Куликовская битва 2 страница

христиан. Поганые же стали одолевать, а христианские полки поредели.

Уже мало христиан, а всё поганые".

А засадный полк все стоял и стоял. Что испытали эти ратники,

видя, что их товарищи погибают, что уже татары практически прошли их

позицию, они уже видят тыл татар? Как они рвались в бой, можно только

гадать, но Дмитрий Бобрых, немолодой человек, удерживал Владимира

Андреевича: "Беда, княже, велика, но еще не пришел наш час. Начинающий

раньше времени вред себе принесет, ибо колосья пшеничные подавляются,

а сорняки растут и буйствуют над благорожденными. Так что немного

потерпим до времени удобного и в тот час воздадим по заслугам

противникам нашим.

И вот наступил восьмой час дня, когда ветер южный потянул из-за

спин нам. И воскликнул Волынец голосом громким: "Княже Владимир, наше

время настало, час удобный пришел". И прибавил: "Братья мои, друзья,

смелее, сила Святого Духа помогает нам!".

И вот засадный полк, свежий, отдохнувший, ударил фактически в тыл

татарам. Их отделяло 500 метров, а может быть, и меньше. Всадники

набрали галоп и строем врубились с тыла в татар. При отражении

кавалерийской атаки необходимо встречать ее плотно сомкнутым строем и

тоже на галопе, иначе войско теряет строй и становится добычей тех,

кто строй не потерял. Но ведь татары оказались между двух фронтов. В

тот момент, когда еще оставшиеся русские силы почувствовали, что

татары остановились и пытаются развернуться и перегруппироваться, к

ним пришло второе дыхание.

И началось избиение, которое продолжалось до вечера. Мамай,

стоявший в стороне на холме, увидев, что происходит, бежал, а с ним и

его свита. Бежали так быстро, что догнать их не смогли. Сколько было

избито татар на поле, никто не учитывал, можно делать только

приблизительные расчеты.

К вечеру все было кончено. Князь же Владимир Андреевич встал на

поле боя под черным знаменем. "Страшно, братья, зреть тогда и жалостно

видеть и горько взглянуть на человеческое кровопролитие как морского

пространства, а трупов человеческих - как... стога".

Тут стало ясно, что Дмитрия нет среди тех, кто уцелел. Начали

спрашивать, кто видел князя. Кто-то говорит, что видел, как он

сражался, как он где-то шел уже пешим, отбиваясь от татар. Стали

ворошить трупы, объезжать места, где он мог быть, и наткнулись на него

по правую сторону в дубраве. Один, именем Федор Сабур, другой Григорий

Холопищев, оба родом костромичи, чуть отошли от места битвы и набрели

на великого князя, избитого, израненного всего, утомленного. Лежал он

в тени срубленного дерева березового. Увидели его и, слезши с коней,

поклонились ему. Сабур тотчас же вернулся поведать о том князю

Владимиру и сказал:"Князь великий Дмитрий Иванович жив и царствует

вовеки!".

Тут же примчался туда Владимир Серпуховской. Дмитрий был без

сознания. Его стали приводить в чувство. Открыв глаза, он проговорил

тихо: "Что там, поведайте мне". Когда он потерял сознание, битва была

еще не решена. Когда же ему сказали, что татары разгромлены, то,

естественно, силы к нему стали возвращаться. Он стал объезжать поле и,

наехав на то место, где стоял под княжеским стягом Михаил..., увидел

его убитого и заплакал.

После этого в течение семи дней русское войско стояло на поле и

хоронило своих товарищей. Рыли огромные братские могилы, а бояр и

знатных мужей клали в колоды, с тем чтобы везти в Москву. Колоды - это

огромные стволы дубов, обрубленных на соответствующую высоту,

расколотые вдоль и выдолбленные. Так выглядел древний русский гроб. В

такую колоду положили и Александра Пересвета.

