Б. Исковая давность по требованию третьего лица об эвикции

На момент написания этой работы к требованию собственника о возврате имущества из чужого незаконного владения подлежит применению общий трехлетний срок исковой давности. Причем практика исходит из преемства в давности: если срок исковой давности истек в отношении отчуждателя, то он считается истекшим и в отношении приобретателя <1>.

--------------------------------

<1> Согласно п. 13 Обзора судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения, утв. информационным письмом Президиума ВАС РФ от 13 ноября 2008 г. N 126, "исковая давность по иску об истребовании имущества из чужого незаконного владения при смене владельца этого имущества не начинает течь заново". См. также: Постановление Президиума ВАС РФ от 24 сентября 2013 г. N 10715/12.

Поэтому мыслима ситуация, при которой в иске третьего лица (действительного собственника) об истребовании вещи из владения покупателя будет отказано по причине пропуска срока исковой давности, который, возможно, истек или начал течь еще до исполнения договора купли-продажи.

С одной стороны, в таком случае эвикция не будет осуществлена, но с другой - покупатель не получит сразу право собственности на вещь, если не будет иметь место добросовестное приобретение по ст. 302 и п. 2 ст. 223 ГК РФ. Например, если вещь выбыла из владения действительного собственника помимо его воли, при всей добросовестности покупателя он сможет рассчитывать лишь на ее приобретение по давности владения <1>.

--------------------------------

<1> См.: п. 18 Постановления N 10/22.

Следовательно, можно утверждать, что продавец не исполнил свою обязанность "передать вещь (товар) в собственность" покупателя и, поскольку эвикция не была осуществлена, покупатель может требовать взыскания убытков или вообще расторжения договора на основании ст. 460 ГК РФ и общих положений гл. 25 ГК РФ.

§ 4. Привлечение продавца в процесс

Согласно ст. 462 ГК РФ если третье лицо по основанию, возникшему до исполнения договора купли-продажи, предъявит к покупателю иск об изъятии товара, покупатель обязан привлечь продавца к участию в деле, а продавец обязан вступить в это дело на стороне покупателя. Непривлечение покупателем продавца к участию в деле освобождает продавца от ответственности перед покупателем, если продавец докажет, что, приняв участие в деле, он мог бы предотвратить изъятие проданного товара у покупателя. Продавец, привлеченный покупателем к участию в деле, но не принявший в нем участия, лишается права доказывать неправильность ведения дела покупателем.

С точки зрения процессуального права продавец, исполняющий свою обязанность по защите покупателя и вступивший в процесс, вероятно, будет третьим лицом на стороне ответчика. Как уже отмечалось, может возникнуть ситуация, когда продавец, в свою очередь, сам получил вещь по договору и основание для эвикции возникло до его исполнения. Тогда можно поставить вопрос о привлечении в дело последовательно всех отчуждателей вплоть до того, ко времени обладания вещью которым относится возникновение основания для эвикции.

В швейцарском и французском праве вопрос участия продавца в деле об изъятии вещи третьим лицом у покупателя специально решается процессуальным законодательством (см., например, отсылку к процессуальному закону в ст. 193 ШОЗ).

Согласно ст. 336 Гражданского процессуального кодекса Франции (Code deprocedure civile) покупатель, к которому третьим лицом предъявлен вещный иск об изъятии вещи, имеет выбор двух линий защиты. Он может обязать гаранта (своего продавца), по сути, заместить его в процессе или же остаться стороной спора в качестве ответчика по требованию третьего лица и одновременно истца по требованию из гарантии. Если первоначальный иск будет удовлетворен, то тем же решением продавец будет присужден к возмещению убытков <1>.

--------------------------------

<1> Guinchard S., Ferrand F., Chainais C. civile. 2-e Paris: Dalloz, 2011. P. 454.

Надо отметить, что понятная при первом прочтении ст. 462 ГК РФ утрачивает это достоинство при ее анализе.

С одной стороны, хотя закон и говорит о том, что покупатель обязан привлечь продавца в процесс, вряд ли речь идет о такой полноценной договорной обязанности покупателя: с ней не будет корреспондировать никакое право продавца. Ведь вряд ли можно говорить о праве продавца на вступление в дело и о его интересе в участии в таком процессе. Разве что он имеет интерес в получении уведомления о предъявленном требовании. Но неуведомление его покупателем, как и несогласие последнего на вступление продавца в процесс, никак не нарушит его права <1>. Продавец сохранит возможность возражать, что эвикционный процесс велся покупателем неправильно. И если эти возражения настолько сильны, что предотвратили бы эвикцию, то продавец будет освобожден от необходимости возмещать покупателю какие-либо убытки, вызванные изъятием вещи третьим лицом.

--------------------------------

<1> Впрочем, мыслимо утверждение, что продавец имеет правомерный интерес в участии в деле об эвикции, который заключается в возможности привлечь в это же дело того, кто ему самому продал спорную вещь, чтобы перенести тем самым риск убытков на него.

По содержанию приведенных положений видно, что имеется в виду не обязанность покупателя. Очевидно, что покупателя, решившего не искать поддержки у продавца, передавшего ему чужую вещь или товар с нераскрытым обременением, нельзя упрекнуть в неправомерном поведении. Другое дело, что он сам может лишить себя возможности потребовать возмещения убытков, если эвикция будет осуществлена, а продавец докажет, что ее можно было предотвратить при его участии и правильном ведении процесса.

