Рынок культурных благ

6.4

6.3.

Общественных благ к социальным интересам. Начнем с того, что вновь обратимся к уже упоминавшейся расширительной трактовке общественных товаров. Напомним, что в указанной версии к ним относят все множество благ, производимых в общественном секторе экономики, т. е. те товары и услуги, затраты на производство которых полностью или частично осуществляются за счет средств государственного бюджета. Приведем здесь и соответствующую дефиницию Бьюкенена: «Для целей нашего исследования любое благо, которое группа или сообщество индивидов в силу тех или иных причин решает производить через посредство коллективной организации, определяется как общественное».

Вдумываясь в приведенные формулировки, следует отметить, что расширительная трактовка общественных товаров, использующая в качестве отличительного признака момент участия государства (по Бьюкенену - коллективной организации) в производстве этих специфических благ, создает весьма неприятную логическую петлю. Дело в том, что и сам вопрос о государственной активности в производстве общественных товаров традиционная теория связывает с феноменом «безбилетника», который характерен лишь для общественных товаров. Вот и получается, что категория «общественные товары» определяется опять-таки через общественные товары.

На первый взгляд, положение это можно исправить, если дефиницию Бьюкенена доопределить, заменив его «те или иные причины» на стандартную мотивацию из «экономической социодинамики» — наличие социальной полезности блага. В этом случае к общественным товарам можно причислить всякое благо, обладающее социальной полезностью. Однако и данное решение нельзя считать Достаточным. Не говоря уже о занятости самого понятия «public goods», указывающего на вынужденно-коллективный характер потребления этих специфических благ, в этой необоснованно широкой трактовке «утонут» выявленные выше социальные особенности товаров и услуг и исчезнут реальные границы, отделяющие друг от друга смешанные, коммунальные смешанные и социальные блага.

Более верным представляется иной путь, связанный с дефинитивным сужением расширительной версии общественных товаров, с нахождением законного места в социодинамической классификации мериторных и общественных благ, а также встречающихся в литературе квазиобщественных и смешанных общественных товаров. Для решения поставленной задачи нужно вернуться к рассмотрению мериторных и общественных благ. Причем если мериторика особых трудностей не вызывает — предыдущий анализ позволяет утверждать, что мериторные товары входят в группы смешанных и смешанных коммунальных благ, - то общественные товары требуют особого разговора. Дело в том, что выбор критериев при построении социодинамической классификации был основан на «строгой» версии общественных товаров, обладающих свойством коммунальности (неисключаемость и несоперничество в потреблении) без каких-либо оговорок.

При этом традиционная теория в соответствии с расширительной версией общественных товаров включает в эту группу уже упоминавшиеся «смешанные общественные товары» и «квазиобщественные блага». В качестве примера последних приводят обычно услуги образования, о которых Блауг, в частности, пишет, что «экономические выгоды образования в значительной степени являются личными (персональными) и делимыми... Тем не менее не все выгоды образования достаются только тем, кто за них заплатил, а также невозможно целиком отстранить менее образованных людей от "выгод", создаваемых более образованными. Образование, следовательно, представляет собой то, что можно было бы назвать "квазиобщественным" благом, и попытка производить его посредством рыночного механизма вполне могла бы привести к недоинвестированию в образование».

Итак, какие же свойства образования делают его квазиобщественным благом? «Плодами просвещения», по Блаугу, пользуются не только те, кто заплатил за свое образование, но и остальные члены общества. Именно в этом факте многие авторы видят проявление свойств неисключаемости и несоперничества, что, наверное, и побуждает их говорить об «общественности» услуг образования. Это, безусловно, ошибка. Воспользовавшись приведенным выше анализом (см.рис. 6.1), нетрудно показать, что в данном случае неисключаемостью и несоперничеством обладают лишь отдаленные последствия образования, а не сами его услуги. Иначе говоря, указанные свойства проявляются не в характере потребления блага, а лишь в присвоении его вторичного потребительского эффекта.

