Двадцать восьмая лекция

Человек, таким образом, превращает свои чувства, желания, продуктысвоего воображения, представления и мысли в существа, то есть, чего онжелает, что он представляет себе, что он мыслит, имеет для него значениевещи, находящейся за пределами его головы, хотя она только в голове его исидит. "Все предметы мысли, - говорит Клейбер о религии Ормузда в своей"Зенд-Авесте", но то, что он говорит, имеет значение и для каждой другойрелигии, только предметы там иные,-все предметы мысли (то есть в данномслучае все различия мысли или существа мысли) являются одновременно идействительными существами и вместе с тем и предметами почитания". Отсюда ипроисходит то, что человек поставил вне себя ничто, которое является лишьмыслью, словом, и пришел к бессмысленному представлению о том, что раньшемира было ничто и что даже мир был создан из этого ничто. Но человекпревращает главным образом в вещи, в существа, в богов, только те мысли ижелания, которые имеют отношение к его личности. Так, например, - дикарьпревращает каждое болезненное ощущение в злое существо, терзающее человека,каждый образ своего воображения, нагоняющий на него страх и ужас, - вдьявольское привидение. Гуманный человек превращает свои человеческиечувства в божественные существа. Из всех греков одни лишь афиняне, по словамФоссия, воздвигали алтарь состраданию, сочувствию. Так общественный человекпревращает в богов свои политические желания и идеалы. Так в Риме былабогиня свободы, которой Гракх построил храм; так имело свой храм иединодушие; так же точно и общественное здравие, честь, словом, все, чтопредставляется общественному человеку, имеющим особую важность. Наоборот,царство христиан не было царством мира сего; они смотрели на небо, как насвое отечество. Поэтому первые христиане не праздновали, подобно язычникам,день своего рождения, но праздновали день смерти человека, потому что они всмерти видели не только конец этой жизни, но в то же время и начало новой,небесной жизни. В этом их отличие от язычников, все существо которыхрастворялось в атмосфере естественного и гражданского мира. Поэтомухристиане превращали в существа лишь те желания, мысли и представления,которые имели отношение к этому их отличию, к этому их существу. Язычникиделали богом человека во всей его телесности, христиане делают богом толькодуховное и душевное существо человека. Христиане отделяют от своего бога всечувственные свойства, страсти и потребности, но только потому, что они ихотбрасывают мыслью и от своего собственного существа, потому что они верят,что и их существо и их дух, как они выражаются, отделится от этой телеснойскорлупы и оболочки, что они когда-нибудь будут существами, которые большене едят и не пьют, которые будут чистыми духами. То, чем человек в действительности еще не является, но чем он - как оннадеется и верит - когда-нибудь станет; то, что поэтому есть лишь предметжелания, страстного влечения, стремления и, следовательно, предмет нечувственного воззрения, а лишь фантазии, воображения, то называют идеалом,или же, иначе, прообразом. Бог человека или народа, по крайней мере тогонарода, который не остается постоянно на одном и том же месте, на уровнепримитивности, который хочет идти вперед, который именно поэтому имеетисторию, - ибо история имеет свое основание в стремлении человека, в еготяге к совершенствованию, к тому, чтобы добиться достойного существования, -бог такого народа есть не что иное, как идеал. "Будьте совершенны, каксовершенен отец ваш небесный",-говорится в Новом завете. А в Ветхом заветеговорится: "Я господь бог ваш: освящайтесь и будьте святы, ибо я свят". Еслипоэтому понимать под религией не что-либо иное, как культ идеала, тосовершенно правы те, кто называет уничтожение религии бесчеловечным, ибонеобходимо, чтобы человек ставил себе цель своего стремления, известныйобразец. Но идеал, каким он является в качестве предмета религии, и вчастности христианской религии, не может быть нашим образцом. Бог,религиозный идеал, есть, правда, всегда человеческое существо; но при этомтак, что множество свойств, принадлежащих действительному человеку, от негоизъято; он не все человеческое существо; он только нечто от человека, нечто,выхваченное из всего целого, "афоризм" человеческой