После того как последний русский ратник был похоронен, войско

двинулось обратно. Шли опять через рязанские земли и опять никого не

трогали, только Дмитрий приказал своим боярам занять Рязань. Это было

сделано без всякого кровопролития, потому что Олег бежал.

Когда вошли уже в собственно московские пределы, то с одной

стороны, конечно, была большая радость. А с другой стороны - безмерная

скорбь, потому что войско уменьшилось в несколько раз.

Встреча с москвичами началась довольно далеко от Москвы - у

Андроникова монастыря. Оттуда уже с духовенством шли к Москве и

подходя уже к городу, поставили деревянную церковь в память о тех, кто

погиб на Куликовом поле. И церковь была освящена в честь всех святых.

Она и сейчас стоит, только уже каменная 17-го века, приводится в

порядок. Как раз напротив нее поставлен памятник Кириллу и Мефодию на

Старой площади.

Так закончилась эта битва. Но надо сказать еще некоторые

подробности.

Во-первых, у русского войска была икона Божией Матери, написанная

Феофаном Греком. Находится она в Третьяковской галерее, это одна из

самых великих чудотворных икон России, которая получила после этого

прозвище Донская (как и великий князь Дмитрий). В авторстве Феофана

Грека нет сомнений, потому что этот хитрый грек золотые ассисты на

омофоре изобразил очень своеобразно. Это тайнопись, которая издали

кажется просто.... Если ее анализировать, то там читается текст:

подпись Феофана, дата написания.

Второй момент, на котором нужно остановиться, касается расчетов

численности рати русской и татарской. Такие расчеты делались, они

очень разные. Очевидно, нет оснований говорить о сотнях тысяч, но

вместе с тем, вероятно, можно говорить о пределах ста тысяч. Даже в 19

веке войско в 100 тысяч считалось очень большим. Но все это очень

относительно.

Третий момент представляет немалый интерес для того, чтобы понять

нашу психологию, психологию русского человека. Я вам прочитал отрывок,

где говорится о том, что на стороне татар был слышен шум, крики,

гомон. Татары предвкушали победу и веселились. А на русской стороне

была гробовая тишина. Русские готовились к бою, исповедовались, читали

молитвы и в благоговении проводили, может быть, последний вечер в

своей жизни. И вот эта странная, непривычная для других народов

традиция была жива всегда.

Все вы неплохо знаете стихотворение "Бородино": "И слышно было до

рассвета, как ликовал француз". Это известно: французы пили, пировали,

надеясь на скорую победу. "Но тих был наш бивак открытый. Кто кивер

чистил весь избитый, кто штык точил, ворча сердито, кусая длинный ус".

Опять - полная тишина. И Лермонтов этого не выдумал. У него был

дядя, как известно, артиллерийский офицер, участник Бородинской битвы.

Он рассказывал мальчишке об этом страшном побоище под Москвой, по его

рассказам и было написано это в своем роде уникальное в мировой

литературе произведение, потому что это абсолютно точное изображение

событий в форме очень короткого стихотворения.

В 1943 году произошла еще одна колоссальная битва, о которой у

нас говорят, но как-то не ощущают ее в деталях. Это побоище на Курской

дуге. На этот раз друг против друга стояло уже по миллиону человек:

вооруженные до зубов немцы и такие же вооруженные до зубов русские

солдаты. Дуга эта уже простиралась на сотни верст. И в ночь с 4 на 5

июля, когда должно было начаться наступление немцев, те, кто уцелел в

этой страшной битве, говорили, что тишина была такая на русской

стороне, что многие боялись сойти с ума. От привычного на войне

грохота стрельбы они не могли опомниться. Эта тишина действовала на

нервы. Иногда только она нарушалась осветительными ракетами.

