Table of Contents 106 страница

— Так ты гришь, — произнёс Хагрид, — что большинство Тёмных волшебников — слизеринцы… но…

— Но большинство слизеринцев — не Тёмные волшебники, — закончил Драко. У него появилось нехорошее предчувствие, что на этой части объяснения они застрянут, но, как и в сражении с гидрой, главным было не сдаваться.

— Никогда об этом не думал с такой точки зрения, — поразился Хагрид. — Но, хм, если не все из вашего факультета — змеи, тогда почему... за дерево!

Хагрид схватил Драко и Трейси и переставил их с тропы за гигантский дуб. Затем зарядил арбалет и вскинул его, приготовившись стрелять. Все трое прислушались. Неподалёку что-то шелестело опавшими листьями, словно волочащийся по земле плащ. Хагрид, прищурившись, смотрел на тёмную тропу. Но спустя пару секунд шелест затих вдали.

— Так и знал, — пробормотал Хагрид, — в лесу завелось что-то, чего тут быть не должно.

Они направились туда, откуда доносился шелест. Хагрид шёл впереди, Трейси и Драко держали палочки наготове. Они потратили некоторое время на поиски, постепенно расширяя круг и тщательно прислушиваясь, но ничего не нашли.

Хагрид, Драко и Трейси снова двинулись сквозь дремучий тёмный лес. Драко постоянно оглядывался, его не отпускало ощущение, что за ними наблюдают. Тропинка повернула, и Трейси вдруг вскрикнула и указала рукой в небо.

Вдалеке в воздухе сверкнула россыпь красных искр.

— Вы двое, ждите здесь! — крикнул Хагрид. — Стойте, где стоите, я за вами вернусь!

Прежде, чем Драко успел сказать хоть слово, Хагрид развернулся и помчался напролом через подлесок.

Драко и Трейси стояли и смотрели друг на друга. Постепенно все звуки затихли, лишь тихо шелестела листва. Трейси выглядела испуганной, но пыталась это скрыть. Драко происходящее опять же скорее раздражало. У него сложилось стойкое впечатление, что, когда Рубеус Хагрид составлял планы на сегодняшнюю ночь, он и пяти секунд не потратил на размышления о том, как действовать, если что-то вдруг пойдёт не так.

— И что теперь? — голос Трейси прозвучал чуть тоньше обычного.

— Ждём, пока не вернётся мистер Хагрид.

Медленно тянулись минуты. Драко казалось, что его слух стал острее обычного и теперь он подмечает каждое дуновение ветра, каждый хруст веточки. Трейси постоянно поглядывала на луну, будто хотела убедиться, что она ещё не полная.

— Я… — прошептала Трейси, — я начинаю немного нервничать, мистер Малфой.

Драко слегка задумался. Если честно, в этом что-то было… нет, он не был трусом, его даже не пугала нынешняя ситуация. Но в Хогвартсе разгуливал убийца, и, если бы Драко смотрел пьесу со своим участием и в этой пьесе полувеликан бросил бы его в Запретном лесу, ему сразу бы захотелось крикнуть мальчишке на сцене, что тот должен…

Драко засунул руку под мантию и вытащил зеркало. Лёгкий стук по поверхности, и в зеркале появился мужчина в красной мантии, который почти сразу нахмурился.

— Капитан авроров Энеаш Бродский, — чётко отрапортовал мужчина. В тишине леса эти слова прозвучали громко, и Трейси вздрогнула. — В чём дело, Драко Малфой?

— Связывайтесь со мной каждые десять минут, — сказал Драко. Он решил не жаловаться непосредственно на наказание. Он не хотел выглядеть капризным ребёнком. — Если я не отвечу, вытащите меня отсюда. Я в Запретном лесу.

У аврора в зеркале брови поползли вверх:

— Что вы делаете в Запретном лесу, мистер Малфой?

— Помогаю мистеру Хагриду искать пожирателя единорогов, — сказал Драко, отключил зеркало и засунул его под мантию, не давая аврору возможности спросить что-нибудь про отработки или заявить, что Драко должен отбывать наказание, а не жаловаться.

