Противоречивость советской гендерной идеологии

После Великой отечественной войны противоречия, заключающиеся в самой сути советской гендерной системы, стали более очевидны. Во-первых, перед режимом стояла задача пополнения человеческих ресурсов после огромных военных (и Гулаговских) потерь. В то же время женщины составляли уже более половины рабочей силы в стране, и безболезненно уменьшить их трудовое участие не представлялось возможным. Во-вторых, после окончания сталинского террора встал вопрос о стимулах труда: трудовая дисциплина уже не обеспечивалась привычными методами, когда за опоздание на работу на 15 минут полагался тюремный срок.

Встал вопрос о моральных стимулах, особенно по отношению к работникам-мужчинам, более склонным к пьянству и прогулам. Режим вынужден был признать, что, придавая такое значение роли и заслугам мужчин в публичной сфере, не стоило подрывать их позиции дома. Происходила определенная перестройка гендерной системы - опять-таки под руководством государства - которая призвана была нащупать наиболее удобную форму семьи, с тем, чтобы женщины могли выполнять свой материнский долг, а мужчины развивать адекватную форму маскулинности, соответствующую их руководящей позиции в сфере труда и публичной власти.

Однако сделать это было непросто. Прославление материнства не было панацеей. И в хрущевскую и брежневскую эпоху стало более очевидно, что сформированные советским режимом гендерные роли плохо соответствуют друг другу. Рождаемость в славянских республиках падала - к 1970-м гг. было объявлено о существовании демографического кризиса. Это произвело определенный переворот в государственной политике. Были приняты меры по поощрению рождаемости, в частности, в начале 1980-х увеличилась длительность декретного отпуска и пособия, но помимо этого, стало уделяться серьезное внимание роли мужчины в семье. Так, в юриспруденции начиная с 1980-х начинает подвергаться сомнению автоматическое оставление ребенка с матерью после развода - это очень характерный симптом по сравнению с полным пренебрежением к отцовской роли, которую государство демонстрировала в первой половине века. В публичном дискурсе появились жалобы на излишнюю феминизацию мужчин, на засилье женщин в образовании. Вот одна из характерных цитат на эту тему: "Главным пороком социального развития мальчиков-подростков-юношей в неполных семьях является ярко выраженная феминизация. В семье - мама. В детских яслях, саду, школе - кругом одни женщины. И мальчишка привыкает к этому... Оглянитесь вокруг. Высокие каблуки, рубашки с рюшами и кружевами, кольца, перстни, цепочки на шее, а голоса... Все это не так безобидно, как кажется на первый взгляд. Отказ от выполнения возложенной на него природной функции пусть неосознанно, но корежит мужчину" ⁽¹⁸⁾. В этом контексте, начиная с 1970-х, в прессе и других источниках публичного дискурса проявляется все более явственная тоска по традиционным гендерным ролям. Публикуются целые подборки писем женщин, которые хотят быть слабыми. В то же время, несмотря на стенания о поколебленном мужском авторитете ("Куда ушел семейный культ мужчины? Когда кричала женственная Русь в лицо кормильцу: "Прочь!" и "Обойдусь!"?), по-прежнему женщины должны были работать (согласно Советской конституции труд для обоих полов был не только правом, но и обязанностью, продолжала существовать статья "за тунеядство"). По-прежнему также всячески воспевалось именно материнство, а не отцовство и не родительство, т.е. воспроизводились ресурсы власти женщин в частной сфере и базис их независимости от мужчин. С одной стороны, женщины по-прежнему призывались ставить два своих главных предназначения - работу и материнство - выше отношений с мужчинами. С другой стороны, "естественное" доминирование мужчин и традиционная маскулинность также не подвергались сомнению.

Дата добавления: 2017-01-14