К сокровищам больших снегов 2 страница

А. П. - Но почему же даже на фоне трагедии "замолчали" рекордное (пусть и не фиксируются рекорды в альпинизме) достижение? Ведь до сих пор никому не удалось его повторить. Попытка сделать это зимой 89-го закончилась трагически. Говорят, причиной катастрофы было землетрясение.

С. Б. - Об этой катастрофе мы узнали, находясь в Гималаях. Опытная, прекрасно подготовленная команда красноярцев готовилась идти к вершине. Что стало причиной их гибели? Не знаю. Но землетрясения - не было! Ни одна сейсмостанция его не зафиксировала. Просто кому-то очень хотелось свалить ответственность на стихию.

А. П. - Наигранный вариант: стихия, что с нее возьмешь? И нет виноватых. Страшно, когда гибнут молодые, полные жизни... Обидно, когда перестраховщики, опасаясь шума, не хотят замечать успехов. Хоть и показывали вас по ЦТ, о том уникальном восхождении знали лишь немногие, узкий круг. А когда начался отбор во вторую гималайскую команду?

С. Б. - Зимой 87-го, в Приэльбрусье, там проходил первый отборочный сбор, к участию в нем были допущены 40 альпинистов. Нашу республику представляли шестеро: кроме нас с Туркевичем и Василенко, харьковчане Виктор Пастух, Геннадий Копейка и Сергей Бондаренко.

Техническую подготовку проверяли на скалах вблизи города Тырныауза. Соревновались на двух маршрутах с нижней страховкой (как на восхождениях) и на двух - с верхней (как на соревнованиях скалолазов). В зачет шли результаты всех четырех. Тогда на Кавказ обрушились сильнейшие снегопады, скалы покрылись снегом и льдом. Все маршруты проходили в кошках. Словом, проверка была серьезной. Но это еще цветочки, а ягодки... "Забеги" по скалам ни в какое сравнение не шли с самыми настоящими забегами - по склонам Эльбруса. Там проверялась функциональная подготовка. Каждый, кто хоть раз поднимался на Эльбрус, знает, там и с хорошей спортивной подготовкой нелегко шагать. У нас же были два участка, где приходилось бегать (во всяком случае пытались это делать), к тому же - наперегонки.

Сначала приняли старт на высоте 3500, а финишировали на 4100. На следующий день поднялись на Восточную вершину Эльбруса, правда, без учета времени. Днем позже - второй забег: старт на 4100, финиш - на 5100. По сумме набранных баллов тренерский совет назвал 27 кандидатов. При отборе выбыл Сергей Бондаренко, остальная пятерка украинцев продолжала подготовку, хотя Миша Туркевич, переболевший гриппом, показал неважные результаты.

А весной была поездка в Непал, разведка маршрута.

А. П. - И как ты оценил Канченджангу на фоне других гималайских восьмитысячников?

С. Б. - Конечно, ее нельзя было сравнить с основным заявленным нами маршрутом, южной стеной Лхоцзе, с Эверестом в техническом плане. Но здесь тоже предстояло решить задачу, никем до нас не решенную,- пройти траверсом весь массив горы в сложных погодных условиях. Ведь массив Канченджанги - самый восточный в непальских Гималаях. Траверс обещал большие физические нагрузки на больших высотах. Увидев гору (а увидели мы ее лишь в самом конце пути, когда ветер разорвал тучи и она появилась в разрывах облачности: голубая, сверкающая), мы сразу загорелись идеей пройти этот маршрут. Незабываемое зрелище прекрасного массива. Мы любовались им под несмолкаемый шум, нет, грохот... Можно сказать: "грохот ветра"? Нет? Но там ветер именно грохотал - будто мчались бесконечные тяжелогрузные экспрессы. Мы поняли, что нас ожидает наверху. Желание пройти гору не стало меньше. Наоборот!

А. П. - А потом снова был Памир, летний отборочный сбор... В нем, если не ошибаюсь, участвовали и женщины?

С. Б. - Да, их было четверо. Плюс тридцать шесть мужчин. Снова поляна Москвина. Как-то даже не верилось, что это здесь мы год назад "зимовали". Тренерский совет очень грамотно рассчитал сроки акклиматизации, чтобы лучшие результаты показали те, кто в самом деле лучше подготовлен. Для этого мы совершили выход на Большое Памирское фирновое плато с двумя ночевками на высотах 5300 и 6100, поднялись на пик Корженевской (7105). И только после этого начался сам отбор. Нам предстояло подняться на плато с тренерами и медиками, а потом сделать три "кольца".