Трейси повернула голову в его сторону, но было слишком темно, чтобы различить выражение на её лице.

— Э-э, спасибо, — прошептала она.

Ещё одно, более холодное чем прежде, дуновение ветра, пронеслось по лесу, шелестя редкой листвой на деревьях.

— Вам не стоило… — немного застенчиво сказала Трейси.

— Не будем об этом, мисс Дэвис.

Тёмный силуэт Трейси приложил руку к щеке, словно хотел скрыть румянец, который всё равно не был виден в темноте.

— В смысле, ради меня...

— Нет, в самом деле, давайте не будем об этом, — прервал её Драко.

Он мог бы пригрозить достать зеркало и приказать капитану Бродскому не спасать её, но боялся, что она воспримет это как флирт.

Силуэт Трейси отвернулся. Наконец, она тихо сказала:

— Как по-вашему, ещё ведь слишком рано...

Пронзительный крик эхом прокатился по лесу, крик, похожий скорее на лошадиный, нежели на человеческий. Трейси взвизгнула и бросилась бежать.

— Стой, дура! — заорал Драко и помчался за ней. Драко вообще не был уверен, с какой стороны донёсся звук — настолько тот был призрачным, но у него промелькнула мысль, что Трейси Дэвис, возможно, побежала прямо к источнику этого жуткого крика.

Ветки ежевики хлестали Драко по глазам, и ему приходилось держать одну руку перед лицом, чтобы защитить их. Он старался не потерять Трейси из виду, потому что, если бы это была пьеса и они разделились, то кто-нибудь из них обязательно бы погиб. Драко подумал о спрятанном под мантией зеркале, но он откуда-то знал, что, если попытается достать его одной рукой на бегу, зеркало неминуемо упадёт и потеряется...

Трейси остановилась. Драко на мгновение почувствовал облегчение, но потом увидел то, что было впереди.

На земле в луже серебряной крови, которая расползалась по земле, словно разлитая ртуть, лежал ещё один единорог. Его шкура была фиолетовой, цвета ночного неба, и рог был того же сумеречного оттенка. На крупе виднелось розовое пятно в форме звезды, окружённое белыми метками. От этого зрелища у Драко разрывалось сердце, даже сильнее, чем в прошлый раз, потому что остекленевшие глаза этого единорога смотрели прямо на него и потому что ещё здесь присутствовало...

…размытое искажённое нечто...

...припавшее к открытой ране на боку единорога так, словно оно пило оттуда...

...Драко не мог понять, почему-то не мог осознать, что он сейчас видит...

...и оно смотрело на них.

Размытая бурлящая непроглядная тьма, похоже, повернулась, чтобы посмотреть на них. Раздалось шипение. Так могла бы шипеть самая смертоносная змея, когда-либо существовавшая на земле. Гораздо более опасная, чем любой синий крайт.

Затем оно потянулось обратно к ране на единороге и продолжило пить.

Зеркало оказалось в руке Драко, он бездумно стучал по его поверхности снова и снова, но оно не подавало признаков жизни.

Трейси уже сжимала палочку и выкрикивала что-то вроде «Призматис!» и «Ступефай!», но ничего не происходило.

Затем очертания бурлящей тьмы выросли, отдалённо напоминая человека, поднимающегося на ноги. Оно дёрнулось вперёд, странным полупрыжком перескочило через ноги умирающего единорога и направилось к ним.

Трейси дёрнула Драко за рукав и развернулась, чтобы бежать — бежать от того, что способно охотиться на единорогов. Не успела она сделать и трёх шагов, как раздалось ещё одно ужасное, резанувшее слух шипение. Трейси упала на землю и больше не двигалась.

Краем сознания Драко понял, что он сейчас умрёт. Даже если аврор проверяет зеркало в это самое мгновение, никто не сможет добраться сюда достаточно быстро. Времени не было.

