КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Антилиберализм М. Фуко
Известно, что либерализм основан на противопоставлении власти и свободы. Сторонники либерализма убеждены в том, что политическая власть несет в себе постоянный риск утверждения арбитражной, а то и просто абсолютистской власти. А потому в демократическом обществе должны быть созданы политические и легальные институты, которые должны обеспечивать на деле защиту прав и свобод граждан перед потенциально враждебными к этим гражданам лицами, которые всегда есть в любом обществе. Не меньшее значение имеет и то, что указанные институты должны защищать индивида от покушений на его свободы самой власти. Эту идею мы находим в философском наследии Д. Локка, а также в Декларации независимости США. Поворот в сторону утверждения идей либерализма на основе автономизации власти государства на основе права будет осуществляться во многих странах начиная с XIX в. Это нашло свое выражение в идее и практике строительства правового государства, в котором политическая власть функционирует на основе конституционной доктрины. Предпосылкой либеральной мысли является, как известно, индивид. Задолго до М. Фуко немало мыслителей (начиная с К. Маркса) решительно отвергали идею абстрактного индивида, наделенного неотчуждаемыми естественными правами. В последние два-три десятилетия получила распространение критика методологического индивидуализма, примером чего могут быть работы Ч. Тайлора и Д. Роулса. Однако оригинальность подхода М. Фуко заключается в том, что он отрицает саму предпосылку либерализма. Он не приемлет интерпретацию индивида как некоего «примитивного атома» об-
щества или как некоего инертного и многообразного материала, на котором фиксируется власть. Индивид, по Фуко, должен быть одним из первых результатов власти.
Этот тезис, как считает Алессандро Пиццорно, социолог Гарвардского университета, а потом Европейского института во Флоренции, является центральным в концепции власти М. Фуко. «Еще более важно то, — пишет он, — что именно из этой концепции индивида Фуко вытекают основные применения ее в области интерпретации». И на вопрос «какие это имеет последствия?» сам же А. Пиццорно отвечает. «Прежде всего, нужно отказаться от идеи, что индивид является субъектом действия, непрерывного и идентичного с самим собой; мы должны также отказаться от идеи о том, что индивид является предпосылкой, "предполагающей", что актеры, действующие с ним, и научный исследователь, который его изучает, рассматриваются как решенные. Напротив, мы должны рассматривать индивида как конструкцию, которую власть улучшает многочисленными действиями и событиями, единство смысла в которых не является очевидным...»569 Такое выступление против понятия «индивид», который утрачивает у Фуко свой привилегированный эпистемологический статус, имеет по крайней мере два следствия. Право на «жизнь» в противовес правам индивида С одной стороны, индивид, являясь только продуктом власти, от чего он должен, по М. Фуко, освободиться, не может быть носителем свобод, как их понимают сторонники либерализма. Однако французский философ выдвигает собственное политическое и философское видение способа утверждения «живой свободы», иначе говоря, способности индивида быть в оппозиции власти. Фуко приходит к выводу о том, что свобода как таковая коренится не в индивиде, а в акте неподчинения. Только в ситуации неподчинения субъект становится свободным актером. Протест, недисциплинированность, неподчинение являются конкретными проявлениями довольно странной свободы, свободы без субъекта, но в действии.
569 СГ. ВИНег1-С. Ор. ск. Р. 43-44.
Невольно встают вопросы: Имеет ли право на жизнь такой подход? Как понимать легитимность неподчинения индивида, если неподчинение является стратегическим элементом свободы? И не теряет ли смысл само понятие легитимности? Отвечать на такого рода вопросы непросто. Это, в частности, подтверждает позиция поддержки М. Фуко иранской исламской революции, по крайней мере, на первом ее этапе. В статье, опубликованной в газете «Монд», Фуко писал: «если общества существуют и живут, т.е. если власти в них не являются "абсолютно абсолютными", то это происходит потому, что за всеми согласиями и принуждениями, поверх угроз, насилия и убеждений, существует возможность возникновения такого момента, когда жизнь более не разменивается, когда власти не могут ничего и когда люди, несмотря на виселицы и пулеметы, восстают»570. Обратим свое внимание на то, что М. Фуко не отказывается от понятия «естественного права», но оно им рассматривается не как атрибут субъекта или индивида, но как сама «жизнь». Фуко не приемлет конституционную, по сути дела, идею самоограничения власти на основе права. «Я утверждаю, — пишет Фуко далее в той же статье, — что власть с ее механизмами является бесконечной (что вовсе не значит, что она является всемогущей, как раз наоборот). В том, что касается ее ограничения, правила никогда не бывают строгими; чтобы избавить власть от всех случайностей, с которыми она сталкивается, универсальные принципы никогда не бывают достаточно строгими также. Власти нужно всегда противопоставлять непреодолимые законы и права без ограничений». О каких законах и правах идет речь? Речь идет о бунте против нормативности во имя «жизни», который несет на себе печать ницшеанства. Революция, направленная против власти, является, по Фуко, правом на «жизнь». Хотя, как справедливо отмечает Ж.-К. Биллье, идея права на жизнь является куда как более неопределенной идеей, нежели идея естественного права человека или индивида. И тогда встает вопрос: является ли иранская революция «свободой в действии»? И еще: как понимать свободу вне акта неподчинения власти?