А. П. - Что это за "кольца"?

С. Б. - Предусматривались восхождения на седловину между пиком Хохлова (6700) и пиком Коммунизма, восхождение на пик Коммунизма, через пик Душанбе (6900) спуск на плато, встреча с медиками и сразу же, без обычного в таких случаях дня отдыха - очередное "кольцо", спуск на плато, медицинское обследование и - заключительное обследование.

А. П. - Интересно, сколько же времени отводилось на этот марафон?

С. Б. - Сравнительно немного, 9 дней на все три "кольца".

А. П. - Немного? Это как посмотреть. Девять дней на такой высоте! По-моему, это был бы своего рода рекорд.

С. Б. - Возможно. Но мы поднимались наверх совсем не за рекордом. Идея "колец": отобрать спортсменов, которые не выйдут из строя (а это случается и с сильными, хорошо подготовленными) при длительной работе на больших высотах. К сожалению, вмешалась - в который раз! - "небесная канцелярия".

На пик Коммунизма в непогоду поднялись 34 альпиниста. То и дело то тут, то там сходили небольшие лавины. О спуске в сторону пика Душанбе не могло быть и речи - там особенно лавиноопасно. "Кольцо" замкнуть не удалось - спускались по пути подъема. Члены комплексной научной группы из-за непогоды не смогли подняться на плато. Решили снова идти к вершине - без благословения медиков. Снова валил снег, летели лавины. Становилось ясно, что идея "колец" останется на этот раз нереализованной. И тренерский совет (Э. Мысловский, В. Иванов, С. Ефимов, Е. Ильинский, Н. Черный) предложил новый вариант испытаний. С высоты нашей первой после плато ночевки (6700) до предвершинного гребня (7400) участники должны были подниматься на время. Команды выходили на маршрут с интервалом в 10 минут. Шли налегке, в рюкзаках только пуховки и фляги с питьем.

А. П. - А потом - выход на вершину? Почему же дистанцию "гонок" не продлили до 7495?

С. Б. - Там гребень узкий, не побегаешь. Кстати, в тот день на пике Коммунизма побывало 42 восходителя.

А. П. - Интересно, сколько же раз ты поднимался на высшую точку страны?

С. Б. - Три. А мой друг Туркевич - шесть.

А. П. - Кто же победил в этой "гонке по вертикальной стене"?

С. Б. - Толя Букреев из команды Казахстана. Его время 1 час 25 минут. Толя вообще выделялся функциональной подготовкой. Если бы он захотел, то ему вполне по силам было подняться из базового лагеря до вершины за сутки.

А. П. - А как ты, другие наши земляки выглядели?

С. Б. - "Гималайцы" (я, Туркевич, Валиев, Хрищатый и Балыбердин) в забегах не участвовали, были назначены тренерами-экспертами. Мы протоптали ребятам следы до финишной отметки 7400. Гена Василенко занял 14-е место, Гена Копейка - 24-е, Витя Пастух - 25-е.

А. П. - Знаешь, я совсем не уверена, что все эти "бега" - и на Кавказе, и на Памире - лучший способ отбора. Разве гималайские вершины испытывают спортсменов такими нагрузками? Неужели там важнее, кто быстрее, а не кто техничнее, выносливее, хладнокровнее? И, кажется, не чемпионы этих "забегов" задавали тон на Канченджанге.

С. Б. - У нас еще будет время обсудить, кто и как показал себя в Непале. Что интересно, молодежь, оставляющая "аксакалов" позади там, где надо бегать, на сложных маршрутах, бывает, отстает. Но в нашем случае, я уверен, эти соревнования стоило проводить. Ведь без объективных данных невозможно сравнить участников.

А. П. - Кому на этот раз удалось пройти "сито" отбора? И кто был вершителем ваших судеб - тренерский совет?

