Кассандра Клэр Трилогия о Драко 14 страница

Рон моргнул и кивнул головой.

– Сириус, – продолжила Нарцисса, повернувшись к столу. – Я хочу, чтобы ты написал Северусу Снэйпу.

Сириус разинул рот.

– Снэйпу?

– Никто в мире не знает о зельях больше, чем он, – сказала Нарцисса. – Сам Темный Лорд прибегал к его помощи в те дни, когда он был Пожирателем Смерти. Если у этого зелья есть противоядие, то Северус должен знать об этом.

Теперь Нарцисса повернулась к Эрмионе, которая весьма нелюбезно восприняла то, что Рон вцепился в ее руку. Собственно, она довольно свирепо смотрела на него. Ничего страшного, ибо если в целом мире кто-то и мог состязаться с Эрмионой взглядами, то это был Рон – они упражнялись в этом уже пять лет.

– Эрмиона, – ласково сказала Нарцисса. – Я хочу, чтобы ты пошла со мной.

Эрмиона подняла голову и быстро сказала:

– Мне надо поговорить с Гарри…

– Нет, – сказала Нарцисса. – Тебе нельзя.

– Но…

– Ему совершенно не нужно, – ровным голосом сказала Нарцисса, – сердиться еще больше. Он никогда не причинит тебе вред, но если его гнев вырвется из-под контроля, он может стать опасным для самого себя и для бьющихся предметов вокруг.

Эрмиона побледнела, но кивнула, соглашаясь.

Нарцисса посмотрела на Лупина.

– Проследи, чтобы Сириус написал это письмо. И пока он будет занят, ты можешь поработать над переводом этой книги. Ты согласен?

Лупин приподнял бровь.

– Да, конечно.

Нарцисса протянула руку Эрмионе, та посмотрела на Рона. Рон неохотно отпустил ее и. Рука об руку с Нарциссой, они вышли.

Как только дверь за ними закрылась, Джинни раздраженно выдохнула воздух.

– А как же я? – спросила она, повернувшись к Лупину и Сириусу. – Мне тоже дадут поручение? Или от меня нет никакой пользы?

Сириус закрыл лицо руками.

– Джинни, – устало сказал он. – Не сейчас…

– Ну и ладно, – обиженно сказала Джинни, и, громко топая, вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Как только Джинни вышла из комнаты, Сириус развернулся к Лупину.

– А теперь скажи мне правду, – потребовал он, глядя в упор. – Ты думаешь, что это любовное зелье обратимо?

– Не знаю, – ответил Лупин, снимая с полок многочисленные книги и швыряя их на стол.

– Я видел, как ты изменился в лице. Ты что-то знаешь.

Лупин взял книгу, на корешке которой золотыми буквами было вытиснено «Самые Сильные Зелья» (а вы думали, что есть только один экземпляр?).

– Я ничего не знаю наверняка, – нервно сказал он. – Но я знаю, что любовные зелья – это вовсе не безобидная магия. Поэтому они и запрещены.

– Потому, что они очень-очень раздражают? – спросил Сириус, подтянув к себе пергамент, исписанный Эрмионой и просматривая размашистые строчки.

– Всякая магия, которая противоречит самой человеческой природе, есть, по определению, темная магия, – сказал Лупин. – Любовные зелья – это просто другая разновидность того, что лежит в основе Заклятия Империус. Заклинание, подавляющее волю человека…

Сириус покачал головой.

– У Эрмионы сильная воля.

– Это меня и беспокоит, – ответил Лупин угрюмо, листая «Самые Сильные Зелья». – Ты же видел, что может случиться с людьми, которые противятся Заклятию Империус. Безумие… если им повезет…

– Перестань, – прервал его Сириус, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Он потянулся за куском пергамента, занес перо и уныло уставился на него.

– Ты чего? – спросил Лупин, глядя сверху вниз на его макушку.

– Снэйп, – мрачно ответил Сириус.

– Ну, и что там насчет него?

– Да пойми ты, Лунатик! Если я напишу ему и попрошу об одолжении, ты что думаешь, он так и побежит? Он же НЕНАВИДИТ меня!

