким дождем! Ради меня! Поняли? Разве не стоит выпить за такую жену? Я угощаю.
Х у с т е н. Ура! Да здравствует Марта!
П о л и ц е й с к и й (тихо). По-моему, ты только что обнимал Марию?
Г а н с. Я? Ну и что? Мария ≈ это Мария, а Марта ≈ это Марта... Друзья! Прошу! Прошу, всех! (Наливает всем.)
П р о х о ж и й. Я выпью. Но я заявляю: это странное, беспричинное веселье. Надо работать.
Ш т о п. Ганс! Что ты распоряжаешься? Я закрываю ресторан. В такой обстановке...
Г а н с. А людей выгоним на улицу?.. Бросьте, Штоп! Выпейте лучше!
Ш т о п. Я не хочу пить! И вообще! Я вас предупреждаю. Пьете во время работы, обнимаете женщин...
Г а н с. Моя работа ≈ это мой родной дом! О чем говорить!
П р о х о ж и й. На работе можно. На работе все можно. Лишь бы на работе.

Выходит Мария. Ганс приближается к ней.

Ну что там? Все в порядке?.. Выпей с нами, девочка!..
П о л и ц е й с к и й. За его жену.
М а р и я. Да, она переодевается. (Тихо.) А если бы она вошла минутой раньше?
Г а н с (беспечно). Но она же не вошла. Что ты расстраиваешься?
М а р и я. Да ну тебя! Идиотское положение.
Г а н с. Ну-ну, Мария! Мое не лучше. Черт возьми, принять мусульманство, что ли! Почему нельзя любить сразу двух женщин?
М а р и я. Любить можно, жить нельзя.
Г а н с. Это верно. (Хохочет.)
М а р и я. Чему ты радуешься? Не понимаю. (Отходит.)

Выходит Марта в платье Марии. Переводит взгляд с Марии на Ганса.

Г а н с. О, прекрасно!.. Тебе идет это платье. Очень... Друзья! Я предлагаю выпить за мою жену!
Х у с т е н. Ура!.. За здоровье!..
М а р т а. Чему ты так радуешься? Не понимаю.
Г а н с (обнимает ее). А почему мне не радоваться? Прекрасный день! (Шепотом.) Я тебя очень люблю. Я люблю свою жену, я люблю свою работу, кругом ≈ славные люди, почему мне не радоваться? (Всем.) За мою жену!

Все пьют, приветствуя Марту. Мария тоже сдержанно отпивает глоточек. Нэф вскакивает на стойку и поет.

Н э ф.
Уходит день, уходит день, уходит.
Горит на небе розовый закат.
╚Ах, мальчик, ≈ старики мне говорят, ≈
Не знаешь ты, как быстро жизнь проходит
И годы, словно ласточки, летят╩.
Не знаю я, как быстро жизнь проходит,
Как годы, словно ласточки, летят.
Горит, горит на небесах закат,
Но день все не уходит, не уходит.
И старики на лавочках сидят.
Мой каждый день ≈ как будто день рожденья.
И каждый день проходит, как фрегат.
Горит, горит на небесах закат,
Но у меня такое впечатленье ≈ пока, ≈
Что старики неправду говорят.

Все смеются, аплодируют Нэфу.

П р о х о ж и й. Я пью, но запомните: я страдаю.
У ч и т е л ь. Что вы говорите? У нас нет почвы для страданий.
М а р т а. Что ты на нее так смотришь, Ганс?
Г а н с. Я? На кого?
М а р т а. На нее.
Г а н с. На нее? Как я смотрю?
М а р т а. Так.
Г а н с. Не знаю. (Смеется.) Ну, она миленькая вообще...

Марта молчит.

Ну Марта, Марта! Не будем портить настроение!.. Ну, пожалуйста!..

Обнимает ее, целует, все медленно гаснет, ресторанчик исчезает, только старая Урсула снимает галоши
и бросает их, уходя, Гансу под ноги.

М а р т а. О, я никогда не забуду ту ночь после грозы, Ганс! А ты? Как мы любили друг друга!
Г а н с. И я. Я тоже.

Поцелуй.
Появляется Губерт и бьет в барабан.

Г у б е р т (поет).
╚Маль-чик! Душу нам не рань!
По утрам не барабань!..╩
Тревога! Тревога, леди и джентльмены! Что делать! Как тут обойдешься без вранья? О, проклятье наших желаний! Человек любит свою жену, но ему чертовски нравится эта девчонка! Как быть? В старину сказали бы, что дьявол искушает нас. Ох, этот дьявол! Мы пускаем в ход весь свой разум, воспитание, мораль, здравый смысл, мы завязываемся в узел и скрипим зубами, но... девчонка стоит перед глазами, и желание тикает в нас, как мина замедленного действия. Что делать? Так было всегда. Божественная половина человека сражается со второй нашей, дьявольской половиной, и не зря еще древние придумали сфинкса ≈ с мудрой головой и телом зверя. Неужели нам суждено вечно разрываться на две части? Ты идешь, Ганс?
Г а н с. Куда?.. Извини, Марта, я сейчас.

Марта уходит.

Г у б е р т. Куда-нибудь. Я же вижу. Меня не обманет твое веселье.
Г а н с. А, не говори! Совершенно идиотская ситуация!
Г у б е р т. Абсолютно.
Г а н с. Но, с другой стороны, я ничего не могу поделать с собой, понимаешь?
Г у б е р т. Еще бы!
Г а н с. Врать противно. А сказать нельзя.
Г у б е р т. Понятно.
Г а н с. Было бы естественно, если бы...