Действительно, любой человек, даже тот, для кого собственное образование не имеет особой ценности, отказываясь от него, все равно, будучи членом общества, неизбежно получает часть вторичного потребительского эффекта. Однако сами услуги образования остаются при этом персональными, делимыми и исключаемыми, а следовательно, к общественным благам отношения не имеют. Добавление же приставки «квази» сути дела не меняет и не приближает указанные услуги к общественным товарам.

Пример образования еще раз демонстрирует необходимость различать характер и последствия потребления всякого блага. В строгой версии общественных товаров речь идет об особом режиме потребления, о невозможности исключить кого-либо из потребления данного блага и о несоперничестве индивидуумов в этом процессе. В случае с квазиобщественными товарами ситуация выглядит по-другому: сами товары являются делимыми и потребляются обычным образом, а вот последствия их потребления проявляют свойство коммунальности. Учитывая это, можно сформулировать следующей вывод, устанавливающий место таких товаров и услуг в предложенной типологии. Квазиобщественные товары, будучи делимыми и обладая одновременно индивидуальной и социальной полезностью, входят в группу смешанных благ (схема 6.2).

Наряду с квазиобщественными благами, повторим, в литературе упоминаются еще и смешанные общественные товары. К ним относят, как правило, прикладную науку, театр, авиаперевозки и т. п. Аккуратный анализ этих примеров убеждает в том, что указанные блага являются либо просто частными, либо смешанными в терминах предложенной выше классификации. Легко показать, например, что услуги прикладной науки и театра принадлежат к смешанным благам, ибо, с одной стороны, являются Делимыми благами, а с другой — обладают вторичным эффектом потребления, в присвоении которого проявляется свойство коммунальности, т. е. они имеют индивидуальную и социальную полезность одновременно.

Схема 6.2. Сопряженность товаров и услуг

Что же касается весьма популярного примера с услугами авиакомпаний, то они без всяких оговорок должны быть отнесены к частным благам. Возникающее в границах совместного потребления несоперничество- ситуация полупустого самолета или зрительного зала — носит явно формальный характер и, как это было показано в четвертой главе, обусловлено исключительно технологическими особенностями указанных благ. Принимая во внимание все сказанное выше, можно сформулировать следующий вывод: в так называемых смешанных общественных товарах «перемешаны» две группы благ — частные блага, имеющие лишь индивидуальную полезность, и смешанные товары, обладающие индивидуальной и социальной полезностью одновременно (см. схему 6.2).

Построенная классификация товаров и услуг позволила «разложить по полочкам» все блага, выделив среди них те, которые обладают социальной полезностью, т. е. способностью удовлетворять несводимые потребности общества. В производстве и потреблении именно этих видов товаров и услуг- смешанных, смешанных коммунальных и социальных благ — принимает участие государство, реализуя свой автономный интерес. И если до сих пор мы говорили лишь о неком агрегированном социальном интересе, то теперь настало время, и, главное, появилась реальная возможность, дифференцировать и сами несводимые потребности общества.

Исходным пунктом здесь служит представление о государстве как о рыночном игроке, который стремится реализовать интересы общества в целом. Будучи участником рыночного обмена, государство обеспечивает удовлетворение общественных потребностей посредством приобретения товаров и услуг, номенклатура и количество которых зависят от бюджетных возможностей и социальной полезности этих благ. Поэтому вполне обоснованным является предположение о наличии разного рода связей между интересами общества и совокупностью товаров и услуг. В рамках именно этого предположения и возникли условия для построения социодинамической эволюционной модели (СЭМ) с ее содержательными возможностями для изучения структуры социального интереса. Предпосылкой тому была еще одна гипотеза.