Бегство не сработало.

Магия не сработала.

Бурлящая тьма приближалась, а Драко тратил последние мгновения своей жизни в попытках найти решение.

Вдруг из ночного неба вынырнул ослепительный серебряный шар и завис в воздухе, заливая лес ярким, почти дневным светом, и бурлящая тьма отпрянула, словно испугавшись этого света.

Следом из ночного неба вынырнули четыре метлы: три аврора, сверкающие разноцветными щитами, и Гарри Поттер с поднятой палочкой, сидящий позади профессора МакГонагалл внутри общего для них двоих щита.

— Уходите! — закричала профессор МакГонагалл…

… в следующий миг бурлящее нечто издало ещё одно ужасающее шипение, и все защитные заклинания развеялись. Трое авроров и профессор МакГонагалл свалились с мётел, тяжело ударились о землю и остались лежать неподвижно.

Драко не мог дышать — страх, какого он не испытывал в своей жизни, сжимал его лёгкие, обвивал щупальцами сердце.

Гарри Поттер, которого чужая магия не задела, молча направил метлу вниз…

… спрыгнул на землю и встал между Драко и бурлящей тьмой, закрывая слизеринца собой.

— Беги! — крикнул Гарри Поттер, вполоборота повернув голову к Драко. Под серебряными лучами луны его лицо сияло. — Драко, беги! Я его задержу!

— Ты не справишься с ним в одиночку! — выкрикнул Драко. Подступила тошнота, какое-то смешанное чувство, которое казалось одновременно похожим и непохожим на чувство вины, как будто соответствующие ощущения присутствовали, но не было эмоций.

— Я должен, — мрачно ответил Гарри Поттер. — Уходи!

— Гарри, прости… прости меня за всё… я...— позже, вспоминая этот миг, Драко не мог точно вспомнить, за что именно он просил прощения, быть может, за то, что давным-давно хотел перехватить власть над Байесовским Заговором.

Бурлящее нечто, казавшееся теперь ещё чернее и ужасней, оторвалось от земли и зависло в воздухе.

— БЕГИ! — крикнул Гарри.

Драко развернулся и бросился сломя голову в лес. Ветки хлестали его по лицу. Сзади снова раздалось ужасное шипение. Гарри громко что-то выкрикнул, но с такого расстояния Драко уже не смог разобрать, что именно. Лишь на мгновение Драко оглянулся и тут же во что-то врезался головой. Удар был настолько силён, что он потерял сознание.

* * *

Гарри крепко сжимал в руке палочку. Вокруг него сияла Радужная сфера. Он спокойно посмотрел на бурлящее размытое нечто перед ним и спросил:

— Что это вы тут устроили?

Бурлящее размытое пятно начало изменяться и перестраиваться и в итоге перетекло в форму человека в капюшоне. Какая бы маскировка при этом не использовалась — Гарри подумал, что скорее тут применялся артефакт, а не заклинание, раз эта магия на него действовала — она мешала мозгу распознать очертания или хотя бы понять, что это человек. Но она не смогла скрыть от Гарри знакомое острое чувство тревоги.

Перед Гарри стоял профессор Квиррелл. Его чёрный плащ спереди был залит серебряной кровью. Он посмотрел на лежащих на земле трёх авроров, Трейси Дэвис, Драко Малфоя и профессора МакГонагалл и вздохнул.

— Я был совершенно уверен, — пробормотал себе под нос профессор Квиррелл, — что блокировал это зеркало, не поднимая тревоги. Что два первокурсника-слизеринца делали в Запретном лесу одни? Мистер Малфой столь благоразумен, и вдруг... Какая неудача.

Гарри не ответил. Чувство тревоги переполняло его как никогда прежде, сила, витавшая в воздухе, была столь велика, что Гарри ощущал её чуть ли не кожей. Часть его до сих пор была потрясена тем, насколько быстро щиты авроров разлетелись в клочья. Он едва различил в воздухе несколько цветных вспышек, разорвавших щиты, словно тонкую бумагу. Дуэль между профессором Квирреллом и аврором в Азкабане теперь казалась насмешкой, детской забавой. Хотя профессор Квиррелл утверждал тогда, что, если бы он сражался в полную силу, то аврор был бы мёртв уже спустя несколько секунд. И теперь Гарри понял, что это была правда.