Иранская революция являет собой, безусловно, пример «неподчинения» власти. И одновременно она являет собой пример свободы, даже если она отрицает элементарные политические свободы либерализма, который не приемлет М. Фуко. И потому, вне всякого сомнения, существует немало трудностей в восприятии свободы, у которой нет субъекта и которая существует вне права. Нужно сказать, что подходу М. Фуко к проблеме свободы присущ и «кантовский» аспект, связанный в том числе и с идеалами Просвещения, и предполагающий критичное отношение и сочетающийся с идеалом автономии571. Плюральность практик и вездесущность власти С другой стороны, последствия осуществленной М. Фуко революции против субъекта-индивида раносильна тому, что «Я» может становиться инструментом власти, подчиненным утверждению собственной дисциплины. Это «самодисциплинированное Я» является, по М. Фуко, самой эффективной техникой власти в современном обществе. Этот тезис как бы продолжает веберовский анализ, осуществленный им в «Протестантской этике». Однако анализ М. Фуко, особенно в том, что касается характеристики власти в античном обществе, неразрывно связан с тем, что мы называем «уп-равлением-собой». Естественно было бы ожидать, что М. Фуко уделит внимание способам политического правления и различиям в политических режимах. Этого М. Фуко не рассматривает. Более того, исходя из идеи плюральное™ практик, он, как мы уже отмечали, рассматривает власть как отношение. Но насколько «реальным» является это отношение? Было бы нелепо отрицать его специфический характер. Власть пронизывает все общество, всех граждан, которых она, с одной стороны, объединяет, а с другой — разъединяет. А это неизбежно приводит к тому, что множественность политических практик является относительной. А на основе этой множественности М. Фуко, как мы отмечали, пересматривает идею власти как субстанции.
570ЬеМопс1е. 1979. Ье 11 пш.
СГ. ВПИег1.-С. Ор. ск. В 44-45.
Интенция без субъекта Властные отношения, по М. Фуко, являются одновременно «интенционными» и «несубъективными»572. Французские исследователи Ю. Дрейфюс и П. Рабинов следующим образом комментируют это положение: «...на местном уровне власть предполагает серию осознанных решений, предвидений, заговоров и координацию политической деятельности. Фуко называет это «местным цинизмом власти». Это признание интенционности позволяет ему рассматривать политическую деятельность на местном уровне практически в буквальном смысле слова; нет необходимости искать скрытые мотивации действий участников властных отношений; он не нуждается в том, чтобы рассматривать политических актеров как лицемеров или пешки власти. Политические актеры в большей или меньшей степени знают, что они делают, и обладают способностью ясным образом говорить об этом. То, что они не хотят говорить, относится к тому, что следствия местных действий являются скоординированными. Признание того факта, что индивиды принимают решения по особым политическим вопросам или что группы действуют в своих собственных интересах, не означает того, что осуществление и ориентация властных отношений в обществе требуют субъекта»573.
Короче говоря, люди знают, что они делают, знают, почему они это делают, но не знают конечного результата того, что они делают. Нет необходимости доказывать, что отношения между «властью», «интенцией» и «каузальностью» являются комплексными. Действие, осуществляемое его агентом, может приводить к неожиданному результату или не соответствовать в полной мере интенции участника указанного действия. Кроме того, что любое действие приводит к определенному результату, оно не предполагает отношения, наделенного «единственным смыслом» в том смысле, что этот смысл порождает событие, приводящее к опре- 572 Фуко М. Воля к истине. С. 195. 573 Бку/из Н., КаЫпоу/ Р. МюЬе1 РоисаиК, Ш рагсоигз рЫ1озор1щие. Р., 1984. Р. 268.