С другой стороны, последствие, которое предусмотрено для продавца, отказавшегося защищать покупателя в процессе, делает его традиционную обязанность вступить в процесс иллюзорной: он просто лишается права доказывать неправильность ведения дела покупателем. Представим ситуацию, когда продавец умышленно продал покупателю чужую вещь, обманув его относительно права на нее. Испугает ли его такая "санкция" за невступление в процесс? Очевидно, что в большинстве случаев он, во-первых, не будет защищать покупателя, а во-вторых, не сможет дать полноценную защиту.

А между тем позитивная обязанность продавца защитить покупателя от притязаний третьего лица на проданную вещь, если основание таких притязаний возникло до исполнения договора купли-продажи, является важным элементом гарантии от эвикции. Как было показано в гл. 1, исторически ее оформление происходило в том числе через обещание защищать покупателя от третьих лиц, а неисполнение этого обещания иногда санкционировалось штрафной ответственностью.

В принципе, учитывая современное состояние оборота, можно было бы подумать о введении на законодательном уровне дополнительных неблагоприятных последствий для продавца, отказавшегося от защиты покупателя и не вступившего в процесс. Кроме того, мыслима специальная договорная неустойка на этот случай.

§ 5. Соглашение об ограничении ответственности

В силу п. 2 ст. 461 ГК РФ соглашение сторон об освобождении продавца от ответственности в случае истребования приобретенного товара у покупателя третьими лицами или о ее ограничении недействительно.

Однако согласно п. 1 ст. 461 ГК РФ при изъятии товара у покупателя третьими лицами по основаниям, возникшим до исполнения договора купли-продажи, продавец обязан возместить покупателю понесенные им убытки, если не докажет, что покупатель знал или должен был знать о наличии этих оснований.

При этом ст. 460 ГК РФ вообще не содержит указания на запрет ограничения ответственности за неисполнение обязанности продавца передать товар свободным от прав третьих лиц. Более того, эта обязанность может исключаться, если покупатель согласился принять товар, обремененный правами третьих лиц. Тогда он утрачивает право потребовать расторжения договора или соразмерного уменьшения цены товара.

Как видно, внешне закон запрещает исключать или ограничивать соглашением ответственность продавца на случай истребования приобретенного товара у покупателя третьими лицами. Но здесь налицо противоречие: ведь если продавец уведомит посредством специального условия в договоре покупателя о том, что существует основание для эвикции, и покупатель, невзирая на это, заключит договор и примет вещь, то в случае изъятия вещи третьим лицом продавец защитится возражением о том, что покупатель знал об основании эвикции. А ведь такое уведомление гипотетически может быть достаточно широким (например, указание в договоре, что "покупатель понимает, что существует угроза виндикационного иска" и т.п.).

Как было показано выше, регулирование этого вопроса Гражданскими кодексами РСФСР 1922 и 1964 гг. было несколько иным.

Статья 203 ГК РСФСР 1922 г. устанавливала недействительность лишь состоявшегося заранее соглашения об устранении или ограничении ответственности продавца за эвикцию и за скрытые недостатки вещи и только при условии, если продавец, зная о существовании прав третьего лица или о недостатках имущества, умышленно скрыл эти обстоятельства от покупателя.

В п. 2 ст. 251 ГК РСФСР 1964 года указывалось, что соглашение сторон об устранении или ограничении ответственности продавца недействительно, если продавец, зная о существовании прав третьего лица на продаваемую вещь, не предупредил об этом покупателя. Напомним, что в отношении этого правила мнения разделились.

Одни авторы считали, что п. 2 ст. 251 ГК РСФСР 1964 г. - "новая норма", согласно которой продавец отвечает не только за умышленное, но и за любое неуведомление покупателя при заключении договора о правах третьих лиц на продаваемую вещь <1>. Такое соглашение считали допустимым, если продавец не знал о существовании прав третьего лица <2>. Согласно другому подходу слова "не предупредил об этом покупателя" толковались как "умышленно скрыл" <3>.

--------------------------------

<1> См.: Научно-практический комментарий к ГК РСФСР / Под ред. проф. Е.А. Флейшиц. С. 282 - 283 (автор комментария - Б.С. Антимонов).

<2> См.: Гражданское право / Отв. ред. П.Е. Орловский и С.М. Корнеев. Т. II (автор главы - Н.П. Волошин).

<3> См.: Советское гражданское право / Отв. ред. проф. В.А. Рясенцев. Т. 2. С. 11 (автор главы - А.Ю. Кабалкин).

При первом приближении можно заметить трансформацию законодательства: от достаточно широкой свободы сторон в исключении или смягчении ответственности продавца за эвикцию, ограниченной лишь недействительностью подобного соглашения, если продавец умышленно обманул покупателя, через некоторое ограничение (не только обман) к внешне полному запрету на изменение "законной гарантии от эвикции". Однако этот запрет может быть поставлен под сомнение, поскольку продавец, естественно, освободится от ответственности, если им будет доказано, что покупатель знал или должен был знать о наличии основания для эвикции.