– Вероятно, по той одной-единственной причине, что ты колотил его все пять лет, пока мы были в школе, – заметил Лупин, улыбаясь уголками губ.

– Да, он немного раздражителен в этом плане, – согласился Сириус. Неожиданно его глаза заблестели, и он улыбнулся.

Лупин подозрительно посмотрел на него.

– Что это ты там придумал, а?

– Ну, видишь ли, – все еще улыбаясь, ответил Сириус. – Конечно, Снэйп не помчится оказывать мне услугу… или тебе… согласись, он и тебя ненавидит… и он скорее позволит Огнеплюю-Мантикрабу откусить себе ногу, чем поможет Гарри, но все-таки есть кто-то, кто ему симпатичен…

– Драко, – сказал Лупин и задумался. – Но его нет здесь. Эрмиона сказала, что он ушел, чтобы побыть наедине с самим собой.

– Я его не осуждаю, – сказал Сириус. – И уверен, что он не осудит меня за это.

Он схватил перо и начал лихорадочно писать.

– Ты что, подделываешь письмо от Драко? – бесстрастно спросил Лупин.

– Ага, – ответил Сириус. – Передай мне фамильную печать Малфоев, она в третьем ящике…

– Вообще-то это нечестно, – заметил Лупин, подавая ему печать.

– Честно, честно, – ответил Сириус, строча, как безумный.

– Ты выдаешь себя за другого, а это определенно нечестно. Не надо и в словаре смотреть.

Сириус бросил перо на стол и свирепо уставился на друга.

– У тебя есть идея получше?

Лупин ненадолго задумался.

– По правде, нет.

– Ты же видел лицо Гарри? И Эрмиона… это несправедливо, ведь они еще дети, они не должны были…

– Сириус, – прервал Лупин, пытаясь вытянуть перо у него из пальцев. – У тебя…

– Лунатик! – раздраженно прервал его Сириус. – Я отправлю это письмо, и что бы ты ни говорил…

– У тебя руки дрожат, вот что я хотел сказать. Дай мне этот пергамент, я знаю почерк Драко, поскольку он учился у меня. Позволь мне это сделать.

**************

– Я не могу, – сказал Драко.

Люций поджал губы.

– Слабак, – сказал он. – В этом и моя вина.

Драко не ответил. Сам не замечая этого, он пятился прочь от отца, пока не прижался к стене.

– Что случится, если я не буду ничего делать? – хрипло спросил он, наконец. – Я сойду с ума?

– А как ты сам полагаешь? – сказал Люций. Он медленно подходил к сыну, задумчиво глядя на него. – Раз ты узнал о нем, то и Слитерин теперь знает о твоем существовании. Или ты примкнешь к нему, или он убьет тебя.

Теперь он стоял очень близко – так близко, что Драко мог видеть огонь в его глазах. Драко знал, что означает этот огонь в глазах отца, и это было не к добру. Он опустил было глаза, но было поздно – Люций выбросил руку вперед и взял его за подбородок, принуждая держать голову прямо.

– Внутри тебя спрятан хитрый механизм, мой мальчик, – сказал он. – Темный Лорд завел тебя, как пружину и направил по этому пути. Это может быть твой путь к величию. Это может быть твоей второй попыткой. Нашей второй попыткой. Это то, для чего ты был создан. Многие ли могут сказать, что они были рождены для определенной цели? Но ты…

– Что, если я буду сопротивляться этому? – требовательно спросил Драко, голосом, который уже не подчинялся ему. – Что тогда?

– Что происходит с часами, если ты крутишь пружину наоборот? – ответил Люций. – Они ломаются.

Драко судорожно втянул воздух, будто его ударили в живот.

Люций оставил это без внимания.

– А почему вообще тебе нужно сопротивляться этому? – спросил он сына, по-прежнему смотря ему в лицо. – Стараешься быть хорошим?

Люций всегда по особенному произносил это слово – не так, как прилагательное, описывая хорошего мальчика или хорошую собаку, а подчеркивая, что это существительное – Хороший, и неприятное для него существительное. Конечно, Драко прекрасно знал, что он имеет в виду.

