Картина третья

Поздняя осень 1917 года. Арестантская комната – каталажка. Слабый свет еле-еле проникает через маленькое оконце. В углу на нарах лежит Егор Коркатов. Одежда его изодрана. На лице кровоподтёки. Дверь заскрипела. Вошёл Чиманов. В руках у него берданка и котелок.

Ч и м а н о в. Ну, вот и я заступил на пост, тебе питание принёс. Ты мужикам савинский хлеб роздал – они сейчас пышки пекут, а ты, их благодетель, чахнешь на казённых харчах, ешь суп из десяти круп. (Ставит на землю котелок.) Савин грозит тебя в остроге сгноить. До города слух дошёл, как ты его бабу, Игоря-офицера мамашу, в свинарник запер, заставил (смеётся) со свиньями сидеть, пока мужики хлеб из амбара таскали. И чего тебе неймётся? Ведь мог бы через Оксину с Савиным породниться.

К о р к а т о в. Замолчи ты, пустобрех, торговец базарный!

Ч и м а н о в. Проторговался я! Пришлось податься в стражники, к Карпову в помощники. А ты не сердись. У меня для тебя суприз!

К о р к а т о в. Что тебе ещё?

Ч и м а н о в. Верно говорю! Бабёнка одна к тебе на свидание рвётся, Ну, я по доброте души решил её допустить. Чудной народ, эти бабы. Себе на бусы керенки пожалела, а чтобы тебя повидать, мне царский золотой подарила. Сейчас пущу!

К о р к а т о в. Не надо!

Ч и м а н о в. Что же, золотой обратно отдавать, что ли? Ишь ты!

Чиманов, отворив дверь, впускает Оксину, сам выходит на улицу.

О к с и н а. Егор... Здравствуй, Егор!

К о р к а т о в. Здравствуй, здравствуй! Может, сразу и «прощай» скажем! Или полюбоваться хочешь, как но приказу твоего отца меня связанного разукрасили?

О к с и н а. Не надо, Егор. Я не прощаться пришла, а прощенье просить. Каяться перед тобой!

К о р к а т о в. А что передо мной каяться? Я не поп!

О к с и н а. Егорушка, не отталкивай меня! Я без тебя жить не могу!

К о р к а т о в. Да ведь тебя Савины прислали надо мной поиздеваться!

О к с и н а. Ой, да они убьют меня, если узнают, что я тут была! Егор, милый! Я… я во всем виновата. Из-за меня тебя отец перед войной в солдаты не в очередь сдал, у твоей матери отнял единственного кормильца! Всё из-за меня! (Плачет.)

К о р к а т о в. Ладно, сырости здесь и так хватает.

О к с и н а. Егорушка! (Прильнула к нему.)

К о р к а т о в. Эх, должен бы тебя ненавидеть, да не могу! А ты, купцова дочка, за Тойметова замуж вышла!

О к с и н а. Так мне же наврали, что ты убит! Отец даже бумаги показал. И всё равно я ни за кого идти не хотела! Меня силком под венец вели! Грозили, что из дома выгонят.

К о р к а т о в. Паразиты!

О к с и н а. Ох, Егор, родной ты мой! Боюсь я за тебя. Нехорошо у меня (показывает на грудь) вот тут... Словно давит что-то... Зачем тебе отцовское добро? Разве у меня его мало? Да я ради тебя, ради любви нашей ничего не пожалею. Всё отдам. А они за своё зубами держатся. От них пощады не жди. Сейчас вместе с Игорем к Сотникову пошли.

Коркатов, С Игорем? А разве он...

О к с и н а. Сегодня ночью приехал. Страшный. Не смотрит ни на кого. До утра с отцом о чём-то шептался. Не поняла я о чём. Только слышала, в Казани бои на улицах идут.

К о р к а т о в. Вот оно что? Вот это действительно «сурприз», как говорит Чиманов.

