Уроки. № 3

Заранее прошу извинить за ошибки/опечатки. Им, видимо, нет числа. Я не нарочно. Страшно виснет фикбук. И есть некоторые обстоятельства, которые оказались сильнее меня.
Спасибо.

Gary Barlow – Forever Love

- Простите, Ольга, я опоздал.
- Да ничего, - полная темнокожая женщина понимающе улыбнулась, - К нам редко приходят вовремя.
- Вот проблема для вас, да? – он стал стягивать пальто.
- Для меня? Никакой. А вот мой босс делает вид, что он – продукт дефекации всей галактики.
- Это сильно, - Броуди бросил пальто на стойку и Ольга, вытянув его через стол на свою сторону, повесила на серебряный крючок, прилаженный к стене позади нее. Таких крючков было несколько и только два из них теперь были заняты. На втором болталась кожаная черная куртка.
- Не говорите ему, что я считаю его дерьмом, - улыбнулась Ольга, и Броуди засмеялся, - Он не просто меня уволит, он мне сошьет платье десятого размера.
Броуди бросил на нее взгляд.
- У Вас шестнадцатый?
- Восемнадцатый.
- Неправда. Ваши весы сломаны, жизнь ужасна, а я тут.
- Вы не заставите меня, - они нравились друг другу, хотя виделись всего пару раз до этого.
- На весы. Быстро.
- Нет.
- Быстро.
Ольга вышла из-за стола-стойки, и он указал ей пальцем на напольные весы, вмонтированные в пол прямо около дивана, на котором клиенты обычно ожидают своей очереди на примерку.
- Вы почти заставили меня.
- Не кокетничайте. Вперед.
Она подошла к весам и, сжав кулаки, наступила на них, затаив дыхание.
- Семьдесят один.
- Это шестнадцатый, а для тебя вообще четырнадцатый размер. Только поиграйся с лекалом. Ты только что реально схуднула, - Броуди хлопнул ладонью о стойку и посмотрел в окно, - Я знал.
Ольга быстро повернулась к нему.
- И где ты только раньше был?
- Все равно тебя там не было, - они легко перешли на «ты», несмотря на разницу в возрасте, и оба были рады этому, потому что роды прошли без осложнений.

- Как думаете, я не зря плачу Вам деньги? – Броуди в упор смотрел на маленького толстенького старика в зеленой жилетке и с неимоверно кривыми ногами, - У меня каждый доллар на счету. Я нищ, убог и болен.
- Я и смотрю, прямо приползли сюда на своем охерительном Ferrari. Идите на хер, - сказал старик и Броуди широко улыбнулся, - Ваш смокинг в примерочной. После этого Вы мне задницу не только целовать будете, а еще могилу мою раскопаете, чтобы сделать это.
- Вот радость-то, - сказал Броуди, заходя в примерочную.
В небольшой кабинке он разделся и примерил смокинг, с отсутствием которого у Броуди так и не смирился его агент. Глядя на свое отражение, он впервые за последнее время удивился. Он себе нравился. Приподняв голову, он провел пальцами по шее, опустил их ниже и прикоснулся к шелковому темно-серому галстуку-«бабочке». Идеально.
- Выходите, - прозвучало из-за двери. – Или я, на хер, сам зайду.
Броуди открыл дверь и предстал перед портным, застывшим от увиденного.
- Я не зря плачу Вам деньги, - улыбнулся Броуди.
- Отлично, - портной ощупывал Броуди со всех сторон, разворачивая его из стороны в сторону и возникая в самых неожиданных местах. Когда он стал дышать Броуди в задницу, тот не выдержал.
- Позвольте…
- Что не так, на хер? – красное лицо портного смотрело на него снизу, и Броуди чуть не умер от такого зрелища, - Стойте, я проверяю.
- Что?
- Все, - портной с трудом распрямился, и Броуди подхватил его под локоть, - Руки уберите на хер.
- Довольны работой?
- Это твои родители должны быть довольны работой, - сказал портной и кивнул Ольге, которая, замерев, следила за перемещениями своего работодателя, - Он его берет. Ведь берете, на хер?
- И не только на хер, - Броуди еще раз взглянул на себя в зеркало, - Это совершенство отлично сидит и на других частях моего тела.
- Ну и все, на хер.
Портной хлопнул его по заду и, словно большой краб, пошел вглубь ателье.
Броуди посмотрел на Ольгу.
- Я непременно зайду еще раз.
- Буду ждать. И он тоже.
Расплачиваясь, Броуди увидел, что куртка второго посетителя все еще висит на крючке.
- Еще один несчастный?
- Да. У него нестандартная фигура, подгоняют прямо на нем.
- Посмотреть бы.
- Он ничего, - улыбнулась Ольга, - Только слишком самоуверен. Но всегда хорошо платит. И при этом не чувствуешь себя неловко.
«Это точно», вдруг тюкнуло в голове, и Броуди замер. Что только не делает с нами чертова память. Страшно подумать, что будет в старости.
- А-а-а... что там с фигурой? Несчастный случай и к вам пришла одна голова? – спросил он, забирая кредитку.
- Он довольно высокий, у него тонкая талия и широкие плечи.
- Что же тут нестандартного?
- Мужчин с такой фигурой очень немного. Обычно у других что-то где-то не так. А у нас лекало. Поэтому над нижней частью, например, пришлось поработать основательно.
- Фрак?
- Нет, как и у тебя. Смокинг.
Броуди попрощался и открыл дверь. На улице было прохладно, но он, не застегивая пальто, шел к своей машине, перекинув через руку прозрачный мешок со смокингом, и жалел, что под рукой у него нет сигарет.
Было только 16.00. А в живот словно ртуть налили. Он не стал курить, взял в руки телефон и взгляд дрессированно попал на красный конвертик так и не прочитанного входящего сообщения.