– Нет, – быстро ответил Драко, и тут же добавил, – я не знаю.

Он взглянул на отца.

– Я просто хочу иметь выбор.

– Ты думаешь, у тебя теперь есть выбор? У тебя больше нет выбора. Ты раб своих желаний, как и всякий другой. Думаешь, я не видел твое лицо там, в замке, когда ты смотрел на них, и на нее, и ее лицо, когда она смотрела на вас обоих? Ты хочешь обменять свое предназначение на дружбу мальчишки, который никогда не примет тебя, и на благосклонность девочки, которая не ответит на твою любовь. Заключить союз с людьми, от которых единственной наградой тебе будет подозрение и недоверие? Они люди не нашего круга, и никогда ими не будут. Ты никогда не будешь своим для них.

В течение своей речи Люций наблюдал, как меняется цвет лица его сына – вначале бледное, потом очень красное, и снова побелевшее. Он понимал, что Драко старается скрыть свои чувства, и по этому одному знал, что он причиняет ему боль. Что и должно было случиться. Драко был его сыном, и он мог помочь ему или ранить, по его усмотрению.

– Ты не изменишь то, что ты есть, Драко, – мягко, но непреклонно сказал Люций. – И они знают это. Дамблдор, Сириус Блэк, даже твой новый друг, Гарри Поттер – они все знают, что у них есть что-то, чего нет у тебя, какого-то необходимого атома недостает в твоей душе, и это делает тебя другим. Назови это моралью, нравственностью, или как хочешь. Но ты не можешь изменить это. Ты никогда не будешь таким, как они. Ты можешь носить маску морали, но и под ней ты такой, каким я сделал тебя.

Какое-то время Драко, не двигаясь, смотрел отцу в глаза. Потом его глаза потемнели, и он отдернул голову, освобождаясь от руки Люция.

– Пусти меня, – сказал он.

«Я потерял его, – изумленно подумал Люций, в то время как его сын, избегая его взгляда, скользнул от него прочь вдоль стены. – Я почти убедил его… Что-то было, что я мог сказать, это сработало бы, это сломало бы его. Но я его потерял».

Разочарование и гнев звучали в его резком голосе, когда он заговорил.

– Надо было убить тебя, когда у меня был шанс.

Драко остановился на полпути. Он по-прежнему опирался на стену, и что-то в его позе заставило Люция подумать, что только благодаря стене он держится прямо.

Драко поднял голову и посмотрел на отца. Его глаза были почти черными от страха, боли и гнева, и сейчас они были очень похожи друг на друга.

– Ты хочешь моей смерти? – спросил Драко. – Хорошо же.

Он поднял руки, взялся за Эпициклический амулет, висевший у него на шее, и, не задумываясь ни на мгновение, снял его через голову и бросил отцу. Люций Малфой машинально подался вперед и схватил блестящий круглый предмет на лету. И замер, глядя на него.

– Это тебе, отец, – сказал Драко. – Действуй. Сломай его. Раздави. Я буду мертв прежде, чем страж сможет войти в комнату.

Люций не двигался. Он только смотрел на своего сына, который смотрел на него горящими глазами и шептал:

– Чего ты боишься? Ты уже заключен сюда пожизненно. Они никогда не выпустят тебя. Давай же – сделай это!

– Нет, – сказал Люций, осторожно смыкая пальцы вокруг Амулета.

Драко пристально смотрел на него.

– Я не хочу твоей смерти, мой мальчик, – сказал Люций с легкой улыбкой. – Я передумал. Я хочу быть удовлетворен, зная, что ты жив и что ты страдаешь. Что ты растешь и страдаешь, зная, что ты сделал, чтобы уничтожить наш род, и как ты обрек меня гнить в этом аду. Надеюсь, что это будет терзать тебя заживо.

Он бросил взгляд на сына.

– А теперь убирайся. Меня тошнит от твоего вида.

