Наиболее распространенные ситуации

J

Т

речи таких лиц обычно содержатся повторения как целых фраз, так и отдельных слов, слогов. Многие фразы, слова остаются незавершенны­ми, сопровождаются различными оговорками, поправками, поисковыми словами типа: «это...», «ну...», «такой...» и т.п. Конечные гласные в сло­вах, предшествующих искомому слову, растягиваются.

Например, подозреваемый в краже на вопрос следователя, зачем он взло­мал замок, пытаясь уменьшить свою вину, отвечает:

— Я, это... я, когда плечом д... ударился об эту вторую дверь, он, этот замок, отлетел что ли..., она открылась...

После уточняющего вопроса следователя:

— Вы что, были так пьяны, что не смогли идти сами? Следует ответ:

— Нет, ну, просто так, это о... ну, я не помню, это о... после такого слу­чая... э... у меня что-то... выскочило все из головы...

Нередко в речи таких лиц встречается перестановка слов в предло­жениях (инверсия), появляются формально-структурные нарушения фраз, неуклюжесть в их построении. Увеличивается количество «пауз нерешительности», латентный период реакции на вопросы и реплики допрашивающего лица. Речь нарушается глубокими вздохами, преры­вистым дыханием.

Подмечено, что «за счет увеличения количества поисковых пауз в устных высказываниях в состоянии эмоциональной напряженности со­кращается средняя длина отрезка речи, произносимого без пауз нере­шительности, а также возрастает индекс нерешительности — отноше­ние времени пауз в высказывании ко времени «чистой» речи»¹. Умень­шается словарное разнообразие. Речь становится более стереотипной. Возрастает употребление слов со значением семантической безысклю-чительности типа «всегда», «ничего», «никогда», «все» и т.п., передаю­щих категорически позитивный или негативный оценочный смысл.

Вот пример одной из таких фраз допрашиваемого в следственном изоляторе, приводимый Э.Л. Носенко: «Пачку папирос мне не принесет никто... никогда. А я последнюю копейку всегда отдавал. И вот такая мне благодарность».

Чаще в состоянии эмоциональной напряженности употребляются усилительные частицы, по-иному расставляются ударения, что ведет к феномену так называемой «сверхподчеркнутой актуализации».

Юристу приходится иметь дело с различными людьми, в разной сте­пени владеющими своей речью. В зависимости от образования челове­ка, социально-культурной среды, в которой формировалась его лич­ность, от его профессии форма и содержательная сторона речи меняют­ся. На характер речи влияет также обстановка, в которой происходит общение, сама процедура такого общения.

Лица, с которыми приходится общаться юристам, часто испытыва­ют существенные затруднения в оперативном подборе слов для адекват-

¹ См.: Носенко Э.Л. Особенности речи в состоянии эмоциональной напряженности. Пособие к спецкурсу по психолингвистике. Днепропетровск, 1975. С. 47.

ного выражения своих мыслей, из-за чего появляются «слова-парази­ты», не несущие какой-либо смысловой нагрузки, типа: «видите ли», «так сказать», «знаете ли», «вот» и т.д. Меняется грамматический со­став предложения, чаще употребляются глаголы, а не прилагательные, что делает речь более динамичной. Весьма распространены ошибки в согласовании членов предложения, которые не замечаются говорящи­ми. Фразы становятся укороченными, появляется так называемый «те­леграфный» стиль речи, что создает дополнительные трудности для по­нимания говорящего и протоколирования его показаний (объяснений).

Кроме того, во время проведения допроса в речевом поведении до­прашиваемых лиц нередко наблюдается подсознательное стремление в своих ответах повторять слова, фразеологические конструкции, упот­ребляемые следователем (судом). Данное явление опасно тем, что оно в значительной степени искажает смысл и содержание показаний. На­пример, слова «хулиганил», «совершил хулиганские действия», сказан­ные следователем, наполнены совершенно четким уголовно-правовым содержанием. Но этого обычно не наблюдается в речи свидетелей, да­леких от правильного понимания юридического смысла подобной тер­минологии. Прибегая к тем же словам, свидетель может назвать любые действия обвиняемого, носившие насильственный характер, хулиган­скими. Поэтому, задавая вопрос допрашиваемому, следует подбирать нейтральные в смысловом отношении выражения, которые не оказыва­ли бы искажающего воздействия на его речь.

Аналогичное искажающее воздействие на речь допрашиваемого оказывает его неосознаваемое стремление мыслить так же, как думает и рассуждает вслух следователь, — явление, получившее название вер­бальной ригидности. Поэтому совершенно обоснованны рекомендации следователю ставить уточняющие вопросы, прибегая к передаче смысла сказанного с использованием других речевых оборотов, слов в виде так называемых перифраз.

Описанные выше явления следует рассматривать в качестве объектив­но существующих коммуникативных барьеров, носящих социальный либо психологический характер, поскольку партнеры по общению имеют разные взгляды, образование, отношение к предмету разговора и т.д.

