Безумный – Я начну себя ругать

А по победе всех нас ждет небесный пир.

О, да! Заплачу, страсти сдавшись, я вот-вот.

Не унываю ль с ними я или не хнычу?

Словно свободен ты совсем от дела был.

Нет, я не вспомню ночь чудесней! Нет, нет, нет!

Сверчок проснулся, тут же жаба зарыдала.

Об этом думал я в теченье ночи всей.

Стремиться, тем врачуя разум свой.

Но лишь Господь даст утешенье мне, как друг.

А по победе всех нас ждет небесный пир.

О, да! Заплачу, страсти сдавшись, я вот-вот.

Не унываю ль с ними я или не хнычу?

Я боюсь, что сейчас снова я, о, друзья вы мои, не в себе.

Я пою и молюсь, я молюсь и все время вздыхая.

Нет, я не вспомню ночь чудесней! Нет, нет, нет!

Сверчок проснулся, тут же жаба зарыдала.

* * *

Припев:

В эту ночь город спит, спят деревни и лес засыпает.

Я один лишь не сплю: я борюсь, я в духовной борьбе.

* * *

Сова сидит в дупле и плачет – нет добычи /

Иль о душе моей рыдает где-то кот,

* * *

Припев:

* * *

Уже я слышу ваш вопрос, друзья: «О чем ты?»

О блудной страсти, что с любовью спутал мир,

Я вновь пою, ведь победить ее почетно,

* * *

Припев:

* * *

Так я отвечу / в двух словах / всем любопытным,

И успокоить всяк меня захочет вдруг,

И я воспряну духом, страстью сей забитый,

* * *

Припев:

* * *

Лишь сам Господь – благой утЕшитель скорбящих,

Лишь он поможет мне, лишь в нем найду покой.

К его лишь свету должен я, во тьме бродящий,

* * *

Припев:

* * *

«Он – просвещенье мне и мир! Кого боюсь я?

Уж не поверил ль я в победу страсти сей?

Уж не ее ль превыше Господа страшусь я?» -

* * *

Припев:

* * *

Луна над бухтой нашей, словно стражник, встала,

И словно бисер, звезды светят в вышине.

* * *

Припев:

* * *

«Ну, что ты думаешь всю ночь о той девице,

Безумец? – Так себе я говорил: -

Вот, ты стоишь и сочиняешь небылицы,

* * *

Припев:

* * *

Сова сидит в дупле и плачет – нет добычи /

Иль о душе моей рыдает где-то кот,

* * *

Припев:

* * *

Уже я слышу ваш вопрос, друзья: «О чем ты?»

О блудной страсти, что с любовью спутал мир,

Я вновь пою, ведь победить ее почетно,

* * *

Припев:

* * *

А завтра новый день, и новое мученье /

Я претерплю с Господней помощью опять.

Но в чем черпаю я, о, братцы, вдохновенье,

* * *

Припев: (2 раза).

* * *

Бедный, бедный Эмиль! Что творится в его душе, если он сочиняет такие песни?! Неудивительно, что несмотря на всю его сдержанность, он имел весьма мрачный вид. Впрочем, услышанную новость он тоже активно обдумывал, хоть и не выражал это вслух. Последнее активно выразилось в разговоре по телефону, который был у него в тот же вечер. Меня крайне заинтересовал язык, на котором он говорил. Он был похож на немецкий, но отличался большим разнообразием звуков: три вида буквы «р» - обычная, твердая, традиционная, немецкая и третья – несколько напоминающая английскую: Haalö! Gotżen Eefunh! Es du f r öisch Haidłhoffenboŕgs? Ye, Đaa es Emił Kasałgado…… (5 минут. перерыв)….. Ye…. ye…. ye…….. Iё büt fiŕ förgizn buuz iё helł tutł, hoo yüir dell? Iё underschtehn….. Te Mask?!!! Te Mask föŕ Batschelet, te Mask föŕ Quarte, huut mukt dhass mean künnes dhe mistic?! Naa, naa, f r öisch……[29]» - Нет смысла цитировать все это «хуры-буры», тем более, что длился разговор довольно долго.