Существует ли предел возможного могущества?

— Я так понимаю, — Гарри удалось заставить свой голос не дрожать, — ваше поедание единорогов как-то связано с тем, почему вас уволят с должности профессора Защиты. Надо полагать, вы не собираетесь вдаваться в подробные объяснения?

Профессор Квиррелл посмотрел на него. Почти осязаемое ощущение силы, витавшее в воздухе, казалось, исчезло, втянулось обратно в профессора Защиты.

— Мне действительно следует объясниться, — ответил профессор. — Сначала мне нужно наложить несколько Чар Памяти, а затем мы сможем уйти отсюда и всё обсудить. С моей стороны будет неблагоразумно здесь оставаться. А вы вернётесь к этому моменту времени позже, насколько я понимаю.

Гарри пожелал видеть сквозь Мантию, хозяином которой он являлся, и понял, что другой Гарри стоит рядом с ним, скрытый своим собственным Даром Смерти. Затем Гарри велел своей Мантии вновь спрятать его от него самого, что Мантия и сделала. Возможность узнать своё будущее означала также необходимость соответствовать воспоминанию о нём в дальнейшем.

Затем его собственный голос, звучавший непривычно для Гарри-из-настоящего, сказал:

— У него на удивление хорошее объяснение.

Гарри-из-настоящего постарался запомнить эти слова как можно точнее. Больше они ничего не сказали друг другу.

Профессор Квиррелл подошёл к лежащему Драко и произнёс заклинание Ложной памяти. Где-то минуту профессор защиты стоял над ним, полностью погрузившись в себя.

Последние пару недель Гарри изучал Чары памяти. Впрочем, он не мог помочь их накладывать, если только не хотел довести себя до почти полного изнеможения и зачем-нибудь стереть аврору все воспоминания, связанные с синим цветом. Но теперь он представлял, какой концентрации требуют гораздо более сложные чары Ложной памяти. Для наложения этих чар необходимо прожить в своей голове жизнь другого человека во всех деталях, по крайней мере, если не хочется тратить шестнадцать минут на каждую минуту ложной памяти, которые потребуются, чтобы создать основные шестнадцать потоков памяти отдельно друг от друга. И хотя работа с чарами Ложной памяти могла происходить тихо, без каких-либо внешних проявлений, теперь Гарри представлял всю её сложность и потому был впечатлён.

Профессор Квиррелл закончил с Драко и перешёл к Трейси Дэвис, затем к трём аврорам и, наконец, к профессору МакГонагалл. Гарри подождал, но Гарри-из-будущего не протестовал. Возможно, даже сама профессор МакГонагалл, будь она в сознании, не стала бы протестовать. Майские иды ещё не настали, и, судя по всему, произошедшему будет дано на удивление хорошее объяснение.

Один жест — и тело Драко воспарило в воздух, переместилось чуть дальше в лес, а затем аккуратно опустилось на землю. Заключительным движением профессор Квиррелл вырвал огромный кусок из бока единорога, оставив рваные края вокруг раны. Кусок сырого мяса взлетел в воздух, задрожал под действием заклинания Исчезновения и исчез.

— Сделано, — сказал профессор Квиррелл. — Теперь я должен покинуть это место, мистер Поттер. Идите со мной и оставайтесь здесь.

Профессор Квиррелл зашагал прочь, а Гарри последовал за ним и остался на месте.

Некоторое время они шли по лесу молча, затем Гарри услышал приглушённые голоса вдалеке. По-видимому, прибыла следующая группа авроров — ведь первая не вышла на связь. Гарри не знал, как всё объяснила его версия из будущего.