Речь идет об изоморфизме совокупности благ и множества несводимых общественных потребностей. В соответствии с данной гипотезой структура одного множества подобна структуре другого. Это означает, что типология общественных потребностей должна быть связана с классификацией товаров и услуг. Указанный вывод, собственно, и обусловил намерение «распознать» структуру социального интереса посредством установления соответствия между типами общественных потребностей и группами благ, способных удовлетворять эти потребности. Подобный анализ, выполненный на исследовательском поле СЭМ, обеспечил эффективное решение поставленной задачи. Не вдаваясь в детали данного исследования, остановимся лишь на его главном результате— предложенной типологии потребностей общества как такового.

Использование социальной классификации товаров и услуг и сформулированная выше гипотеза изоморфизма, постулирующая существование взаимно-однозначных соответствий между потребностями общества и благами, способными их удовлетворять, позволили выделить пять классов несводимых интересов. К ним относятся базовые, мериторные, регулятивные, структурокорректирующие и компенсаторные потребности общества, которые в принципе не сводятся к предпочтениям индивидуумов. Если в эту типологию в качестве еще одного вида общественных потребностей добавить некий агрегат индивидуальных предпочтений субъектов рынка — мегаиндивидуалъные потребности общества, то будет иметь место общая классификация потребностей, покрывающая все их множество и охватывающая весь окружающий нас мир производства и потребления товаров и услуг. Объедение этой типологии потребностей с классификацией благ дает возможность построить таблицу их сопряжений (табл. 6.2).

Таблица 6.2. Типы потребностей и виды благ

Вид благ	Сводимые (мегаиндивидуальные) потребности общества	Несводимые потребности общества
Струкруро-корректирующие	Регулятивные	Мериторные	Компенсаторные	Базовые
Частные блага
Коммунальные блага
Смешанные блага
Смешанные коммунальные блага
Социальные блага

Приведенная таблица демонстрирует выявленные в процессе анализа связи между типами потребностей и видами благ, способных удовлетворять эти потребности. Подчеркнем особо, что только частные, коммунальные и социальные блага вызывают «монохромный интерес» либо со стороны отдельных индивидуумов (частное и коммунальное благо), либо со стороны государства (социальное благо). И только эти крайние случаи фактически и рассматривает традиционная модель рынка, в которой индивидуальные субъекты рынка и государство разделены «берлинской стеной».

На западе от этой искусственной стены торжествует гипотеза сводимости и нет места дотациям или иным формам обмена бюджетных средств на социальные полезности; на востоке - бюрократия, реализуя специальные интересы групп, «проматывает» большую часть налоговых расходов суверенных рыночных субъектов. Столкнувшись же с промежуточными вариантами - с необходимостью макрорегулирования, осуществления структурной политики, поддержки социальной сферы и производства общественных товаров, ортодоксальная теория так и не смогла решить возникшие проблемы. Ее антигосударственная бинарная логика породила очередной тупик.

Между тем анализ таблицы сопряженности указывает, что широко представленные в мире товаров и услуг смешанные и смешанные коммунальные блага, вызывают одновременный спрос как со стороны индивидуальных субъектов рынка, так и со стороны государства. Поэтому, соединив на одном поле государство с индивидуальными рыночными игроками, можно понять главное — в общем случае рыночное равновесие формируется во взаимодействии сводимых и несводимых потребностей общества, в конфликте его базовых, регулятивных, мериторных, структурокорректирующих и компенсаторных интересов с индивидуальными предпочтениями субъектов рынка.

Равновесие в экономической социодинамике. Отказ от абсолютизации методологического индивидуализма, его замена на принцип комплементарности индивидуальных предпочтений и общественных интересов позволяют в ином свете увидеть современное государство, находящееся не где-то за пределами рынка или над рынком, а органично в него встроенное. Кроме того, применение указанного принципа создает необходимые предпосылки для позиционирования государства в качестве автономного рыночного игрока, отвечающего за реализацию интересов общества в целом. Именно так комплементарность полезностей трансформируется в комплементарность индивидуалыных субъектов рынка и государства, определяя тем самым и новый состав участников в обобщенной рыночной модели.

