Осуждение хлебопоклоннической ереси на соборе 1690 года и высылка киевских уче­ных из Москвы

В 1690 году к описанной борьбе двух направлений русского образования подведен был окончательный итог. Евфимий написал книгу "Остен," в которой была рассказана вся исто­рия недавних споров и опровергнуты и учение латинян, и ошибки Полоцкого, Медведева и юго-западных книг. Братья Лихуды дали полное опровержение католичества в книге "Мечец

Holy Trinity Orthodox Mission

духовный, или Диалоги Грека учителя к некоему иисуиту." Патриарх со своей стороны со­звал в Москве собор, на котором хлебопоклонническая ересь была предана проклятию и из­речено осуждение на многие малороссийские книги, замеченные в уклонениях к латинству: Большой Требник, Служебник и Лифос Петра Могилы, Ключ разумения и Мессия правед­ный Голятовского, Меч и Трубы словес Лазаря Барановича, Огородок Радивиловского, Еван­гелие и Перло многоцветное К. Транквиллиона, Выклад ο церкви и таинствах Феодосия Са-фоновича и другие. Собор этот был последним деянием Иоакима в пользу православия; вскоре после него патриарх скончался. Преемник его оказался еще более строгим к латинст­ву. Киевские ученые были высылаемы или сами спешили убираться из Москвы. Киевское влияние было устранено, но зато Москва лишилась после этого самого главного источника своего духовного просвещения. Главными деятелями просвещения у нее остались теперь братья Лихуды, преподававшие науки в новой академии, но реакция против латинства, все разрастаясь, скоро добралась и до них.

Начало московской академии и состояние ее при Лихудах.

Академическое обучение открылось непосредственно после приезда Лихудов первона­чально, до постройки зданий академии, в кельях монастыря Богоявленского. Сильвестр не­даром добивался должности начальника академии — по учредительной грамоте 1682 года она облекалась громадными правами и привилегиями. В ней предположено было препода­вать духовные и светские науки: грамматику, пиитику, риторику, диалектику, философию и богословие, и языки славянский, греческий, польский и латинский, для людей всякого чина и возраста. Царь предоставлял в ее пользу свою библиотеку, вотчины 8 монастырей, одну дворцовую волость и 10 пустошей; право суда над ее людьми предоставлял ее блюстителю вместе с учителями; учителям обещал пенсии, а ученикам лучшие места на службе. Блюсти­телем и учителями положено назначать только русских или греков, испытанных в правосла­вии и дававших клятву быть ему верными; учителей из Литвы и Малороссии дозволялось принимать только по свидетельству об них достоверных людей, потому что эти прелестники, сказано в грамоте, сначала притворяются православными, а потом развратные словеса все­вают и целость веры нашей терзать начинают. Академия назначалась быть блюстительницею православия во всей России. Никто не должен был держать у себя учителей иностранных языков, а должен был для обучения языкам отдавать своих детей в академию. Она обязыва­лась смотреть и за тем, чтобы в России не было иноверной пропаганды, и за новообращен­ными, тверды ли они в вере, и за всеми вообще людьми духовного и мирского чина, не дер­жит ли кто у себя запрещенных книг, не вступает ли в состязания ο вере и прочее. Ей предос­тавлялся и суд по религиозным преступлениям: по суду ее, запрещенные книги должны бьши подвергаться сожжению; нетвердых в вере она могла подвергать ссылке, а иноверцев, винов­ных в хуле на православную веру, и русских отступников — даже смертной казни через со­жжение. Последние грозные полномочия академии не были, впрочем, осуществлены на практике, и ей досталось одно более скромное просветительное значение.

Полные курсы Лихудов начались в 1686 году по отстройке зданий академии в Заиконос-пасском монастыре, причем в нее переведены были и ученики типографской школы. За три года учителя успели пройти целый курс, состоявший из грамматики, пиитики, риторики, ло­гики и физики частью на греческом, частью на латинском языках. Ученики их говорили на обоих языках и перевели несколько книг, а старшие из них начинали и сами заниматься обу­чением начинающих. В 1688 году Иоанникий ездил с русским посольством в Венецию, где пробыл более трех лет; поэтому второй курс Софроний вел один и довел его к возвращению брата тоже до физики. На этом и застигла их добравшаяся до них реакция. В преподавании