Он был доволен своим агентом. Мало того, они стали приятелями. Почти ровесники, они с уважением и юмором относились к жизненной позиции друг друга, они не произносили лишних слов во время работы и до ломоты за ушами ржали во время совместного отдыха. На всякого рода мероприятия Броуди в последнее время брал только его, что часто выносило мозги обоим еще по пути туда.
В этот раз ему пришла в голову мысль посетить прием в качестве пары.
- Ты представь себе, - Броуди, держа одну руку на руле, другой шарил в кармане, - Такого счастья у нас еще не было.
- Тебе еще поискать такого, как я, - смеялся его пассажир, - Пока мы едем, я буду держать тебя за колено, и ты привыкнешь как раз, когда мы доберемся. Зайдешь с мармеладными глазами, а я буду держать тебя за руку.
Броуди засмеялся. Его агент ничего не знал о Смайте. На эту территорию Броуди не пустил никого.
- Хочешь, я сыграю? – спросил он, - Выбирай. Актив, пассив, женщина, мужчина.
- О, ты заводишь меня одними только… - захохотал агент, - Ты придурок, не забывай этого. К тому же мне еще работать на этом приеме. На тебя, между прочим.
- Тогда мы просто сольемся в поцелуе на глазах у папарацци, - Броуди потянулся за сигаретой.
- Неплохо, - агент протянул ему зажигалку.
Оба замолчали. Броуди прекрасно знал, что ему надо сказать, даже если от него не требовали этого.
- Тот снимок в газете был настоящим? – вдруг спросил агент.
Броуди не шевельнулся в ответ.
- Я догадывался, что это так, - услышал он, - Я слишком много болтал. Ты извини.
- Приехали, - машина остановилась и к ней уже бежали репортеры, - Не извиняйся. Если не ты, то лучше никому и не надо.

Одновременно они вышли из машины. Вспышки, крики, вопросы, и Броуди, прикрывая глаза рукой, обошел машину спереди и, потянув за рукав своего агента, быстро двинулся к главному входу. Оба были в смокингах, оба так шахматно подходили друг другу, что репортеры, утирая слюни, фотографировали каждый их шаг.