природы. Так, христианевырывают у человека дух, душу из тела и делают этот вырванный, лишенный теладух своим богом. Даже язычники, как, например, греки, которые делаличеловека, так сказать, во всей его телесности богом, даже они делали фигуройсвоих богов человеческую фигуру лишь постольку, поскольку она являетсяпредметом для глаза, но не предметом для телесного осязания. Хотя напрактике, в жизни, при исполнении культа они и обращались со своими богами,как с действительными людьми, приносили им даже еду и напитки, но все жебоги в их представлении, в их поэзии были существами отвлеченными,существами без плоти и крови. В еще большей степени это относится кхристианскому богу. Но как может отвлеченное, не чувственное, бестелесноесущество, существо без телесных потребностей, влечений и страстей от менятребовать, чтобы я, существо телесное, чувственное, действительное, былподобен ему, был на него похож? Как может оно быть законом, образцом моейжизни и деятельности? Как может оно вообще предписывать мне законы? Человекне понимает бога, говорит теология, но бог также не понимает человека,говорит антропология. Что может знать дух о чувственных влечениях,потребностях и страстях? Откуда же законы морали, кричат верующие, если бога не существует?Глупцы! Законы, соответствующие человеческой природе, имеют своим источникомлишь человека. Закон, который я не могу выполнить, который превышает моисилы, не есть закон для меня, не есть человеческий закон; но человеческийзакон имеет поэтому и человеческое происхождение. Бог может все, что угодно,то есть все вообразимое, и поэтому он может и от человека потребовать такжевсего, что угодно. Точно так же, как он может сказать людям: вы должны бытьсовершенны и святы, как я, точно таким же образом он может сказать людям: БЫне должны есть и пить, ибо я, господь бог ваш, также не ем и не пью. Вглазах бога еда и питье нечто в высшей степени непристойное, не святое,животное. Законы, которые бог дает человеку, то есть законы, имеющие своимоснованием и целью существо отвлеченное и именно поэтому существующее лишь ввоображении, непригодны поэтому для человека, имеют своим следствиемвеличайшее лицемерие, ибо я не могу быть человеком, не отрицая моего бога,или величайшую противоестественность, как это доказала история христианстваи других подобных религий. Необходимым последствием духовного, то естьабстрактного, отвлеченного существа, или бога, которого человек делаетзаконом своей жизни, является истязание, умерщвление плоти, самоумерщвление,самоубийство. Причиной материальной нищеты христианского мира являетсяпоэтому в конечном счете духовный бог, или идеал. Духовный бог печется лишьо спасении души, а не о телесном благополучии человека. И телесноеблагополучие находится даже в величайшем противоречии со спасением души, както говорили уже благочестивейшие и лучшие христиане. Вместо религиозногосодержания человек должен в настоящее время поставить себе поэтому другойидеал. Наш идеал - не кастрированное, лишенное телесности, отвлеченноесущество, наш идеал, это - цельный, действительный, всесторонний,совершенный, образованный человек. К нашему идеалу должно относиться нетолько спасение души, не только духовное совершенство, но и совершенствотелесное, телесное благополучие и здоровье. Греки и в этом отношении своимпримером являются для нас светочами, указующими путь. Телесные игры иупражнения входили в состав их религиозных празднеств. С религиозным идеалом, далее, связываются всегда различные неразумные,даже суеверные представления. Дело в том, что религия представляет этотидеал в то же время и как существо, от воли которого зависит судьбачеловека, как существо личное, или, во всяком случае, самостоятельное, отчеловеческого существа отличное, которое человек должен почитать, любить ибояться, к которому, короче говоря, он должен обращаться со всеми темисвоими ощущениями и умонастроениями, которые можно испытывать лишь поотношению к действительному, живому существу. Человек не имеет никакогопредставления, никакого предчувствия другой действительности, другогосуществования, кроме чувственного, физического. Религия представляет поэтомуидеал, хотя он и является существом, живущим только в мыслях, или толькоморальным, - существом одновременно и физическим. Она