— Они не обнаружат нас и не услышат наш разговор, — сказал профессор Квиррелл. Ощущение силы и тревоги вокруг профессора Защиты всё ещё было очень заметным. Мужчина уселся на пень, и теперь свет от почти полной луны освещал его целиком.

— Прежде всего я должен сказать, что, когда вы будете говорить с аврорами в будущем, вам следует сказать им, что вы напугали бурлящую тьму так же, как того дементора. Это то, что будет помнить мистер Малфой, — профессор Квиррелл тихо вздохнул. — Если они решат, что нечто жуткое, сродни дементорам, и, притом достаточно сильное, чтобы сломить щиты авроров, свободно разгуливает в Запретном лесу, это может вызвать некоторую тревогу. Но я не смог придумать ничего другого. Если после этого лес будут лучше охранять… впрочем, при некотором везении, я уже получил, что хотел. Вы не расскажете, как вам удалось так быстро добраться? Как вы узнали, что мистер Малфой попал в беду?

После того, как капитан Бродский узнал, что Драко Малфой находится в Запретном лесу, по-видимому, в компании Рубеуса Хагрида, он начал выяснять, кто дал на это разрешение. Но к тому моменту, когда настало время снова связаться с Драко, он это выяснить не успел. У капитана авроров был допуск к информации о Маховиках времени, но, несмотря на протесты Гарри, он отказался возвращаться во времени до неудавшейся попытки выйти на связь — для вопросов, связанных со Временем, существовали стандартные процедуры. Тем не менее Бродский выдал Гарри письменный приказ, разрешающий тому вернуться назад и организовать прибытие трёх авроров одной секундой позже вызова, оставшегося без ответа. Чтобы найти Драко, Гарри использовал патронуса — Гарри пожелал, чтобы тот принял форму шара из чистого серебряного света, и ему это удалось. В итоге, авроры прибыли на место с точностью до секунды.

— Боюсь, я не могу вам рассказать, — спокойно ответил Гарри. Профессор Квиррелл всё ещё оставался главным подозреваемым, и лучше, чтобы он не знал всех деталей. — А теперь скажите, почему вы едите единорогов?

— А, — сказал профессор Квиррелл, — что до этого... — он поколебался. — Я пил кровь единорогов, а не ел их. Пропавшая плоть, рваные раны на телах — всё это нужно, чтобы скрыть настоящее положение дел, сделать всё похожим на нападение хищника. Использование крови единорога слишком хорошо известно.

— Мне оно неизвестно, — сказал Гарри.

— Я знаю, что вам неизвестно, — отрезал профессор Защиты, — иначе вы бы не докучали мне своими расспросами. Кровь единорога способна продлить жизнь на какое-то время даже тому, кто находится на самом краю смерти.

Какое-то время мозг Гарри заявлял, что отказывается воспринимать сказанное, что, конечно же, было ложью, потому что нельзя знать, что именно нельзя воспринимать, если ты это ещё не воспринял.

Гарри переполняло странное ощущение пустоты. Возможно, именно это чувствуют люди, когда что-то идёт не по сценарию и они не знают, что надо говорить или делать.

Ну конечно, профессор Квиррелл умирает, а не просто временно болен.

И профессор Квиррелл знает, что умирает. В конце концов, он же вызвался занять место профессора Защиты в Хогвартсе.

И в течение учебного года ему, конечно же, становилось всё хуже. А болезни, от которых становится всё хуже, приводят к закономерному финалу.

И знание это уже было в голове Гарри — где-то на безопасных задворках, где он мог отказаться понимать то, что уже понято.

И, естественно, именно поэтому профессор Квиррелл не сможет преподавать Боевую магию в следующем году. Профессору МакГонагалл даже не придётся его увольнять, он просто...

…умрёт.

— Нет, — голос Гарри немного дрожал. — Должен быть способ…

— Я не дурак и не особенно жажду умереть. Я уже искал. Я зашёл так далёко, просто чтобы не сорвать учебный план, поскольку времени оказалось меньше, чем я предполагал и… — голова озарённой лунным светом фигуры отвернулась. — Не думаю, что хочу это обсуждать, мистер Поттер.