Говоря обо всем этом, нельзя забывать и такой важной особенности, что во время допроса свидетель (обвиняемый и т.д.) с помощью своей речи не только передает мысли, определенные знания о предмете допроса, но и выражает чувства, эмоциональное состояние, свое отношение к нему. Это проявляется в интонациях, усилении ударений на важных в содержа­тельном отношении словах, отдельных фразах, в прерывании речи вздо­хами, невротическим по своему происхождению смехом, неадекватным Данной обстановке, в появлении слезливости и т.п. При этом наблюдают­ся различные акустические изменения речи: более выраженные колеба­ния частоты основного тона и интенсивности речевого сигнала; возраста­ние темпа и ошибок при артикуляции; смазанность произношения в ре­зультате более ускоренного течения моторных процессов.

Допрашиваемый, будучи в состоянии эмоциональной напряженнос­ти, реагирует на реплики следователя, часто не дослушав их до конца, не вникнув порой глубоко в смысл сказанной фразы. Нарушается процесс восприятия, смысловой обработки речи следователя. Например, люди возбудимого типа лучше воспринимают начало обращенной к ним фразы, напротив, испытуемые тормозного типа точнее воспринимают ее конец.

Внимательно относясь к речи допрашиваемого, следователь имеет возможность всесторонне изучить его. В речи проявляются: направлен­ность личности человека, его потребности, интересы, убеждения, ин­теллект, волевые качества. По темпу речи, относительной силе произ­ношения можно судить о подвижности нервных процессов, свойствах нервной системы и темперамента. Как отмечает А.А. Бодалев, «голос «может выдать» переживания человека, сказать об отношении его вла­дельца к тому или иному факту, помочь лучше понять самочувствие и темперамент человека и даже раскрыть некоторые черты его характе­ра...»¹. Некоторые специалисты в области психолингвистики полагают, что тон, тембр голоса, интонации говорят об отношении ведущего бесе­ду к обсуждаемым проблемам иногда гораздо значительнее, чем другие приемы риторики. Считается, например, что с помощью только одной интонации доносится до 40% информации.

Рассматривая особенности речевого поведения участников процес­са, нельзя не видеть еще одной очень важной особенности. Дело в том, что общение юриста с различными участниками, с одной стороны, про­текает в виде эмоционально живых речевых высказываний, которые на­полнены различными лексическими оттенками, интонациями, сопро­вождаются многочисленными средствами невербального общения, де­лающими речь яркой, образной, многозначительной как по содержа­нию, так и по форме. С другой стороны, устная речь свидетеля, других лиц в виде показаний фиксируется в материалах дела по правилам пись­менной речи.

Однако известно, что особенности выражения и восприятия устной и письменной речи существенно отличаются. И как бы ни стремился следователь (судебный секретарь) «по возможности дословно» (ст. 160 УПК РСФСР) от первого лица записывать в протокол чьи-либо показа­ния, сделать это практически не удается. «В результате, — справедли­во замечает А.Р. Ратинов, — протокол допроса чаще всего не отражает самого допроса, а лишь фиксирует его итог»². Устранить этот разрыв можно только с помощью видео-, звукозаписи, которая применяется да­леко не на каждом допросе.

И все же качество протоколирования можно существенно повы­сить. Для этого следователю необходимо в зависимости от особеннос­тей речевого поведения свидетеля, невербальных средств, сопровожда­ющих его речь, реагировать на них своими вопросами о причинах тех или иных эмоциональных проявлений допрашиваемого, смысловом со-

Бодалев А.А. Восприятие человека человеком. Л., 1965. С. 26. ^: Ратинов А.Р. Судебная психология для следователей. М., 1967. С. 191.

держании его мимики, жестов с. последующим занесением в протокол полученных ответов, прибегая в необходимых случая к использованию правил употребления прямой речи.

По манере речевого поведения можно судить об индивидуально-психологических особенностях человека, его воспитании, развитии, особенностях мышления, психическом состоянии, характере, психичес­ких отклонениях или расстройствах его психики.

Например, характерными нарушениями речи являются:

логоррея — повышенная речевая активность, перескакивание с одной темы на другую, когда говорящий не дожидается ответа на свои вопросы;

персеверация — многократная повторяемость высказываний пол­ностью или частично;

разорванность, бессвязность речи, отсутствие в ней смыслового со­держания при внешне правильной грамматической форме;

излишняя обстоятельность, подробность, вязкость изложения;

резонерство, мудрствование, беспочвенность и бесплодность рас­суждений вплоть до их полной бессмысленности'.

По закону лица, речь которых настолько нарушена, что они не спо­собны давать правильные показания, не могут допрашиваться в качест­ве свидетелей (п. 2 ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР, п. 2 ч. 2 ст.61 ГПК РСФСР).

Свои особенности имеет речевое поведение в криминальной среде, в которой распространен уголовный жаргон. Уголовный жаргон — это условный язык со своей лексикой и фразеологией, особая словесная система, базирующаяся на фонетике и грамматике общенационального языка, но имеющая свои существенные диалектные и социально-группо­вые различия. Это язык различных преступных сообществ, отражаю­щий специфику субкультуры преступной среды, степень ее организо­ванности и профессионализации².

Основная функция уголовного жаргона состоит в обслуживании преступной деятельности, в обеспечении замкнутой жизни криминаль­ного сообщества. Кроме того, уголовный жаргон, особенно в молодеж­ной преступной среде, служит средством самоутверждения, распозна­вания «своих», выявления «чужих».

Как пишет В.Ф. Пирожков, специально исследовавший данную про­блему, по уголовному жаргону можно изучать как психологию личности отдельного преступника, его принадлежность к определенному преступ­ному сообществу, так и психологию конкретных криминальных групп.