Входят две Феи, очень деловые, в странных неземных костюмах, в наушниках.

Ф е я с ч а с т ь я. Антикот, унтикот, энтикот.
Ф е я п е ч а л и. Вы думаете?
Ф е я с ч а с т ь я. Антикот, пордантум инфра конда суммикум.
Ф е я п е ч а л и. Ну, не знаю, я не уверена.
Ф е я с ч а с т ь я. Фа! Тили-били, тили-били, тили-били!
Ф е я п е ч а л и. Выбирайте выражения! Я постарше вас!

Обе уходят.

Г у б е р т (показывает на галоши). Надевай, Ганс! Рискнем! (Барабанит.) Еще разок!
Г а н с. Куда?
Г у б е р т. Не знаю. У тебя же есть всякие варианты.
Г а н с. И вариант конца?
Г у б е р т. И вариант конца.

Ганс надевает галоши и исчезает. Губерт тоже. Вбегает Марта. Никого нет.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

В темноте ≈ голос по радио.

Г о л о с. Внимание! Информация на шесть тридцать утра... Продолжайте, продолжайте гимнастику!.. Температура плюс двадцать пять и одна, влажность девяносто шесть, уровень океана семь, комариная плотность одиннадцать. Не забудьте до десяти проголосовать насчет моркусты... Упражнение последнее! Бег на месте! Салют!

Вспыхивает свет. Две женские фигуры в гимнастических костюмах живо исполняют бег на месте.
Это Марта и Мария. Но теперь их зовут Эта и Та.

М а р и я. Слышала? Комариная плотность одиннадцать!
М а р т а. Ужас!
М а р и я. И океан опять поднялся!
М а р т а. Вчера уровень был шесть восемьдесят.
М а р и я. Не говори! Бедная Австралия!
М а р т а. Ганс не выносит комариной плотности.
М а р и я. А ну его! Он уже ничего не выносит. Не знаю, как мы его выносим!
Г о л о с. Гимнастика окончена. Спасибо. Не забудьте до десяти дакнуть или некнуть насчет моркусты. Экономьте воду. Не мойтесь, а обтирайтесь. Салют!
М а р и я. Сами обтирайтесь!.. Эта, я под душ!
М а р т а. Хорошо, я потом. Только вызову завтрак.
Г о л о с. Сегодня завтрак для мужчин по девятой категории, для женщин ≈ по шестой. Не забудьте насчет моркусты. Салют!
М а р и я. Опять по шестой!
М а р т а. Они хотят, чтобы мы совсем высохли!.. Ты халат ищешь? Он там!..
М а р и я. Спасибо. (Уходит.)

Марта нажимает кнопку, и к ней выезжает сервированный столик.
Марта показывает ему, куда стать, и он послушно ездит.

М а р т а (вздыхает). Он не будет этого есть.
Голос. Дети старше десяти лет, не забудьте проголосовать насчет моркусты. Младших просим кнопки на буськах не нажимать. Салют!

Пока голос еще звучит, на постели поднимается Ганс. По бокам его изголовья две подушки.
Ганс мрачен, небрит, завернут в простыню.

Г а н с. Выключи его к черту!
М а р т а. Ганс! Опять эти выражения!.. Это же глоб-информация, она не выключается... Как ты себя чувствуешь? Слышал насчет Австралии?
Г а н с. Какое тебе дело до Австралии, а? (Садится, достает кисет и начинает скручивать огромную самокрутку.) Нет, вот какое вам дело до Австралии?
М а р т а. Ганс! Что ты делаешь?.. (Зовет.) Та! Та! Ганс! Вспомни того несчастного турка: за курение табака его подвергли остракизму! Ганс! Натощак! Тебя вышлют за пределы солнечной системы!
Г а н с (с помощью кресала выбивает огонь). Пусть вышлют! К черту! На рога! (Закуривает.)
М а р т а. Ганс! Ну что ты делаешь? Что с тобой? Чего ты хочешь? Чего ты еще хочешь?.. (Кричит.) Дымометр, Ганс!..

Сверху начинает панически мигать красная лампа. Ганс швыряет в нее подушкой. Лампа гаснет.

Г о л о с. Моркуста ≈ это поистине пища будущего. Каждый должен спросить себя: почему я так консервативен в отношении моркусты? Салют!

Ганс хватает вторую подушку и охотится за источником голоса.

М а р т а. Ганс! Умоляю! Ганс! (Почти виснет на нем.) Ну успокойся!.. Ну милый, ну подожди, ну объясни! Мы с Той сегодня ночью сделали тебе всю диагностику, давление у тебя в порядке, сердце...
Г а н с (орет). Я просил не трогать меня по ночам!

Марта шарахается.

Г о л о с. Внимание! Комариная плотность повысилась. Одиннадцать и четыре. Не выходите без накомарников, Каждый должен нажать сегодня белую или черную кнопку на своей буське. Насчет моркусты. Салют!

Ганс лупит себя по ушам и воет.

М а р т а (зовет). Та! Та!.. Ганс! Умоляю!

Ганс падает на четвереньки, лает на Марту. Она выбегает. Ганс сидит на полу, качается и стонет.

