Сильвестр Медведев и инок Евфимий

Симеон умер в 1680 году, только четырьмя годами пережив своего соперника Епифания; но вопрос, поднятый при них, ο времени пресуществления даров в евхаристии и вообще ο господстве в новом юго-западном образовании латинского направления, продолжал трево­жить русское общество и после их смерти. В правление Софьи латинское влияние еще более усилилось в Москве. Сильной поддержкой его в правительственных сферах явился любимец царевны князь В.В. Голицын, друг иностранцев-католиков и покровитель иезуитов. Послед­ние ловко сумели пробраться в Москву с австрийским посольством под видом посольских и торговых людей, приобрели себе в Немецкой слободе дом, завели в нем латинское богослу­жение и школу и занялись деятельной пропагандой.Современные споры из-за латинских мнений были как нельзя более им на руку, и они тайно, но всем своим влиянием принялись поддерживать учеников Полоцкого.

Во главе последних стоял строитель Заиконоспасского монастыря Сильвестр Медведев, муж, по отзыву современников, великого ума и остроты, такой же придворный монах, как и его учитель, опиравшийся на силу главных временщиков при Софии, Голицына и Шаклови-того, близкий и к самой царевне. Он знал польский и латинский языки и был человеком мно­госведущим еще до знакомства с Полоцким, когда бьш подьячим в Курске и затем монахом в Путивле — пограничных тогда местах с Польшей, но довершил свое образование по прибы­тии в Москву с помощью Полоцкого. По смерти своего учителя он бьш определен на место последнего в строители Заиконоспасского монастыря по желанию самого царя Феодора. Па­мятником его учености может служить оставшийся после него замечательный библиографи­ческий труд: "Оглавление книг и кто их сложил." По своей даровитости и красноречию он стоял даже выше Полоцкого и возбуждал еще большие опасения в среде ревнителей грече­ского образования и православия, а назначение его строителем Заиконоспасского монастыря грозило полным торжеством латинского образования и на будущее время, потому что, в ка-

Holy Trinity Orthodox Mission

честве строителя этого монастыря, он, естественно, должен бьш сделаться начальником в на­значенной там к открытию будущей академии, в чем не сомневался он и сам. На первых по­рах ему удалось оказать православной церкви видную услугу, которая приобрела ему уваже­ние многих лиц. Когда мысль об открытии новой академии огласилась, в Москву стали съез­жаться разные кандидаты на учительство в этой будущей школе. В числе их в 1681 году из западной России явился некто Ян Белободский, человек весьма своеобразных убеждений, проповедовавший какую-то смесь лютеранских, кальвинских и отчасти католических идей и полное безразличие всех церквей; его обличали в том, что он, как цыгане, в какой стране жи­вет, той страны и веру держит. Шаткость его убеждений первые заметили Медведев с другим кандидатом на учительство — Павлом Негребецким, донесли об его ересях и оспорили его на соборе 1681 года. Опасный учитель был устранен. Но патриарх и на самого Медведева смот­рел не лучше, чем на Белободского. Как приверженец латинского образования, Сильвестр был, конечно, противником всяких протестантских идей, каких держался Белободский, но зато крепко стоял за латинские мнения своего учителя Полоцкого и за латинскую ученость вообще.

Как прежде против Полоцкого патриарх Иоаким выставил Славинецкого, так теперь против Медведева он выставил ученика Славинецкого чудовского инока Евфимия, знатока греческого языка, ученого и безукоризненно православного труженика, бывшего прежде лю­бимым сотрудником Епифания. Слухи об усилении латинского влияния в Москве дошли и до востока. Особенно к сердцу принял их известный тогда ревнитель православия и грече­ского образования иерусалимский патриарх Досифеи, который давно уже с неудовольствием следил за усилением латинского образования в Киеве и теперь бьш сильно обеспокоен пере­ходом его и в Москву, где до сих пор постоянно господствовало образование эллино-славянское. Он посылал в Москву свои послания, в которых старался выяснить все превос­ходство греческого образования перед латинским, и разные руководительные книги для оп­ровержения латинских заблуждений. Евфимий занимался переводами этих и других книг и был вообще правой рукой патриарха во всех письменных работах против латинских соблаз­нов. Но он был еще более кабинетным человеком, чем его учитель, и далеко уступал своему противнику в практическом отношении. Пока он только писал, Сильвестр спешил поскорее действовать. Еще в 1682 г. при царе Феодоре была заготовлена грамота об открытии и при­вилегиях академии, но, за смертью царя и за последовавшими после того смутами, до сих пор еще не была утверждена. В январе 1685 г. Сильвестр представил ее через Шакловитого ца­ревне Софье. Грамота была утверждена, и он уже, несомненно, мог рассчитывать, что вскоре будет сделан начальником новой академии, и что успех его в борьбе с патриархом и Евфими-ем вполне обеспечен. Но тут случилось обстоятельство, разрушившее все его расчеты; в мар­те того же года на помощь греческому образованию и великорусской партии прибыли в Мо­скву ученые братья Лихуды, соперники несравненно более опасные для его ученого автори­тета, чем скромный инок Евфимий.