деленному результату. Подход М. Фуко в данном вопросе, по сути, совпадает с анализом таких социологов, как М. Крозье и Э. Фрид-берг, а также Р. Будон. Этот подход выражается в том, что всякое действие рассматривается как взаимодействие, а это предполагает признание того факта, что всякий индивид «обладает» частицей власти, что имеет смысл только в условиях признания отношения обмена, существующего внутри коллективного действия. Таким образом взаимодействие оказывается в центре анализа М. Фуко, что он подчеркнул в своей работе «Воля к знанию»: «...там, где есть власть, есть и сопротивление»574. Что означает такой вывод М. Фуко? Отношение взаимодействия у М. Фуко отражает его стремление избавиться от субъекта. Это происходит по следующей схеме: субъект «первичного» действия не является его реальным субъектом, в то время как субъект «вторичного» действия, т.е. «реакции» или «сопротивления», является субъектом, что определяется его способностью к сопротивлению. А потому М. Фуко утверждает, что «властные связи имеют характер отношений в строгом смысле слова. Они могут существовать лишь как функция множественности точек сопротивления: последние выполняют внутри отношений власти роль противника, мишени, упора или выступа для захвата. Эти точки сопротивления присутствуют повсюду в сети власти»575. В такой интерпретации власти М. Фуко стремится отказаться от представления субъекта и общества в качестве инстанций, обладающих неким «центром». Власть оказывается совокупностью некой серии ее сетей, которые подвергаются анализу на основе «микрофизики власти». / / Господство без субъекта Остановим свое внимание на вопросе перехода М. Фуко от микрофизического анализа власти к структурному анализу господства. Этот переход сопровождается и обосновывается «акробатической аргументацией». Необходимо понять, пишет один из итальянских социологов, что у Фуко «не господство порождает 574 Фуко М.. Воля к истине. С. 195. 575 Там же. С. 196.
правила, которые структурируют осуществление власти, а наоборот, именно различные технологии власти прокладывают путь в пространстве социального господства через совокупность процедур, которые обеспечивают дисциплину корпусов и которые действуют в приютах, тюрьмах, заводах или школах. Артикуляция этих двух порядков никогда не объясняется Фуко, но почти всегда находится на заднем плане»576. Отказ от признания центра власти на основе отстранения от идеи центра интенционного решения (субъекта, общества) приводит М. Фуко в криптолиберальное577 поле: когда он говорит о рациональности власти, создающейся в обществе, утверждая, что существуют комплексные и взаимные отношения между технологиями власти и общей системой экономического господства, то невольно представляешь образ знаменитой «невидимой руки» рынка А. Смита578. Утверждение М. Фуко о стратегии, осуществляемой без стратега, хотя рационального и властного, является настолько неопределенным, что он предлагает тем самым разновидность разочаровавшейся «либеральной» диагностики. Речь идет о чистом «акте» господства субъекта при помощи сил социального поля без малейшей возможности допустить существование контрсилы в виде права, что вообще-то присуще либеральной традиции. «Сопротивление во имя жизни» является сопротивлением без субъекта, так как жизнь не является субъектом. М. Фуко сам осознавал постепенно указанную трудность. В его последних работах он пытался решить эту проблему на основе осмысления феномена сопротивления власти. Однако не успел этого сделать.
8.3. МИШЕЛЬ КРОЗЬЕ: РАСКОЛОВШАЯСЯ ВЛАСТЬ 8.3.1. Власть и бюрократическая организация М. Крозье579 является аналитиком властных отношений, понимаемых как обмен, но такой обмен, который не имеет обратного действия, будучи более предпочтительным для одних, чем для других. «Власть, — утверждают М. Крозье и Э. Фридберг, — является силовым отношением, в котором один может получать больше, чем другой, но в котором также один никогда полностью не лишен всего перед лицом другого»580. Именно внутри крупных административных организаций М. Крозье изучает механизмы человеческих и властных отношений. Ему принадлежит заслуга выдвижения нового взгляда на ключевое понятие в социологии — понятие организации. При анализе феномена власти М. Крозье отдает предпочтение группе. Что представляет собой организация? Она представляет фор му структурированной деятельности вокруг определенной цели. К организациям относятся профсоюзы, религиозные ассоциации и т.п. Организационный феномен включает в себя предприятие, ко торое превращается чем дальше, тем больше в способ организа ции, в место, где проходит значительная часть жизни тех, кто тру дится в нем. / В «Феномене бюрократии» М. Крозье анализирует функционирование крупных административных и бюрократических организаций и властные отношения в них. Он выявляет дисфункции и патологии в них, что обнажает стратегическую и мобильную модель власти. Там, где М. Вебер видит проявление рациональности современного общества и структурированную совокупность, М. Крозье обнажает не иерархическую закрытость, а феномен,
576 МаПиссеНЮ. Зосю1о 1е де 1а тойетМ. Р., 1999. Р. 308. 577 Крипт.. (гр. кгурЮз - тайный, скрытый) — первая составная часть сложных слов, соттветствующая по значению слову «тайный». 578 МаЛиссеШБ. Ор. сИ. Р. 314.
379 М. Крозье (1922) - крупный французский социолог, преподает социологию в Институте политических наук в Париже и в Гарвардском университете, руководитель Центра социологии организаций. Автор ряда фундаментальных работ: «Феномен бюрократии» (1963), «Мир служащих бюро» (1965), «Актер и система» (1977) в соавторстве с Э. Фридбергом, «Общество не меняют декретом» (1979) и т.д. 580 Сготг М., ГпейЬегё Е. Ь'Айеиг е11е 8уз1ёте. Р., 1977. Р. 69.