Г о л о с. Вы уже определили свое отношение к моркусте? Нельзя начинать день, не определив своего отношения к моркусте. Салют!
Г а н с. Еще про комариную плотность расскажи!
Г о л о с. Комариная плотность повышенная. Одиннадцать и четыре. Салют!
Г а н с. О проклятая машина! Где Губерт? Губерт! (Встает, натыкается на столик.)
Г о л о с. Сегодня завтрак для мужчин по девятой категории. Приятного аппетита! Жуй и думай о моркусте! Салют!..
Г а н с (с отвращением что-то пробует и выплевывает. Столику.) Пошел вон!

Столик послушно уезжает.

Ничего не понимаю: что они говорят, что они делают, что они едят. Я никому тут не нужен. А сырость? А комары проклятые? Ничего не могут с комарьем сделать. Мы, мол, не вмешиваемся в экологию! (Надевает шлем вроде фехтовального.) Все ≈ вот с такими рожами! (Швыряет маску.)
Г о л о с. Внимание! Шесть сорок шесть. Не забыли? До десяти насчет моркусты. Глобальное голосование. Буська ждет вас на каждом шагу. Белая кнопка ≈ дакнул, черная ≈ некнул. Салют!

Ганс с воем мечется по комнате. И вдруг натыкается на нечто невидимое.

Г а н с. Кто здесь? В чем дело?
Г о л о с Ш т о п а. Извините, это я. Штоп.
Г а н с. Еще не хватало!
Г о л о с Ш т о п а. Сейчас, сейчас... Сейчас я материализуюсь. Вот, начинаю проявляться. Сюда смотрите, сюда. Ну?..

Ганс видит полупрозрачного Штопа. В накомарнике.

Ха-ха! Ну что, дружище Ганс? Доказал я вам? Можно быть невидимкой и летать! А? Невидимкой!.. Представляете? Здесь осуществляются все желания, все!

Ганс отмахивается.

Что? На вас это не производит впечатления?
Г а н с. Производит. А это что? (О накомарнике.)
Ш т о п. Накомарник... Вы хотите сказать... (Снимает маску.)
Г а н с. Я хочу сказать (дразнит): он невидимка, он летает! А комары все равно ≈ ззз...
Ш т о п. Но это мелочь. Какие-то комары. Вдумайтесь: я невидимка!..
Г а н с. А я комар! Зззз! Зззз! (Наступает на Штопа.)
Ш т о п. Вы что, вы что? Что с вами, Ганс?.. Я хотел поделиться...
Г а н с (бегает за Штопом). Зззз! Зззз!

Штоп выбегает.

Г о л о с. Комариная плотность одиннадцать с половиной! Салют!
Г а н с. О-о! Проклятый!
Г о л о с. Уровень океана семь, две десятых! Салют!
Г а н с. У-у-у-у!
Г о л о с. А ты дакнул, некнул, буськнул, не буськнул? Спеши! Салют!

Входит Мария. Элегантна. Через плечо ≈ телевизор.

М а р и я. Ганс! Ну что за вид! Фу!.. А где Эта?
Г а н с (в бешенстве). Шагу без нее ступить не можешь?
М а р и я. А что? Она мой самый близкий человек. (Смеется.) Вспомни, когда мы с тобой встретились, то говорили только о ней. Как Эта себя чувствует, что Эта делает, что она думает, куда Эта пошла, что сказала. (Смеется.) Любовники вечно говорят только о своих мужьях и женах.
Г а н с (орет). Замолчи ты!
М а р и я (орет). Не ты, а Та!
Г а н с. Ты! Ты! Постыдились бы!
М а р и я. Чего? Не ты этого хотел? А? Кто? Чтобы и Та и Эта? Как удобно! Удобно тебе?
Г о л о с (врывается). Ну как? Как насчет моркусты? Решай, решай! Салют!

Входит Марта в сопровождении Полицейского. Снимают накомарники.

М а р т а. Извините, но мы так обеспокоены...
П о л и ц е й с к и й. Ясно, ясно, бывает... Салют! Охрана порядка приветствует! (Марии.) Салют!
М а р и я. Салют!.. Эта? Где ты была? Ты завтракала?
П о л и ц е й с к и й. Что за запах? Где у вас дымометр?
М а р т а (Марии, шепотом). Он курил.
М а р и я (кокетливо). У нас? Какой запах? Может быть, мои духи?
П о л и ц е й с к и й. Духи? Ах вы нарушительница! Разве вы не знаете, что духи по утрам запрещены? Чтобы не отвлекать от дела?
М а р и я. Может, вы и цветам запретите благоухать?
П о л и ц е й с к и й. Это не входит в наши функции... Но это не духи.
М а р и я. О, какой у вас нюх! Мы ночью взрывали нашу антикомарийку.
П о л и ц е й с к и й. Да? Интересно. (Тихо.) Простите, не могу не выразить своего восхищения: вы прелестны.
М а р и я. Спасибо, я знаю.

Полицейский еще понижает голос. Мария смеется.