Особенности речевого поведения юриста.Эти особенности непо­средственно связаны с его образованием, воспитанием, социальным статусом. Высказывания юриста в процессе профессионального обще­ния нередко наполнены правовыми понятиями, содержат речевые кон-

См.. Леонтьев А.А., Шахнарович A.M., Батов В.И. Речь в криминалистике и су-дебной психологии. М., 1977. С. 18.

² См.: Пирожков В.Ф. Законы преступного мира молодежи (криминальная субкуль­тура). Тверь, 1994. С. 147—148.

25-37

струкции, отвечающие правилам речевого этикета, который влияет на установление и поддержание психологического контакта, взаимопо­нимание сторон.

Как писалось в свое время в своде правил хорошего тона, «этикет есть нечто иное, как собрание (свод) правил и формальностей, касаю­щихся внешности и образа действий в общежитии того общества, кото­рое принято называть хорошим, т.е. благовоспитанным»'. Иначе говоря, этикет — это совокупность правил поведения, касающихся внешних проявлений отношения к людям, их ценностным ориентациям. Эти пра­вила поведения выражаются и в определенных ритуализированных фор­мах общения применительно к различным ситуациям диалога.

Составной частью общего этикета является речевой этикет, под ко­торым понимаются «национально-специфические правила речевого пове­дения, применяемые в ситуациях вступления собеседников в контакт и поддержания общения в избранной тональности соответственно обста­новке общения, социальным признакам коммуникантов и характеру их взаимоотношений»². Роль'этих правил столь велика, что даже незначи­тельное отступление от них может стать серьезным препятствием на пути установления психологического контакта и взаимопонимания, посколь­ку они выполняют очень важную контактоустанавливающую функцию.

Особо важную роль правила речевого этикета играют на начальном этапе общения независимо от того, в какой ситуации оно разворачива­ется (при непосредственном или опосредованном общении партнеров, например по телефону). В подобных случаях широко используются так называемые тематические группы речевого этикета, нацеленные на создание положительного психологического микроклимата, поддержа­ние взаимной направленности общающихся сторон. Эти этикетные ре­чевые группы, включенные в семантическую (смысловую) структуру диалога, выполняют функцию признания ролевой, статусной принад­лежности партнера по общению, выражения своей расположенности к нему, своеобразного комплимента.

С помощью подобных тематических этикетных групп, соответству­ющих ситуации общения и социальному статусу партнера, выражаются положительные эмоции по поводу встречи, одобрение желания совмест­но обсудить тот или иной вопрос, положительная оценка деятельности партнера в целом. Это своеобразные «атомы вежливости», как их иног­да образно называют³. И хотя они не несут какой-либо содержательной информации, тем не менее выполняют очень важную функцию установ­ления психологического контакта.

Свободное владение этикетными речевыми формами общения сви­детельствует о высокой коммуникативной компетентности, общей куль-

¹ Правила светской жизни и этикета. Хороший тон. Сборник советов и наставлений на разные случаи домашней и общественной жизни. СПб., 1889. С. 1.

² Формановская Н.И. Употребление русского речевого этикета. М., 1982. С. 5.

³ См.: Формановская Н.И. Русский речевой этикет: лингвистический и методичес­кий аспекты. М., 1982. С. 45.

туре юриста. «На первый взгляд, это может показаться пустой тратой времени, поскольку тем, что мы привыкли считать «информацией», здесь не обмениваются. Однако это впечатление следует, по-видимому, отбросить. В конечном счете обмен информацией типа «я тебя (вас) за­мечаю», «мы из одной общности», «я желаю тебе (вам) добра» и т.д. иг­рает не меньшую роль в процессах социального взаимодействия, чем продуктивное обсуждение научно-технической, политической, художе­ственной или иной проблематики»¹.

Поскольку речь юриста имеет определенное общественное звуча­ние, к ней предъявляются повышенные требования, игнорирование ко­торых отрицательно влияет на его профессиональный авторитет. Поэто­му речь юриста должны отличать:

а грамотность, понятность, доступность смысла высказываний для любой категории граждан;

□ последовательность, логическая стройность изложения, убеди­тельность, правовая аргументированность со ссылками на различные факты, доказательства, правовые нормы;

а соответствие нравственно-этическим правилам и нормам поведе­ния;

□ экспрессивность, широкий диапазон эмоциональных средств воз­действия — от подчеркнуто нейтральных речевых форм до эмоциональ­но-выразительных высказываний, сопровождающихся невербальными средствами воздействия;

а вариативность высказываний: от приглашения к участию в обще­нии до употребления фраз, наполненных категорическими требования­ми в зависимости от различных коммуникативных ситуаций.

В ходе профессиональной деятельности юристу необходимо посто­янно совершенствовать навыки своего речевого поведения, повышать культуру общения. В процессе общения важно уметь не только гово­рить, но и как бы со стороны слушать себя, оценивая убедительность, понятность, доходчивость собственных высказываний, уместность упот­ребления различных речевых и неречевых форм коммуникации, степень эмоциональной окраски речи, выразительность своего речевого поведе­ния. Правильно оценить эти качества помогает наблюдение за реакцией аудитории, собеседника в процессе общения с ними.