С. Б. - Естественно, последнее слово было за ним. Но учитывались и оценки комплексной научной группы, и результаты "гамбурского счета" по каждому дню восхождений в каждой команде. Все руководители групп должны были ежедневно оценивать уровень подготовки своих подопечных, ранжируя их в списке: показавшего лучшие результаты - первым, худшего - последним. То же делали и все альпинисты, исключая себя. Мы, "гималайцы" как эксперты, выставляли свои оценки каждому. Плюс каждая команда выводила "гамбургский счет" другим командам, исключая себя. Но за основу брались результаты восхождений и время. В итоге отбор прошли 27 альпинистов-мужчин и 3 женщины (ленинградки Е. Белецкая, Е. Кулешова и Е. Дорофеева из Иркутска). Из наших к дальнейшему отбору были допущены мы с Туркевичем, Гена Василенко и Витя Пастух.

А. П. - Помню, когда ты вдруг появился в Киеве в августе, в разгар альпинистского сезона, екнуло сердце: что-то случилось...

С. Б. - Случилось... С Лешей Москальцовым. Моим товарищем, земляком, в связке с которым мы впервые стали чемпионами страны по скалолазанию в 71-м. Алексей очень хотел идти на Канченджангу. Доказать себе и другим, что нелепый полет в трещину, сделавший для него недосягаемым Эверест,- случайность.

Кавказ. Чемпионат страны 1986 года в техническом классе.

Сергей Бершов - крайний слева

Что и без пальцев на ногах он - Альпинист, достойный восьмитысячника. Это в самом деле было так. В наших отборах Леша не участвовал - не получилось. Но не терял надежду вернуться в гималайскую команду.

Наш сбор закончился 21 июля. С поляны Москвина мы улетели в Джиргиталь. Дальше предстояло восхождение в рамках чемпионата страны в высотном классе по одному из маршрутов южной стены пика Коммунизма. Ребята из сборной республики, не участвовавшие в нашем отборе, с той же поляны Москвина выходили на восхождение по северной стене пика Клары Цеткин 6-й категории трудности. Это восхождение стало для четверых из пяти последним.

Вечером, накануне их выхода, мы встретились. Разве могли представить, что Лешу, Васю Халика, Сергея Бондаренко и Борю Поляковского видим в последний раз? Разговоры были самые обычные. Мы рассказывали о "кольцах" и "забегах" на пик Коммунизма. Они - о штурме пика Ленина и предстоящем маршруте. Чувствовалось, что все пятеро - в отличной форме.

Они в хорошем темпе прошли сложнейшую стену, о погоде в районе я уже говорил. Она и стала причиной несчастья. На пятый день восхождения (до вершины оставалось метров 150-200, все главные трудности позади) команда вышла на перегиб стены. Саша Коваль шел первым, остальные находились ниже. И тут на группу сошла лавина. Она сорвала четверых... Два километра падения... В живых остался только Коваль. Чудом. Ведь все, казалось, было против него. После похорон ребят, провожая его в Запорожье, спросил, будет ли он после всего, что случилось, ходить в горы. "В этом году - нет",- ответил Саша. И... через неделю был на Кавказе.

Мы должны были встретиться с ребятами в Джиргитале 28 июля, чтобы вместе участвовать в восхождении. Вместо них прилетела горькая весть. Миша Туркевич, Витя Пастух, Гена Копейка и я сразу же поспешили на поляну Москвина.

А. П. - Разве могло быть иначе?

С. Б. - Нет, конечно. Хотя, знаешь, были и другие мнения. Например, тогдашний гостренер УССР по альпинизму Г. В. Полевой пытался уговорить нас не отказываться от "престижного восхождения".

А. П. - Функционер, видимо, "перевесил" в нем альпиниста: перспектива призового места в чемпионате заслонила такие "эфемерные" вещи, как дружба, совесть...

С. Б. Не знаю. Разбираться в мотивах не было ни времени, ни желания. Миша, человек горячий, взорвался: "Выходит, если со мной что случится, никто и искать не станет?" Мы с ходу включились в поисковые работы. Тела Халика, Бондаренко и Поляковского к тому времени были уже найдены в снежно-ледовом месиве у подножия стены. А Лешу, сколько ни искали, найти не могли. Возможно, его тело попало в подгорную трещину, которую сверху завалило лавиной.

Тела ребят мы перевезли на вертолете в Душанбе. И начался бег с препятствиями. Оформить документы в прокуратуре, в морге, позаботиться о гробах, которые надо оцинковать, запаять, упаковать в ящики для перевозки, достать билеты на самолет, который летит в Москву. Там - невозможно улететь с таким грузом в Харьков. Значит, перевезти на вокзал, достать билеты, погрузить. И все срочно, срочно... В этой череде печальных, но необходимых дел задействовано очень много народу. Встречаются и рвачи, наживающиеся на чем угодно, на несчастьях тоже. Но помощи и участия настоящих людей всегда больше...