М а р т а (Гансу). Что ты на меня так смотришь?
Г а н с. Привести в дом полицейского! К мужу! Дожили!
М а р т а. Ну, Ганс! Что же делать? Ты уже неделю в таком состоянии.
Г а н с. Господи! Это моя жена!
П о л и ц е й с к и й (быстро). Кто сказал ╚господи╩? (Гансу.) Вы сказали? Вам известно, что...
М а р т а. Это он мне. Он нечаянно.
П о л и ц е й с к и й. Не зря меня пригласила ваша жена.
Г а н с. ╚Жена╩! Жена не вызовет к мужу полицию, хоть режь он ее на куски! Это не жены, это черт знает что!
М а р и я. Ганс! (Марте.) Я, в конце концов, устала!
П о л и ц е й с к и й. Так! Вы свидетели! Он сказал ╚господи╩ и сказал ╚черт╩!
Г а н с. Не пугай только! Пошел отсюда!
М а р и я. Ганс, что ты говоришь?
М а р т а. Ты погубишь себя и пас!
Г о л о с. Прекратите всякие дела! Сейчас самое главное решить вопрос насчет моркусты! Салют!..
Г а н с (Полицейскому). Вон, говорю! И вы тоже! Некайте, дакайте! Нажимайте свои буськи! Скорей, скорей! Чтоб глаза мои вас не видели!
М а р и я. Идем, Эта! Идем, дорогая! (Гансу.) Ты просто ископаемое!
М а р т а. Но нельзя же, ну как же?..
М а р и я. Идем, идем! (Уводит Марту.)
П о л и ц е й с к и й. Придется ответить. За все. (Уходит.)
Г о л о с (врывается). Каждый, кто еще не буськнул насчет моркусты, должен сказать себе...

Ганс падает на колени и бьется головой об пол. Вбегает Губерт.

Г у б е р т. По-моему, мне пора на сцену... Ганс! Ганс! Скорей! Мы не туда попали! Я нашел потрясающее место!

Ганс воет.

Постиндустриальная цивилизация! Полная гармония! Я уже договорился, нас примут! Ганс! Ну! Какие там люди!
Г а н с. Забери меня! Я ничего не понимаю!
Г у б е р т. Там отдохнешь. Там сказка! Рай!
Г а н с. Ну куда я в таком виде?
Г у б е р т. Там ≈ неважно. Давай!
Г о л о с. Ты почему не буськнул насчет моркусты? Ай-яй-яй! Сейчас же беги и буськни! Салют!

Ганс, взвыв и заткнув уши, спешит за Губертом.

КАРТИНА ПЯТАЯ

Свет усиливается, превращается в яркое солнце. Берег теплого моря, песок, сочная растительность, бунгало, монотонная
тихая музыка без слов. Полуодетые, загорелые люди сидят, полулежат, едят апельсины, угощая друг друга. Это похоже на стоянку
хиппи. Здесь и старый Хустен, и Марта с Марией (в другом, разумеется, обличье), и Полицейский, и Урсула. Лениво лежит Нэф,
медленно ходит весьма обнаженная Приемщица.
Учитель Троммель, сама доброта, с птицами на плечах, со спящей змеей вокруг шеи, босой, держит речь.
Время от времени раздается странный чавкающий звук и вздох как бы громадного невидимого существа.

У ч и т е л ь. Любовь, братья! Любовь, любовь, любовь! Я люблю тебя, все любят меня, и все мы любим друг друга. Проверим свои сердца. Я люблю их (о птицах)? Да. Я люблю ее (о змее)? Да. Я люблю это? (Поднимает в ладони и сыплет песок.) Да. Я люблю это? (Ловит солнечный луч и сверкает им.) Да. Я люблю его? (Гладит по голове Хустена.) Да. А ее? (Целует Урсулу.) Да... Люди прежних веков и цивилизаций в борьбе за пищу, кров и потомство забыли о цели своего существования, средства они принимали за цель. Чтобы утолить голод, достаточно удочки. Но они строили корабли, а чтобы построить корабли, строили заводы, а чтобы построить заводы, строили другие заводы, рубили леса, били камень, и так далее, и так далее. Вместо того чтобы своими руками, своей удочкой поймать свою рыбу. Из-за этой нелепицы возникали гигантские цивилизации, но изначальная ложь, все запутывая, заставляла цивилизации пожирать самое себя. Мы не можем себе этого представить, но так называемые люди мучили, убивали друг друга. Один заставлял другого работать, не работая сам. Ты поймай мне рыбу, накорми меня, а я дам тебе кость от рыбы... Да, братья мои, так было. Борясь с природой, дети природы не заметили, как стали самыми злыми врагами своей матери. Чтобы поймать свою рыбу, они готовы были осушить океан. Много тысячелетий не любовь и разум, но ненависть и глупость были содержанием человеческой жизни и дел человека на земле... Любовь, любовь, братья! Проверьте свои сердца, свои тела, свою мысль. Исследуйте свои влечения. Нет ли в ком тайного, неудовлетворенного, стыдного, не ослабла ли в вас любовь! Любить легко, трудно создать из себя вместилище любви. Нет ли притворства, угрызения, обиды, боли, жажды, скуки, томления, болезни, туманного сна? Нет ли сомнения в том, что я действительно люблю то, что я люблю?.. Разум наш изощрен и всегда жаждет нового, он опасен, если им не правит добро... Сомкните глаза, братья, на недолгий миг, ответьте себе, проверьте себя!..

Учитель ходит среди притихших братьев, поглаживая их по головам. Братья тихо поют. Чавканье.
Врываются Губерт и Ганс. Натыкаются на Приемщицу.

П р и е м щ и ц а. Тихо, тихо!.. (Шепотом.) В чем дело?
Г у б е р т. Девушка, это я! Помните? Я утром у вас был!.. Вот он, мой приятель, Ганс, в школе вместе учились... Примете нас?
П р и е м щ и ц а. Тише. В какой школе?
Г у б е р т. В четыреста двенадцатой, около почтамта. Не знаете?..
П р и е м щ и ц а. Это неважно. Тише. (Стоит, закрыв глаза, поет.)
Г у б е р т (Гансу). Ну? Как тебе?
Г а н с. Гаити, что ли? Жарко.
Г у б е р т. Сам ты Гаити! А она?.. (Подмигивает.)
Г а н с. А, Губерт! Все надоело!