Holy Trinity Orthodox Mission

своем они старались избегать всяких следов своего западного образования — и схоластиче­ского метода, и господства латыни — вместо Аристотеля на первый план выдвигали Свя­щенное Писание и отцов церкви, вместо латыни — греческий язык, схоластического бого­словия вовсе не преподавали. В Москве ими были довольны; до поры до времени доволен был и их восточный патрон, патриарх Досифей, в 1692 году он прислал им даже свою по­хвальную грамоту, но потом вдруг стал действовать против них, будучи возбужден к тому наветами на них разных завистливых греков, с которыми Лихуды держались не совсем по-землячески и не желали делиться своими деньгами. В 1693 году патриарх отправил в Москву три послания — к царям, патриарху Адриану и самим Лихудам, в которых решительно тре­бовал, чтобы латынь была вовсе изгнана из академического курса, Лихудов укорял за то, что они не занимаются будто бы своим делом, а забавляются около физики да философии, назы­вал их не Лихудами, а Ликудиями (от vkos — волк), грозил им даже отлучением. В угоду ему ученых братьев отставили от академии и предоставили им преподавать при типографии итальянский язык. Но Досифей был недоволен и этим — требовал, чтобы их вовсе выгнали из Москвы, и обвинял их в гордости, в самозванном присвоении княжеского титула и даже в сношениях с турецким правительством. После этого в 1701 г. их удалили в Ипатьевский мо­настырь.

Быстрый упадок академии после высылки Лихудов.

Место их заняли в академии их ученики, не имевшие уже ни такого образования, ни та­кого авторитета, как они. Академический курс сократился; латынь была совершенно из него изгнана. Патриарху Адриану было не до академии; все внимание его было обращено на ис­требление латинских и протестантских ересей; в посланиях и поручениях своих он горько жаловался, что многие из москвитян, и знатные, и простые, от злоглагольств люторских, кальвинских и прочих еретиков и от пипок табацких объюродели, стали критиковать учение и установления церкви, вопрошая: "Сие чесо ради? И сие откуда взято? И сие кто предаде?" Инок Евфимий, по его поручениям, неутомимо занимался против западных ересей перевода­ми греческих книг Максима Пелопонесского, Мелетия Сирига, Нила Солунского и других, какие присылались с востока, преимущественно через патриарха Досифея; в 1696 году тру­дами его было издано на славянском языке Православное Исповедание Петра Могилы. Тогда же трудами Афанасия Холмогорского был приготовлен к изданию (но не издан) огромный сборник исторических известий и статей, касавшихся полемики последнего времени, под на­званием "Щит веры." К несчастью для русского образования, в последнее время все чаще и чаще встречались случаи, утверждавшие в иерархах подозрительность к западным ученым. При Адриане попался в отступничестве один московский дьякон — Петр Артемьев, кото­рый ездил учиться в Италию и по возвращении оттуда начал с увлечением проповедовать латинство. В 1698 году он был расстрижен и сослан на Соловки. Из допросов его узнали, как русские ученые должны были на западе отрекаться от православия, и как иезуитское воспи­тание приучало их ко лжи, скрывательству своих убеждений и ложным клятвам. От этого в Москве не стали верить заграничным воспитанникам даже в том случае, когда они с клятвой отрекались от латинства и просили присоединения к церкви. В то время, как производилось дело об Артемьеве, приехал другой ученый, учившийся в Риме, Георгий Скибинский, несмот­ря на всю искренность его покаяния, его не только не приняли в академию на учительство, но обязали не давать в Москве и частных уроков. А между тем в академии был сильный не­достаток в учителях. Да она и сама была теперь совсем заброшена; здания ее не ремонтиро­вались, так что в них потолки и печи обвалились, и учиться было негде. В 1697 г. царь Петр в

Курительных трубок.— Прим. ред.

Holy Trinity Orthodox Mission

одной беседе с патриархом выразил большое недовольство таким беспризорным ее положе­нием и указал на необходимость опять вызвать в нее киевских ученых. В 1700 г. патриарх должен был сделать ее блюстителем одного из таких же заграничных выходцев, каким он только лишь недавно запрещал даже частные уроки, иеромонаха Палладия Роговского. Пал­ладий этот был из лихудовских учеников, но довершил свое образование за границей, где учился все в католических коллегиях и где, конечно, должен был, как и все подобные ему ученики, отречься от православия; в Риме он получил степень доктора богословия и филосо­фии. Но и этот ученый не смог уже поднять академии, тем более что вступил в свою долж­ность совсем утомленным и больным; скоро он умер (+ 1703), как раз в то время, когда киев­ские ученые стали снова усиливаться в Москве, и их латинское образование положено было сделать господствующим в академии.

Дата добавления: 2017-01-13