превращает существо,являющееся лишь в представлении человека высшим существом или образцом дляподражания, в существо, которое есть первое и само по себе, в существо, откоторого произошли все остальные чувственные телесные существа и от которогоони зависят в своем бытии. В том и заключается бессмыслица религии, что онацель человека делает началом мира, принципом природы. Так как он себячувствует и сознает зависимым от своего идеала, так как он чувствует, чтобез этой цели он ничто, что он вместе с нею теряет и смысл, и основу своегобытия, то он верит также и в то, что мир не может существовать без этогопрообраза, что он без него - ничто. Это человеческое тщеславие, которое даетсебя знать не только в блестящем мундире государства, но и в смиренноммонашеском или священническом облачении религии, это - употребляясовременное выражение - романтика, отводящая своему религиозному идеалупервое место и даже приносящая в жертву все прочие вещи для того, чтобывыразить этим свое почитание, Как влюбленный, по крайней мере романтическийвлюбленный, видит, как перед ним исчезают добродетели и прелести всех другихженщин по сравнению с его возлюбленной, как она в его глазах - единственная,несравненная, чья красота не поддается описанию и есть образец и воплощениевсех женских добродетелей и прелестей, так что на долю других женщин ничегоне остается, то есть они лишены всех прелестей, которыми завладела этаединственная, точно так же относится человек и к идеалу своей религиознойлюбви. Все другие вещи и существа превращаются в ничто по сравнению с ним,ибо он есть воплощение всех добродетелей, всех совершенств. Бытие всехдругих вещей ему как таковое непонятно, потому что безразлично, какромантическому влюбленному бытие всех других женщин; но так как они все жесуществуют, несмотря на его религиозный идеал, который один достоинсуществовать, то ему приходится выдумывать какое-нибудь, хотя бы и самоеплохое основание их бытия; и он его находит в их, правда, весьма отдаленномсходстве с его религиозным идеалом, находит лишь в том, что они все же имеютв себе нечто божественное, нечто, хотя и весьма мало совершенное, так иромантический влюбленный оказывает другим женщинам ту милость, что оставляетих жить рядом с его единственной, потому что все же они имеют некотороесходство с нею. Ведь другие женщины - тоже женщины, точно так же, как идругие существа суть так же существа, как и божественное существо. В силу этого только что изложенного основания, но, разумеется, нетолько в силу его одного, и выходит, стало быть, что человек своемурелигиозному идеалу уделяет первое место среди всех существ и все остальныесущества заставляет возникнуть не только после него, но также и из него.После него заставляет он их возникнуть потому, что они по своему достоинствуниже его, потому что он первое по достоинству существо делает и первым повремени, потому что человек, а именно человек древнего мира, из которогорелигия вышла, рассматривает старейшее, более раннее, как нечто болеевысокое, чем то, что более молодо и ново; из него же, из идеала, онзаставляет их произойти лишь в силу отрицательного, а потому инесущественного основания, лишь в силу своего невежества, лишь потому, чтоон не знает, откуда бы их произвести ему. Например, "Древность стоит ближевсего к богам" {Цицерон, О законах). Одна ошибка влечет за собой другую.Первой ошибкой религии является то, что она делает религиозный идеалпервичным, первым существом, второй ошибкой - то, что она заставляетостальные существа из него произойти; первая же ошибка необходимо влечет за собой вторую. "Окажисопротивление началу!" - это положение применимо как в религии, так и вполитике. Но насколько оно общепринято и восхвалено в медицине, морали ипедагогике, настолько же оно ославлено в политике, в религии. Рационализм -если взять пример из области религии, которая ведь является предметом нашегоизложения, - врачует и повсюду верно отмечает очевиднейшие ошибкирелигиозного верования, являющиеся, однако, ошибками только второго,подчиненного сорта, основные же ошибки, следствием которых являются всепрочие, он оставляет нетронутыми как неприкосновенные святыни. Поэтому навопрос рационалиста, обращенный к атеисту,- что такое атеизм, - ответгласит: рационализм есть недопеченный, половинчатый, неосновательный атеизм.