Раздается чавканье. Испуг.

Слышал? Что это?
П р и е м щ и ц а. Это чавка чавкает.
Г у б е р т. Кто?
П р и е м щ и ц а. Чавка.
Г у б е р т. Какая чавка?
П р и е м щ и ц а. Чавка такая.
Г а н с. И чего она?
П р и е м щ и ц а (подражает). Чавкает.
Г у б е р т. Ну ладно, потом узнаем... Ну так как, девушка? Примете?
П р и е м щ и ц а. Вы чувствуете себя вместилищем любви?

Ганс и Губерт переглядываются.

Не удивляйтесь. Любить легко. Трудно создать из себя вместилище любви. Проще: надо уметь любить.
Г у б е р т (с улыбочкой). Это-то? Это мы ≈ пожалуйста! Да, Ганс? А кого?
П р и е м щ и ц а. Всех.
Г у б е р т. Всех?.. Интересно... И вас в том числе?
П р и е м щ и ц а. И меня.
Г у б е р т. Ганс, ты как? Мне кажется, я готов. Мое вместилище...

Ганс дергает его.

Ну что ты смущаешься? Девушка тебе серьезно говорит. У них тут все на полной откровенности. (Приемщице.) Так?

Приемщица кивает. Хочет идти.

О, не покидайте нас! Мое чувствилище уже просто...
П р и е м щ и ц а. Вместилище... А вы забавный.
Г а н с. Он клоун. Артист.
Г у б е р т. Да ладно тебе!.. В самом деле, фройляйн...
П р и е м щ и ц а. Фройляйн? Красивое слово... Вы не голодны? Посидите здесь немного, отдохните... Я могу принести вам фрукты, рыбу, травы, хлеб, вино?..
Г у б е р т. Мы ≈ с благодарностью.
П р и е м щ и ц а. У нас все есть. У нас исполняются все мечты. Минуту. (Идет не спеша, покачиваясь.)
Г у б е р т. Ну, Ганс, а? (Потирает руки.) А девочка?.. Фрукты, вино. Понял?
Г а н с. Оставь!.. Что мы тут будем делать?.. Смотри, они спят, что ли?..
Г у б е р т. Да ничего не делать! Покой. Тишина. Все есть. Любое желание... А старик-то? Со змеей. А?
Г а н с. На учителя Троммеля похож... Они дикари? Или кто?
Г у б е р т. Скажешь! Это биоцивилизация бог знает какого тысячелетня. Полная гармония. Одна духовность. Совершенно совершенные люди.
М а р и я (Урсуле). А вы кем здесь сегодня?
У р с у л а. Черт его знает. Отдыхаю.
М а р и я. Правильно. Я тоже. Хотите рюмочку?..

Вздох и чавканье.

Г а н с. Слышишь? Опять!.. Кто ж это чавкает?
Г у б е р т. Сказали тебе, чавка чавкает! Сиди!..
У ч и т е л ь. Ну что, братья? Никто не нашел в себе притворства, боли, обиды, скуки?..

Пауза.

Н э ф (потягиваясь). Вроде есть.
У ч и т е л ь. Что?

Все заинтересовались.

Спокойно, братья, спокойно! Примем с любовью все, что бы нас ни ожидало. (Нэфу.) Что ты нашел в себе, брат? Что есть?
Н э ф. По-моему, скука есть.
У ч и т е л ь. Скука? (Жест ко всем, ≈ мол, это еще ничего.) Отчего же? Ты взглянул внутрь себя, ты исследовал, отчего скука?
Н э ф. Исследовал.
У ч и т е л ь. Ну?
Н э ф. Не знаю. Скучно, и все.
П о л и ц е й с к и й. Он давно ничего не хочет.
Х у с т е н. С места не сдвинешь. Я, бывало, в эти годы!..
У р с у л а. Молодежь!..
У ч и т е л ь. Спокойно, друзья! Ты в самом деле ничего не хочешь?
Н э ф. А чего хотеть? Все нормально.

Появляется Приемщица с корзинкой и кувшином. Корзина на голове, кувшин на сгибе локтя.

У ч и т е л ь. Юность должна всего хотеть. Знать, уметь...
Н э ф. Да я все знаю!
У ч и т е л ь. Никто не знает всего.
Н э ф. Ну, все, что хотел, я узнал.
У ч и т е л ь. Вот как! И новых желаний нет?
Н э ф. Не-а.
Х у с т е н. Ты повежливей отвечай-то хоть!
У ч и т е л ь. Тише, дядюшка, тише! Вы же ощущаете любовь к нему?
Х у с т е н. К этому-то? Ощущаю. Третий день мимо хожу, как он лежит. И ощущаю.
У ч и т е л ь. Ну все, все. (Нэфу.) Значит, тебе ничего-ничего не хочется?
Н э ф. Не-а.

Пауза. Все обеспокоены. Учитель наклоняется и шепчет, показывая Нэфу на Приемщицу.
Нэф просит его подставить ухо. Тоже шепчет.