А. П. - Но что бы ни случилось, вы всегда возвращаетесь в горы. Давай поговорим о траверсе пика Победы. Он стал заключительным аккордом вашей подготовки к Канченджанге. Тем более что готовились к восхождению уже не кандидаты в команду, а участники экспедиции. Эта вершина - самый северный семитысячник страны - окутана зловещим ореолом. Почему?

С. Б. - Альпинисты побывали там впервые только в 38-м году. Лишь в 43-м была установлена точная высота горы - 7439 м. Этот район Центрального Тянь-Шаня не похож ни на один горный район страны. Для последней прикидки перед выездом в Непал он был выбран не случайно. Очень напоминает Гималаи: обилием снега и льда, сильными морозами, внезапной сменой погоды. И даже внешне массив пика Победы похож на Канченджангу. Гималайский исполин первым встречает ветры с Индийского океана, а пик Победы первым встает на пути северных ветров. На его вершине до сих пор побывало меньше альпинистов, чем на Эвересте. А погибло более пятидесяти. Такой вот скорбный счет. В нашей гималайской сборной парни знают о горах, кажется, все. Ни один из них даже мысли не допускал, что восхождение будет легким.

А. П. - В техническом плане?

С. Б. - Технических сложностей, таких, как, скажем, на Эвересте, мы на Тянь-Шане не встретили. Впрочем, они не планировались и на Канченджанге. Там предстояло решить другую задачу: впервые траверсировать четыре вершины горы.

А. П. - А кто до вас пытался это сделать?

С. Б. - В 84-м году японские альпинисты. Но их задумка не совсем удалась. Траверс предполагает последовательные восхождения на каждую из вершин массива без спуска ниже седловин, соединяющих их. А японцы сумели траверсировать только две вершины, потом спустились на 7300 и взошли еще на одну вершину.

А. П. - Канченджанга на километр выше пика Победы. А это ведь была генеральная репетиция.

С. Б. - В Гималаях предстояла семикилометровая "прогулка" на восьмикилометровой высоте. А на Тянь-Шане разница в "росте" вершин компенсировалась длиной маршрута. Мы прошли траверсом 20 километров от пика Победы до пика Военных Топографов. То есть сумма трудностей была соизмерима с гималайскими.

Руководителям экспедиции, тренерскому совету этот траверс должен был дать окончательные ответы на многие вопросы. Как участники экспедиции будут вести себя в условиях длительного пребывания на больших высотах? Каковы их работоспособность, схоженность, психологическая совместимость?

Альпинисты (26 человек: 20 - основного состава и 6 - запасных) разделились на два эшелона. После акклиматизационных выходов группы под руководством Василия Елагина, Евгения Виноградского и моим первыми вышли на траверс со стороны пика Важа Пшавелы. С интервалом в один день начали подъем группы Казбека Валиева, Валерия Хрищатого и Владимира Балыбердина. Погода, в основном, не подводила. Траверс занял неделю. Все были в отличной форме. Помогало и сознание, что работа на маршруте ложится не на тебя одного, даже не на одну группу в 3-4 человека, а на весь эшелон. Но при этом каждый старался взять на себя самое сложное, сделать как можно больше. Особенно рвались в бой молодые ребята: москвичи Женя Клинецкий, Саша Шейнов, сибиряк Володя Коротаев, ростовчанин Шура Погорелов. Приходилось их даже слегка сдерживать, напоминать, что отбор уже закончен. Перемерзший, слежавшийся, пылеобразный снег, в котором мы топтали ступени, не давал забыть, что силы нужно распределить на весь маршрут.

А. П. - Кто из наших земляков вошел вместе с тобой и Мишей Туркевичем в гималайскую команду?

С. Б. - Числился запасным, а после траверса вернулся в основной состав Витя Пастух. Он врач-травматолог. Пусть никому не понадобится на восхождении его помощь, но хорошо, когда Витя рядом. Многим и в горах, и внизу Пастух спас жизнь. Однажды на Памире оказал помощь парню из Прибалтики (на него упал камень, угодил по почке). Специалисты потом сказали: опоздай Витя на полчаса, и медицина была бы бессильна. А на Тянь-Шане на первом акклиматизационном выходе Пастух точно и вовремя определил, что участник основного состава Гена Василенко заболел воспалением легких. В горах пневмония убивает за несколько часов. Гена был срочно спущен в базовый лагерь и санитарным рейсом отправлен в Пржевальск. Я очень хотел, чтобы Василенко попал в команду. Но в Непал мы улетели без него.