Драко попятился. Затем он повернулся и с силой забарабанил по двери камеры. Некоторое время он стоял в ожидании, спиной к отцу. Услышав, как по другую сторону двери отпираются засовы, он медленно повернулся и посмотрел на Люция.

– Это еще не ад, отец, – сказал он. – Когда ты попадешь в ад, я думаю, ты обнаружишь там гораздо больше «людей нашего круга».

Дверь распахнулась, и Драко вышел.

**************

Если Рона и беспокоило, как он разыщет Гарри, то эти заботы быстро улетучились, едва он покинул библиотеку. Как оказалось, надо было просто идти на звук взрывов. Рон, волнуясь, пробежал по запутанным коридорам, остановился перед большой, окованной металлом, дубовой дверью, за которой раздавались звуки бьющегося стекла, глубоко вздохнул и распахнул ее.

Странное зрелище открылось его глазам. Сбитый с толку, он подумал, что в комнате идет снег, хотя этого и не могло быть. Воздух был наполнен белыми хлопьями. Рон разглядел Гарри, стоящего в середине комнаты – тонкая темная тень в центре белого пухового вихря. Ну, конечно, пухового, понял он, входя в комнату – это были перья, перья из подушек, по меньшей мере дюжину которых Гарри ухитрился располосовать на мелкие кусочки. Остатки наволочек были разбросаны по комнате, и множество мелких белых перышек запутались у Гарри в волосах.

– Гарри, – сказал Рон, испытывая одновременно сочувствие и изумление. – Что ты натворил?

– А на что это похоже? – спросил Гарри, скрестив руки на груди, будто непослушный пятилетний малыш.

Рон оглянулся вокруг с нарастающим подозрением. Несомненно, они находились в спальне – здесь стояла черная кровать с четырьмя стойками для полога, и огромный платяной шкаф красовался у дальней стены.

– Чья это комната? – спросил он.

– Спальня Малфоя, – объявил Гарри с мрачным удовлетворением.

– Так я и думал, – заметил Рон.

– Я тут меняю обстановку, – объяснил Гарри, и Рон в изумлении увидел, как пара стеклянных подсвечников пролетели через комнату и весело раскололись о стену.

– Сириус тебя убьет, – благоговейно сказал Рон.

– Прекрасно, – ответил Гарри. – Быстрая, безболезненная смерть – то, что доктор прописал.

– Гарри, – начал Рон, воспользовавшись минутным затишьем в буре, чтобы подобраться поближе к Гарри на случай, если придется его задержать. Хотя этот вариант выглядел ужасно непривлекательно, отчасти из-за невероятного количества стеклянных осколков на полу.

– Это всего лишь заклятие! Она не испытывает никаких чувств к Малфою!

Гарри молча посмотрел на него.

– Ну, хорошо, – неохотно признал Рон. – Может быть, у нее есть к нему какие-то чувства, очень незначительные, крохотные такие. Но ничего серьезного.

– Ты видел лицо Лупина, – сказал Гарри, вытряхивая перья из волос. – Он думает, что обратного заклятия не существует. Уж я-то понял.

Рон был потрясен.

– Конечно же, оно есть, обратное заклятие.

– Нет его, – ответил Гарри, будто смирившись. – Ей придется провести остаток дней, любя Малфоя… и все, что я могу – либо попытаться удержать ее возле себя и видеть, как она тоскует по нему, или отпустить ее с ним, и они поженятся, и у них будут кудрявые блондинистые дети, и я стану «дядя Гарри», и, может быть, они даже назовут одного из своих ужасных отпрысков в мою честь, и…

– ГАРРИ! – в отчаянии перебил его Рон. – Не забывай, пожалуйста, что подтекст быстро становится текстом.

БАМ! Одна из пышных подушек, лежащих на кровати, взмыла в воздух и взорвалась, осыпая перьями все вокруг.

– Это просто заклятие, – повторил Рон, досадливо отряхивая перья с плеч. – Это ничего не значит.