У ч и т е л ь (заинтересованно). Да? Точно?
Н э ф. Ну что я, врать буду?
У ч и т е л ь. Никогда бы не подумал.
Н э ф. Я сам удивился.
П р и е м щ и ц а (уже пройдя мимо и обернувшись). Только, знаешь, не надо на других валить! Мал╦к!
Н э ф. Что? Что ты сказала?

Приемщица не удостаивает его ответом.

Ах ты, медуза зеленая! Змеюка!

Все гомонят.

У ч и т е л ь. Тише, братья, тише! (Нэфу.) Зачем ты так? Разве ты не чувствуешь к ней любви?
Н э ф. Я? К ней? (Хохочет.)
П р и е м щ и ц а (презрительно). Да ему потому и скучно,что он...
Н э ф. Замолчи! Утоплю!..
П р и е м щ и ц а. От него любви, как...
У ч и т е л ь (свирепо бьет кулаком, так что птицы разлетаются). Я вам не про эту любовь, черт бы вас побрал! Им про высокое, про духовное, а они!.. Марш все по местам! Делом займитесь, делом!.. (Спохватывается, закрывает лицо.) О, какой стыд! Стыд!

Все смущены, медленно отходят, перешептываются. Хустен дает Нэфу подзатыльник.
Приемщица поднимает корзину. Вздох и чавканье.

Проклятая человеческая природа! Ну почему нельзя в добре, мире, любви, радости? (Чуть не плачет.) Поймал рыбку, съел и сиди себе на бережку...
Х у с т е н. Не огорчайся, учитель... Я сорок пять лет наблюдаю это де...
У ч и т е л ь. Ну как же так, как же так?.. Надо же любить друг друга.
Х у с т е н. Да мы любим! Думаешь, не любим? Любим. Любим как умеем...
У ч и т е л ь. Как умеем!..
Х у с т е н. А что?.. Вот ты мне друг? И я тебе друг. Понял?
У ч и т е л ь. Да, да. Спасибо.
Х у с т е н. Нет, ты скажи, ты мне друг?

Обнимаются.

Г а н с (вздох). Нда...
Г у б е р т. Ну что, что? Ну чего ты?
Г а н с. Да все ясно. Где галоши?..
Г у б е р т. Ну подожди! Чего тебе ясно?... Подожди!..
Г а н с. А нельзя попасть в наше детство, а? Ты вспомни: нашу школу, учителей и когда нам было лет по десяти... А, Губерт?..
Г у б е р т. Мы унеслись в далекое будущее. Тебе опять хочется в прошлое?
Г а н с. Мне хочется в мое прошлое. Где мне было хорошо.
Г у б е р т. Вот этого, кажется, и галоши не могут. Там нам уже не бывает хорошо, ≈ мы не возвращаемся прежними.

К ним приближается Приемщица.

Подожди... О фройляйн! Наконец-то! Мы чуть не умерли без вас от скуки!
П р и е м щ и ц а (остановившись). От чего?
Г у б е р т. От скуки, говорю, от скуки!
П р и е м щ и ц а. Вам знакома скука?
Г у б е р т. О, когда ждешь такую прелестную девушку... знаете...
П р и е м щ и ц а. Когда ждешь девушку?.. (Начинает медленно лить вино на песок.) Вас охватывает скука?
Г у б е р т. Что вы делаете? Эй!.. Вы не поняли!.. Фройляйн!.. Да я!.. (Бросается за ней, но наталкивается на невидимую преграду.) Фройляйн! Вы не поняли!..
П р и е м щ и ц а (поворачиваясь и уходя). Таких не принимаем! Своих хватает!..

Сильное чавканье, вздох и отдаленный человеческий вопль. Все вскакивают, бегут. Нэф оказывается рядом.

Г а н с. Стой! Что случилось?..
Н э ф. Бегите! Прячьтесь! Чавка!
Г а н с. Стой! Какая чавка?
Н э ф. Да отпустите, вы что! Она кого-то счавкала! Слыхали? Мы ж должны всех любить, все любить, никого не трогать!.. Пустите!..
Г а н с. Ну и что?
Н э ф. А она чавкает, чавкает, да каждый день кого-нибудь и счавкает.
Г а н с. Да кто это? Что за чавка?
Н э ф. Да черт ее знает! Чавка, и все!.. Бегите!.. (Убегает.)

Новое близкое плотоядное чавканье.

Г а н с. Ну люди!.. Губерт! Давай глянем!
Г у б е р т. Ты что, Ганс! У нас даже паршивого ружья нет.
Г о л о с у ч и т е л я (кричит). Братья! Любовь! Вместилище!.. Спасите!.. Бра!..

Чавканье, и все затихает.

Г у б е р т. Похоже, дедулю счавкали. Идем?
Г а н с. Пошли. Куда?
Г у б е р т. Куда скажешь. (Хлопает галошами.) Ап!

Вспышка. Ганс и Губерт куда-то летят. Вспышка. Ганс и Губерт в бушующем море.
Вспышка. И бредет Урсула, напевая песню о детях. Вспышка. Бежит Марта под дождем.

КАРТИНА ШЕСТАЯ

На заднике появляется огромная голубая Земля, какой ее снимают обычно из космоса. Она медленно вращается среди черного звездного неба. Может быть, это вид с Луны или спутника, а может быть, просто фешенебельный ресторан ╚Аполлон╩. Искусно затемненные
столики, хороший пианист за роялем, одна-две пары танцуют, звучит разноязычная речь. За одним из столиков одиноко сидит
Ганс. У него седые виски, безукоризненный костюм, за ним быстро и бесшумно ухаживает официант (Штоп).