А. П. - А второй Гена - Копейка? Почему он не прошел?

С. Б. - Никто не сомневался, что он будет в команде. Сильный, техничный, универсальный альпинист, уверенно чувствующий себя и на скальном маршруте, и на высотном восхождении. На первом этапе отбора занял 5-е место... Но перед "кольцами" на пике Коммунизма Гена переболел ангиной и показал в забегах 24-й результат. Так и оказался за чертой. Хотя, я уверен, он здоровее нас с Пастухом, вместе взятых. Но почему-то не всегда впереди оказывается сильнейший.

А. П. - А как получилось, что уже после пика Победы, когда, казалось бы, отбор был окончен, из команды были отчислены женщины? Разве они плохо себя проявили?

С. Б. - Женщин к тому времени в команде было две - Лена Белецкая и Катя Дорофеева. Обе в спортивном отношении - выше всяких похвал. В траверсе они не участвовали, а поднялись на Восточную вершину пика Победы, потом взошли на нее же вместе с тренерами, там встретились с нами, и все вместе мы поднялись на пик Военных Топографов. Что еще о девчатах сказать? Если с Катей общаться довольно сложно, настолько она "зациклилась" на восхождениях, то Лена - человек очень симпатичный, открытый, дружелюбный. Но, в "гамбургском счете" обе делили последние места. Постоянно и неизменно.

А. П. - Эх вы, рыцари!

С. Б. - Но ты же не будешь отрицать, что женщины, даже самые тренированные, все же слабее мужчин. И в этом ваша сила. А еще они очень эмоциональны и часто непредсказуемы. Это, безусловно, придает жизни особую прелесть. Но - на равнине. А в экстремальных условиях сложного восхождения чем все эти милые особенности могут обернуться? Когда я решительно вычеркивал женские фамилии из списка участников команды, перед глазами стояла улыбка Эли Шатаевой. Красавицы, умницы, капитана женской команды, в полном составе погибшей на пике Ленина.

Все, что сейчас говорю, совсем не означает, что в альпинизме я женоненавистник. Пусть женщины ходят в горы! На здоровье! Только не на такие маршруты, где выбиваются из сил парни. И обязательно - вместе с мужчинами.

А. П. - И на том спасибо. Только, вот увидишь, наши женщины еще проявят себя в Гималаях. И именно на сложных, может быть, даже уникальных маршрутах. Но, конечно, тут я с тобой согласна, вместе с мужчинами. Кстати, психологи утверждают, что присутствие женщин влияет на суровые мужские коллективы самым благотворным образом. Подтягивает вас, заставляет быть в хорошей форме. Отказываясь от участия женщин, вы - каждый! - думали о том, что увеличиваете свои шансы пройти траверс. Ведь женщин в их восхождении на одну из вершин кому-то пришлось бы сопровождать. Могу перечислить и другие ваши соображения "высшего порядка": избавляете себя от массы различных хлопот - взять груз потяжелее, следить за внешним видом и речью, горы ведь не женщины, от мата не краснеют. Да что там, поступили как самые настоящие эгоисты. Давай сменим тему. Как вы испытывали снаряжение, с которым предстояло работать в Гималаях?

С. Б. - Вопрос интересный, ответ еще интереснее: никак не испытывали. Часть снаряжения находилась еще в стадии изготовления, часть не была доставлена в базовый лагерь. Как нам объяснили, во-первых, из-за сложностей транспортировки; во-вторых, из-за того, что снаряжением некому было заняться. Странные доводы. Да мы, если бы знали, сами приехали в Москву, все что надо получили, упаковали, отправили. Это был крупнейший прокол. Сколько раз в Гималаях нас подводило непроверенное снаряжение. Ветру ничего не стоило разорвать палатки "Салева", ровно один день выдерживали свой вид и функции бахилы. В пуховых рукавицах мерзли руки, не хотели работать на морозе насосы примусов "Фебус". Из-за того, что не были испытаны кислородные приборы, на Канченджанге обожгли глаза Погорелов и Виноградский.