Я думаю, что здесь сказывается наш национальный характер. Даже в

безбожное время, в 20 веке, все равно русская душа оставалась живой. И

в этом страшном предчувствии смерти она как бы успокаивалась, человек

как бы приводил в порядок свои земные счеты. Уже не было священников,

не было икон, как в Бородино и на Куликовом поле. Но ощущения,

душевные переживания оставались прежними.

И еще одна справка, которая не имеет прямого отношения к

Куликовской битве. Вы знаете, что когда отмечалось 600-летие

Куликовской битвы, было издано немало самой разной литературы,

альбомов,текстов. Можно сказать, что именно с этого момента стала

как-то возрождаться русская историческая литература в широком смысле

слова. Но среди этой литературы появились некоторые "научные" труды, и

среди них одна очень любопытная статья, автор которой доказывает, что

Дмитрий Донской не ездил в Троице-Сергиев монастырь, что все было

совсем не так - под предлогом якобы исторического анализа. Если

кто-нибудь из вас наткнется на это произведение, выбрасывать его не

надо - оно очень поучительно. Очень трудно понять психологию человека

верующего человеку неверующему. Современный атеист не может понять,

почему это вдруг великий князь Дмитрий поехал взять благословение у

Сергия Радонежского. И никогда этого такому человеку не объяснить, да

и не надо метать бисер перед свиньями. Поэтому подобная "литература",

при том, что она часто бывает подписана именами докторов и кандидатов

наук, не имеет никакой ценности. Она лишь свидетельство определенного

времени, свидетельство определенного воспитания и соответствующего

состояния мозгов. О наличии души у этих людей говорить не следует.

К счастью, подобная литература была скромна по масштабу. На

Куликовом поле сейчас стоит храм, поставленный по про-

екту Щусева. Это заповедное поле. Но каких-то реалий того времени не

сохранилось, да и не могло сохраниться. Что касается памятников

Москвы, то вот вам место, где стоял деревянный храм Всех Святых, а

теперь стоит каменный собор 19 века. Я уж не говорю о самой

Троице-Сергиевой лавре, об Архангельском соборе, который стоит на

месте того храма, где молился Дмитрий Донской. Гробница самого Дмитрия

Донского и Владимира Андреевича Серпуховского. Сохранилось даже место,

где похоронен Александр Пересвет, в Симоновом монастыре. Сейчас оно

приводится в порядок, но совсем недавно там находилась компрессорная

станция. Большевики сделали все, чтобы уничтожить память о самых

великих событиях русской истории, и во многом преуспели.

Рассуждения о том, имел ли право преподобный Сергий благословлять

монахов на убийство, я думаю, носят чисто схоластический характер. Он

их благословлял на защиту русской земли, на защиту православной веры.

Следовательно, на богоугодное дело. Что же касается формального

истолкования канонов, то жизнь все-таки куда более сложная вещь, чем

чисто формальный подход, исходя из буквы канона. Хотя формально

преподобный Сергий нарушил все формальные установления.

Все вы должны прочитать "Сказание о Мамаевом побоище". Спустя

несколько лет произошел набег на Москву Тохтамыша.

Тохтамыш, новый хан Золотой Орды (Мамай был убит на юге), не мог

повторить нашествие. Но набег он совершить сумел. Рязанцы опять

указали ему броды, и когда стало известно, что... татары идут прямо

на Москву, выяснилось, что Москва защищаться не может. Что те самые

ветераны Куликовской битвы, князья, которые собрались на совет, в один

голос говорят, что Москва не может защищаться. Трусости здесь не было,

как не было и растерянности от неожиданности. Дело было в другом. Не

было людей, не было мужчин - все мужское население было практически

выбито на Куликовской битве. И поэтому князь оставляет Москву и едет

через Переславль, Ростов и Ярославль в Кострому, таким образом обходя

нашествие с фланга и пытаясь собрать ополчение, а татары захватывают

Москву. Есть "Сказание о нашествии Тохтамыша", там подробно все это

рассказано. Почему в это время в Москве не оказалось воеводы или

какого-то князя, который мог бы организовать москвичей на оборону,

почему московская голытьба заставила отворить татарам ворота, - это

загадка. Москва была вырезана, погибло 20 тысяч человек. Цифра точная,

т.к. указано, какую сумму заплатил князь за похороны и за какую норму

сколько рублей давали.