Г а н с. Прошу извинить, ваше имя не Штоп?
Ш т о п. Нет.
Г а н с. Вы никогда не бывали там? (Показывает на Землю.)
Ш т о п (улыбаясь). Нет, еще не приходилось.

Ганс задумывается.

Желаете что-нибудь еще?
Г а н с. Нет, нет, благодарю. Просто я знавал одного мэтра по имени Штоп. Он умел быть невидимкой.
Ш т о п (улыбаясь). Что-нибудь не так? Я готов исчезнуть.
Г а н с. Нет, нет, все в порядке. Извините.

Ганс скучает, смотрит на часы. Звучит песня.

П и а н и с т (он же Прохожий, но теперь в облике артиста, поет).
На руке моей
Десяток родинок,
А в душе моей
Одна Родина,
Только Родина,
Только Родина,
Десяток родинок,
Одна Родина.
Над моим двором
Голубиный взлет,
По моей реке
Пароход идет.
Над моей страной
Летний ливень льет.
На моей земле
Круглый год восход.
Я летел и плыл,
По Луне ходил,
Меня ждет
Большая Медведица,
Но я не забыл,
Нет, я не забыл,
Как окно твое
Ночью светится.
На моей руке
Десять родинок
и т. д.

Ганс нервничает, подзывает официанта, что-то говорит ему, тот спешит к пианисту, и песенка обрывается. Ее сменяет
другая медленная мелодия. Входят Губерт и Приемщица в сопровождении Штопа.
Их едва можно узнать, ≈ так изысканны их вечерние костюмы. Ганс встает.

П р и е м щ и ц а (целуя Ганса). Добрый вечер, дорогой! Прости, мы опоздали, но посмотри, что у этого дурачка с губой! (Смеется.)

Губерт рычит и трогает губу.

Г а н с. Такой поцелуй?
П р и е м щ и ц а. Я это сделала потом, когда он уже стукнулся о руль... Ты бы видел!..
Г у б е р т (шепелявя). Ничего смешного... Понимаешь, лечу на зеленую стрелку, направо, а слева...
Г а н с. Ничего, будешь меньше болтать... Смочи коньячком.
П р и е м щ и ц а (Губерту). Да убери ты руку! О, распухает! (Смеется.) Ганс, погляди на его глаза! До чего же вы, мужчины, боитесь!
Г у б е р т. Тебе бы так!
П р и е м щ и ц а. Ха! Мне! Скажи ему, Ганс!.. А ты что такой?.. Ты устал? Зачем ты затеял этот ужин? Надо было поехать домой.
Г а н с (усмешка). Где он, наш дом?

Губерт и Приемщица переглядываются.

П р и е м щ и ц а. О!.. Шестая степень меланхолии.
Г у б е р т. А то и седьмая.

Все смеются.

Г а н с. Что будете пить?
П р и е м щ и ц а. Я все буду пить! Есть, пить, танцевать!
Г а н с. Яичницу с колбасой не хочешь?
П р и е м щ и ц а (язвит). С конской? Где ваши скакуны, принц?
Г у б е р т. А как я буду есть?
П р и е м щ и ц а. Ну перестань! Будь мужчиной!.. Покажи-ка! (Ухаживает за Губертом, дует ему на губу.)
Г а н с. Может, хватит?
П р и е м щ и ц а. Губерт, он ревнует... Ты видел?
Г у б е р т. Правильно ревнует.
Г а н с. У одних разорвана губа, у других ≈ сердце. Но этого не видно.

Приемщица и Губерт снова переглядываются.

Г у б е р т. О! Это уже десятая степень.
Г а н с. Ну ладно, не валяйте дурака!.. Не будем гневить бога! Сидим в лучшем ресторане галактики, с лучшей женщиной галактики, сами ≈ лучшие люди в галактике... Выпьем? Я вас очень люблю. Просто я немного устал.

Пауза.

Г у б е р т. Отчего уж ты так устал?..
П р и е м щ и ц а. От себя, разумеется, от себя.

Пауза.

(Гансу.) Извини.
Г у б е р т. Хорошо, есть тост! Выпьем за бродяг! Да-да! За бродяг, уважаемые господа, товарищи, леди и джентльмены! За всех странных людей, кого вечно куда-то несет ветер мечты и надежды! Словно листья. За древних охотников, за мореходов, за бедуинов, за пророков, ≈ босыми ногами они мерили эту землю, ≈ за солдат Александра Македонского и Чингисхана, за бродячих рыцарей, за цыган, за беглых каторжников, за переселенцев и цирковых артистов! Космонавты уходят в космос, как их предки уходили в океан. Зачем? Почему мы вечно обречены искать, идти все дальше и дальше? Эта дорога прекрасна и достойна человека. Если, разумеется, в этом поиске не потерять себя... Выпьем за Агасфера, выпьем за всех охотников за счастьем, каким бы оно им ни казалось и каким бы ни оказалось потом!..
Г а н с. Лучше выпьем за тех, кто всю жизнь прожил на одном месте, пахал землю и умер в отцовском доме. За тех, кто не понимает, что такое счастье!

Пауза.

Г у б е р т. А я тебе когда-то говорил: день проходящий ничем не хуже наступающего. Надо искать себя в нем.
П р и е м щ и ц а. Счастье ≈ не консервы, его не заготовишь впрок. Оно должно быть свежим, неужели вы не понимаете? Вчерашнее счастье не годится сегодня, сегодняшнее ≈ завтра. Счастье ≈ это пища нашей души, а пища должна быть каждый день новой и свежей!
Г у б е р т. Браво!
Г а н с. Тоже хорошая точка зрения. (Приемщице.) За тебя, пища моей души!