Существенно дополняют речевое поведение средства невербаль­ной коммуникации. К ним, в частности, относятся: жесты, мимика, позы, пространственное расположение сторон, различные средства во­кализации речи (качество голоса, его диапазон, тональность), темп речи, паузы, плач, смех, покашливание и т.п. Все эти жестово-мимичес-кие, а также интонационные и прочие сигналы не только сопровождают речь, но и могут замещать отдельные единицы высказываний, нисколь­ко не нарушая общей структуры, смыслового содержания разговора, а скорее, напротив, помогая более точно доносить смысл передаваемой информации до партнера и поддерживать с ним продуктивный диалог.

' Добрович А.Б. Общение: наука и искусство. 2-е изд. М., 1980. С. 32.

25*

С помощью богатого арсенала средств невербального общения рас­крываются индивидуально-психологические, характерологические осо­бенности лиц, участвующих в общении, их социально-групповые, культур­но-национальные признаки, создается доброжелательная атмосфера во время встречи, демонстрируется желание выслушать, понять собеседника.

Некоторые авторы считают, что с помощью невербальных средств коммуникации передается 55—65% (и более) информации. Значение их настолько велико, что если вербальные и невербальные сигналы не совпадают, оказываются рассогласованными (неконгруэнтными), то люди в большей мере полагаются на невербальную информацию, пред­почитая ее словесной¹.

Среди невербальных средств общения особое значение имеет кон­такт глаз (визуальный контакт) между партнерами, существенно дополняющий вербальную коммуникацию, помогающий раскрытию ими своего Я. Установлено, что с помощью взгляда производится своеобраз­ный информационный поиск, привлечение внимания собеседника, де­монстрация своего отношения к нему, своей заинтересованности в об­щении. Взглядом выражается внимание, одобрение или несогласие, эмоциональное состояние, начало или окончание фраз в диалогическом единстве реплик участников разговора. Считается, что при развитии за­интересованного общения, при хороших коммуникативных отношениях между партнерами их взгляды встречаются около 60—70% всего вре­мени разговора. Напротив, свертывание визуальных контактов, нежела­ние кого-либо из участников диалога «общаться глазами» косвенно может свидетельствовать о неприятии им своего партнера, стремлении побыстрее завершить встречу.

Весьма важно во время диалога правильно смотреть на своего собе­седника. Как пишет А. Пиз, «ведя деловые переговоры, представьте, что на лбу вашего собеседника находится треугольник. Направив свой взгляд на этот треугольник, вы создаете серьезную атмосферу, и другой человек чувствует, что вы настроены по-деловому. При условии, что ваш взгляд не опускается ниже глаз другого человека, вы сможете кон­тролировать ход переговоров при помощи взгляда»².

Насколько велика роль взгляда можно проиллюстрировать хорошо известной сценой, описанной Ф.М. Достоевским в своем романе «Пре­ступление и наказание», когда Раскольников пришел к Алене Иванов­не, чтобы совершить задуманное им преступление, и сразу же ощутил на себе этот полный недоверия к нему, подозрительный взгляд своей будущей жертвы, как будто та уже почувствовала недоброе:

Дверь, как и тогда, отворилась на крошечную щелочку, и опять два вос­трые и недоверчивые взгляда уставились на него из темноты.

¹ См.: Пиз А. Язык телодвижений. Как читать мысли других людей по их жестам. Новгород. 1992. С. 13, 23.

² Там же. С. 158—159.

³ Здесь и далее курсив автора.

Затем Раскольников решительно прошел в квартиру и «визуальный контакт» продолжился:

Старуха взглянула было на заклад, но тотчас же уставилась глазами прямо в глаза незваному гостю. Она смотрела внимательно, злобно и не­доверчиво. Прошло с минуту; ему показалось даже в ее глазах что-то вроде насмешки, как будто она уже обо всем догадалась. Он чувствовал, что теря­ется, что ему почти страшно, до того страшно, что, кажется, смотри она так, не говори ни слова еще с полминуты, то он бы убежал от нее.

— Да, что вы так смотрите, точно не узнали? — проговорил он вдруг тоже со злобой. — Хотите берите, а нет — як другим пойду, мне некогда.

Подмечено, что о положительной атмосфере общения, взаимопони­мании сторон свидетельствуют большая частота визуальных контактов, сопровождаемая улыбками. Обычно во время диалога его участники по­переменно смотрят в глаза друг другу. При этом взгляд задерживается на собеседнике в пределах до 10 секунд. Направленность взглядов на партнера, их относительная продолжительность во многом обусловле­ны социальным статусом партнеров, возрастными, поло-ролевыми раз­личиями, их должностным, служебным положением и т.д.

Важную роль среди различных средств невербальной коммуника­ции играют жесты, жестикуляция, усиливающие, а иногда и подме­няющие собой отдельные слова или фразы. Среди различных жестов, сопровождающих речь, особое смысловое значение приобретают акцен­тирующие, указательные, описывающие, замещающие жесты.

Эмоциональную нагрузку несут жесты, не играющие какой-либо коммуникативной роли, так называемые жесты-самоадапторы, по кото­рым можно судить о психической напряженности человека: непроиз­вольное сжимание пальцев, всевозможные манипуляции с различного рода предметами, например с головным убором, сигаретой, перемина-ние с ноги на ногу и т.д. «Один усиленно трет себе лоб, другой то и дело щурится, третий постукивает пальцами, четвертый слегка таращит глаза и поднимает брови, пятый пританцовывает. Такие жесты обычно непроизвольны и чаще всего незаметны для самого человека. Это не что иное, как непроизвольные сигналы внутренних коррекций, обычно в сторону сброса излишнего напряжения, но иногда и наоборот — тони­зирующих, мобилизующих»¹.