Однако изменение состава участников рыночной модели в результате добавления к ним государства нуждается в отражении данного факта в стандартном экономическом описании. Иначе говоря, мы сталкиваемся с необходимостью учета государственной активности в рыночных сделках. Новая «точка обзора» требует коррекции известного условия равновесия — равенства предельных издержек предельной полезности, поиска его обобщенной формы с учетом социальных интересов общества. При этом мы исходим из того, что социальная полезность товаров и услуг отражает общественные преференции, которые не выявляются рыночным путем и которые экономическая теория благосостояния относит к так называемым ценностным суждениям (Werturtett).

Оставляя в стороне известную дискуссию на тему правомерности включения в экономический анализ «ценностных суждений» и рассматривая не выявляемые рыночным путем общественные предпочтения в качестве одной из составляющих экономического равновесия, обратим внимание на другой теоретический сюжет. Дело в том, что появление государства в числе субъектов рынка ставит вопрос о нахождении корректного способа учета его автономного интереса, не растворенного в предпочтениях индивидуумов. По своему содержанию это соответствует задаче построения некой обобщенной функции благосостояния В = F(U¹, U²,..., U^K, U_S), где U- - предпочтения k-го индивидуума, a U_S- «ценностные суждения», постулируемые в границах и посредством механизмов политической системы, существующей в данном обществе и в данное время. Поиск такой функции общественного благосостояния, собственно, и есть доминанта указанного сюжета. Здесь существуют три основных подхода.

Первый подход продиктован принципом свободы от ценностных суждений. Заметим, что данный принцип главенствовал в экономической теории в течение многих лет и обуславливал игнорирование преференций Us, не выявляемых рыночным путем. В этом простом, в сущности, вырожденном случае (нет интереса U_S- нет и проблемы) все сводится к различным агрегатам индивидуальных полезностей: от бентамовского «суммарного счастья» (В = U ¹+U²+...+U^K) до минимаксовских моделей, включая ролсианскую функцию максимизации благосостояния индивидуумов, оказавшихся в худшем положении [ В = min (U^K)].

Второй подход, связанный с отменой «табу» на ценностные суждения, был предложен в классической работе Абрама Бергсона, который ввел в экономический анализ индивидуальные предпочтения альтернативных состояний общества. Указанный результат лег в основу известной модели Бергсона-Самуэльсона, где общественный интерес Us был представлен в виде индивидуальных преференций в отношении разных состояний общества U¹_S, U²_S,…, U^K_S. Таким образом, базовой нормой в данной модели — подчеркнем это особо - оставалось требование индивидуализации общественного интереса (парадигма сводимости). При этом в конструкции функции общественного благосостояния был использован стандартный прием: общественные преференции U¹s,U²s,…,U^Ks были просуммированы с помощью некого множителя с индивидуальными предпочтениями U¹, U²,….., U^K,т. е. сведены к весовым множителям «ранжирующие различные комбинации индивидуальных полезностей»*.

Назовем здесь и работу Ховарда Марголиса, предложившего свою модификацию функции общественного благосостояния, учитывающую уже в явном виде социальный интерес Us, присущий совокупности индивидуумов как целому. Принципиальный характер конструкции Марголиса состоит в том, что признание автономного общественного интереса указывает на возможность его неполного растворения в предпочтениях индивидуумов, выявляемых рыночным путем. Возникающий в этом случае «остаток», собственно, и демонстрирует социальную составляющую Us в функции общественного благосостояния В. Однако, оставаясь адептом принципа нормативного индивидуализма, Марголис постарался избавиться от этого «социального довеска». Придав социальному интересу соответствующий вес Аⁱ, он присовокупил его к предпочтениям индивидуумов и определил функцию общественного благосостояния в виде:

В =F[(U ¹+AU_S), (U ²+AU_S),..., (U ^K+AU₅)}.