Миша, Витя Пастух и я, правда, по собственной инициативе провели эксперимент по замене примуса газовой горелкой. Шли мы втроем и, чтобы облегчиться, не стали брать примус с запасом бензина, а взяли горелку и два 700-граммовых баллона со сжиженным газом. В весе выиграли раза в три, если не больше, но в остальном проиграли - примус дает больше тепла. Мы решились на эксперимент только потому, что рядом шли команды Москвы и РСФСР, которые несли примусы и готовы были подстраховать нас. Эксперимент показал, что в экстремальных условиях на больших высотах лучше пользоваться бензиновыми примусами.

А. П. - Насколько я поняла относительно снаряжения, вы везли в Непал "кота в мешке". Но тот, кто покупал его, отвечал за материальное обеспечение,- на что он рассчитывал?

С. Б. - Привычка надеяться на "авось" в нас, похоже, неистребима. Кажется, уж где-где, а в горах она наихудший из помощников, но, как видишь, не изжита и в альпинизме. Ну, а если говорить о траверсе массива Победы в целом, то он прошел нормально и показал, что восьмитысячник нам по силам.

А. П. - Тебя послушать, зловещая репутация этой горы - плод чьей-то мрачной фантазии.

С. Б. - Ничего подобного. Просто спортивный уровень команды был высок. Что касается репутации... На высоте 6900 метров во время акклиматизационного выхода Валера Хрищатый, зондируя ледорубом фирн, нашел во льду на большой глубине дневник - напоминание о давней трагедии.

А. П. - Удалось установить, кому этот дневник принадлежал?

С. Б. - Расскажу, что знаю от самого Валеры, ветеранов альпинизма и из публикаций журналиста О. Скуратова в "Советском спорте". Это вообще удача, что Хрищатый в глубине льда заметил блеклый прямоугольник обложки. Чтобы не повредить, он отколол глыбу льда с замурованным в ней дневником и так спустил его вниз. Когда тетрадь просохла, мы с волнением, осторожно прикасаясь к ветхим страницам, пытались прочитать его, узнать хотя бы имя автора. Но тогда это не удалось. Можно было лишь сделать вывод, что он был москвичом (в группу были приглашены 2 москвича), сильным высотником: перед пиком Победы побывал на пиках Корженевской, Революции. Уже в Алма-Ате Валера узнал, что автором дневника был Ергалий Рыспаев, алмаатинец, студент Московского инженерно-физического института.

А. П. - Значит, дневник - след катастрофы 55-го года? Если не ошибаюсь, тогда за право первопрохождения боролись альпинисты двух сборных: Узбекистана и Казахстана. Забыв о безопасности, они устроили "гонки". Из 12 участников казахской команды в живых остался один - Урал Усенов. Не поднялись на вершину и узбекские восходители.

С. Б. - По официальной версии, альпинисты погибли из-за снежной бури. Тогда, в 55-м, в подробности был посвящен очень узкий круг людей. Но как ни старались сохранить все в тайне, до альпинистов следующих поколений дошла известная и тебе версия - о "гонках".

А. П. - Разве не "гонки" были причиной катастрофы? По-моему, тут все ясно. А ваше с Балыбердиным соперничество на зимнем пике Коммунизма? По-моему, то же самое. Просто вам, по счастью, больше повезло.

С. Б. - Ты правильно проводишь параллель. Только за нашим соперничеством не стояло ничего, кроме собственного честолюбия. Там же было иначе. При всем том, что в дневнике была лишь скупая хроника экспедиционных будней, выяснилось это именно благодаря найденной тетрадке. Заговорили те, кто долгие годы молчал или, может, не был услышан,- оставшиеся в живых участники экспедиции. Например, такой трагикомический эпизод рассказали. Урала Усенова, обморозившегося и получившего травмы, везли с ледника. Звездочка на лошади в город, в больницу. Местные жители спрашивали, кого везут. "Крупный шпион, оказал сопротивление",- отвечали многозначительно сопровождающие.

А. П. - Кому нужна была эта "липа", зачем?

С. Б. - Участник казахской команды, а сейчас председатель алмаатинского совета ветеранов альпинизма Алексей Николаевич Марьяшев рассказал, что восхождение с самого начала задумывалось как соревнование двух команд. Еще на сборах в альплагере "Талгар" страсти подогревали функционеры из ЦК комсомола и спорткомитета республики. Нетрудно догадаться, что тем же занимались их ташкентские коллеги.