Возможно, это проявление общей тенденции ограничения допустимости соглашений, исключающих или ограничивающих ответственность за неисполнение обязательства <1>. Но можно увидеть и специфическую причину. Ведь если продавец не гарантирует покупателю ни право на товар, ни спокойное владение им, то будет ли заключенный договор являться договором купли-продажи?

--------------------------------

<1> См., например: Ширвиндт А.М. Соглашения об ответственности за нарушение обязательства во французском праве // Вестник гражданского права. 2013. N 3. С. 5 - 42; Droit civil. Les obligation. Paris, Montchrestien, 1994. P. 200 - 205.

По крайней мере по современному российскому праву, как мы неоднократно отмечали, продавец должен "передать вещь (товар) в собственность" покупателя. Причем речь идет о легальной дефиниции этого договора. Как было показано в гл. 1, гарантия от эвикции в том или ином виде сопутствует, а потом становится составной частью договора купли-продажи. И происходит это вполне естественным образом, часто не при самом высоком уровне развития права и тем более экономических отношений.

Вместе с тем также естественно законодательство различных государств наряду с общим правилом (наличием гарантии на случай эвикции) допускало и допускает исключение: возможность ограничить до определенных пределов ответственность продавца за изъятие вещи у покупателя третьим лицом.

Так, согласно ст. 1627 ФГК стороны могут как дополнить законную гарантию от эвикции, так и ослабить ее действие вплоть до исключения. Как указывалось выше, по общему правилу обсуждается лишь недействительность соглашений, исключающих гарантию от собственных действий (ст. 1628 ФГК).

Оговорки, расширяющие законную гарантию от эвикции и дающие приобретателю дополнительные гарантии от нарушений его интереса третьими лицами, редки, поскольку возлагают слишком тяжелое бремя на продавца, который становится своего рода товарищем приобретателя <1>.

--------------------------------

<1> См.: Malaurie Ph.,, Gautier P.-Y. Op. cit. P. 226.

Напротив, оговорки, ограничивающие законную гарантию, встречаются часто. Такое условие должно быть ясно и недвусмысленно выражено. Причем распространено их узкое толкование (Cass. civ. 3-e, 7 juillet 2010) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Malaurie Ph.,, Gautier P.-Y. Op. cit. P. 226.

Как и для гарантии от скрытых недостатков, оговорка, ограничивающая гарантию от эвикции лишается последствий, если продавец недобросовестен или является профессионалом. ФГК ничего не говорит об этом, но судебная практика решила именно так посредством применения общих принципов <1>.

--------------------------------

<1> Ibid.

При этом в судебной практике отмечается, что ст. 1628 ФГК не влияет на действительность оговорки, согласно которой приобретатель, полностью осведомленный об особом обстоятельстве, которое предшествовало купле-продаже и, вероятно, было способно вызвать эвикцию, согласился нести риск без права на обращение с обратным иском к продавцу <1>.

--------------------------------

<1> См.: Henry X. (et al.). Op. cit. P. 1910 (art. 1629).

Любопытно также, что ст. 1629 ФГК устанавливает, что даже при наличии соглашения об отсутствии гарантии в случае эвикции продавец обязан вернуть цену, если только приобретатель не знал при продаже об угрозе изъятия или совершил покупку на свой страх и риск.

Поэтому ранее в литературе указывалось, что возможны два случая освобождения продавца от возврата цены: а) покупатель знал к моменту продажи об угрозе эвикции, которая потом осуществилась; б) было прямое соглашение, безоговорочно исключающее возврат покупной цены (покупка на свой страх и риск) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Жюллио де ла Морандьер Л. Гражданское право Франции. Т. 3. С. 90.

В современной литературе внимание акцентируется на втором случае: по общему правилу оговорка об отсутствии гарантии покрывает риск эвикции, т.е. освобождает продавца от возмещения всех убытков покупателя, но не от возврата цены, кроме как если покупатель купил на свой риск <1>.

--------------------------------

<1> См.: Malaurie Ph.,, Gautier P.-Y. Op. cit. P. 226.

В судебной практике также высказана позиция, согласно которой если по крайней мере явно не предусмотрено, что покупка осуществляется на страх и риск покупателя, то продавец обязан возвратить цену даже тогда, когда покупателю было во время продажи известно о риске эвикции. При этом обсуждается отсутствие явно выраженной оговорки об исключении гарантии (Civ. 3-e, 24 juin 1998) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Henry X. (et al.). Op. cit. P. 1910 (art. 1629).

Договор купли-продажи, заключаемый в таких случаях, оценивался как рисковый (алеаторный): покупатель покупает не вещь, но надежду на ее сохранение (продажа становится emptio spei) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Жюллио де ла Морандьер Л. Гражданское право Франции. Т. 3. С. 90; Malaurie Ph.,, Gautier P.-Y. Op. cit. P. 226.

Также примером может служить приведенное в гл. 1 английское законодательство (п. п. 3 - 5 ст. 12 Закона о продаже товаров 1979 г.), прямо допускающее такую продажу, по которой продавец обязуется передать свою позицию относительно вещи, не гарантируя прочность такой позиции.