О к с и н а (не слушая его). Егор! Ты же знаешь, если что случится с тобой, не переживу я этого. На себя руки наложу. Что молчишь? Не слушаешь меня? О своем думаешь? Значит, отец прав: не нужна я тебе больше, не нужна. (Убегает.)

К о р к а т о в. Оксина, вернись. Оксина!

Вбегает Чиманов.

Верни её! Слышишь, верни!

Ч и м а н о в. Поздно. Сюда Савин идёт. Успокойся, парень. Успокойся. (Пропуская Савина и Игоря.) Милости просим, Василий Петрович!

С а в и н (входя). Здравствуй, Егор! Да... Эх, Егор, Егор, на кого ты похож!

Коркатов молчит.

Бродяга! Ей-богу, бродяга! Жаль мне тебя! Ей-богу, жаль, я к тебе всегда относился, как отец родной. А ты чем за мою доброту отплатил? Мой хлеб разграбил! Где у тебя совесть? Вспомни, разве плохо у меня в работниках жилось?

К о р к а т о в. Плохо, Савин! Очень плохо! Хуже собаки жил.

С а в и н. Врёшь. Я тебя всегда жалел. И сейчас жалею.

К о р к а т о в. Пожалел волк кобылу...

С а в и н. Эх, Егор. Мы же с тобой земляки! И матери наши тоже...

К о р к а т о в. Поэтому ты мою мать голодом уморил, когда меня против закона в солдаты сдал?

С а в и н (сурово). Нет! Не понимаешь ты доброго отношения. Придётся с тобой по-другому говорить. А я ведь хотел тебе Оксину в жёны отдать.

К о р к а т о в. Этого не касайся! Не смей дочерью торговать!

И г о р ь. Молчать! (К отцу.) Я говорил тебе – он человеческой речи не поймёт. (К Коркатову.) Ты не маленький. Знаешь, что полагается за грабёж чужого добра?

К о р к а т о в. Грабёж?!

И г о р ь. Тюрьма да каторга.

К о р к а т о в. Это вы весь век нас грабили. Ваше добро нашим потом да кровью нажито. И не пугай меня, ты сам напуган. Знаю, из Казани бежал не из-за любви к Ольге Савельевне!

И г о р ь. Молчать, выродок! Признавайся: кто тебя подстрекал? Кто был твоим соучастником? Ну?

К о р к а т о в. Народ!

За дверью шум. Дверь распахнулась. Карпов вталкивает Ивана Маршанова. Руки его связаны.

И г о р ь. А! Уже одного привели! Скоро всех выловим!

Ко р к а т о в. А по какому праву вы ловите да допрашиваете?

С а в и н. Забыл, что я член волостной управы!

К а р п о в. Сейчас и господин Сотников сюда придут.

И г о р ь. Что вы перед ним отчитываетесь? (Ивану.) Ах, старик, старик! И не стыдно тебе? Ты знал, кого укрывал в своем доме?

Иван молчит.

К а р п о в. Знаешь его? Кто он, знаешь?

И в а н. Это друг моего сына. А его отец был моим другом.

С а в и н. Иван! А кто тебе всегда семенами помогал? Без меня бы с голоду подох.

Входит Сотников, осмотрел присутствующих.

И г о р ь (к Коркатову). Мало тебе вчера дали!

С о т н и к о в. Тише, тише! (К Ивану.) Что ты натворил, старик?

И в а н. Ничего худого, сосед. А урядник со своими головорезами избил меня, связал, всю избу перевернул.

Сотников поворачивается к Савину.

С а в и н. Я послал Карпова. Меня грабят, а я должен молчать?

И г о р ь. Да что вы, Савелий Матвеевич! Это же отец Витьки Маршанова, того самого подлеца матроса, которого... который на базаре меня...

С о т н и к о в. А он, он-то что сделал?

С а в и н. Да у него же в избе Егорка жил, там вся их большевистская шайка собиралась! Ты что, с луны свалился?

Вбегает Чиманов.

Ч и м а н о в. Савелий Матвеевич! Тут вас спрашивают.

С о т н и к о в. Иду, иду.