А в московских храмах до строп, как говорит летопись, было

наложено книг, которых москвичи нанесли в каменные храмы, чтобы

спасти. Сколько там сгорело летописей, житий, текстов, просто

богослужебных книг - мы никогда не узнаем. С 11 по 14 век включительно

сохранилось полторы тысячи единиц хранения. Когда только один 15 век

дает уже три с половиной тысячи единиц хранения. То есть, мы можем

только догадываться, какая великая литература погибла в этих пожарах.

Маятник качнулся в обратную сторону. И хотя нашествие Тохтамыша

было только набегом на Москву и Подмосковье и это было несопоставимо с

тем, что когда-то совершил Батый, все равно это была рана, которая

тоже долго не заживала. Опять пришлось налаживать отношения с Ордой и

даже какое-то время платить дань.

Сам Дмитрий Донской умер молодым человеком, и летопись отмечает,

что незадолго до смерти он был очень тучен. Вполне возможно, что

сказались раны, полученные в бою на Куликовом поле. Такая тучность

обычно указывает на нездоровье. Его жена, княгиня Евдокия, после

смерти князя постриглась в монахини и основала Вознесенский монастырь

в Кремле, который стал усыпальницей московских великих княгинь.

Большевики взорвали этот собор вместе с Чудовым монастырем, на их

месте стоит безобразное здание бывшей казармы, в котором находился

Верховный Совет СССР. А останки княгинь были выброшены и с тех пор так

и валяются в подклети Архангельского собора без какого бы то ни было

почтения. Будем надеяться, что и это постепенно приведут в порядок.

Л Е К Ц И Я 9

Сегодняшняя лекция будет посвящена обзору проблем, связанных с

возникновением великого княжества Литовского - государства, которое в

течение долгого времени являлось западным соседом Руси и с которым так

или иначе связана русская история на протяжении 14,15,16 и 17

столетий.

Именно эта тема, этот вопрос является почему-то очень часто

наиболее темным для абитуриентов и студентов. Может быть, потому, что

действительно это история не вполне русская, может быть, потому, что

внимание всегда привычно концентрируется на московских событиях,

русских событиях, а Литва - это вроде бы где-то сбоку.

На самом деле история наших отношений с Литвой куда сложнее.

Прежде всего скажу, что основным источником для нас по литовской

истории (по 13 веку), естественно, освещенной как бы с российских

позиций, является Галицко-Волынская летопись. Это вообще совершенно

уникальный памятник, единственная летопись, которая рассказывает нам

об истории южной Руси в 13 столетии - Руси галицко-волынской, которую

называли еще и южной Русью.

Именно в этой летописи мы можем прочитать о первых литовских

князьях, о первых шагах литовской государственности - вообще о том

времени, когда Литва вполне зависела от могущественных галицких

князей, до того момента, когда роли начинают меняться.

Галицко-Волынская летопись заканчивается изложением событий конца 13

столетия, когда государственность Литвы начинает набирать обороты.

Зачем нам с вами нужна история Литвы? Дело в том, что если мы не

будем заниматься этим вопросом, мы никогда не поймем, откуда взялась

Украина, и в конечном итоге для нас будет чрезвычайно сложно

представить себе события 17 и 18 веков.

Литовское племя, родственное славянам индоевропейской группы,

видимо, было близко по происхождению к племени прусов и латов. Обитало

оно в среднем течении Немана и, строго говоря, делилось как бы на две

большие группы. Одна группа - та, что обитала на севере, в нижнем

течении Немана, - называлась жмудью. Эти литовские племена жили в

лесах, занимались исключительно охотой, бортничеством, и их трудно

даже назвать земледельцами. Собственно литовские племена обитали

южнее, в среднем течении Немана и были, бесспорно, земледельцами. Во

всяком случае этот тип деятельности там был.