Это был легкий вечер, и он грамотно размотал свою красную дорожку как по содержанию, так и по времени. Сталкиваясь с кем-то плечами, сидя на веранде большого летнего дома, подходя к столу за каким-нибудь мини-тостом, облокачиваясь на барную стойку в ожидании очередного коктейля, Броуди пытался выдохнуть. Спиртное в кровь не попадало, и, похоже, решив вообще не колдовать, испарялось через кожу. Но это было именно то, что надо – легкая пыльца, к тому же еще и изысканная, элитная и дорогая.
На него уже охотились. Симпатичная шатенка в зеленом шелковом длинном платье. Поймав ее третью улыбку, он вернул ей ее обратно и, пару раз задержавшись по пути, все-таки подошел к ней.
Потертый диалог, отработанные движения и она уже медленно двигается вглубь дома. Он не должен потерять ее из вида, иначе ночью он снова сделает то, за что станет ненавидеть себя. Как всегда.
Она уходила по коридору, не оглядываясь. Заметив, куда она свернула, Броуди подошел к барной стойке, попросил еще один коктейль и, взяв бокал, медленно двинулся в заданном направлении. Заблудиться он не боялся, так как дорога для него уже была проложена, и ему всего-то надо было достичь цели. Завернув за угол, он остановился и приподнял брови.
Она издевается, что-ли?
По обе стороны коридора было по пять дверей, не меньше.
- Эй, - тихо позвал он, не двигаясь с места.
Его знакомая как в воду канула. Похоже, она моментально оглохла, завернув за угол. Или ее убили и тело спрятано в одной из этих комнат. И тогда он попа-а-а-ал…
Сделав шаг вперед, он подошел к одной из дверей. Заперто.
Вторая дверь, оказалось, пропускала всех в курительную, и сидящий там седой дед с трубкой во рту учтиво посмотрел на него.
- Извините, - Броуди подошел к третьей двери и, уже уверенный в том, что тут тоже заперто, с силой нажал на дверную ручку.

Modestep – Paradise (Coldplay Cover)