Применительно к российскому праву такой договор, даже если мы назовем его не куплей-продажей, имеет свою хозяйственную цель и, видимо, свое правовое основание. Владелец вещи может и не знать, как она у него оказалась. Приведем бытовую ситуацию: можно что-то обнаружить в чулане и, скорее всего, это будет принадлежать владельцу чулана (владение выступит "форпостом собственности"). Но тем не менее даже доказательств основания, по которому вещь поступила во владение, может не быть. Более того, в отношении права на вещь могут быть сомнения и даже претензии со стороны третьих лиц. Возникает вопрос: в чем будет неправомерность поведения продавца в отношении покупателя, если продавец уведомит его об этих обстоятельствах, а затем продаст и передаст ему вещь и если покупатель, невзирая на все сомнения, настоит на заключении договора?

Можно даже поспорить, что такой договор станет emptio spei. Указывается, что типичным примером emptio spei в римском праве являлся договор купли-продажи будущего улова рыбы, в котором изначально определенная цена не зависит от того, будет ли улов и каким он будет. При этом такой договор вступал в силу в момент его совершения. Даже если улова не было вовсе, покупатель все равно обязан был уплатить установленную цену; то же происходило и в случае, если цена улова была меньше или больше цены договора <1>. В рассматриваемой нами ситуации покупатель получает не только надежду на будущий "улов", но и саму вещь в свое владение и пользование. Надежда покупателя сводится лишь к тому, что не найдется третье лицо, которое по суду попытается забрать купленную вещь. Поэтому такой договор покупки на свой страх и риск имеет куда больше оснований для признания его правом, чем известная множество веков emptio spei.

--------------------------------

<1> См.: Щербаков Н.Б. Алеаторные сделки // Доклад на публичной защите тезисов научного исследования "Алеаторные сделки: правовая природа и допустимость судебной защиты" (http://www.m-logos.ru/img/Naychny_doklad_aleatornie_sdelki.pdf (дата обращения: 04.02.2013)).

Конечно, такая сделка не должна стать общим правилом, поскольку это может привести к огромному числу злоупотреблений. В определенных случаях она вообще никогда недопустима по особым основаниям: в ситуации, где стороны фактически не равны в своих переговорных и прочих социальных возможностях (отношения из договора присоединения, отношения с потребителями, отношения "профессионал - непрофессионал", отношения с монополистом и т.п.), оговорка об ограничении ответственности на случай эвикции была бы настоящим подарком сильной стороне. Однако если речь идет о фактически равных сторонах, тем более предпринимателях, то, вероятно, ее можно было бы допустить.

Посмотрим, как такая оговорка соотнесется с запретом п. 2 ст. 461 ГК РФ. Если продавец укажет, что он освобождается от ответственности за изъятие вещи у покупателя третьим лицом и не обязан вступить в эвикционный процесс на стороне покупателя, то такое соглашение должно оказаться недействительным. Правда, согласно новой редакции ст. 168 ГК РФ речь придется вести об оспоримости, но, надо полагать, покупатель воспользуется своим правом предъявить основанный на ней иск (реальным ограничителем станет разве что годичная исковая давность по ст. 181 ГК РФ).

Однако ситуация должна измениться, если продавец будет хитрее и не станет настаивать на указании об ограничении своей ответственности, а включит в договор условие о том, что покупатель знает о спорной позиции отчуждателя относительно вещи. По крайней мере если будут указаны конкретные притязания третьих лиц, то продавец избежит ответственности за эвикцию, сославшись на то, что покупатель знал или должен был знать о наличии этих оснований для эвикции <1>.

--------------------------------

<1> Можно сказать, что речь ведется только о конкретных обременениях. Но это утверждение не менее спорно, чем и противоположное.

Можно, конечно, сказать, что речь нужно вести лишь о раскрытых обременениях, а не об исках третьих лиц. Но это возражение выглядит малоубедительным. Неужели продавец что-то нарушит, если, продавая вещь, сообщит покупателю, что предъявлен виндикационный иск и что он себя считает правым в споре, но не может гарантировать исход дела?

Получается, что жесткость п. 2 ст. 462 ГК РФ является лишь внешней и на самом деле ГК РФ в части соглашений, ограничивающих ответственность продавца за эвикцию, не так сильно отличается от ГК РСФСР 1964 г., а может быть, и 1922 г.

В таком случае нужно установить, что же все-таки запрещено.

По всей видимости, прежде всего необходимо вести речь о традиционном запрете соглашения, устанавливающего или ограничивающего ответственность за умышленное нарушение продавцом своей обязанности по гарантии от эвикции. Этот запрет полностью согласуется с п. 4 ст. 401 ГК РФ, который объявляет подобные соглашения ничтожными.

Примечательно, что п. 2 ст. 461 ГК РФ говорит о недействительности. Ранее вопрос о противоречии между п. 4 ст. 401 и п. 2 ст. 461 ГК РФ не стоял. Ведь в период действия прежней редакции ст. 168 ГК РФ она толковалась таким образом, что если закон прямо не указывает на оспоримость, то сделка, противоречащая ему, должна была считаться ничтожной. Но согласно новой редакции ст. 168 ГК РФ сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является по общему правилу оспоримой. Для объявления сделки ничтожной необходимо либо прямое указание закона, либо чтобы она посягала на публичные интересы или права и охраняемые законом интересы третьих лиц.