Ч и м а н о в. Но ведь...

В дверь быстро входит Николай Булатов, за ним – несколько вооружённых людей с красными повязками на руках и красными лентами на фуражках.

Б у л а т о в. Здравствуйте!

С о т н и к о в. Здравствуйте.

Б у л а т о в. Мне нужен товарищ Сотников.

С о т н и к о в. Я – Сотников.

Б у л а т о в. Вы председатель волостной управы?

С о т н и к о в. Да. А в чём дело?

Б у л а т о в. Я член Казанского военно-революционного комитета, Булатов. (Осмотрел присутствующих.) Что вы здесь делаете?

С о т н и к о в. Арестованные здесь. Мы к арестованным, стало быть, пришли...

Б у л а т о в. Кто арестован?

С а в и н (указывая на Ивана и Коркатова). Вот эти двое.

Б у л а т о в. За что?

С а в и н. За грабёж.

Б у л а т о в. Кого ограбили?

С а в и н. Меня! Пшеницу из амбара.

Б у л а т о в. А вы кто такой?

С а в и н. Член волостной управы, Савин.

Б у л а т о в. Купец Савин? Ведь у нас не последний хлеб взяли? Что они с хлебом сделали? Продали?

И в а н. Мужикам роздали.

Б у л а т о в. А вы кто такой? Ваша фамилия?

И в а н. Мы? Крестьяне здешние. Иван Маршанов.

Б у л а т о в. Отец матроса с «Авроры»?

И в а н. Отец, мил-человек, отец!

Б у л а т о в (к Чиманову). Развязать!

И в а н. Спасибо... Спасибо, мил-человек.

Б у л а т о в. В Петрограде вся власть перешла к Советам, и в Казани тоже. И по всей России...

И г о р ь. Переворот!

К о р к а т о в. Революция!

Б у л а т о в. Да, революция!.. Председатель Совета народных комиссаров Ленин декрет о земле подписал. Земля – крестьянам, хлеб – голодным.

С а в и н. Это что же, полное разорение, грабеж!

Савин уходит, вслед за ним скрывается Карпов.

К о р к а т о в. Не по душе хозяину...

Б у л а т о в. А вы товарищ Коркатов?

К о р к а т о в. Он самый.

И г о р ь. Он дезертир. Ему давно пора на фронт возвратиться.

Б у л а т о в. В ленинском декрете сказано: миру – мир, война – войне.

Игорь пытается уйти.

Стойте, поручик! А вы кто такой?

И г о р ь. Допустим, поручик Савин.

Б у л а т о в. Что вы здесь делаете?

И г о р ь. Я... я жениться приехал.

К о р к а т о в. Не крути, ваше благородие!

И г о р ь. Как ты смеешь?! Савелий Матвеевич, подтвердите же!

С о т н и к о в. Действительно, это – жених моей дочери.

Б у л а т о в. Жених! Жениха придётся задержать до выяснения.

И г о р ь. Меня? По какому праву?

Б у л а т о в. Сдайте оружие!

И г о р ь. Вы... я... Ответите за это!

Б у л а т о в. Именем революции – оружие!

И г о р ь. Я... я подчиняюсь грубому насилию. Но это вам даром не пройдёт! Имейте в виду.

Б у л а т о в (забирая пистолет). Успокойтесь, поручик. А вам, товарищ Коркатов, поручается возглавить советскую власть в этой волости.

И г о р ь. Этого не может быть! Он же неграмотный!

К о р к а т о в. Неграмотный был, когда у вас батрачил. Большевики научили грамоте.

Б у л а т о в (к Сотникову). Сдадите ему дела.

С о т н и к о в. Мне что... Я не сам... Меня народ избрал... Пожалуйста.

Б у л а т о в. Вот мандат! Решением Казанского военно-революционного комитета вся власть в Кужнурской волости переходит в руки ревкома. Председателем ревкома назначаетесь вы, товарищ Коркатов.

Затемнение

Дата добавления: 2017-01-13