– Тогда почему она не сказала мне? – спросил Гарри, сверкая глазами на Рона, на перья и на все остальное в комнате. – Она могла просто рассказать мне, но она предпочла молчать. Или она не сказала мне потому, что не хотела, чтобы я знал, а она могла бы полностью насладиться любовью с Малфоем, или она не доверяет мне и думает, что я этого не вынесу, что просто смешно.

– Да уж, – поддакнул Рон, не удержавшись, – потому что сейчас ты ЗАМЕЧАТЕЛЬНО переносишь это.

Глаза Гарри сузились.

В этот момент распахнулась дверь.

Это была Джинни. Она выглядела раздраженной, ее глаза сверкнули при виде Рона, и она нахмурилась.

– Я вовсе не бесполезна… – начала она.

– Джинни! – в ужасе прервал ее Рон. – Я в некотором роде занят!

– Но… – Джинни перевела взгляд с Рона на Гарри, на множество летающих перьев, и ее глаза широко раскрылись в испуге.

– Я думала… – неуверенно начала она.

– Джинни, выйди отсюда, – нервно потребовал Рон.

Но Гарри уже смотрел на нее, прищурившись.

– Нет, – сказал он. – Оставайся, почему бы нет? Я тебе нравлюсь, Джинни, правда?

– Гм, – сказала Джинни, настороженно. – Конечно, Гарри, ты мне нравишься…

– Хочешь встречаться со мной?

Джинни от неожиданности изобразила губами букву «О».

– Что?

– Ты хочешь встречаться со мной? – заорал Гарри, который был весь покрыт перьями так, будто его атаковала стая линяющих голубей.

– Ну, все, достаточно, – заявил Рон и классическим движением, как поступали старшие братья в истории человечества до него, шагнул вперед и плотно закрыл дверь спальни перед носом у сестры. Затем он повернулся к Гарри и сурово посмотрел на него.

– Ты пьян, – сказал он.

Гарри сверкнул глазами.

– Я не пьян.

– Ты пьян, – мрачно повторил Рон. – Опьянен могуществом.

Он указал на кровать.

– Сядь и успокойся, Гарри.

К изумлению Рона, Гарри подчинился.

– Не очень хорошо с моей стороны, да? – угрюмо сказал он, глядя в пол.

– Нехорошо, – согласился Рон, обошел кровать и сел рядом с Гарри. – Тебе надо извиниться перед Джинни. Но это позже. А сейчас, мне кажется, тебе станет легче, если ты не будешь думать о Малфое…

– Да я не так уж и злюсь на Малфоя, – сказал Гарри.

Рон, осознав, что сидит с раскрытым ртом, поспешно закрыл его.

– Хорошо, если ты не сердишься на Малфоя, то на кого ты так взъелся?

– На Эрмиону, – ответил Гарри сквозь зубы.

Рон поспешно пригнулся, потому что стеклянный кувшин с резной ручкой в форме змеи просвистел мимо его головы и разлетелся на осколки у дальней стены.

– Черт побери, Гарри, – сказал Рон с невольным восхищением. – Это было круто!

– Ага, если бы я только мог проделывать эти штуки, когда я не срываюсь с катушек! – крикнул Гарри, в то время как дверцы шкафа резко распахнулись, и все его содержимое вырвалось наружу, как фонтан фейерверка.

Вещи пролетели по воздуху, будто стая безумных птиц. Что-то ударило Рона в плечо, и он опустил глаза посмотреть. Это была стопка носков и белья Драко.

– Итак, – сказал он, – я полагаю, это дает нам ответ на извечный вопрос: «трусы или плавки»?

Он улыбнулся Гарри.

– Лаванда и Парвати будут счастливы узнать, что Малфой носит… – Рон всмотрелся в этикетку на резинке, – трусы «Волшебная Одежда» от Кэлвина Кляйна. Кто бы подумал?

Он мельком взглянул на Гарри, который все еще был сердит, но в то же время, похоже, сдерживался, чтобы не засмеяться.

– Давай, Гарри, улыбнись – это тебя не убьет.

Рон отбросил трусы в сторону и посмотрел на друга.

– Ты сказал, что ты бесишься не из-за Малфоя, однако ты выбрал именно его спальню, чтобы выплеснуть гнев, а?