Ручка так легко пошла вниз, что его перекосило в сторону. Задержавшись на пороге, он ждал, глядя себе под ноги. В комнате было совершенно темно и, кроме своей тени на фоне белого прямоугольника на стене он ничего не видел.
А в следующий момент ему завязали глаза.
Это был шелк, и довольно приятный по ощущениям. Он не стал сопротивляться, лишь слегка отклонился назад, когда на лицо ему накинули мягчайшую ткань и крепко завязали сзади.
- Я согласен, - сказал он тихо, - Но мне надо хотя бы знать, где…
Его партнерша молчала, и он слегка повернул голову.
- Надеюсь, ты не хочешь…
Из пальцев вынули бокал, свели его руки спереди и связали ему запястья. Быстро, тихо, даже дав полсекунды на раздумья. И мысли не возникло о том, чтобы возразить.
Он не знал, что ему думать дальше. Это не могло не возбуждать, это было интересно, но неизвестность не всегда бывает желанной.
И когда он уже был готов серьезным тоном спросить, а какого черта она медлит, его бросили вперед.
Успев поднять вытянутые вперед руки, он уперся… В стену? Видимо, да. Тело его было наклонено вперед, он упирался ладонями связанных рук в ровную поверхность, на нем был смокинг и у него были завязаны глаза.
Хуев Джеймс Бонд, блядь.
И когда он сделал попытку встать прямо, он почувствовал, как руки стали расстегивать пояс его брюк.
Опустив голову вниз, ни хрена не видя, и страшно злясь на то, что он не видит, он все-таки пытался смотреть, расширив до предела завязанные шелковой лентой глаза. Использовать свои, пусть и связанные руки, ему не пришло в голову.
Руки аккуратно справились с брюками и стянули их вниз. Мягкая ладонь прошлась по члену и, все еще оставаясь на нем, слегка заволновалась. Человек, сделавший это, видимо, стоял на коленях, и теперь решил подняться, не убирая своей руки. К его губам прикоснулись чьи-то сухие губы, прижались не очень крепко, не настаивая, прося его успокоиться. Он не стал отвечать на поцелуй, но губы не сжимал и не отстранялся. И тот, кто делал это, остановился. Маленькая пауза, и Броуди почувствовал, что его член попал во влажный теплый тоннель, в котором в головку на мгновение мягко уперся непоседливый язык.
- О, боже мой… - Броуди на секунду присел и тут же распрямился, подавшись вперед. Получить такой бонус после всего, что было с ним в последние месяцы, было охренительно и, боже мой, это было так приятно, что он искренне почувствовал себя во всех отношениях выше и богаче тех, кто был сейчас за стеной и обсуждал какую-то хрень… боже мой… боже…
Движения становились то медленнее, то быстрее, член брали в рот то целиком, то не полностью, язык проходился по всем местам либо исчезал, но, блядь, что бы с ним не делали, это было потрясающе. Во всех смыслах.
Ему было жаль, что он не мог освободить свой голос и простонать со всей дури, ударившись лбом о свои же связанные руки. Весь его подступающий оргазм развивался не только от прикосновений, но и от того, что было НЕЛЬЗЯ. Нельзя издавать какие-либо звуки, нельзя вырываться, нельзя смотреть. Можно только терпеть, ждать и надеяться, что это будет продолжаться подольше. Время есть, у него полно времени, пожалуйста, он останется, он не уйдет.
Движения губ по члену стали мягче, но не прекратились, и Броуди успокоил дыхание в своих связанных запястьях. Когда он почувствовал, как со спины его кто другой обхватил под грудью, заставляя прогнуться, он чуть не закричал. Мгновенный испуг сменился изумлением и... он не видел. Он снова не мог видеть.
Теперь их было двое.
Одна рука так и осталась лежать у него на груди, а вторая аккуратно прошлась по заднице, утопив там палец, и Броуди все-таки не выдержал, вскрикнув от неожиданности, когда палец мягко ввинтился в его мышцы.
Он не знал, куда ему смотреть. То, что не видел нихуя, его не волновало совершенно. Если он ослеп, то он согласен, если с ним будут делать такие вещи. Зрение в обмен на это. Блядь, вы шутите?.. Нетрудный выбор. Конечно, ЭТО.
Губы одного человека возникали у него на шее, животе и на лице, возвращаясь на короткое время вниз, а рука другого уже ввела в него пару пальцев, и стало легче, потому что он ощутимо почувствовал прохладу смазки. Отодвигаясь от стены, он не знал, в какую сторону ему бежать, потому что боялся представить, что за блядство ждет его впереди.
И нечего было пытаться представить, потому что все это теперь происходило наяву и теперь, а то, что он пытался вообразить, осталось бледным пятном и исчезло, наконец.
Он был готов, потому что понял, как скоро это произойдет. Рука на груди обняла его по диагонали и, выходя из-под его правого бока, легла ему слева между плечом и шеей. Он прогнулся еще сильнее, показывая, что согласен, подтверждает, будет и подписывает. Ягодицы слегка раздвинули, и он почувствовал мягкий округлый напор. Пропуская в себя чужой член, Броуди помогал ему, замирая и ожидая, пока у него получится протолкнуть внутрь головку. Когда это случилось, он чуть не умер на месте, потому что одновременно с этим первая скрипка в оркестре стала играть свою партию, надевая ему на член умеренно расслабленные губы.
Еще на старте он подумал о Себастьяне и попытался удержать перед глазами то, что он увидел, но лицо туманно уходило из поля его внутреннего зрения, возвращаясь фрагментами, и он, наконец, отпустил его.
Тот, кто был сзади, уже полностью оказался в нем, и, подождав буквально десять секунд, начал двигаться. Броуди ткнулся губами в свои руки и тихо промычал, все еще сдерживая себя.
Одна рука сжимала его плечо, другая обнимала за талию и движения у него внутри были уверенными, достаточно сильными и, боже мой, почти сразу же член гостя нашел его простату. Тот, кто был спереди, работал ensemble с тем, кто требовал своего сзади. Броуди двигал бедрами вперед и, попадая в мягкий горячий живой обруч, сдавал назад, насаживаясь на член невидимого любовника. Делать это было настолько утомляюще больно и невыносимо приятно, что он все-таки стал помогать себе голосом, роняя сначала тихие стоны и пытаясь все-таки прижиматься губами к своим рукам. Но его с самого начала ни о чем не спрашивали и, поняв, что движения сзади уже утрачивают свой лоск, а губы уже не справляются с его членом, он все-таки сделал попытку отсрочить свою казнь.
Почувствовал подступающие неожиданные слезы, он вдруг ясно выдернул из закодированного сейфа своей памяти лицо Себастьяна и уставился на него. Каждый внешний толчок, каждое влажное движение, каждый звук заставляли переводить его взгляд по лицу Смайта на другой его фрагмент, и теперь он точно знал, что не пропустит ничего. Рука, прижимавшая его, сильно стиснула ему плечо, и он прижался к ней щекой, уже не зная, в какую сторону ему двигаться, потому что темп был утерян, и он больше не мог молчать. Стоны удовольствия были похожи на стоны боли, и он уже не мог вспомнить, где он находится и что вообще происходит.
Рука, обхватывающая его поперек талии, сдавила его очень сильно и он, двинувшись в последний раз, остановился, кончив в руки, которые заменили губы, и водили пальцами по его члену, помогая ему. Кончая, он ослеп окончательно, оглох безвозвратно и дышал так, что вдох должен был бы разорвать ему спину. Его чуть не размазало по стенке от сильнейших тягучих ощущений, все должно было уже подходить к концу, однако его еще несколько раз накрыло прозрачным искрящимся пологом. В этот момент в его задницу воткнулись так глубоко, что он чуть не упал и, если бы он не выгнулся назад, приняв в себя мощный удар чужого члена, он бы просто потерял опору. Вздрагивая, упираясь в стену ладонями и растопырив пальцы, он чувствовал, как кончает внутри него партнер, все крепче сжимая его плечо и тело. Было больно, тело еще содрогалось, его голова лежала на чужой руке, и в комнате вдруг выскочило и бесконтрольно прозвучало его тихое и просящее:
- Себ…