Братья Лихуды.

Иеромонахи Иоанникий и Софроний Лихуды были родом с Кефалонии, княжеского про­исхождения, учились первоначально в самой Греции, потом на западе — в Венеции и Падуе, и до вызова в Россию проходили в разных местах Греции должности учителей и проповед­ников. В Россию они были вызваны еще при царе Феодоре, по рекомендации патриарха До-сифея, для учительства в академии и в противовес латинской учености киевских учителей. Борьба их с латинянами началась еще на дороге в Москву, в Венгрии и Польше, где они должны были выдержать несколько диспутов с иезуитскими учеными. Путешествие их до

Holy Trinity Orthodox Mission

Москвы протянулось от этого более года. К величайшему неудовольствию Сильвестра, по прибытии сюда они вскоре были поселены в его собственном Спасском монастыре и немед­ленно вступили с ними в борьбу. Спор ο времени пресуществления святых даров — главный предмет тогдашней борьбы двух просветительных направлений — с приездом Лихудов по­лучил самый острый характер, проник в народ и слышался повсюду, и в домах, и на улицах. Латинские убеждения Сильвестра касательно этого вопроса выражены были в его сочине­нии: "Хлеб животный." Евфимий написал против него бранное сочинение: "Послание на подверг латинского мудрования." Сильвестр отвечал новым обширным и горячим сочинени­ем: "Манна хлеба животного," в котором сильно задел и православие Лихудов (1687 г.). По­следние сами вступили в полемику и написали в защиту православного учения об евхаристии "Акос, или Врачевание от угрызений змиевых." Против "Акоса" Сильвестр в 1688 г. сочинил "Известие истинное ο новом правлении книг древних и ο нововыезжих иноземцех и ο непра­вом их ο пресуществлении писании," а кто-то из его партии, если не он же сам, распростра­нил бранчивые тетради "на новопотаенных волков" — т. е. Лихудов. Тетради эти, в свою очередь, вызвали тоже бранчивое сочинение со стороны Евфимия: "Показание истины на псонеистовое брехание." Церковная власть поддерживала, конечно, сторону Лихудов и Ев­фимия. Постоянные в этой полемике указания на киевские книги, возбуждая сильное подоз­рение относительно киевского православия, заставили патриарха Иоакима привлечь к делу и малороссийскую иерархию и потребовать от нее определенного ответа на вопрос ο времени пресуществления святых даров. В Киеве этим запросом, видимо, стеснились, долго отмалчи­вались, но в конце концов все-таки прислали ответы в православном духе. Дело Сильвестра было теперь окончательно проиграно. Полное торжество православия над латинским влия­нием в Москве последовало, однако, не ранее государственного переворота, свергнувшего владычество Софьи. В октябре 1689 года Медведев был осужден, расстрижен и за участие в деле Софьи и Шакловитого приговорен к смертной казни, но на время розыска об этом деле был отправлен пока в Троицкий монастырь; в феврале 1691 г. он сложил свою голову на пла­хе.

В том же 1689 году патриарх добрался и до иезуитов с их интригами и пропагандой в Москве; по его настоянию они были изгнаны из России и католикам-иноземцам для совер­шения богослужения дозволено было держать при себе только ксендзов-плебанов, но отнюдь не иезуитов. Пользуясь обнаружением в последнее время иноверных интриг и пропаганды, Иоаким успел чувствительно задеть даже любезных молодому царю протестантов Немецкой слободы, где кстати в это время обнаружилось особенное религиозное движение. Там поя­вился один иступленный проповедник мистик Квирин Кульман, который величал себя князем Бога Израилева, сыном Сына Божия, пришедшим для восстановления истинного христианст­ва и открытия 1000-летнего царства Божия на земле, а учение свое — новым Апокалипсисом. Пропаганда его для русских была не опасна — немцы сами выдали его правительству, и он был сожжен. Но патриарх воспользовался этой пропагандой, как и пропагандой иезуитов, для того, чтобы исходатайствовать у правительства уже известный указ, касавшийся стесне­ния въезда иностранцев в Россию.

Дата добавления: 2017-01-13