Смеются, острят. Пианист проходит и натыкается на старые галоши.

П и а н и с т. Даже здесь что-то валяется! Никакого порядка! Старье! (Выбрасывает галоши.)
Ш т о п. Я же говорил, у нас ничего не надо выбрасывать. Все равно все плывет вслед за нами.
П и а н и с т. Мы что, в космосе?
Ш т о п. Ну, в космосе не в космосе, но выбросить ничего нельзя.
П и а н и с т. Ничего?
Ш т о п. Ни-че-го.

Звучит странная, печальная музыка, печальный женский голос. В полутьме начинается томительный и странный танец,
стилизованный под древнеегипетский. Танцовщица пока едва видна. Свет меркнет, и еще через минуту Ганс и Губерт
оказываются в пустыне, по которой бредет женщина.

Г а н с. Ты помнишь, Губерт?
Г у б е р т. Да, как нас занесло в Древний Египет?.. Ну и жарища была!.. (Отдувается, тяжело дышит.)
Г а н с. Смотри!

Женщина приближается.

Мираж, что ли?
Г у б е р т. Ох, черт! (Пугается.) Настоящая. По-моему, это Изида.
Г а н с. Кто?
Г у б е р т. Ну, помнишь? Один из первых мифов человечества: Озирис и Изида. Его зачем-то разодрали на куски и разбросали по пустыне...
Г а н с. Да, да, а она его собирала? По частям?..
Г у б е р т. Вот-вот. (Хихикает.) И одну часть все никак найти не могла.
Г а н с. Перестань. Слушай, уйдем отсюда? Песок на зубах хрустит. Уйдем. Мне не по себе. Слышишь?..
Г у б е р т. Давай. Где галоши?
Г а н с. Они у тебя.
Г у б е р т. У меня? Здрасте! Я их не трогал... Поищи!
Г а н с (ищет). Еще не хватало галоши потерять!
Г у б е р т. Да! И застрять в Древнем Египте!..
Г а н с. Ну где, где? (Лихорадочно ищет.) Она все ближе, смотри!.. Слава богу, вот они!.. Давай руку, скорей, держись!
Г у б е р т. Пока, Изида!.. Желаем найти!

Шлет воздушный поцелуй; Ганс бьет его по руке. Свет меняется ≈ и снова ресторан, танцовщица.
Ганс и Губерт сидят на своих местах.

П р и е м щ и ц а. Она неплохо это делает. Просто мурашки по коже.
Г у б е р т. Да, весьма... На кого-то она похожа... Ганс, тебе не кажется?..

Ганс не отвечает. Женщина танцует теперь почти у самого столика, протягивая руки к Гансу.
Это, разумеется, Марта.

Г у б е р т (шепчет). Ганс! Это же... (Не договаривает.)

Танец обрывается. Женщина исчезает. Ганс встает. Делает шаг вперед. В ресторане аплодисменты.
Ганс рвет на себе галстук.

П р и е м щ и ц а. Ганс! Дорогой!.. Что с ним? Губерт! Ему плохо!..
Г у б е р т. Ганс! Ганс! Успокойся!..
Г а н с (хрипло). Галоши!.. Галоши, Губерт! Я не могу больше! Все! Я знаю, чего я хочу!.. Губерт! Я сдохну, если мы не вернемся! Ты слышишь?

Поодаль высвечивается большой шумный стол, за которым сидит и ужинает как бы группа туристов. Там ≈ все наши герои.
И постепенно они располагаются так, как когда-то в грозу в подвальчике. И поют ╚Нам не страшен серый волк!..╩
Ганс с жадностью глядит на это видение.

П р и е м щ и ц а. О чем он? Губерт, мне страшно! Ганс!
Г а н с (Приемщице). Прости! Потом все поймешь... Губерт!
Г у б е р т. Ну какие галоши, Ганс? Никаких галош давно нет.
Г а н с (задыхаясь). Что ты сказал?
Г у б е р т. Их нет, Ганс! Мы не можем вернуться!..

Компания в подвальчике поет и веселится.

Г а н с. Не можем?.. Теперь? Когда я все понял? Домой, Губерт!..
Г у б е р т. Поздно, Ганс, поздно.
Г а н с (хрипит). Домой!
П р и е м щ и ц а. Что? Что? Чего он хочет?.. Скажи, дорогой, я все сделаю... Губерт, ему совсем плохо... Сделай что-нибудь!.. Губерт!
Г у б е р т. Какие страсти, фройляйн! Какие страсти!
П р и е м щ и ц а. Сделай! Скорей! Что-нибудь! Помогите!

Ганс умирает прямо за столиком. Приемщица плачет. Пары танцуют, и пианист тихо напевает песенку про Родину. Появляются две феи. Между ними ≈ мимическая перебранка: кто прав, кто виноват? Свет меркнет, потом вспыхивает снова. Ганс сидит босиком на постели, Марта отодвигает штору и напевает.

М а р т а (нежно). Доброе утро, Ганс! Бриться, бриться, умываться! Тебе опять что-нибудь приснилось?.. (Ерошит ему волосы). Тебе яичницу?..

Ганс обнимает ее.

Дата добавления: 2015-06-28