Причем на интенсивность этих жестов в процессе речевой комму­никации не оказывают существенного влияния даже различия в свойст­вах нервной системы. Как показали исследования, «особенно наглядно влияние эмоциональной напряженности на характеристики кинестети­ческого поведения говорящих проявилось в той группе испытуемых, ко­торая состояла из лиц, находившихся под следствием из-за совершен­ных ими преступлений. В те периоды допроса, когда подследственные пытались скрыть истину, отрицая свое участие в преступлении, в их речи заметно возрастало количество акцентирующих и описывающих жестов, с помощью которых они как бы пытались придать большую убе-

¹ Леей В.Л. Разговор в письмах, М.. 1982. С. 202.

дительность своим ложным показаниям. Заметно увеличилось при этом также количество поисковых жестов и самоадапторов»'.

В определенных случаях подобная жестикуляция и некоторые дру­гие невербальные средства общения могут приобретать значение улик поведения, показывая следователю заинтересованность допрашиваемо­го в исходе допроса, в результатах расследования, а возможно, и свою причастность к исследуемому событию. Кроме того, все эти неречевые средства общения могут играть роль своеобразного индикатора в тех случаях, когда допрашиваемый прибегает к ложным высказываниям в условиях недостатка времени на обдумывание,_находясь в состоянии эмоциональной напряженности².

Существенную роль в системе средств невербального общения иг­рают: позы участников диалога (как они стоят, сидят, передвигаются во время разговора), их пространственное положение относительно друг друга. Например, небольшой наклон корпуса во время диалога в сторону собеседника, легкие кивки головой свидетельствуют о внима­нии, заинтересованности в поддержании разговора, располагают к бесе­де. В таких случаях участник разговора всем своим внешним видом как бы показывает: «я весь внимание».

Напротив, весьма неловко чувствует себя человек в разговоре с тем, кто, сидя за столом, небрежно (важно) откинулся назад, невольно демонстрируя этим несколько отстраненно-высокомерное, а следова­тельно, неуважительное отношение к партнеру, свою низкую культуру поведения. Полезно помнить: если хотите, чтобы с вами было легко об­щаться другим, ведите себя естественно, непринужденно, не допуская манерности, позерства, самолюбования. Относитесь к участнику диало­га так же, как хотели бы, чтобы относились к вам.

Говоря о пространственном положении партнеров во время делово­го общения в официальной обстановке, следует подчеркнуть, что как чрезмерно близкое, так и слишком удаленное их расположение друг от друга создают определенный дискомфорт, отрицательно сказываются на развитии диалога.

Планируя предстоящую встречу, не следует забывать, что вокруг общающихся людей образуются своеобразные пространственные зоны, очерчиваются некие невидимые границы, которые следует соблюдать в зависимости от той или иной коммуникативной ситуации, отношений сторон, социального статуса партнеров и т.п., что особенно тонко под­мечено художником X. Бидструпом (рис. 13.1)

Считается, что интимную зону составляет пространство вокруг субъекта радиусом примерно 45 см. В это пространство допускаются близкие люди, те, кому оказывается особое доверие (см. рис. 13.1,а).

Личную или персональную зону образует пространство вокруг че­ловека радиусом от 45 до 120 см. Обычно оно используется во время

¹ Носенко Э.Л. Указ. соч. С. 94.

² К этому вопросу мы еще вернемся при рассмотрении психологических особеннос­тей лжесвидетельства.

Рис. 13.1. Пространственное положение партнеров во время диалога (X. Бидструп).

общения в официальной или в неофициальной обстановке со знакомы­ми людьми (см. рис. 13.1,6).

Более широкой пространственной сферой вокруг человека является социальная зона радиусом от 120 до 400 см. Она чаще всего соблюдается при общении с людьми, которых мы мало знаем, во время деловой встре­чи, в официальной обстановке, при приеме посетителей (см. рис. 13.1^).

И наконец, общественная зона от 4 м и более, соблюдаемая во время выступлений перед большими группами людей, перед аудиторией слушателей и т.п. (см. рис. 13.1,г)'.

Рекомендации по успешному налаживанию коммуникативного кон­такта, развитию общения с помощью вербальных и невербальных

¹ См.. Паз А. Указ. соч. С. 35—36; см. также: Лабунская В.А. Невербальное пове­дение (социально-перцептивный подход). Ростов-на-Дону, 1986. С. 32.

средств предельно просты: «Будьте физически внимательными. Повер­нитесь лицом к говорящему. Поддерживайте с ним визуальный кон­такт. Убедитесь в том, что ваша поза и жесты говорят о том, что вы слушаете. Сидите или стойте на таком расстоянии от собеседника, ко­торое обеспечивает удобное общение обоим. Помните, говорящий хочет общаться с внимательным, живым собеседником, а не с камен­ной стеной»¹.