«Они все просто помешались на мистике…» - Сетовал он после этого разговора, далее говоря, что, похоже, что бы там не откопала полиция, а обыватели уже придумали собственную версию событий и этак через неделю пресса провозгласит именно ее наиболее верной….. Больше мы на эту тему не разговаривали….

Прошло еще, может, два, может, три дня. Эти дни проходили однообразно, ибо Эмиль дома почти не появлялся, ссылаясь на занятость и писать было попросту не о чем, если не считать рутинных записей в дневнике, фиксирующие вещи, какие читателю вряд ли будут интересны: едва я оставался один, как мое положение напоминало о себе и я начинал вспоминать Белград, родной дом, Андрию и прочее, думал о том, как хорошо бы вернуться из этого странного мира, где все так непонятно и непривычно на родину, где все просто и понятно и привычно с самого детства. Тогда я еще не знал, да и не мог знать, ЧТО меня ждет по возвращении домой. Но в те дни об этом нечего было и думать. Во все эти дни Йованович лишь один раз напомнил о себе, позвонив (о звонке мне сообщил пресловутый «голос с потолка» и далее те же динамики, которые доносили до меня этот голос, начинали нести к моим ушам и голос Миломира……

Вскоре, однако, произошло еще одно, пусть маленькое событие, важное больше для Эмиля, чем для меня. Тот день у него был, как и все прочие, загружен делами, но он еще накануне объявил мне, что нынче какой-то праздник (хоть, убейте, не помню название) и предложил мне съездить в город вместе с ним и я, неожиданно даже для себя, согласился, хоть он честно предупредил меня, что тогда мне придется почти весь день просидеть в машине, ибо сразу после праздника у него времени везти меня домой не будет. Я готовился вставать рано, но Эмиль разбудил меня так рано, как я еще не вставал: за окном было еще темно, ярко светили звезды, среди которых величественно проплывали огни не то спутников, не то еще невесть каких объектов, киша в небе, словно мошкара и их свет не забивал даже призрачный свет Луны, озарявший все вокруг. Лишь на востоке сияла голубая полоса, предвещая рассвет. Однако, Эмиль давно проснулся и был абсолютно свеж и бодр и лишь ждал меня, чтобы ехать.

Мозг мой пробуждался ото сна медленно и всякие вопросы, вроде элементарных «сколько времени сейчас», меня не заботили, я озаботился этим лишь, когда мы были уже в пути. Так или иначе, но когда мы прибыли в городской центр, часы на панели управления машины показывали 4. 45. Во сколько же Эмиль меня разбудил?!!

Мы прибыли к тому же самому собору, но на сей раз не поднимались по высокой лестнице, ведущей к огромным, как заводские ворота, дверям храма, а спустились куда-то под лестницу. Здесь был ярко освещенный фонарями вход, ведущий в помещение под храмом, где скрывался еще один, нижний храм, куда меньше по объему, чем верхний, но тоже обширный и не менее богато украшенный и с такой же кувуклией, как и наверху. Здесь царил какой-то сонный полумрак и лишь ряды светильников на стенах разгоняли темноту. Дальше все было, как и прошлый разы – Эмиль усадил меня на лавочку и исчез в полумраке. Помещение, несмотря на столь ранний час, было наполнено народом. Местная служба и на сей раз была торжественной, а начало ее ознаменовалось резким включением праздничного освещения, так что вдруг резко стало светло и все вокруг под ярким светом паникадил заблестело и заиграло. Я наслаждался пением….

Когда все закончилось, на улице уже было совсем светло. Свет пробивался сквозь витражи на окнах, наполняя помещение цветными пятнами и полосами и играя в витающих в воздухе пылинках и дыму от кадильниц, лампад и свечей. Эмиля снова пришлось ждать – он то появлялся, то к нему кто-то подходил и он подолгу беседовал с ним, то опять исчезал, кончилось ожидание уже во дворе. Наконец, он вышел в сопровождении какой-то девушки, лицо которой мне показалось странно знакомым. Эмиль что-то ей объяснял, пока они выходили из-под лестницы.

«Доброго вам дня, санчеллина[30].» - сказал ей Эмиль.

«…… Э-э, Вальпараиса. Джулия Вальпараиса.» - Ответила девушка.

- Вальпараисо. Известный партизанский лидер во II Звездной войне – это, случайно, не ваш родственник?!