Непогода была поводом, а не причиной трагедии - мнение руководителя казахской экспедиции Евгения Колокольникова. Причина - некомпетентное администрирование. От альпинистов требовали только победы. Но когда Колокольников, приглашенный в Совет Министров республики, заговорил о трудностях организации экспедиции, его назвали паникером. Не захотел вникать в альпинистские проблемы и секретарь ЦК Компартии Казахстана Л.И. Брежнев, который вызвал Колокольникова на беседу. "Ты, говорят, струсил? Видать, и на фронте не был?" - "давил" Брежнев. Колокольников сказал, что прошел всю войну. Воевал и в 18-й армии, и не кто иной, как Леонид Ильич вручал ему в Карпатах орден. "Если Карпаты брал, и эту гору возьмешь",- закончил разговор Брежнев. Колокольников хорошо представлял себе не только сложности предстоявшего восхождения, но и последствия в случае невыполнения "приказа". Он был в числе тех, кто пытался взойти на пик Победы в 49-м году. Этим восхождением руководство республики должно было "салютовать" 70-летию Сталина. Штурмовая группа попала тогда в лавину. Живыми остались случайно. А их обвинили в политической незрелости...

Колокольников попытался договориться с Рацеком - руководителем узбекской команды, объединиться, отобрать для штурма самых сильных. Но Рацек отказался наотрез. У него тоже был "приказ". Правда, он дал слово выходить наверх одновременно с командой соперников. А что было дальше, ты уже знаешь.

А. П. - Хорошо, что Хрищатый нашел дневник именно сейчас. Когда смогли заговорить те, кто столько лет молчал, когда, наверное, можно найти и тех, кто толкал альпинистов навстречу гибели, а когда произошла трагедия, спрятался за грифом "секретно".

С. Б. - Не думаю, что будут названы конкретные имена и фамилии. А если и будут, и удастся доказать их вину (в чем сомневаюсь), погибших все равно не вернуть. Руками конкретных функционеров навстречу трагедии альпинистов толкала система...

Знаешь, на том же склоне, в другие годы заваленном снегом, находили ледорубы, остатки веревок. Но никаких следов погибших в 55-м обнаружить не удалось. Хотя мы не избежали встреч с другими трагедиями. Даже если смерть там подстерегает не всю группу, а кого-то одного, транспортировка погибшего - дело практически невозможное. На подходе к Главной вершине отдали дань нашим погибшим и оставшимся здесь навсегда альпинистам Габлиани и Художину. Знали, что где-то там, возможно, обнаружим тела альпинистов или какие-то другие следы украинской экспедиции 1984 года, пропавшей без вести.

А. П. - Помню взволнованный разговор с вдовой одного из участников той экспедиции. Она была уверена, что муж жив, находится в Китае. А теперь, когда отношения между нашими странами изменились к лучшему, его можно будет разыскать. Так хотелось вместе с измученной женщиной верить в это, помочь вернуть альпинистов домой. Но увы...

С. Б. - Кстати, отнюдь не мрачная репутация пика Победы - причина относительно малой его посещаемости, а прежде всего пограничное положение: северная часть - у нас, южные склоны принадлежат Китаю. Долгие годы альпинистов в этот район не пускали как раз поэтому - вдруг уйдут на другую сторону... И так понятны надежды родных, не смирившихся с мыслью о гибели восходителей.

Я четверть века хожу в горы. Видел всякое. Но к таким встречам, как ни настраивай себя, привыкнуть невозможно. Ближе к Восточной вершине нашли тело одного из участников пропавшей экспедиции - Кости Рыбалко. Он лежал на спине. Волосы, когда-то темные, яростное солнце выжгло добела. Рядом - раскрытый рюкзак. Веревка, закрепленная четырьмя витками на бедре (страховал товарищей), уходила под снег. Стали разгребать его в надежде, что вдруг найдем еще кого-то. Но веревка шла к карнизу, обрывающемуся трехкилометровыми стенами. Тот, кого он страховал (или все трое, если шли в одной связке), сорвался вместе с рухнувшим участком карниза. Конец веревки не оборван - обрезан. Похоже, он (или они) не мог выбраться наверх и... Но все это - предположения. Что там произошло, знают только горы. Если бы хоть какие-то следы. Мы сделали, что смогли: похоронили погибшего, присыпав камнями. И пошли к вершине...

Дата добавления: 2017-01-14