Или ответ таков: рационализм, это - хирург; атеизм- терапевт. Хирург лечитлишь от болезней, бросающихся в глаза, терапевт - от болезней внутренних,неуловимых пальцами и щипцами. Однако от этого эпизода вернемся опять кнашей теме. Бог, религиозный идеал христианина, есть дух. Христианин отвергает своечувственное существо; он ничего не хочет знать об обыкновенном "животном"стремлении к еде и питью, об обыкновенном "животном" влечении к половойлюбви и любви к детям; он смотрит на тело, как на позор, на постыдное пятно,лежащее со дня его рождения на его благородстве, на его чести, котораясостоит в том, чтобы быть духовным существом, как на временно необходимоепринижение и отрицание своего истинного существа, как на грязный дорожныйкостюм, как на вульгарное инкогнито своего небесного гражданства. Он хочетбыть и стать только духом. Правда, древние христиане верили в воскресениеплоти, и различие между верой христиан, по крайней мере древних, и веройязыческих философов в том именно и состоит, что они верили не только вбессмертие духа, способности мышления, разума, но и в телесное бессмертие."Я не хочу пережить не только душу, но и тело. Я тело хочу иметь с собой", -говорит Лютер. Но в том-то и дело, что это тело целиком небесное, духовное,то есть воображаемое тело, которое, как и вообще религиозные предметы, намничего другого не представляет и не конкретизирует, как сущностьчеловеческих желаний и воображения. Духовное тело есть такое тело, которое,подобно фантазии, воображению человека, в один миг переносится в отдаленныеместа; которое, подобно представлению, проникает сквозь затворенные двери,потому что затворенные двери или стена не являются препятствием к тому,чтобы я мог в своем воображении нарисовать себе то, что происходит застеной; это - такое тело, которому нельзя нанести удар кулаком или ногой,которое нельзя ранить ударом или выстрелом, как нельзя нанести удар кулакомили ногой образу фантазии или сновидения; оно поэтому совершенно чудесноетело, осуществленное сверхъестественное желание человека иметь тело безболезней, без бед, без страданий, без возможности поранения и безсмертности, а следовательно и без всяких потребностей; ибо ведь отразнообразия потребностей нашего тела и происходят как раз разнообразныеболезни и страдания его, как, например, потребностью в воздухе объясняетсякак существование легких, так и их заболевания. Если бы мы не нуждались ввоздухе и не имели легких, то имели бы одним источником и родом болезнейменьше, чем имеем теперь. Но небесное, духовное тело не нуждается в воздухе,в еде, в напитках; это - лишенное потребностей, божественное духовное тело; короче говоря, - это вещь, не отличимая от продукта человеческоговоображения и человеческих желаний, это тело, которое на самом деле не естьтело. Поэтому, несмотря на наличность небесного тела, мы можем рассматриватьдух как идеал, как цель христианина и даже древнего. Различие междуразличными категориями христиан заключается лишь в том, что древниехристиане, верившие в чудеса, имели своим идеалом или образцом главнымобразом дух воображения, дух, чреватый чувственными образами, созданныминастроением; христианские, верующие в бога философы имели своим идеалом дух,создающий из образов общие понятия, мыслящий дух; рационалисты и моралисты - дух, выражающийся в действиях, практическийморальный дух. Таким образом, так как для христианина дух - чувствующее, мыслящее,желающее существо есть его высшее существо, его идеал, то он делает его ипервым существом, причиной мира; то есть он превращает свой дух впредметное, вне его существующее существо, от него отличное, из которого онпоэтому производит или выводит вне его существующий овеществленный мир. Попредставлению христианина, бог, то есть овеществленный, вне человекапредставленный существующим дух, создал мир своей волей и разумом. Но этотдух, творящий мир, христианин отличает в качестве совершенного бесконечногодуха от своего или вообще человеческого духа как духа несовершенного,ограниченного, конечного. Этот процесс различения, это умозаключение от"конечного" духа к духу бесконечному, это доказательство бытия бога, то естьв данном случае совершенного духа, есть доказательство психологическое. В товремя, как так