И он совершенно неожиданно поймал повторную волну, тихий выдох только случившегося оргазма. Колени по-настоящему подогнулись, но руки того, кто сзади, все еще удерживали его.
За это время он не произнес ни одной целой фразы, если не считать самого начала. Когда человек сзади аккуратно вышел из него, он снова тихо вскрикнул, и руки отпустили его. Раздался тихий шорох, какой-то шелест, возникшие из черного пространства пальцы сняли с его лица ленту и он словно получил удар по лицу от неяркого света, почти полумрака. Его плохое зрение, повязка на глазах и долгая изоляция в темноте подвели его. Вокруг был бархатный коричневый полумрак, совсем не темнота, совсем даже нет. Он бросил взгляд на свои руки и резко развернулся.
Комната была удивительно мягко освещена. У стены стояла большая двуспальная кровать и тот, кто сидел на ней, тревожно, без своей привычной тени самодовольства смотрел на него.
- Какого черта… - хрипло сказал Броуди и наклонился, чтобы схватиться связанными руками за брюки.
- Я помогу, - быстро сказал Себастьян и действительно поспешил к нему. Броуди распрямился и по мере его приближения все больше вжимался в стену. Подойдя к нему, Себастьян наклонился, поднял его брюки и стал одевать Броуди, расправляя его рубашку, поправляя галстук-«бабочку» и легкими движениями приводя его волосы в порядок. Заправляя рубашку в брюки, он на секунду прижался к Броуди, занявшись поясом брюк на спине. Все это время он смотрел ему в глаза с живучей серой болью внутри. Никто из них не произнес ни слова.
Застегнув пуговицу на брюках Броуди, Себастьян взял его связанные руки в свои. Не развязывая, стал их рассматривать и вдруг спросил:
- Тебе не было больно?
- Развяжи меня, и я просто тебя убью.
- Значит, так оно и будет, - сказал Себастьян и отпустил его руки. Броуди перекатил голову по стене в сторону.

Ему не вырваться. Все.