— Но тогда почему… — дыхание Гарри снова сбилось. — Почему кровь единорога не хранится во всех аптечках, чтобы сохранить жизнь тем, кто стоит на пороге смерти из-за того, что им откусили ноги?

— Из-за необратимых побочных эффектов, — тихо отозвался профессор Квиррелл.

— Побочных эффектов? Побочных эффектов?! Какой побочный эффект с медицинской точки зрения может быть хуже, чем СМЕРТЬ?! — последнее слово Гарри уже практически выкрикнул.

— Не все думают так же, как мы, мистер Поттер. Правда, замечу ради справедливости, кровь следует пить из живого единорога, и он в процессе должен умереть. Иначе, что бы я тут делал?

Гарри отвернулся и уставился на окружавшие их деревья.

— Завести в святом Мунго стадо единорогов. Доставлять пациентов туда каминной сетью или портключами.

— Да, это бы сработало.

Внутри Гарри всё бурлило, но внешне его чувства выдавало лишь застывшее лицо и дрожь в руках. Ему хотелось закричать, найти какую-то отдушину… сделать что-то, невыразимое словами. Наконец, Гарри направил палочку на дерево и выкрикнул:

— Диффиндо!

Раздался резкий хруст, и поперёк ствола появилась трещина.

— Диффиндо!

Ещё одна трещина. Это заклинание Гарри выучил только десять дней назад, после того как всерьёз задумался о самообороне. Теоретически это было заклинание второго курса, но прорывавшемуся наружу гневу было всё равно, и Гарри уже освоил это заклинание в достаточной мере, чтобы не истощить себя сразу, так что силы у него ещё оставались.

— Диффиндо!

На этот раз он целился в ветку, и та с шумом рухнула на землю.

— На этом я вас оставлю, — тихо сказал профессор Квиррелл. Он поднялся на ноги и надел капюшон. Кровь единорога всё ещё светилась на его чёрном плаще.

Глава 101. Меры предосторожности. Часть 2

Гарри тяжело дышал. Вокруг него лежали поваленные деревья. Трудно было поверить, что такие разрушения в лесу способен устроить первокурсник. Режущим заклинанием нельзя срубить дерево, поэтому Гарри начал трансфигурировать поперечные сечения стволов. Он свалил несколько деревьев, но ему не стало лучше, внутри по-прежнему клокотали эмоции. Но пока он крушил деревья, он по крайней мере не думал о том, что эти эмоции невозможно выпустить.

Когда магические силы у Гарри кончились, он принялся обрывать и ломать ветки голыми руками. Руки кровоточили, но эти раны утром сможет вылечить мадам Помфри. У волшебников неизлечимые шрамы оставляет лишь Тёмная магия.

Вдруг Гарри услышал, как в лесу что-то движется. Звук напоминал стук лошадиных копыт. Гарри стремительно развернулся и вскинул палочку. Пока он работал руками, его магия частично восстановилась. Ему в голову впервые пришла мысль, что он в Запретном лесу один и при этом шумит.

Однако под лунный свет, вопреки ожиданиям Гарри, вышел не единорог. Нижняя часть существа напоминала лошадиную, а верхняя представляла собой обнажённый мужской торс. Лицо кентавра обрамляли длинные светлые волосы, его глаза были почти такими же голубыми, как у Дамблдора, с переходом к сапфировому.

В одной руке кентавр держал длинное деревянное копье с очень большим металлическим наконечником. Края наконечника в лунном свете не блестели. Гарри однажды читал, что блестят только тупые клинки.

— Итак, — у кентавра оказался низкий, звучный и мужественный голос. — Вот и ты, и вокруг тебя — разрушения. Я чую в воздухе запах крови единорога, крови невинного, убитого ради спасения своей жизни.

Внезапный приступ страха вернул Гарри к реальности, и он быстро ответил.