Таким образом, средства невербальной коммуникации не только су­щественно дополняют речь, но и значительно усиливают вербальное воз­действие, демонстрируя намерения общающихся сторон. В тех же случа­ях, когда средства невербальной коммуникации в чем-то не соответству­ют речевому поведению, их рассогласованность (неконгруэнтность) может свидетельствовать о неискренности партнера по общению.

Перцептивная сторона общения. В процессе общения между его участниками происходит активное взаимное восприятие сторон. «Восприятие другого человека, — пишет Г.М. Андреева, — означает восприятие его внешних признаков, соотнесение их с личностными ха­рактеристиками воспринимаемого индивида и интерпретацию на этой основе его поступков»².

В процессе межличностного восприятия всегда присутствуют не только представления о другом человеке, но и представления о самом себе, которые, взаимно обогащаясь, помогают взглянуть на собеседни­ка, на самого себя как бы сквозь призму тех образов, которые возника­ют в постоянном взаимодействии с различными людьми.

Соотнеся себя со своим партнером по общению, начинаешь лучше понимать его мотивы, поступки, более адекватно в эмоциональном отно­шении реагировать на них. Это уподобление себя другому в процессе общения получило название идентификации. Идентификация являет­ся одним из самых простых способов понимания другого человека.

Важную роль в установлении психологического контакта на началь­ной стадии общения, как, впрочем, и в ходе дальнейшего развития диа­лога, играют и другие социально-психологические явления: эмпатия, рефлексия, стереотипизация и др.

Эмпатия в отличие от рационального понимания поведения чело­века (идентификации) предполагает эмоциональный отклик, своеобраз­ное прочувствование того, что он переживает, сочувственное отноше­ние к нему. Г.М.Андреева называет эмпатию аффективным «понимани­ем», поскольку партнер по общению не столько «продумывается», сколько «прочувствуется».

Важное значение в процессе взаимного восприятия сторон во время общения имеет рефлексия — процесс осознания индивидом того, как он воспринимается партнером по общению. Это размышление, связан­ное с анализом собственных рассуждений и выводов, примерно такого

' Атватер И. Я вас слушаю... (советы руководителю, как правильно слушать собе­седника) М.. 1984. С. 23.

типа: «Я думаю, что он думает, будто я думаю... и т.д.»¹. То есть содер­жательной стороной рефлексии является процесс мышления, охваты­вающий не только ход собственных мыслей, но и ход мыслей, представ­лений своего партнера по общению.

И здесь нельзя не обратить внимания на одну интересную особен­ность процесса такого общения. При всей очевидности того, что в диа­логе участвуют два лица, в него незримо оказываются вовлеченными как минимум шесть «участников» (рис. 13.2). Во-первых, это субъектЛ, каков он есть на самом деле. Во-вторых, субъект А', каким А сам себя представляет. И, наконец, в-третьих, А", каким его воспринимает парт­нер по общению. Аналогичное положение справедливо и по отношению ко второму участнику диалога Б.

Идеальным представляется случай, когда все три «участника» с каждой стороны полностью совпадают и предстают в одном лице. Но так практичес­ки никогда не бывает, особенно если партнеры малознакомы или поддержи­вают только формальные отношения. Обычно существующие образы рас­ходятся, и тогда возникает диспропорция между Я-образом в сознании субъекта и его образом в сознании партнера, не говоря уже о значительных расхождениях этих образов с реальными Я каждого участника диалога.

Если же один из партнеров по общению обращается к другому как А' к Б", а этот второй участник диалога, также не замечая этих расхож­дений, относится к тому как Б' к А", то маловероятно, что между ними возникнет какое-либо взаимопонимание (см. рис. 13.2, а). Очевидно, что наиболее успешным будет диалог, когда А обращается к Б или А' к Б' (см. рис. 13.2, б).

Рис. 13.2. Положение участников диалога в различных коммуникативных ситуациях: а — при отсутствии рефлексивного

■ Андреева Г.М. Указ. соч. С. 120.

См.: Ратинов А.Р. Теория рефлексивных игр в приложении к следственной прак­тике. Правовая кибернетика. М., 1970. С. 189.

Недооценка юристом описанного выше механизма рефлексивного взаимодействия с партнером по общению, роли этих трех «участников» в диалоге может рассматриваться в качестве коммуникативного барьера и послужить причиной взаимного непонимания, неосознанно возникаю­щей неприязни друг к другу, особенно если Я-образ одного из них (А') в значительной мере расходится с его образом (А") в сознании другого партнера. В конечном итоге все это может завершиться конфликтом.

Своеобразным катализатором, способным усиливать негативные моменты в описанных выше явлениях, служит, особенно в условиях де­фицита информации, потребность приписывать друг другу необъектив­ные качества, видеть предосудительные причины поведения. В психоло­гии данная закономерность получила название каузальной атрибуции, которой мы уже касались при рассмотрении особенностей мыслитель­ной деятельности следователя во время осмотра места происшествия.

В процессе межличностного восприятия, в ходе общения, при от­сутствии исчерпывающей информации о своем партнере она особенно активно проявляет себя. Благодаря каузальной атрибуции люди начина­ют приписывать друг другу как далекие от объективной реальности при­чины, объясняющие их поведение, так и давать различного рода иска­женные (чаще в негативную сторону) характеристики. В то же время замечено, что в случае собственных неудач, совершения каких-то не­благовидных поступков мы более склонны приписывать причину этого обстоятельствам, а в случае успеха — заслуги себе. Если же такая оценка осуществляется со стороны, то происходит противоположное: заслуги ставятся в зависимость от обстоятельств, а неудачи объясняют­ся поведением личности.