Очевидно, что соглашение, ограничивающее в том числе умышленную ответственность продавца за эвикцию, само по себе вредит лишь покупателю и не нарушает публичных интересов в узком смысле слова.

Однако надо полагать, что в отношении умысла специальным нужно признавать п. 4 ст. 401 ГК РФ, а не п. 2 ст. 461, и это должно давать основания считать такое соглашение ничтожным. В целом договорное исключение ответственности за умышленное нарушение обязательств или причинение вреда, вероятно, находится в противоречии с основополагающими принципами права вообще и гражданского права в частности.

При этом вряд ли можно утверждать, что п. 2 ст. 461 будет тождественным п. 4 ст. 401 ГК РФ. Скорее всего, п. 1 ст. 461 касается всякого виновного нарушения продавцом гарантии от эвикции. Только если речь будет вестись о соглашении, которое, как оказалось, ограничивает ответственность за умышленное нарушение, то оно должно признаваться ничтожным. В остальных случаях (неосторожность), с учетом новой редакции ст. 168 ГК РФ, необходимо вести речь об оспоримости.

Согласно такому толкованию закон запрещает ограничивать ответственность за виновное поведение продавца, т.е. в ситуации, когда он знал и (или) должен был знать о наличии основания для эвикции. Но как быть, если умысел или неосторожность продавца не имели места и его вина в смысле п. 1 ст. 401 ГК РФ отсутствовала? Как было показано выше, обязательство гарантировать от эвикции и отвечать в случае изъятия вещи у покупателя третьим лицом предполагает перенесение риска такого изъятия на продавца и, следовательно, обязанность последнего возместить убытки покупателю, не знавшему об основании эвикции, даже в отсутствие вины.

Думается, что запрет, содержащийся в п. 2 ст. 461 ГК РФ, вряд ли касается ситуации, когда продавец, не будучи полностью уверенным в своем праве на вещь, сообщил об этом покупателю и последний все равно решил купить эту вещь. Странно было бы возлагать риск изъятия вещи третьим лицом на добросовестного и предупредительного продавца, а не на решившего купить такую вещь покупателя. Ведь, строго говоря, в общечеловеческом смысле слова именно покупатель решил рискнуть в этой ситуации.

Нужно также отметить, что закон не проводит различия между возвратом уплаченной цены и компенсацией прочих убытков. Вместе с тем разумно было бы исходить из разделения этих двух разновидностей потерь покупателя, которые могут быть вызваны эвикцией. Можно подобно тому, как это делается во французском праве, говорить о самостоятельном риске потери (возврата) цены и риске прочих убытков. И по общему правилу соглашение об ограничении ответственности продавца в случае эвикции должно толковаться как не затрагивающее обязанность вернуть покупателю цену. То есть для полного освобождения продавца от любых компенсаций в пользу покупателя договор купли-продажи должен содержать прямое указание на это.

Как мы видим, формулировка п. 2 ст. 461 ГК РФ, несмотря на внешнюю ясность и четкость, в системе и даже в простом соотношении с п. 1 этой же статьи далека от совершенства. Вероятно, имеет смысл исходя из опыта применения ранее действовавшего законодательства, а также решений, принятых в европейских правопорядках, либо реформировать ст. 461 ГК РФ, либо толковать ее таким образом, чтобы обозначенные противоречия могли бы быть сняты. Это позволит, с одной стороны, защитить права покупателя, а с другой - обеспечить необходимую обороту гибкость регулирования.

§ 6. Исковая давность по требованию покупателя

о возмещении убытков, вызванных

изъятием товара третьим лицом

Третье лицо может предъявить требование об изъятии вещи у покупателя спустя многие годы после исполнения договора купли-продажи. Если это требование будет удовлетворено, можно ли сказать, что покупатель сможет в судебном порядке взыскать убытки с продавца? Не сделает ли это гарантию от эвикции, по сути, бессрочной? Конечно, согласно распространенному (хотя и не единственному) мнению истечение срока исковой давности не прекращает субъективного права, а лишь лишает его судебной защиты при наличии соответствующего возражения противной стороны <1>. Однако наличие такого обоснованного возражения дает ответчику почти стопроцентную защиту.

--------------------------------

<1> Кратко о дискуссии см.: Мотовиловкер Е.Я. Предмет исковой давности // СПС "КонсультантПлюс".

Как известно, с 1 сентября 2013 г. вступили в силу поправки к правилам ГК РФ об исковой давности. При этом новая редакция применяется и к ранее возникшим требованиям, если срок исковой давности по ним не истек: согласно п. 9 ст. 3 Федерального закона от 7 мая 2013 г. N 100-ФЗ "О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации" установленные новыми положениями ГК РФ сроки исковой давности и правила их исчисления применяются к требованиям, сроки предъявления которых были предусмотрены ранее действовавшим законодательством и не истекли до 1 сентября 2013 года.

Как и раньше, согласно ст. 195 ГК РФ исковой давностью признается срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено. Общий срок исковой давности составляет три года (п. 1 ст. 196 ГК РФ).