Смайт подошел к маленькой прикроватной тумбочке, достал оттуда ножницы и повернулся к Броуди.
- Не хочешь воткнуть их в горло своей шлюхе? Ее же только что трахнули сразу двое, – тихо спросил Броуди, и Себастьян с такой горечью посмотрел на него, что Броуди испугался, впервые видя его таким. Два толстых шелковых шнура были разрезаны, их обрывки упали на пол, и они оба посмотрели вниз.
- Ты был тут все время? – не поднимая головы, сказал Броуди.
- Да.
- Зачем?
- Я не могу ответить, я не знаю.
- Как ты можешь смотреть… не на нас?..
- Наверное, могу, - ответил Смайт и развернул Броуди к себе лицом, взяв его за плечи.
- Ты же хотел остаться. Я не ошибаюсь. Как ты жил все это время? Целых три недели? Как?
- Теперь я тебе не отвечу, Себастьян. Я сдирал с себя твой запах, - он постепенно переходил на крик и Смайт получал пощечины от его горьких слов, - Я, блядь, устал! Что это было в Лондоне, что?!! Ты понимаешь, что так нельзя? Зачем все это было? Вот это, только что?!! Зачем?!!
- Ты мог бы уйти, - тихо сказал Себастьян и Броуди задохнулся, едва услышав его, - Тебя никто не принуждал. Ты прекрасно знал это.
- Почти все это время я представлял тебя! – заорал Броуди и закрыл рот обеими руками. Он бесился, он ненавидел, он не хотел всего этого говорить… чертовы слезы, слабак, урод, заткнись, ты, блядь, ничтожество, ты просто шлюха, ты, блядь, НИКТО… и - «And the Oscar goes to…» - нет тебе спасения.
- Не удивляйся, но я знал это.
Броуди отвернулся и со всей силы ударил ногой по тумбочке. Потом еще раз. Он не мог остановить свою ненависть, он не умел.
Себастьян не смотрел на него и не двигался. Глядя ему в спину, он вспомнил, как они приблизились друг к другу у него дома. Через вино, через кровь, через боль. Через ненависть ко всему, что снаружи, чтобы найти друг друга там, внутри.
Он сделал шаг вперед и снова резко развернул Броуди к себе. Не сводя глаз с его залитого слезами и от этого совершенно несчастного лица, он спросил:
- Ты прочитал мое сообщение? Ведь нет?
- Нет, - Броуди пытался отвернуться, но понимал, что того, кто перед ним, уж точно стыдиться не стоит.
- Если ты в состоянии побыть со мной тут совсем недолго… а хочешь, мы выйдем на улицу или вернемся к гостям и выпьем? Ты можешь требовать все, что угодно, потому что я должен тебе объяснить. Дай мне немного времени. Потом решишь, нужен ли я тебе.
- Да какая, нахер, разница… Выйдем на улицу, - устало сказал Броуди, шмыгая носом, - Ты тут, а, значит, мне никуда не деться.
- На, - Себастьян протянул ему носовой платок и, слабо улыбаясь, наблюдал, как Броуди пытается привести себя в порядок.
- Дай, твою мать, - Себастьян вырвал платок у него из пальцев и, приподняв его лицо, стал сам вытирать ему глаза.
- Охренел? Я что, даже этого сделать не могу? – недовольно спросил Броуди и, пока Себастьян рассматривал его, взял его талию в кольцо, соединив руки у него за спиной и поправляя запонки.
- Да, блядь, как ты сможешь сделать это нормально? – взорвался Смайт, вздернув его подбородок еще выше, - Перед тобой даже зеркала нет.
- А все ты, сука, - прошипел Броуди, - Устроил бы презентацию где-нибудь, где есть зеркало, так нет, занесло тебя в эту комнату.
- В следующий раз буду выбирать места для твоего личного траха со списком в руках, - Себастьян яростно оттирал ему маленькое пятнышко на виске, - Что за хуйня прилипла? Да еще синяя какая-то. Где, блядь, еще поваляться успел? – с этими словами Смайт слегка плюнул Броуди на лоб.
- Иди в жопу, Смайт, - Броуди выхватил у него из рук платок, - И зеркала нет…
- Пошли в ванную комнату, их тут целых семь, там точно найдем.
Себастьян открыл дверь и пропустил Броуди вперед.
Они шли рядом в своих черных смокингах по темно-синему ковру в длинном белом коридоре. Броуди разглядывал себя в отражениях темных высоких окон, а Себастьян, впервые подыхая от такого страха, не знал, как сохранить свое безупречное лицо, когда услышит приговор.

Новое сообщение.
02.02.2013 г.
10.32

«Урок № 3, Броуди. Научись прощать»

Дата добавления: 2015-01-03