— Это не то, чем кажется.

— Я знаю. Сами звёзды провозглашают твою невинность. Какая ирония, — кентавр сделал шаг по небольшой поляне ближе к Гарри, не опуская копьё. — Странное слово — невинность. Оно подразумевает отсутствие знания, как невинность ребёнка, и также отсутствие вины. Только совершенно невежественные не несут никакой ответственности за последствия своих действий. Они не ведают, что творят, и потому у них не может быть намерения навредить — вот что значит это слово.

Гулкий голос не создавал эха в лесу.

Глаза Гарри на мгновение метнулись к кончику копья. Он осознал, что ему следовало взяться за Маховик времени сразу же, как только он увидел кентавра. Теперь же, если Гарри попытается засунуть руку под мантию, кентавр, если окажется достаточно быстр, сможет ударить его копьём.

— Однажды я прочёл, — ответил Гарри немного нетвёрдым голосом, пытаясь подобрать столь же глубокомысленные слова в ответ, — что неверно думать о детях как о невинных, потому что незнание — не то же самое, что отсутствие выбора. Дети не в состоянии причинить большой вред друг другу во время своих потасовок, потому что у них для этого недостаточно сил. Некоторые взрослые такой вред причиняют. Но другие взрослые — нет. И разве эти другие взрослые не более невинны, чем дети?

— Мудрость волшебников, — отозвался кентавр.

— Вообще-то, мудрость маглов.

— О лишённых магии я знаю немного. В последнее время Марс был тусклым, но теперь он становится ярче, — кентавр сделал ещё один шаг вперёд и теперь оказался почти на расстоянии удара от Гарри.

Гарри не решился взглянуть на небо.

— Это значит, что Марс приближается к Земле, по мере того как обе планеты вращаются вокруг Солнца. Марс отражает то же количество света, что и всегда, он всего лишь становится ближе. Что вы подразумевали, говоря: «звёзды провозглашают твою невинность»?

— Ночное небо говорит с кентаврами. Так мы узнаём то, что узнаём. Или ныне волшебникам не рассказывают даже об этом? — по лицу кентавра пробежала тень презрения.

— Я... пытался разузнать о кентаврах, когда читал о прорицании. Большинство авторов просто высмеивают прорицание кентавров, не объясняя причин. Волшебники не придерживаются правил аргументации — они считают, что насмешки над идеей или её автором позволяют отбросить эту идею так же, как и свидетельства против неё... Хотя я думал, что часть, в которой сказано, что кентавры используют астрологию, ещё более смехотворна.

— Почему? — нараспев произнёс кентавр, с любопытством склонив голову набок.

— Потому что движение планет предсказуемо на тысячи лет вперёд. Если я поговорю с нужными маглами, то смогу показать вам схему, как именно будут расположены планеты через десять лет при наблюдении с этого места. Вы сможете сделать по ней предсказание?

Кентавр покачал головой.

— По схеме? Нет. Свет планет, комет, неуловимое движение самих звёзд — всего этого я не увижу.

— Орбиты комет тоже определены на тысячи лет вперёд, поэтому они не могут иметь существенного отношения к текущим событиям. А свету звёзд, чтобы достичь Земли, нужны годы, и сами звёзды практически не движутся — во всяком случае, невооружённым глазом этого не заметить. Поэтому напрашивается предположение, что у кентавров есть природный дар к прорицаниям, который вы, так сказать, проецируете на ночное небо.

— Возможно, — задумчиво произнёс кентавр. Он опустил голову. — Другие бы набросились на тебя за такие слова, но я всегда стремился узнать то, чего я не знаю. Почему ночное небо может предсказывать будущее — это мне, конечно, неведомо. Даже само это умение достаточно трудно освоить. Могу лишь сказать, сын Лили, что, даже если ты говоришь правду, непонятно, какой в ней прок.