Согласно новой редакции п. 1 ст. 200 ГК РФ, если законом не установлено иное, течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права. При этом важной новеллой является п. 2 ст. 196 ГК РФ: "срок исковой давности не может превышать десять лет со дня нарушения права, для защиты которого этот срок установлен, за исключением случаев, установленных Федеральным законом от 6 марта 2006 г. N 35-ФЗ "О противодействии терроризму". То есть устанавливается срок, который течет объективно независимо от знания потерпевшего о нарушении его права. И если на одиннадцатый год после нарушения он узнает об этом, то срок исковой давности окажется истекшим. По крайней мере это верно для юридических лиц, для которых закон не устанавливает возможности по восстановлению срока исковой давности (в отношении граждан, видимо, возможность восстановления исковой давности по истечении десятилетнего срока после нарушения остается дискуссионной).

Применительно к нарушению продавцом обязанности передать товар покупателю в собственность и свободным от прав третьих лиц это может означать, что с момента передачи вещи, не принадлежащей в действительности продавцу или (что является здесь более наглядной ситуацией) обремененной нераскрытым и неизвестным покупателю правом третьего лица, уже начинает исчисляться указанный десятилетний срок, предусмотренный п. 2 ст. 196 ГК РФ.

Допустим, третье лицо решит воспользоваться своим правом спустя десять лет после исполнения договора купли-продажи. Например, это может быть сервитут, позволяющий соседу ремонтировать свою недвижимость, заходя и располагая материалы и технику на участке соседа. Или просто речь может идти о долгосрочном займе, обеспеченном залогом проданной вещи: срок платежа может наступить и спустя десять лет.

Неужели если вещь в такой ситуации подвергнется полной или частичной эвикции, возражение продавца об истечении срока исковой давности будет поддержано судом?

Как указывалось гл. 2 этой работы, правила ст. 460 ГК РФ об обязанности продавца передать товар свободным от прав третьих лиц разумно дополняют правила ст. 461 ГК РФ об ответственности за эвикцию в узком смысле слова. Вполне возможно, что речь нужно вести о развитии ответственности за эвикцию и "перерождении" ее в "ответственность за право". Однако последнее не исключает первое.

Если считать, что ст. ст. 460 и 461 ГК РФ касаются, по сути, одного нарушения продавцом своей обязанности, то нельзя все же не заметить разницы между двумя ситуациями: одно дело, когда покупатель, предупреждая эвикцию или смягчая ее последствия (при частичном изъятии), добивается расторжения договора или уменьшения покупной цены, и другое дело, когда изъятие вещи третьим лицом уже осуществилось. Получается, что последствия нарушения продавцом его обязанности различаются. Эвикция усугубляет нарушение.

Может быть, более верным было бы утверждение о том, что поскольку ст. 460 ГК РФ касается "ответственности за право", а ст. 461 - за спокойное владение, речь должна вестись о двух различных нарушениях.

Одно дело, когда существует нераскрытое обременение и покупатель узнает о нем спустя десять лет после продажи. Вероятно, его иск к продавцу здесь будет блокирован разумным возражением об истечении срока исковой давности, ведь реальных посягательств третьих лиц на вещь нет, и можно предположить, что они сами подверглись течению срока исковой давности.

Другое дело, если вещь все же была полностью или в части изъята: нарушилось спокойное владение покупателя или тех, кому он продал эту вещь. Несправедливо было бы считать, что у третьего лица срок давности не истек или вовсе не начинал течь, а у покупателя по иску об убытках к продавцу - начал течь с момента продажи. Поэтому и с точки зрения позитивного права, и исходя из общих представлений о справедливости разумно предположить, что при передаче товара несвободным от прав третьих лиц (ст. 460 ГК РФ) десятилетний срок давности начнет течь с момента исполнения договора купли-продажи, а при эвикции - с момента изъятия вещи третьим лицом.

Что же касается трехлетнего срока "традиционной" субъективной исковой давности, то он, следовательно, должен начать течь с момента, когда покупатель узнал или должен был узнать о наличии права или притязания третьего лица на вещь (ст. 460 ГК РФ) или об изъятии третьим лицом этой вещи, т.е. о возникновении убытков от эвикции (ст. 461 ГК РФ) <1>.

--------------------------------

<1> Как уже указывалось, судебная практика исходит из того, что по смыслу п. 1 ст. 461 ГК РФ трехлетний срок исковой давности по этому требованию исчисляется с момента вступления в законную силу решения суда по иску третьего лица об изъятии товара у покупателя (п. 83 Постановления N 25). Разумно предположить, что и десятилетний срок не течет до этого момента.

Надо думать, что проблема "вечности гарантии" решается не через срок исковой давности по требованию покупателя к продавцу, а через задавнивание притязаний третьего лица или прекращение его права в связи с неиспользованием (в отношении сервитутов и т.п.). Если такое требование существовало в "спящем" режиме много лет и не было подвержено сроку давности или пресекательному сроку, то не должно задавниваться и требование об убытках, вызванных эвикцией.