На появление искаженного образа своего партнера по общению большое влияние оказывает также установка. Особенно велика ее роль в формировании таких явлений, как эффекты ореола (галоэф-фект), новизны,стереотипизации.

Эффект ореола проявляется при формировании первого впечатле­ния о человеке. Он состоит в том, что под влиянием заранее распростра­няемой и односторонне поданной информации (дезинформации) проис­ходит целенаправленное приписывание субъекту определенных черт, которых у него нет и которые как бы заслоняют его подлинные качест­ва. На этой основе создается его новый, искаженный образ, играющий роль своеобразного «ореола», мешающего видеть за ним действитель­ные черты человека. Особенно отрицательно воздействует эффект орео­ла при знакомстве с лицом, в отношении которого сформировано общее неблагоприятное мнение, мешающее установлению с ним психологи­ческого контакта из-за искаженного первого впечатления о нем.

Первое впечатление о человеке в социальной психологии рассмат­ривается в качестве сложного психологического феномена, включающе­го в себя, по определению А.А. Бодалева, чувственный, логический и эмоциональный компоненты. Как пишет он, «в него всегда входят те или иные особенности облика и поведения человека, оказавшегося объек­том познания. Первое впечатление содержит также более или менее

осознаваемые и обобщенные оценочные суждения. Наконец, в нем всег­да присутствует эмоциональное отношение к тому человеку, который оказался предметом восприятия и оценки»¹.

На формирование первого впечатления о человеке влияют следую­щие факторы: а) особенности его внешнего облика и поведения; б) си­туация, тот социальный фон, на котором воспринимается данный субъ­ект; в) субъективный фактор, т.е. наши личностные качества, психичес­кий склад, отношение к различным сторонам действительности.

Проведенными исследованиями было установлено, что более пол­ным и правильным первое впечатление чаще бывает у лиц с высшим гуманитарным образованием, преподавателей. Лица со сниженным уровнем самокритики более склонны приписывать другим собственные качества, состояния. Люди, уверенные в себе, чаще оценивают других доброжелательными, расположенными к ним. Напротив, неуверенные в себе рассматривают других более холодными, отгороженными от них².

Тесную связь с первым впечатлением имеют эффекты «первичнос­ти* и «новизны». Если эффект «первичности» встречается при воспри­ятии незнакомого человека, то эффект «новизны» наблюдается в ситуа­циях, когда последняя информация о человеке оказывается наиболее значимой и поэтому лучше запоминается (по аналогии с «эффектом края» при запоминании).

На появление искаженных образов партнеров, особенно при перво­начальном, поверхностном знакомстве, влияют и бытующие в обществе однозначно усредненные характеристики, укрепившиеся за представи­телями той или иной профессии, социальной или этнической группы по какому-либо признаку, некие социально-статусные оценочные сте­реотипы, которые носят больше условный, чем конкретно-содержа­тельный характер.

Эти стереотипы попадают в художественную литературу, оттуда возвращаются в разговорную речь и т.д. Этим, видимо, можно объяс­нить, что когда хотят отрицательно высказаться в адрес работников правоохранительных органов, иногда с ироническим оттенком добавля­ют — «законник», «буквоед» и т.п. А формальное отношение того или иного юриста к исполнению своих служебных обязанностей в еще боль­шей мере способствует закреплению подобного рода негативных соци­альных стереотипов.

Роль описанных выше феноменов исключительно велика. Если юрист в процессе общения не замечает их воздействия на развитие межличностных отношений, они начинают активно проявлять себя в ка­честве коммуникативных барьеров, препятствующих установлению психологического контакта и взаимопониманию сторон.

Интерактивная сторона общения. Как уже отмечалось, в про­цессе общения происходит не только обмен информацией, взаимное восприятие сторон, но и организуется взаимодействие людей. То есть

' Бодалев А.А. Личность и общение // Избранные труды. М., 1983. С. 242. ² См.: Бодалев А.А. Указ. соч. С. 242—260.

можно сказать, что обмен информацией всегда предполагает и какой-то «обмен действиями» на вербальном либо невербальном уровне.

Особенно наглядно процесс такого взаимодействия людей можно увидеть, используя так называемый трансакционный анализ, позво­ляющий на простейшем уровне рассматривать действия участников об­щения во время диалога с позиций, которые занимает каждый из них, в различных коммуникативных ситуациях, прибегая к различйым стилям ролевого обращения друг к другу¹.

Трансакция — это единица общения. Согласно теории трансакци-онного анализа, предложенной американским исследователем Э. Бер­ном, каждый человек в процессе общения в различных жизненных си­туациях независимо от возраста занимает одну из трех условных ком­муникативных ролей или позиций: Родителя (Рд), Взрослого (В) и Ре­бенка (Рб) (рис. 13.3). Эти попеременно занимаемые субъектом пози­ции (роли, состояния) предписывают ему соответствующую стратегию, правила, стиль ролевого поведения, выполнения действий, соответст­вующую самоподачу. Как пишет Берн, каждый человек носит в себе Ро­дителя, в каждом есть Взрослый, каждый таит в себе маленького Ребен­ка. В процессе общения в зависимости от той или иной коммуникатив­ной ситуации люди периодически переходят от одного коммуникативно­го состояния в другое.