называемое космологическое доказательство исходит от миравообще, физиологическое или телеологическое доказательство - от порядка исвязи, от целесообразности природы, психологическое доказательство,являющееся доказательством, характерным для сущности христианства, исходитот психики, или души, от духа человека. Языческий бог есть бог, выведенныйиз природы, происшедший из природы; христианский бог есть бог, выведенный из души, из духа, есть бог,возникший из души. Умозаключение, коротко говоря, следующее: человеческийдух существует; в его бытии мы не можем сомневаться; это нечто - невидимое внас, бестелесное, которое мыслит, желает и чувствует, но знание, воля ихотение человеческого духа недостаточны, ограничены чувственностью, зависятот тела; ограниченное же, конечное, несовершенное, зависимое предполагаетсуществование чего-то неограниченного, бесконечного, совершенного;следовательно, конечный дух предполагает существование бесконечного духа каксвоего основания; следовательно, таковой существует, и он есть бог. Носледует ли отсюда самостоятельность, действительное существование подобногодуха? Не есть ли бесконечный дух именно дух человека, желающий бытьбесконечным, совершенным? Не принимается ли во внимание при возникновенииэтого бога также и желание человека? Не хочет ли человек быть свободным отграниц своего тела, не желает ли он быть всеведущим, всемогущим, вездесущим?Не есть ли, следовательно, и этот бог, этот дух - осуществленное желаниечеловека быть бесконечным духом? Следовательно, не овеществили ли мы и вэтом боге человеческое существо? Не умозаключают ли христиане и даженынешние рационалисты в области веры от бесконечной жажды познания,имеющейся у человека, жажды, которая, однако, здесь не удовлетворяется икоторая не может быть удовлетворена, от бесконечного стремления к счастью,не удовлетворенного никаким благом, никаким счастьем на земле, отпотребности в совершенной, не запятнанной никакими чувственными влеченияминравственности, - не умозаключают ли они от всего этого к необходимости идействительности жизни, не ограниченной временем пребывания на земле, непривязанной ни к телу, ни к смерти, - к бесконечной жизни, бесконечномубытию человека? Не признают ли они тем самым, однако, хотя и не прямо,божественность человеческого существа? Не есть ли вечно длящееся, не имеющееконца, не привязанное ни к какому времени и месту, способное к всеведению,вообще к бесконечному совершенству существо - бог или божественное существо?Не есть ли, следовательно, их бог, их бесконечный дух лишь символ и образецтого, чем они сами когда-нибудь хотели бы стать, первообраз и отражение ихсобственного существа, развертывающегося в будущем? В чем же различие между божественным и человеческим духом? Единственнов совершенстве или бесконечности; свойства, определения существа в обоих одинаковы; дух, согласнохристианской психологии, не имеет ничего общего с материей, с телом; онесть, как выражаются христиане, существо, абсолютно отличное отчувственного, телесного существа; но таков же и бог; бог невидим, неосязаем,но также и дух; дух мыслит, но мыслит и бог; христиане, даже рационалисты, усматривают ведь в вещах толькоосуществленные, сделавшиеся чувственными, принявшие телесность мысли бога;дух имеет сознание, волю, личность, или является ими, также и бог; различиезаключается лишь в том, что то, что в человеке ограничено, в боге,разумеется, не ограничено, бесконечно. Что раскрывается, однако, в этойбесконечности божественных свойств? Бесконечность или неограниченностьчеловеческих желаний, человеческого воображения и человеческой способности кабстракции, то есть способности выводить общее из единичного и отдельного,как я, например, вывожу из многих отдельных деревьев общее понятие дерева,оставляя в стороне все отличия, все особенности, которыми отдельные деревьяотличаются в действительности. Бесконечный дух есть не что иное, как родовоепонятие духа, которое, однако, воображением воплощается в самостоятельноесущество по требованию человеческих желаний и влечения к счастью. "Чем менееопределенно, - говорит Св. Фома Аквинский, - чем общее, чем отвлеченнеекакое-нибудь слово или определение, тем более оно подходит для бога, темболее оно ему соответствует". Мы уже видели это раньше, когда