На этот раз Гарри улыбнулся – немного неохотно, будто это было ему неприятно.

– Ну, я же не говорил, что я весь такой белый и пушистый по отношению к нему.

Рон не ответил.

Гарри недоуменно посмотрел на него и вздрогнул. Рон тревожно всматривался в какую-то точку в противоположном конце комнаты.

– Что… – начал Гарри, но Рон, демонстрируя неожиданно быстрые рефлексы, прикрыл ему рот ладонью.

– Ш-ш-ш, – прошептал он. – Посмотри на шкаф.

Гарри посмотрел. И вскочил. Платяной шкаф, большой и тяжелый, размером как три Хагрида, раскачивался взад и вперед на своих резных ножках. Гарри быстро взглянул на Рона.

– Там что-то есть, внутри, – пробормотал Рон.

Гарри кивнул.

– Или кто-то, – попытался он выговорить сквозь пальцы Рона.

Рон убрал руку.

– Как ты думаешь…

Шкаф качнулся с такой силой, что едва не перевернулся.

– Палочки к бою, – прошептал Рон, вставая на ноги и роясь в своих одеждах. Гарри встал рядом, достав свою палочку и держа ее перед собой.

Двигаясь как можно тише, они пересекли комнату (Рон держался чуть впереди) и замерли перед шкафом. Рон протянул руку к одной из дверок. Он скосил глаза на Гарри, который, чувствуя себя довольно глупо – что там могло оказаться? – кивнул.

Рон рывком открыл дверь.

Какое-то мгновение не происходило ничего.

Затем что-то вылетело из шкафа с силой пушечного ядра и метнулось в сторону Рона, сбив его с ног. Палочка Рона выскользнула из его руки, и он громко закричал от боли, размахивая руками, чтобы защитить лицо от незваного гостя. Насколько Гарри мог видеть, у того была кожа сероватого оттенка, вращающиеся красные глаза и длинные лопатообразные пальцы, которые он сомкнул у Рона на горле.

Это был демон.

**************

Все еще хмурясь, Джинни прошествовала по коридору, отыскала лестницу и протопала по ней вниз, шаркая подошвами по камню, чтобы произвести как можно больше шума. Но вокруг не было никого, кто мог бы услышать ее.

«Бесполезная, – думала она. – Они все считают, что от меня нет никакой пользы. Даже Рон захлопнул дверь передо мной, а Сириус и Лупин сказали, чтобы я убиралась…»

Впрочем, Гарри предложил ей встречаться с ним. Да, конечно, надо признать, что это не было искренним предложением. Скорее, трагический крик о помощи. Не то, чтобы она была против – она была удивлена, поняв, что на самом деле ее это вовсе не волнует.

Джинни пересекла большую и безлюдную гостиницу, не подозревая, что она прошла по люку, ведущему в подземелья. Она знала, что бродит без цели, во всяком случае, материальной цели. Она просто надеялась увидеть Драко, надеялась, что вот она повернет за очередной угол, и он будет стоять там – высокий, бледный и раздражительный, но может, он примет ее извинения? Потому что она очень хотела извинится перед ним за то, что пинала его по ребрам.

«Что, если бы это была я, год назад, – подумала она, – и это Гарри выпил бы любовное зелье и внезапно оказался бы у моей двери. Могла бы я прогнать его ради дружбы с Эрмионой?»

Она очень сомневалась в этом.

Когда она вышла из гостиной, чьи-то голоса привлекли ее внимание. Она находилась в коридоре возле столовой и, повернув голову, увидела Эрмиону и Нарциссу, сидящих за огромным столом под гобеленом с фамильным гербом Малфоев. Эрмиона беспокойно вертела в руках чашку с чаем, и Нарцисса смотрела на нее с отдаленной симпатией.

– Мне очень, очень жаль, – говорила Эрмиона приглушенным голосом. – Я должна была сразу сказать Гарри правду. Я просто думала, что смогу справиться сама. Ужасно, что он теперь подумает. И Драко… – она с тревогой взглянула на Нарциссу. – Для него в этом тоже нет ничего хорошего.