В этом смысле модель Марголиса не очень сильно отличается от модели Бергсона - Самуэльсона. И в той и в другой конструкции не выявляемый рыночным путем общественный интерес U _Sсуммируется с помощью весовой функции с индивидуальными интересами U,Главное, что сам процесс такого суммирования опирается на предположение об однородности этих интересов. Причем, когда интерес U_S строго предписывается индивидуумам (парадигма сводимости), предположение это выглядит даже логичным. Если же исходить из невозможности индивидуализации несводимых социальных интересов, из того, что ценностные суждения нельзя «приклеивать» к предпочтениям индивидуумов, то неоднородность преференций U^k и U_S становится очевидной. Использование весовой функции здесь ничего не меняет и никак не уменьшает сомнений в корректности суммирования этих интересов.

Третий подход основан на принципах экономической социодинамики и в некотором смысле продолжает линию Марголиса в отношении существования интереса, присущего обществу в целом. Однако в отличие от модели Марголиса базовой нормой в данном случае является несводимость социального интереса U_S, его несоизмеримость с индивидуальными предпочтениями U^K, не допускающая их традиционного суммирования.

Для большей наглядности изложения этих подходов упростим ситуацию до двух обобщенных игроков. Пусть, как и в предыдущей главе, индивидуальные интересы Робинзона и Пятницы, трансформируемые механизмом невидимой руки в агрегированный общественный интерес U1,, представляет игрок под именем Мегаиндивидуум. И пусть другой игрок - Меритор является носителем ценностных суждений, постулируемых в виде несводимого общественного интереса Us. Рассмотрим теперь рисунок 6.3, на котором представлены интересы Мегаиндивидуума и Меритора по поводу производства и потребления некого блага G.

Иллюстрируя первый подход, допустим, что любые интересы сводимы и ценностные суждения в отношении блага G отсутствуют или просто игнорируются. В этой стандартной ситуации точка пересечения кривых предложения S и совокупного спроса индивидуумов - спроса Мегаиндивидуума U₁ =f(U ¹, U²,….,U^K) является точкой равновесия А, в которой производство блага в объеме G_А и его продажа по цене Р_А оказываются приемлемы для Мегаиндивидуума.

При рассмотрении двух других подходов будем исходить из того, что островитяне сформулировали в отношении блага G некоторые ценностные суждения и решили, что их игнорировать не следует. Допустим, что именно так и проявился невыявленный рыночным механизмом социальный интерес, скажем, в отношении увеличения объема производства и потребления блага G. В возникшей ситуации кроме сформировавшихся рыночным путем предпочтений Мегаиндивидуума U ₁ появились еще и преференции Меритора U_S, стремящегося к увеличению потребления блага G, причем теми же островитянами, интересы которых представлял раньше лишь один Мегаиндивидуум. В этих обстоятельствах точка А перестает быть точкой равновесия. Для того чтобы в изменившихся условиях найти новое положение равновесия, необходимо построить обобщенную кривую совокупного спроса, учитывающую предпочтения Мегаиндивидуума и Меритора..

Рис. 6.3. Равновесие в экономической социодинамике

Иллюстрируя второй подход, будем опираться на традиционные представления об однородности интересов Мегаиндивидуума и Меритора. В этом случае Меритор с интересом U_S может рассматриваться в качестве такого же субъекта рынка, как и другие его участники, обладающие предпочтениями U¹, U²,…,U^k. В подобных обстоятельствах совокупный спрос уже нового Мегаиндивидуума – II формируется по известному закону: в поток индивидуальных предпочтении U¹, U²,…,U^kвливаются и общественные преференции U_S,, т. е. В =F(U¹,U²,....,U^K,U_S.)* Следует подчеркнуть, что в подобной конструкции все участники рынка, включая Меритора, приобретают разные объемы блага G по единой для всех цене, равной предельной полезности этого блага.