Племена эти были достаточно изолированы друг от друга, но где-то

в середине 13 столетия там уже налицо предпосылки возникновения

государства, и именно к этому времени, видимо, относится начало

возникновения городов, на первых порах очень немногих и очень

примитивных. Мы знаем, что возникновение городов всегда знаменует

собой начало создания государства, и здесь этот принцип можно принять

как датирующий.

Первым князем, который стал объединять разные литовские племена,

был Миндовг, который был убит своими противниками в 1263 году. С ним у

галицкого князя Даниила Романовича были довольно тесные отношения, и о

Миндовге мы можем узнать немало из Галицко-Волынской летописи.

Противники убили его за ту политику, которую он проводил, - политику

централизации, объединения разных племен. Его преемники продолжили эту

деятельность, и основные события разворачиваются в 14 веке, когда

литовскими князьями становятся Гедимин (1316-1341 гг.) и его сыновья

Ольгерд и Кейстут. Обычно у нас вспоминают Ольгерда, но братья правили

вместе.

Но это - канва. События, имена, которые полезно знать - у меня

нет сегодня цели рассказывать исключительно об истории литовского

государства. Такое вступление было необходимо для того, чтобы вы

поняли, о чем дальше пойдет речь.

Я уже говорил о том, что татары, как бы гигантскими граблями

прочесав всю русскую землю, за исключением Новгорода, вернулись в свои

степи. Мы говорили о татарском нашествии, о разграблении городов, но

не останавливались на прямых последствиях для всей русской земли этого

нашествия. Оказалось, что северо-восточная Русь сохранила свою

государственность, а Киевская земля и все, что вокруг нее, практически

перестали существовать. Вместо 100-тысячного Киева можно было

насчитать максимум 200 дворов. Судьба соседних городов была точно

такой же.

А вот что касается Галицко-Волынского княжества, то оно стало

своеобразным проходным двором для татарских ратей, которые шли на

запад и возвращались, шли в Польшу и возвращались из Польши. Поэтому

практически вся вторая половина 13 столетия в южной Руси - это

непрерывная татарская атака. Если на севере, на северо-востоке татары

переписали население, посадили баскаков, а потом баскаки кончились и

все свелось к тому, что князья начинают сами постепенно предоставлять

ордынский "выход", признав себя данниками, и татарские рати постепенно

начинают сходить на нет, то южная Русь - это практически непрерывное

присутствие татар. А что касается огромного пространства в среднем

течении Днепра, то есть южнее Смоленска, до Киева и дальше, то это

просто степь, где непрерывно хозяйничают татары. Население, которое

там когда-то было вокруг плодороднейшей Украины, выбито, остальное

стремится куда-нибудь убежать и, естественно, оседает на

северо-востоке, поскольку жизнь там хоть немного, но спокойнее. Там

лес, который может защитить. На юге такой ситуации нет.

И вот именно на этих запустелых киевских землях постепенно

начинает воздвигаться Литва. Этот процесс вы должны себе очень четко

представлять. Именно Литва начинает постепенно захватывать эти земли.

Уже в конце 13 столетия появляются литовцы на этих территориях, а

дальше процесс идет следующим образом: При Гедимине в состав

Литовского княжества уже входят Полоцкая, Витебская, Минская,...

земли (первая половина 14 века), а Ольгерд, его сын, который правит с

1345 по 1377 год, захватывает Волынь, Киевскую, Новгород-Северскую

земли, а на Верхней Волге доходит до Ржева. И вот теперь вы, вероятно,

начинаете представлять себе, почему в течение долгого времени русская

западная граница проходила по линии: Псков - Ржев - Смоленск - Брянск.