Конечно, как было показано в гл. 2, требование третьего лица, направленное на эвикцию, может быть предъявлено и за пределами срока исковой давности. Следовательно, оно может быть с легкостью отражено покупателем. Однако если он тем не менее понесет убытки, не покрытые компенсацией судебных расходов в процессе с третьим лицом, покупатель вправе требовать возмещения таких расходов от продавца. Другое дело, что согласно изложенной точке зрения, поскольку эвикция не осуществилась, обосновываться такое требование будет положениями ст. 460 ГК РФ и общими правилами об ответственности за нарушение обязательств (гл. 25 ГК РФ). Поэтому в этом случае вопрос о "бессрочной гарантии" стоять не будет.

К сходным выводам приходят и современные французские ученые. Так, указывается, что "применимая по новым общим правилам исковая давность, за неимением специального указания, - пять лет, исчисляемые с факта, породившего гарантию (ст. 2224); срок не течет, пока эвикция не свершится (ст. 2233)" <1>.

--------------------------------

<1> Malaurie Ph.,, Gautier P.-Y. Op. cit. P. 228.

Глава 3. РАЗМЕР ОТВЕТСТВЕННОСТИ ПРОДАВЦА

Эта глава посвящена тому, в каком объеме продавец отвечает перед покупателем при полной или частичной эвикции (изъятии вещи (товара) третьим лицом по основанию, которое возникло до исполнения договора купли-продажи).

В частности, обсуждаются вопросы, связанные с возвратом покупной цены, удорожанием и удешевлением вещи, ее улучшениями, а также иные проблемы, касающиеся расчета убытков, которые понес покупатель. Причем при изучении проблем, связанных со взысканием покупателем с продавца убытков, вызванных эвикцией, используется французский опыт, поскольку французское законодательство содержит прямое и достаточно подробное регулирование в этой сфере (ст. ст. 1630 - 1637 ФГК).

Также отмечается возможность установления сторонами способов обеспечения исполнения продавцом обязанности по возмещению убытков, связанных с эвикцией (поручительство, залог и т.п.). Кроме того, в этой главе обсуждается распространенное на практике договорное условие, согласно которому в случае эвикции продавец должен предоставить покупателю аналогичный объект (например, "купить и передать покупателю такую же квартиру").

§ 1. Обязанность продавца вернуть цену

Как уже указывалось, то, что продавец должен вернуть покупателю цену, если проданная вещь будет по суду отнята третьим лицом (например, действительным собственником), не вызывало особенных возражений даже тогда, когда договор купли-продажи чужой вещи признавали ничтожным. В такой ситуации судебная практика прибегала, по сути, к односторонней реституции: продавец должен был вернуть полученную цену, а покупатель не возвращал ничего, так как вещь была виндицирована третьим лицом по основанию, которое возникло еще до исполнения договора купли-продажи.

Статья 461 ГК РФ говорит о возмещении продавцом покупателю убытков в случае эвикции и не упоминает о расторжении договора (а следовательно, и о возврате цены), как это делается в ст. 460 ГК РФ. Буквальное прочтение ст. 461 ГК РФ может привести нас к выводу, что продавец возмещает покупателю именно то, что он потерял, когда вещь была изъята третьим лицом, т.е. стоимость вещи на момент эвикции, а не цену, уплаченную покупателем продавцу <1>.

--------------------------------

<1> Внешнее проявление такого подхода можно увидеть в судебных актах по рассмотренному в гл. 2 делу о продаже здания (Определение ВАС РФ от 4 сентября 2013 г. N ВАС-11659/13 по делу N А40-121247/12-35-1146), где указано, что "убытки истца образует рыночная стоимость утраченных помещений и которая в соответствии с правилами пункта 3 статьи 393 Гражданского кодекса подлежит определению по состоянию на день предъявления иска". Однако в этом деле стоимость вещи к моменту предъявления вдвое выросла, а не понизилась и вопрос, связанный с удешевлением вещи, не рассматривался.

Однако такой вывод не очевиден. Например, если стоимость вещи уменьшилась по сравнению с покупной ценой, продавец при таком подходе окажется в выигрыше. Подобного рода размышление приводится в иностранной литературе: "по какому основанию мог бы продавец оставить за собой какую бы то ни было часть цены, если он не исполнил своей обязанности бесповоротно передать покупателю право собственности на вещь?" <1>.

--------------------------------

<1> См.: Жюллио де ла Морандьер Л. Гражданское право Франции. Т. 3. С. 86.

Примечательно, что согласно ст. 1631 ФГК если к моменту эвикции проданная вещь уменьшилась в своей стоимости или значительно ухудшилась по небрежности покупателя или вследствие непреодолимой силы, то продавец тем не менее обязан возвратить цену полностью. Он вправе удержать из цены лишь сумму, равную выгоде (если такая имела место), которую покупатель извлек из произведенных ухудшений (ст. 1632 ФГК).

Это положение ст. 1631 ФГК объясняют тем, что в результате эвикции, лишающей покупателя вещи, отпадает основание произведенной покупателем уплаты покупной цены <1>.

--------------------------------

<1> См.: Там же.

Современные авторы, описывая ст. 1631 ФГК, указывают, что система ответственности за эвикцию дает преимущества приобретателю по сравнению с общими правилами о договорной ответственности. В случае полной эвикции цена, которая должна быть возмещена покупателю, заморожена; она не переоценивается в соответствии с принципом денежного номинализма, даже если прошло много времени между платежом цены покупателем и ее возмещением продавцом. Особенность гарантии от эвикции в том, что цена всегда должна быть возмещена продавцом покупателю, даже если ко времени ее возврата вещь обесценилась или вовсе ничего не стоит, или если даже случайно уменьшилась в размерах (ст. 1631) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Malaurie Ph.,, Gautier P.-Y. Op. cit. P. 228.