Комментируя данный подход, выскажем еще раз свои сомнения в корректности конструкции, основанной на агрегировании сводимых и несводимых интересов на уровне индивидуумов. В основе этих сомнений лежит один примечательный факт. Дело в том, что возникновение несводимого интереса U_s, в дополнение к сводимому интересу U₁=f(U¹,U².,..,U^K) в отношении блага G, и появление отвечающих за эти интересы пары игроков - Меритора и Мегаиндивидуума, сопровождается трансформацией самого блага G. Внимательный читатель должен заметить появление в данном благе признаков общественного товара. В этом нетрудно убедиться, если обратить внимание на характер потребления Мегаиндивидуумом и Меритором блага G: как это ни покажется удивительным, но для указанной пары игроков оно может быть только совместным и равным. Последнее утверждение требует некоторых пояснений.

Начнем с того, что в основе несводимого социального интереса U_S лежит не сам феномен потребления блага G отдельным индивидуумом, а «ценностные суждения» по поводу желательности потребления этого блага на заданном уровне всей их совокупностью. Примером служит заинтересованность общества в увеличении масштабов потребления культурных благ, в расширении образования и т. п. Процесс потребления блага G в этом случае приводит к двум результатам: наряду с удовольствием отдельных индивидуумов имеет место удовлетворенность их совокупности в целом общим уровнем потребления данного блага. Иначе говоря, благо G входит одновременно в обе функции полезности: Мегаиндивидуума и Меритора. Причем без потребления блага G индивидуумами не может удовлетворяться интерес общества; и чем больше достается индивидуумам, тем в большей степени реализуется и общественный интерес. Указанные свойства, собственно, и превращают благо G в общественный товар, который Мегаиндивидуум и Меритор потребляют только совместно и в равном количестве.

Сформулируем общий теоретический вывод. В композиции, где индивидуумы имеют предпочтения U¹, U²,..,U^K в отношении частного блага G, и их агрегированный посредством рынка совокупный интерес U₁=f(U¹,U².,..,U^K) дополняют ценностные суждения U_S, само благо G приобретает некую двойственность. С позиций индивидуальных предпочтений оно остается частным благом, для пары интересов U¹ и U_S, оно выступает в качестве общественного товара. В этой ситуации эффективное равновесие по Парето для рассматриваемой пары игроков — Мегаиндивидуума и Меритора, имеющих свои персональные интересы в отношении общественного блага G, реализуется, как уже отмечалось ранее, лишь в форме равновесия Линдаля. И, по свидетельству теории, суммарный спрос в указанном случае определяется путем вертикального суммирования кривых спроса Мегаиндивидуума и Меритора.

Подчеркнем особо, что в равновесии Линдаля все его участники потребляют общественное благо в равном количестве, но по разным ценам. Эти персонифицированные цены — «цены Линдаля», обеспечивающие эффективное равновесие по Парето, собственно, и выявляют неоднородность интересов Мегаиндивидуума и Меритора. Мы имеем в виду лишь тот факт, что интерес Меритора, сформированный на основе ценностных суждений, не может вливаться в общий поток индивидуальных предпочтений, выразителем которых является Мегаиндивидуум. Поэтому и кажутся нам не вполне корректными любые формы индивидуализации общественных преференций U_s посредством их агрегирования с каждым из индивидуальных интересов U^K в отдельности.

Проиллюстрируем теперь третий подход, основанный на процедуре вертикального суммирования агрегата индивидуальных предпочтений U₁ и социального интереса U _S. Его содержанием является построение обобщенной кривой совокупного спроса. Для этого вновь вернемся к рисунку 6.3, где искомая кривая спроса представлена линией U. Понятно, что в этом случае равновесие Линдаля ревизуется в точке L, где пересекаются кривые предложения S и совокупного спроса U. В этой точке и Мегаиндивидуум и Меритор потребляют одинаковое количество блага G_L, по цене PL, равной сумме персонифицированных цен РL и Ps. При том Мегаиндивидуум предъявляет спрос на благо G в объеме P1GL, а Меритор - в объеме P_SG_L. Иначе говоря, в точке равновесия выполняется равенство S(G_L) =P₁G_L+ P_SG_L.