Гарри позволил себе немного расслабиться. Если кентавр обращается к нему «сын Лили», значит, Гарри для него больше, чем просто вторгшийся в лес чужак. Кроме того, нападение на ученика Хогвартса наверняка чревато очень серьёзными последствиями для обитающего в лесу племени кентавров, и кентавру скорее всего это известно...

— Маглы поняли, что в истине кроется сила. Она есть в каждой частичке истины, и эти частички связаны друг с другом. И обрести эту силу можно, лишь открыв как можно больше истин. При этом нельзя защищать ложные убеждения, нельзя даже говорить, что ложное убеждение полезно. Может показаться неважным, действительно ли ваши предсказания основаны на звёздах или вы лишь проецируете на звёзды свои врождённые умения. Но, если вы в самом деле хотите понять прорицание или роль звёзд в прорицании, истина о предсказаниях кентавров будет иметь значение для других истин.

Кентавр медленно кивнул.

— Стало быть, люди без палочек стали мудрее волшебников. Подумать только! Скажи мне, сын Лили, говорят ли исполненные мудрости маглы о том, что небеса вскоре опустеют?

— Опустеют? — переспросил Гарри. — Э-э... нет?

— Другие кентавры этого леса избегают встречи с тобой, ибо мы клянёмся не препятствовать тому, что предначертано небом. Потому что, если наши судьбы переплетутся с твоей, возможно, часть вины за то, что грядёт, будет и на нас. Лишь я один посмел приблизиться к тебе. Как однажды, шестнадцать лет назад, когда я был моложе и безрассуднее, я приблизился к юной волшебнице, гулявшей неподалёку от этого леса.

— Я... я не понимаю.

— Нет. Ты невинен, как и говорят звёзды. А убить невинного ради спасения самого себя — это ужасное деяние. Совершившему такое суждена проклятая жизнь, полужизнь. Ибо любой кентавр, конечно же, будет изгнан, если он лишит жизни жеребёнка.

Копьё ударило, словно молния — слишком быстро, чтобы отреагировать — и вышибло из рук волшебную палочку.

Следующий мощный удар угодил Гарри в солнечное сплетение. Он рухнул на землю, ловя ртом воздух и пытаясь сдержать рвотные позывы.

Гарри попытался схватить Маховик времени, спрятанный под мантией, но удар тупого конца копья отбросил его руку в сторону, едва не сломав пальцы. Гарри повторил попытку другой рукой, но копьё ударило и по ней...

— Мне жаль, Гарри Поттер, — сказал кентавр. Вдруг он вздёрнул голову, и его глаза расширились. Копьё взлетело вверх и отбило красный сгусток заклинания. Кентавр уронил копьё и отчаянно отпрыгнул в сторону — мимо него пролетела зелёная вспышка света. За ней последовала вторая. Третья его настигла.

Кентавр упал и больше не двигался.

Гарри с трудом успокоил дыхание, пошатываясь, поднялся на ноги, подобрал свою палочку. Всё это получилось у него не сразу.

— Что это было? — прохрипел он.

Чувство тревоги, мощное настолько, что казалось почти осязаемым, приблизилось снова.

— П-профессор Квиррелл? Что вы здесь делаете?

— Ну, — задумчиво сказал мужчина в чёрной мантии, — вам нужно было отвести душу и устроить громкую истерику в Запретном лесу посреди ночи, а мне нужно было выйти за пределы вашей способности чувствовать меня и быть наготове. Нельзя взять и оставить ученика одного в Запретном лесу. По-моему, это очевидно, после всего, что случилось.

Гарри не мог оторвать взгляд от лежавшего кентавра.

Лошадиное тело не дышало.

— Вы... вы убили его, это была Авада Кедавра...

— Я не всегда понимаю, что другие люди считают морально допустимым, мистер Поттер. Но даже я знаю, что с точки зрения традиционной морали приемлемо убить нечеловеческое существо, которое вот-вот прикончит ребёнка-волшебника. Наверняка вас не волнуют различия между человеческим и нечеловеческим, но он собирался вас убить. Вряд ли его можно назвать невинным...

Дата добавления: 2017-01-13