Все, что было за этой линией, было уже западом, Литвой.

Процесс шел в течение всего 14 столетия. И вот этот-то литовский

фактор окончательно и поставил точку на единстве древней Руси.

Северо-восточная Русь стала существовать самостоятельно. Южная Русь

еще просуществовала до конца 13 столетия и по инерции - до начала 14

столетия. Но она самостоятельной уже остаться не смогла и досталась

Литве и Польше.

Почему так получилось? Почему Галицко-Волынская земля не смогла

противостоять литовцам? Ведь они стояли на куда более низкой ступени

развития, ведь государственным языком Литвы становился русский язык, а

религией фактически - православие. Почему же при такой ситуации

Галицко-Волынское княжество постепенно утрачивало все больше и больше

территорий, а потом утратило и государственность?

Я думаю, что этот вопрос следует рассматривать следующим образом.

Когда перед северо-восточной Русью встал выбор, что делать с татарами,

как себя вести, как поступать, Александр Невский, победитель немцев,

победитель шведов, вдруг по отношению к татарам занимает совершенно

иную позицию. Не просто мир - северо-восточная Русь должна признать

себя данником, вассалом, северо-восточная Русь принадлежит татарам, и

северо-восточные князья - вассалы татар. Именно эту политику будут

проводить практически все московские князья в течение трех четвертей

14 столетия. Благодаря такой политике, поддержанной церковью, и будут

достигнуты совершенно необычные результаты. На Куликовской битве

татарам будет нанесен смертельный удар, а пройдет еще время - и иго

будет навсегда свергнуто.

Такая же проблема стояла и перед Даниилом Галицким. Что делать,

как поступить? Ситуация, правда, у него была немного иная. Рядом была

Западная Европа, Венгрия, Польша, были очень близкие и дружеские, и

родственные, семейные, связи с этими странами. С севера как бы

нависала Литва, а татары не оставляли в покое это княжество буквально

ни на один год. И вот Даниил Галицкий - тот самый, который когда-то

избрал в нареченные митрополиты Кирилла и сделал единственно

правильный выбор, - в данной ситуации поступает недальновидно, как

показала история. Он пытается опереться не на своих поработителей, как

сделала северо-восточная Русь, а на Запад. Он вступает в переговоры со

своими западными соседями, пытаясь организовать союз, но вы отлично

знаете, что на Западе никакой политический союз невозможен без союза

религиозного. Начинаются фактически переговоры о какой-то даже унии. И

именно такой поворот политики Даниила как бы разверзает пропасть между

этим князем и митрополитом Кириллом. Тогда митрополит Кирилл

фактически и сосредоточит все свои усилия на северо-востоке.

Произойдет фактический разрыв между главой церкви и галицким князем.

В 1255 году дело зайдет настолько далеко, что в Галицкое

княжество придут легаты римского престола, римского папы, и, пообещав,

естественно, Даниилу все что угодно, они подтвердят свой союз с ним

тем, что коронуют его от имени римского первосвященника в королевстве

Торонто. В 1255 году в городе...... произойдет это совершенно

поразительное событие.

Ему есть параллель. Александр Невский тоже, как известно, был

объектом подобных расчетов. К нему тоже приезжали легаты из Рима и

тоже попытались, как издевательски сообщает автор жития Александра

Невского, учить его Закону Божию. В этом житии приводится ответ,

который якобы дал Александр Невский легату. Он настолько своеобразен,

что я позволю себе его напомнить. Он заключается в том, что-де мы

знаем все от сотворения мира до Потопа, от Потопа и Ноя до

Вавилонского столпотворения и дальше - такими ступенями мы знаем все

вплоть до Седьмого Вселенского Собора. И слушать вас нам незачем, и

разговора у нас с вами не будет. Я не убежден, что именно так звучала

грамота, которую Александр Невский дал (если он вообще ее давал)

папским послам, но к католикам на русском севере относились совершенно

однозначно.