Проинтерпретируем теперь «цены Линдаля». Напомним, что в авторской трактовке речь идет о совокупности граждан, предъявляющих спрос на одинаковое количество общественного блага посредством заданного распределения общего налогового бремени D. При этом налоговые доли D¹, D²,..., D^H, собственно, и выполняют функцию цен равновесия. В предложенной же конструкции, где благо G одновременно выступает как частное благо и как общественный товар, цены Линдаля имеют иную и, главное, разную природу. В основе персонифицированной цены Мегаиндивидуума Р₁ лежит предельная индивидуальная полезность частного блага G; цена, оплачиваемая Меритором P_S, также соответствует предельной, но уже социальной полезности общественного блага G и отражает ту часть бюджетных ресурсов государства (в том числе налоговых доходов), которая расходуется на реализацию социального интереса U_S..

Принимая во внимание интерпретацию персонифицированной цены Меритора и обращаясь к рисунку 6.4, заметим, что существуют две возможности реализации социального интереса U_S.. Во-первых, желаемый результат можно достигнуть, если бюджетные ресурсы Меритора в размере P_SG_L будут направлены на компенсацию части издержек производителей блага G посредством предоставления им соответствующих налоговых льгот и/или прямых субсидий. В этом случае кривая предложения S сдвинется вправо вниз параллельно себе S¹ и пересечет кривую совокупного спроса индивидуумов U₁=f(U¹,U².,..,U^K) в новой точке равновесия А¹. В указанной точке индивидуумы потребляют желаемое количество блага G_L по единой цене, соответствующей предельной полезности блага G.

Во-вторых, теоретически тот же результат можно ожидать, если бюджетные ресурсы Меритора в размере P_SG_L распределить в виде денежных трансфертов между потребителями блага G. В этом случае кривая совокупного спроса U1 сдвинется вправо вверх параллельно себе U₁¹ и пересечет кривую предложения S в точке равновесия L. В указанной точке индивидуумы также потребляют желаемое количество блага G_L по единой цене, соответствующей предельной полезности блага G

Рис.6.4. Равновесие в экономической социодинамике

Подводя итоги анализа, сформулируем общий вывод. В обобщенной версии равновесия, с учетом того что на рынке одновременно оперируют индивидуальные субъекты с присущими им предпочтениями U¹,U².,..,U^K и государство, стремящееся реализовать не выявляемые рыночным путем общественные преференции U_S, равновесие достигается лишь тогда, когда предельные издержки уравниваются одновременно предельной индивидуальной и предельной социальной полезностью блага. При этом расходы государства, связанные с реализацией социального интереса, могут осуществляться посредством бюджетных субсидий и/или налоговых льгот производителям благ, имеющих социальную полезность, а также на основе трансфертов потребителям этих благ. В некотором смысле данный результат повторяет широко отмеченный в литературе вывод из второй теоремы экономической теории благосостояния. Указывающей на тот факт, что при определенных условиях любое эффективное по Парето распределение ресурсов может быть реализовано как конкурентное равновесие при соответствующих единовременных трансфертах и налоговых изъятиях.

Опыт теоретических исследований и практика последних десятилетий свидетельствуют о том, что попытки оказать законность государственной поддержки культур ной деятельности, аргументировать мотивы и формы ее финансирования почти всегда заканчиваются разговором об исходных принципах, обоснование которых лежит в мировоззренческой плоскости. Развитие экономики культуры упиралось в некие фундаментальные проблемы, требовавшие концептуальных решений, которые не могли быть найдены в ее собственных границах. При этом постулаты общей экономической теории и, в частности, базовый принцип методологического индивидуализма, требовавший сводимости любых потребностей к предпочтениям индивидуумов, не позволяли взглянуть на эти проблемы с иных позиций. Разорвать порочный круг, как выяснилось, можно было, лишь отказавшись отданного постулата. Именно этот путь и был предложен в рамках новой концепции, получившей название «экономическая социодинамика».