Позиция (состояние, роль) Родителя всегда содержит в себе некую доминанту по отношению к другим позициям, особенно Ребенка, и вы­ражается в обязательном требовании: «Надо!» Позиция Ребенка, напро­тив, предполагает подчиненное ролевое поведение с сохранением права

Рис. 13.3. Расположение позиций сторон в ситуациях общения (взаимодействия): а — в бесконфликтной; б — в конфликтной

'■ Здесь и далее материал излагается по книге: Берн Э. Игры, в которые играют люди. Психология человеческих взаимоотношений. Люди, которые играют в игры. Психология человеческой судьбы. М., 1988.

выражать только желание: «Хочу!» Позиция Взрослого может быть вы­ражена словом: «Могу!», совмещающимся с «Хочу!» и «Надо!»

Обычно в ходе общения каждый коммуникативный стимул вер­бального или невербального характера влечет за собой ответную комму­никативную реакцию. Если векторы трансакций, обозначающие обра­щение участников диалога, по своей направленности совпадают и не пересекаются, конфликта не будет (см. рис. 13.3, а). Такая коммуника­тивная ситуация возможна, когда стороны обращаются друг к другу с по­зиции Взрослого.

Если же один из участников диалога, заняв позицию Родителя, об­ращается к своему партнеру как к Ребенку, а тот, не принимая этого, сам с позиции Взрослого или тем более Родителя отвечает на такое об­ращение к нему, то векторы трансакции обязательно пересекутся, что будет свидетельствовать о начале диалога в конфликтной ситуации (см. рис. 13.3, б).

В качестве иллюстрации к приведенным выше рассуждениям можно привести отрывки диалога следователя с допрашиваемым. В пер­вом случае в бесконфликтной ситуации общения (см. рис. 13.6, а) сле­дователь (В) обращается к свидетелю (В):

— Иван Михайлович, уточните, в котором часу вы вышли из дома? Свидетель (В).

— Мне кажется, еще не было восьми...

Во втором случае, предполагающем развитие конфликтных отноше­ний (см. рис. 13.3, б), следователь {Рд):

— Как Вам не стыдно лгать... Свидетель (5):

— А вы меня не стыдите! Мне стыдиться нечего. Не хотите верить — не верьте.. (разг.).

Как видно, в последнем случае, если у следователя нет убедитель­ных доказательств, разоблачающих ложь, дальнейший диалог будет малопродуктивным и ни к какому взаимодействию не приведет, по­скольку он уже в себе таит конфликт.

Как пишет Г.М. Андреева, «каждая ситуация диктует свой стиль по­ведения и действий: в каждой из них человек по-разному «подает» себя, а если эта самоподача неадекватна, взаимодействие затруднено»¹.

Поэтому, предвидя конфликтное развитие отношений, следует за­ранее продумать линию своего поведения, выбрать позицию в диалоге, а также необходимые условия (время и место) предстоящего общения.

Также немаловажную роль играют временные условия общения, особенно когда предстоит обсуждать те или иные вопросы при наличии существенных разногласий. В таких ситуациях рекомендуется остав­лять резерв времени, чтобы исключить всевозможные «накладки». Ост­рый дефицит времени, ситуация, в которой одному из участников «не­когда» вести обстоятельный разговор, как правило, приводят к прежде-

¹ Андреева Г.М. Указ. соч. С. 105.

'

временному свертыванию диалога, появлению напряженных отноше­ний сторон, к их взаимному непониманию.

При планировании общения следует также внимательно отнестись и к выбору места предстоящего диалога, тем более что данный фактор в определенной мере связан с профессиональным статусом юриста.

В социальной психологии описываются следующие основные типы взаимодействия людей в коммуникативных процессах: это отношения кооперации и конкуренции.

Отношения кооперации всегда предполагают координацию со­вместных усилий, включенность всех участников в процесс взаимодей­ствия на пути к достижению поставленной цели.

Отношения конкуренции представляют собой конфликтный тип отношений участников взаимодействия, преследующих различные цели. Конфликты подразделяют на деструктивные и продуктивные.

Деструктивные конфликты приводят к полному рассогласова­нию сотрудничества, формируя негативные установки у их участников по отношению друг к другу.

В продуктивном конфликте при различных целях и позициях, про­тивоположных взглядах на проблему участников взаимодействия (как и в деструктивном конфликте) в то же время сохраняется потребность найти совместные взаимоприемлемые подходы и способы разрешения конфликта, и, что особенно важно, в нем отсутствует посягательство на личность, ее статусно-ролевое положение. То есть продуктивный кон­фликт содержит в себе начала кооперативного взаимодействия.

Описанные формы взаимодействия, безусловно, должны всегда рас­сматриваться в контексте той деятельности, в ходе которой они имеют место. Если говорить, например, о профессиональной деятельности сле­дователя и, в частности, о ее такой процессуальной форме, как допрос, то о типах его взаимодействия с допрашиваемыми лицами говорят как о допросе в бесконфликтной или в конфликтной (со строгим или нестро­гим соперничеством) коммуникативных ситуациях, о чем подробнее пойдет речь в следующем параграфе.

профессионального (непроцессуального)

Дата добавления: 2014-10-23