Не то было на юге. Конечно, колоссальную роль сыграли личные

связи с западным миром, семейные, родственные узы - это понятно. Для

Даниила Галицкого Венгрия вовсе не была заграницей, он там бывал много

раз, то же самое было и в отношении Польши. Но поражает, что этот

человек, изощренный политик, возглавлявший государство на протяжении

практически всей своей жизни (он остался сиротой, когда ему было 4-5

лет, с этого времени он был фактически провозглашен князем), - так

вот, человек этот не понял, что обещания, которые ему так щедро

раздают, ничего не стоят. Он разорвал союз с Западом, но, как

говорится,.......................... Северо-восточным князьям

помогала русская церковь. Менялись митрополиты, менялись князья, а

союз церкви с государством оставался, независимо от того, был ли

русским митрополит или греком, был Иван Калита или Семен Гордый. На

юге все было по-другому. Полагаю, что именно здесь и лежит объяснение

того печального факта, что Галицко-Волынская Русь не сохранила своей

государственности, а распалась и по частям была захвачена литовцами и

католической Польшей.

А впоследствии, когда в 1385 году.......... уния подтвердила

политический союз Литвы и Польши, а в 1413 году на........... сейме

вся литовская шляхта и......... получила те права, которые были у

польской шляхты, практически уже пошел процесс объединения двух

государств, который со временем и привел к образованию единого

государства, и здесь уже говорить о том, что Галицко-Волынское

княжество могло как-то этому противостоять, не приходится. И в 1337

году галицкие земли включены в состав Польши, а остальные Ольгерд

включит в состав своего Великого княжества литовского.

Конечно, мысль эта не обязательна для вас. Может быть, у кого-то

будет другое мнение. Может быть, кто-то, прочитав Галицко-Волынскую

летопись или другую литературу, придет к каким-то другим выводам. Но

мне кажется, что возможность противостояния татарам и католической

экспансии или литовской могла быть реальной только в случае союза

государственной власти и власти церковной. Если такого союза, такой

симфонии не было, то дело увенчаться успехом не могло. Русь была

создана крещением, поэтому именно союз светской и церковной властей и

был залогом развития, существования нашего государства.

Итак, перейдем к следующему моменту. Население, которое жило в

Литве и даже в Польше, было русским и даже православным. Утрачивалась

государственность, но не вера. Литовцы были язычниками и стояли на

очень, прямо скажем, низком уровне развития, их языческие верования

были невероятно примитивны, и поэтому, как всегда бывает в таких

ситуациях, завоевывая русские земли, литовские племена постепенно

становились православными.

И вот литовские князья понимают, что коль скоро у них так много

православного населения, а государство самостоятельно, значит, нужно

иметь и главу православной церкви. Практически весь 14 век - это

попытка Литвы создать собственную митрополию. Чему, естественно,

препятствуют митрополиты русские, которые сначала называются

киевскими, потом владимирскими, а потом московскими.

Здесь нужно разобраться в вопросе: может быть, было бы лучше,

если бы укоренилась самостоятельная литовская церковь? Так ли уж

необходима здесь конфронтация? Очевидно, митрополиты - и Кирилл, и, в

большей степени, Максим, Петр, Феогност, Алексий - полагали, что хоть

и нет уже там крепкой русской государственности, но русское население

будет существовать, пока будет в религиозном отношении единым со всей

остальной частью Руси. Это реально, потому что вся политика русских

митрополитов была направлена на то, чтобы не допустить существования

самостоятельной митрополии в Литве. И дело было, конечно, не в

доходах, которые в таком случае получали бы или не получали

митрополиты от литовского населения.

Речь шла о том, что, видимо, митрополиты Феогност и Алексий

пытались все-таки сохранить возможность для дальнейшего объединения

русских земель, то есть отнятия их у литовского государства,

Дата добавления: 2014-11-29