«Как верно подмечено», – подумала раздраженно Джинни.

– Он, должно быть, очень любит тебя, – сказала Нарцисса, – если дал тебе это.

И она показала на Эпициклический амулет, обвивавший шею Эрмионы.

На Эрмиону было жалко смотреть. И Джинни, чувствуя к себе такую же жалость, отвернулась и пошла дальше по коридору.

**************

Никогда прежде Драко не летал так, как сейчас, гоня свою метлу сквозь надвигающиеся облака на фоне темнеющего, чернильного неба. Если бы Гарри увидел его, он был бы изумлен, даже поражен – не только скоростью полета, но тем, с каким безрассудством и точностью он летел, касаясь верхушек деревьев, скользя над поверхностью прудов, бросая метлу из стороны в сторону, переворачиваясь вниз головой из озорства. Наконец, он замедлил полет и спикировал к земле, резко затормозив.

Он снова был на земле Малфоев, на краю Бездонной Пропасти. Небо теперь было стального цвета, расчерченным слабыми угольно-черными метками, похожими на метки внутри морской раковины, и Пропасть разверзлась перед ним, черная и бездонная. Драко подошел к краю, встал на колени, и его бурно и неожиданно стошнило. Когда его желудок прекратил конвульсии, он сел и машинально коснулся меча, висящего у него за плечом.

Он наложил на меч заклятие, чтобы сделать его невидимым – вряд ли даже Малфою позволили бы явиться без приглашения в клинику для душевнобольных, бряцая мечом – и теперь, не задумываясь, он провел левой рукой по нему, снимая чары. Меч ожил под его рукой, сияя серебром в серых сумерках, и драгоценные камни на рукояти блестели, будто глаза.

«Ты захотел владеть им сразу, как только ты увидел его, коснулся его, ты знаешь, что это – это твое будущее, и ты не можешь убежать от него».

«Это твоя сущность».

Драко перекатился набок, по-прежнему крепко сжимая меч в руках, провел рукой дальше от эфеса, к клинку, и крепко сжал кисть, чувствуя, как наточенное лезвие разрезает его кожу, и как струится кровь. Боль была совсем небольшой, но она отрезвила его и заставила его встать.

Драко подошел к краю Пропасти и посмотрел вниз, в черноту. Он поднял меч в левой руке, выставив его прямо перед собой…

Видения того, что прошло, того, что происходит, того, что произойдет, если ты захочешь этого…

…и отпустил меч.

Конечно же, не было никакого звука, пока меч исчезал в темноте, кувыркаясь, мерцая и тускнея, проглоченный Пропастью.

Чувствуя невероятную усталость, Драко повернулся к Пропасти спиной и зашагал к своей метле. Когда он нагнулся, чтобы поднять ее, он заметил в траве что-то блестящее.

«Нет!»

Это был меч, светящийся, прекрасный и совершенный. Драко протянул руку за своим Всполохом – и меч загудел, задрожал и прыгнул ему в ладонь, замерев там. Будто сросся с рукой.

«Ты не можешь убежать от него».

«Это твоя сущность».

**************

– Рон! – закричал Гарри, кинувшись к другу, но поскользнулся на разбитом стекле и перьях и упал. Острая боль пронзила его руки, коснувшиеся усыпанного стеклом пола. Палочка выскользнула из пальцев и покатилась, стуча по плитам.

«Она мне все равно не нужна», – подумал Гарри, быстро вскакивая на ноги.

Рон сражался не на шутку – он перевернулся на спину и пинал демона, навалившегося на него сверху, ногами. Руки он держал у горла, пытаясь ослабить хватку демона на своей гортани. Он тоже уронил палочку…

Не раздумывая, Гарри поднял правую руку и направил ее на демона.

– Импедимента! – закричал он.

Белый свет вырвался из его пальцев и ударил демона в грудь, опрокинув его на спину. Рон тут же метнулся в сторону, освобождаясь от хватки на горле, и, вскочив на ноги, попятился к Гарри. Одну руку он держал у горла, разукрашенного иссиня-багровыми отметками.