При этом покупатель будет в выигрышном положении (если о таком уместно говорить), когда в случае полной эвикции, например, выросли цены на недвижимость: он сможет взыскать с продавца убытки сверх возвращенной цены <1>.

--------------------------------

<1> Ibid.

Однако французское право знает и исключение, действующее для случаев частичной эвикции.

Если отобранная по суду часть вещи такова, что покупатель не купил бы вещь без этой части, то он может потребовать расторгнуть договор и, следовательно, добиться возврата всей цены (ст. 1636 ФГК). Но если договор не расторгнут по причине малозначительности части или потому, что так решил покупатель, то он имеет право лишь на возмещение убытков в том размере, который соответствовал стоимости вещи на момент эвикции, т.е. в размере, определяемом с учетом как удорожания, так и удешевления вещи (ст. 1637 ФГК) <1>. И если вещь уменьшилась в стоимости, это будет потерей для покупателя, который сможет вернуть только лишь соответствующую часть цены без возможности добиться компенсации разницы между ней и рыночной стоимостью (ст. 1637).

--------------------------------

<1> См.: Жюллио де ла Морандьер Л. Гражданское право Франции. Т. 3. С. 88.

Применительно к этой ситуации Кассационный суд указал, что "если, в случае эвикции части проданного объекта, продажа не расторгнута, стоимость части, которая была изъята, возмещается согласно оценке на момент эвикции, а не пропорционально всей цене продажи, хотя вещь повысилась или понизилась в стоимости" (Cass. civ. 3-e, 21 mars 2001) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Malaurie Ph.,, Gautier P.-Y. Op. cit. P. 229.

Французский опыт только лишь обосновывает сомнения в указанном выше толковании ст. 461 ГК РФ.

Может быть, правильнее сказать, что потери покупателя от эвикции будут заключаться не столько в том, что он потерял в момент эвикции, сколько (и прежде всего) в том, что он отдал продавцу за вещь, которая потом была отсуждена третьим лицом по основанию, за которое отвечает продавец. Первое, что теряет покупатель, получив чужую вещь или вещь с нераскрытым обременением, о котором он не знал и не должен был знать, - это цену, которую он уплатил по договору купли-продажи. Это его "первый убыток". Даже если вещь впоследствии во время эвикции будет стоить дешевле, имущественная масса покупателя уменьшится не на такую текущую стоимость, а еще и на разницу с уплаченной ценой. Он будет лишен всего предоставленного по договору купли-продажи, при том что он исполнил свою обязанность по оплате. Как было сказано выше, в такой ситуации обычный договор купли-продажи, подразумевающий передачу вещи покупателю продавцом "в собственность" навсегда, в определенном смысле теряет свое основание (что дает повод иногда говорить даже о ничтожности такого договора, как было показано в гл. 1).

Конечно, покупатель пользовался некоторое время проданной ему вещью, но договор, который он заключил, не был арендой: он не предполагал плату за временное пользование и возврат вещи.

По этой причине представляется верным такое толкование п. 1 ст. 461 ГК РФ, согласно которому в понятие убытков покупателя, причиненных изъятием вещи третьим лицом, в качестве "первого элемента" должна включаться уплаченная покупателем продавцу цена.

Если покупатель не оплатил стоимость вещи или заплатил лишь часть цены, то, следовательно, он в этой части либо вообще не понес убытков, либо понес их в соответствующей части. Это, конечно, не лишает его возможности требовать возмещения иных убытков, причиненных эвикцией, если такие имели место <1>.

--------------------------------

<1> Иного мнения О.В. Стукалова (Стукалова О.В. Указ. соч. С. 115).

Нужно также отметить, что в отличие от французского законодательства в российском позитивном праве отсутствуют особые правила о возврате части стоимости вещи в случае частичной эвикции. Поэтому, вероятно, если возможно выяснить, какая часть цены приходилась на изъятую часть вещи, то продавец обязан вернуть соответствующую сумму. Если же частичная эвикция приводит к невозможности эксплуатации вещи, то, по всей видимости, покупатель имеет право требовать расторжения договора. Позитивно-правовым основанием для такого требования может быть как п. 1 ст. 460 ГК РФ (ведь полной эвикции не случилось, а вещь была передана обремененной правами третьего лица), так и общие положения ст. 450 ГК РФ, поскольку нарушение является настолько существенным, что покупатель в значительной степени лишается того, на что был вправе рассчитывать при заключении договора.

§ 2. Иные убытки покупателя

Блокировавшая применение ст. 461 ГК РФ практика объявления продажи чужого ничтожной сделкой критиковалась прежде всего за то, что она не давала покупателю основания потребовать возмещения убытков, не покрытых возвратом уплаченной цены. Что же это за убытки?

Вероятно, невозможно перечислить все возможные потери, которые прямо может вызвать изъятие вещи у покупателя третьим лицом. Рассмотрим наиболее типичные случаи.

Дата добавления: 2017-01-14