Изменение традиционного мировоззрения и утверждение принципа комплементарности полезностей товаров и услуг привело к позиционированию государства в качестве самостоятельного рыночного игрока, отвечающего за реализацию автономных интересов общества. Именно так комплементарность полезностей трансформировалась в комплементарность индивидуальных субъектов рынка и государства, определяя тем самым и новый состав участников в рыночной модели. Подчеркнем в этой связи, что государственная активность обусловлена не только и не столько провалами рынка и его неудачами в борьбе за гармонизацию предпочтений отдельных индивидуумов, сколько интересами их совокупности в целом.

Изменение состава субъектов рынка, имеющих «status quo ante» лишь индивидуальные предпочтения, с последующим добавлением государства, отвечающего за реализацию несводимых интересов общества - не выявляемых рыночным путем общественных преференций (ценностных суждений), потребовало соответствующих изменений в стандартном экономическом описании. В новой его версии, использующей модель Линдаля, равновесие достигается лишь тогда, когда предельные издержки уравниваются одновременно предельной индивидуальной и предельной социальной полезностью блага. При этом расходы государства, связанные с реализацией социального интереса, могут осуществляться посредством бюджетных субсидий и/или налоговых льгот производителям благ, имеющих социальную полезность, а также на основе трансфертов потребителям этих же благ.

Именно в этом концептуальном положении и заключено решение проблемы поддержки культурной деятельности, наполняющее ясным экономическим смыслом бюджетное финансирование всей социальной сферы. Согласно принципам экономической социодинамики речь идет о «персонифицированной цене», по которой государство оплачивает социальную полезность культурных благ. Объектом купли-продажи здесь является каждая предлагаемая на рынке культурная услуга (например, просмотр спектакля). Приобретая ее, свою цену платит зритель, и также свою цену доплачивает государство. Иначе говоря, в рамках предложенной концепции расходы организаций культуры уравниваются доходами от реализации их услуг и бюджетными ассигнованиями, которые носят здесь уже законный характер.

Указанный результат, дополняя «болезнь Баумоля», дает ответ на основной вопрос теории и позволяет думать о наличии серьезных оснований для появления специальной экономической теории культурной деятельности. Создание такой теории представляется одним из важнейших приложений концепции экономической социодинамики. И если раньше практика культурной деятельности и методы ее выживания в экономической среде подпитывали научный интерес, стимулируя теоретические изыскания, приведшие к созданию экономической социодинамики, то теперь настал черед теории ответить добром на добро, способствуя решению важнейших проблем экономики культуры. При этом главной задачей здесь остается теоретическое описание экономической поддержки культуры, мотивов государственного вмешательства и механизмов финансирования культурной деятельности. Именно этим проблемам и посвящена следующая глава учебника.

Глава 7

Размышляя об экономической теории культурной деятельности, повторим вывод предыдущих глав: продукты культуры никак не вписываются даже в размытые границы общественных товаров, и единственным мотивом погружения культурных благ в мериторную среду является стремление общества реализовать собственные интересы. Говоря об этих автономных интересах, мы имеем в виду общественные потребности, не сводимые к предпочтениям индивидуумов, т. е. не выявляемые рыночным путем потребности общества как такового. И в отличие от Масгрейва, который подобные интересы рассматривает лишь в качестве особого случая, мы считаем, что все мериторные интервенции, как, впрочем, и государственное вмешательство в производство общественных товаров, связаны исключительно с несводимыми интересами общества.

С позиций существования таких особых интересов, именно с этой новой точки обзора, в данной главе будет продолжено обсуждение центрального сюжета экономики культуры - проблемы государственной поддержки культурной деятельности. При этом углубленное исследование этой проблемы в большой степени обусловлено получением ответов на следующие принципиальные вопросы: какие культурные блага, с какой целью и каким образом должно поддерживать государство?

Дата добавления: 2014-12-29