Гарри покосился на него.

– Ты в порядке?

Рон кивнул, заглатывая воздух.

Гарри повернулся и посмотрел на демона, который стоял на коленях на полу, сверкая на них вращающимися красными глазами. Он сразу понял, что это не был тот же самый демон, который прорвался в их с Драко спальню тогда, в школе – хотя и не мог бы объяснить, откуда он это знает. Но существо, безусловно, принадлежало к тому же виду. У него были такие же длинные, лопатообразные пальцы, каждый из которых оканчивался зловещим, острым ногтем, и такие же красные глаза.

– Гарри Поттер, – сказало оно, и голос его был такой же, как голос другого демона – будто потрескивание дров.

Глаза Гарри сузились.

– Ты знаешь, кто я?

Демон издал свистящий звук.

– Скоро ты умрешь, Гарри Поттер, – объявил он.

Гарри широко раскрыл глаза.

– Что это все значит? – возмутился Рон хриплым голосом, массируя свое горло.

Взгляд демона остановился на Гарри.

– Ты знаешь, – прошипел он.

– Нет, я не знаю, – холодно ответил Гарри. – И я полагаю, что ты мне объяснишь, или я окрашу эту стену позади тебя в новый интересный цвет, который называется «Следы Мозгов».

Демон уставился на них.

– Никакого чувства юмора, – заметил Рон, покачав головой.

Внезапно демон бросился на Рона, протягивая к нему руки. Рон метнулся в сторону, и демон приземлился на четвереньки, обернулся и снова уставился на них.

– Гарри Поттер…

– Заткнись! – заорал Гарри, вклиниваясь между чудищем и Роном.

Он ощущал прилив ярости – каждая унция ярости, которую он переживал в течение прошедших нескольких часов, кристаллизовалась в острый ледяной клинок, который бешено крутился в его груди. Он чувствовал, как что-то рвется наружу – что-то высвобождалось внутри него, что-то важное. Гарри отбросил в сторону свою волшебную палочку, направил руку на тварь, угрожающую ему – и то, что было внутри него, выплеснулось на свободу – он чувствовал, как оно прорывается сквозь его кровь, его жилы, руку… и выстрелило из его пальцев, будто белая молния.

Струя света поразила демона в грудь. Издав удивленный жалобный крик, он отлетел назад и сильно шарахнулся в стену с противным хлюпающим звуком. Он безвольно свалился на пол и лежал теперь, как куча тряпья.

Но Гарри еще не закончил. Он все еще чувствовал жар белого света в своих жилах и хотел чего-то еще – разрушающего, неистового…

Его взгляд упал на платяной шкаф. Тот самый шкаф, в котором он однажды застал Эрмиону, целующую Драко. Огромный, тяжелый, изготовленный из дуба, не менее восьми футов высотой.

Гарри повернулся, протянул к нему руку, и шкаф приподнялся на несколько дюймов над полом. Гарри ощущал сопротивление его веса, будто он поднимал его на блоке.

«Давай, – приказывал он мысленно. – Давай».

Отозвавшись стонущим скрипом внутри Гарри, шкаф взмыл в воздух и вырвался из-под его контроля. Будто выпущенный из катапульты, шкаф пролетел через комнату, врезался в стену напротив, перевернулся и упал на неподвижное тело демона, развалившись на куски.

– Гарри! – будто издалека, услышал он крик Рона. – Хватит!

Он почувствовал, как Рон трясет его за плечи, и опустил руки. Внезапно он ощутил, что ему не хватает воздуха, и пошатнулся, едва не налетев на кровать.

– Гарри…

Рон смотрел на друга, который выглядел бледным и обессиленным, волосы и одежда Гарри промокли от пота, будто он пробежал марафон. Он жадно заглатывал воздух, согнувшись вперед и упершись ладонями в колени. Не обращая внимания на чей-то стук в дверь спальни, Рон пригнулся и заглянул в лицо Гарри.

Дата добавления: 2015-07-13