- Да, это мой дедушка.

- Приятно познакомиться. Да, мир тесен. С его сыном мой отец вместе служил в армии.

- Отец? А кто он?!

- Обыкновенный дипломат: Андрито Александри Джулиано Джулия Касальгадо. А меня зовут Эмиль.

- Эмилиано Касальгадо! Вот это да! Э-э-э….. Потрясающе! - Глаза девушки буквально округлились. Ее по-северному светлая кожа вдруг стала мертвенно-бледной, а через несколько минут она густо покраснела.

«Да, что же вы так реагируете на меня?! Ах, извините, я не должен был вас так шокировать. Но простите, я обычный человек, разве лишь Бог мне дал немного больше, чем кому-то еще, хоть, я уверен, 90% людей даже не знают всего того, что в них заложено.» - Успокаивал Эмиль ее, но девушка никак не могла прийти в себя. Наконец, она очнулась от ступора, они обменялись парой слов, после чего Эмиль сказал, что ему надо спешить, прибавив что-то на прощание и тысячи извинений. В этот момент у Эмиля над головой что-то сверкнуло и поиграв всеми цветами радуги, погасло, что снова повергло незнакомку в изумление. Эмиль, спохватившись, щелкнул чем-то в кармане и сияние исчезло…. Незнакомка ответила что-то на прощание, прибавив к этому целую тираду слов благодарности и они разошлись. Когда мы наконец, сели в машину, меня наконец, осенило – это же была та самая девушка, которую Эмиль в свое время развлек своим лазерным шоу и которая возле «Собачьего парка» спасла его от черепно-мозговой травмы.

«По-моему, я наговорил лишнего…. Глупая спесь привела к тому, что я проболтался, что я Касальгадо. Надо было представиться одним из своих псевдонимов или просто сказать имя. Теперь неизвестно, что можно от нее ждать.» - Сетовал Эмиль, когда мы садились в машину.

«Не вполне понимаю, о чем вы говорите.» - сказал я.

«Эх, многие, стоит им сказать, кто я, превращаются в льстецов. На первый взгляд, продолжается любезная беседа, но искренность уходит и ты словно смотришь какой-то нелепый спектакль - скажешь человеку, кто ты и его уже интересуешь не ты, а твое знаменитое имя. Но как я мог так оплошать?! Это какое-то помрачение ума! Теперь, если и с ней это произойдет, то мне придется ездить в какой-нибудь другой храм.» - Говорил Эмиль.

Оказалось, что девушка, вероятно, впервые придя в собор, по крайней мере, в нижний храм, что-то захотела узнать и…. первым, на кого она наткнулась, был он, Эмиль. Как получилось, что девушка обратилась именно к нему, Эмиль не сказал, а я не спрашивал. Так или иначе, но похоже, что Эмиль не будет напускать на себя такой мрачный вид, какой имел до сих пор.

На этом беседа закончилась и мы тронулись. После службы (оказалось, что она-то и выражала тот праздник, о котором Эмиль мне говорил) Эмиль отправился по делам. Далее нет смысла писать обо всех подробностях, ибо мы, как угорелые, носились в машине по городу. Меня это езда стала убаюкивать и я заснул, просыпаясь лишь когда Эмиль где-то останавливался. После этого он выходил из машины и надолго куда-то исчезал, а я…. снова засыпал. Окончательно проснулся я лишь где-то во второй половине дня. Машина стояла у какого-то огромного здания с портиком и монументальным крыльцом. По сторонам от лестницы, ведущей наверх, стояли большие пьедесталы с бронзовыми фигурами львов, каждый из которых держал в пасти нечто вроде коромысла, на концах которого висели фонари. Эмиль вышел из здания, с кем-то беседуя. Потом второй человек ушел, а мой приятель сел в машину и мы поехали дальше. Обедали мы в городе, в каком-то ресторане. Оставшийся день Эмиль все также носился по городу, то и дело куда-то уходя. Так или иначе, но вернулись мы домой, если можно так сказать, уже вечером….

«Похоже, у меня получается ни что иное, как роман.» - Думал я, оглядывая мысленным взором все, произошедшее за этот день. Знал ли я, что у меня получится в реальности….?

Дата добавления: 2017-01-14