ставилсявопрос о существовании, о существе бога вообще. Сейчас, когда мы имеем делос сущностью христианства, сущность которого есть дух, нам надлежит этодоказать на примере духовных определений бога. Бог, говорится, например, вБиблии, есть любовь. Под этой любовью надо понимать любовь отвлеченную,любовь вообще, человеческая же любовь имеет различные виды, как-то: любовь кдругу, любовь к отечеству, половая любовь, любовь к детям, любовь кродителям, любовь в смысле благожелательного отношения к людям вообще, всмысле дружелюбия; она базируется в человеке на его склонности, ощущении ичувственности. Любовь, отвлеченная от всех этих ее разновидностей, от всехчувственных и специальных определений, любовь, мыслимая исключительно кактаковая, есть любовь, которая приписывается богу или мыслится как сам бог.Другой пример, это - слово бога, или божественное слово. Древние христиане,которые мыслили гораздо последовательнее, чем современные, которые почти всюпсихологию и антропологию переносили в теологию, приписывали божественномудуху также и божественное слово и при этом совершенно правильно. Духвысказывает себя самым духовным, самым ему соответствующим образом только вслове; ведь мысль и речь, хотя бы и не высказанная внешне губами, друг сдругом неразрывны; со словом исчезает и мысль, с названием - и вещь, которуюназвание обозначает; люди поэтому начали думать тогда, когда они началиговорить, образовывать слова. Если поэтому богу приписывается дух, разум,если говорят о мыслях божьих, то нужно быть также последовательным иговорить о божьих словах. Если не стесняются объяснять возникновениечувственного мира мыслью и волей духа, не стесняются утверждать, что вещи непотому мыслятся, что существуют, но существуют потому, что мыслятся, топусть не стесняются объяснять их возникновение и силой слова, а такжеутверждать, что не слова существуют потому, что есть вещи, но вещисуществуют только благодаря словам. Дух, как таковой, действует лишь черезслово; выступая из своих рамок, он вступает в мир и выявляется. Древние теология и религия производили поэтому мир методом,соответствующим существу бога как духа, заставляя мир возникать через словобожие, через божественный глагол. Это представление о происхождении мирачерез слово нисколько, впрочем, не свойственно одной лишь еврейской илихристианской религии, оно уже встречается в древней персидской религии. Чтопо-гречески значит "логос", то там есть honover, что и по новейшимисследованиям, как, например, Рета ("Египетские и зороастровскиевероучения"), ничего другого не означает, как самое доподлинное слово. Нослово божие, по крайней мере в христианской теологии, есть не что иное, какпонятие слова вообще; божественное слово есть не то или другое определенноеслово, не латинское, немецкое, еврейское, греческое слово, не отдельное илиособенное, теряющееся в воздухе, временное слово; но все эти и подобныесвойства, которыми теологи наделяли слово божие, применимы и к понятию словаили к тому, что является словом вообще, словом самим по себе. Это родовоепонятие, эту сущность слова, общую всем бесчисленным разнообразным словам,религиозная и теологическая фантазия овеществляет как особое, личноесущество, в свою очередь отличающееся от слова и его сущности, как онапредставляет себе существо бога, - хотя это существо первоначально и насамом деле является не чем иным, как сущностью мира, - как особое существо,отличное от сущности мира. То же, что относится к слову, к любви, тоотносится и к духу вообще, к разуму, к воле, к сознанию, к личности, как онаприписывается богу или обожествляется, как она представляется в виде бога.Это всегда лишь какая-нибудь человеческая сила, свойство, способность,которая обожествляется, но когда она обожествляется, то отделяется от всехособых определений, присущих этой силе, этой способности как чему-тодействительному и человеческому, так что, когда это отделение производитсядо наивысших или крайних пределов, то в конце концов ничего не остается,кроме голого названия,- названия воли, названия сознания; сущность жесознания и воли, то есть то, что, делает сознание и волю действительнымсознанием и волей, исчезает. Таким образом, теология сводится в конце концовк пустой, но утешительной фразеологии.

Дата добавления: 2014-10-23