испытывающий блокирования и пертурбации, в силу чего он становится открытым. По Крозье, организация обозначает комплексную совокупность открытых игр. Что же касается бюрократии, она представляет собой только «парализующее наследие прошлого». Вот что пишет на этот счет М. Крозье: «Фактически бюрократия, в том смысле как ее обычно понимают (т.е. климат рутины, жесткости принуждения и безответственности, которая характеризует организации, о чем сожалеют), вовсе не является очертанием будущего и не имеет тенденции возрастать с концентрацией предприятий. Она означает парализующее наследие прошлого, когда превалировала узкая и ограниченная концепция кооперации людей. Никакая организация в действительности не могла и никогда не сможет функционировать как машина. Ее производительность зависит от способности объединенных ею людей рационально координировать свою деятельность. Эта способность зависит от развития техники, а также (иногда особенно) от способности людей реализовывать игру кооперации»581. Ясно, что функционирование организации прямо приводит к идее стратегической модели власти. Поскольку кооперация, далекая от гармонии, определяется проблемой власти, понимаемой как силовое отношение, присущее всякому обществу, а вовсе не как некая целостность, находящаяся на вершине иерархии (к слову сказать, этот вывод М. Крозье делает раньше, чем М. Фуко), постольку говорить об организации означает, что речь идет о мобильных и непредсказуемых стратегиях. Ранее, чем М. Фуко, М. Крозье отказывается от концепции власти, осуществляемой «сверху». В некотором смысле он отрубает голову королю для того, чтобы заняться исследованием бесконечно малых отношений, отношений отдельного индивида, каждого актера (актерами у М. Крозье являются индивиды или группы), отношений непредсказуемых, но которые образуют организацию. Это новаторский и весьма оригинальный подход, представляющий организацию как проявление игры множества властей. Именно возможность проявления инициативы и игры формирует организацию. «Организация, — утверждает М. Крозье, — не создана только из прав и обязанностей прекрасной бюрократической маши- 581 Сго&егМ. Ье РЬёпотёпе ЬигеаисгаИяие. Р., 1963. Р. 9.
ны... Она представляет собой комплексную совокупность пересекающихся между собой и зависимых друг от друга игр, при помощи которых индивиды... стремятся максимизировать свой выигрыш»582. Логика бюрократической организации обнажает тем самым вовсе не глобальный процесс рационализации как характеристики современного государства, функционирующего на основе принципа жесткой иерархии (М. Вебер), не стратегию классовой борьбы, вырастающую из борьбы пролетариев в процессе труда (роль капитала у К. Маркса); эта логика вырастает из игр, конфликтов и очень мобильных властных отношений. Стратегический анализ, учитывающий подвижные силовые отношения, представляется более плодотворным, чем анализ на основе глобальных схем. Крозье смещает проблемы. Он учитывает переход от макро-к микроуровню. Он оперирует небольшими совокупностями и дистанцируется от марксистской концепции власти. На передний план выходят стратегии актеров. И в итоге социология «впитывает» социальную проблематику. В центре анализа оказывается активный агент. Актеры сцены власти отныне не являются ни субъектами, включенными в процесс рационализации (М. Вебер), ни классовыми агентами (К. Маркс), ни колесиками машины (психосоциальная теория рациональной организации труда). Зададимся вопросом: можно ли понимать организацию как рациональную координацию человеческой деятельности? Если дать положительный ответ на этот вопрос, то исчезает власть. Ей просто не находится места. А это расходится с реальностью, так как не существует бесконфликтных организаций. А преодоление конфликтов, как правило, невозможно без властного воздействия. «Фактически, на современных предприятиях все более и более проявляется изменение перспектив рациональности. Все большая гарантия, получаемая как результат прогресса знаний, познание мира, которое этот прогресс 'Предполагает, вместо утверждения все более жесткой системы принятия решений, похоже, напротив, должны привести к полному отказу от понятия опе Ьез1 \уау (единственного лучшего пути. — Б.Ж.). Самые передовые ™СгоаегМ. Ор. ей. Р. 10.
организации ощущают себя все более способными интегрировать зоны неуверенности в свои экономические расчеты, начинают осознавать, что они слишком долго жили иллюзиями рациональности, что беспокойство о логической строгости и неотложном единстве ослабло»583. Существование прочной организации вовсе не означает интегральной рациональности. Признавая право на существование и конфликтов, и неопределенности, и свободы актеров, мы тем самым поднимаем тематику власти, занимающую достойное место в книге «Актер и система».
Дата добавления: 2015-07-13; Просмотров: 779; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |