КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Вольная русская пресса за рубежом. Издательская и публицистическая деятельность А.И. Герцена 3 страница
Направление «Времени» как по внешнеполитическим вопросам, так и проблемам внутренней жизни страны наиболее четко проявлялось в полемике с российскими изданиями разных направлений. В сложной ситуации 1861-1863 гг. Ф. М. Достоевский занимал независимую позицию, осуждая консервативно-охранительную линию М. Каткова, в полемике с которым иногда солидаризировался с революционно-демократическим «Современником», и в то же время резко расходясь с публицистами «Современника» в необходимости революционных преобразований. Достоевский считал возможным после реформы сближение правительства и интеллигенции с народом, их мирное сотрудничество. Полемика идей проходила через все разделы журнала. Вопрос о крестьянской реформе, о судьбах дворянства, об экономическом развитии России, о принципах судебной реформы, о народном образовании, о роли искусства и значении Пушкина — эти и другие темы в полемической форме обсуждались как в научных статьях и рецензиях, так и в публицистической форме в виде фельетонов, писем в редакцию и др. В течение всего существования «Времени», а в первый год особенно, полемика Достоевского была в основном нацелена на издания Каткова «Русский вестник» и «Современная летопись». Они резко расходились со «Временем» и по вопросам о крестьянской реформе, о значении дворянства, о дальнейшем экономическом развитии страны и об организации судебных, городских и земских учреждений. Достоевский выступал против Каткова и его соредактора П. М. Леонтьева за их кабинетную оторванность не только от народа, но и от русского общества, от родной литературы, за их преклонение перед «зрелыми странами» Европы. Достоевский взял под защиту «Свисток», против которого ополчился «Русский вестник». «Мы вовсе не увлекаемся свистящим направлением „Современника", — писал публицист в «Ответе „Русскому вестнику"». — Свист его иногда легкомыслен и даже пристрастен, так, по крайней мере, нам кажется. Но все-таки, повторяем, мы находим его во многом полезным... Пусть они иногда не правы, далеко заходят, опрометчивы, неумеренны. Но мысль-то их недурна. Она нова в нашей литературе». Резкость Достоевского в полемике с «Русским вестником» объяснялась не только высокомерием, англоманией и нетерпимостью Каткова, но и политической позицией, которую занимал его журнал, исполнявший охранительные функции и не гнушавшийся со своих страниц доносить на литературу и прогрессивное «меньшинство». Свою статью «По поводу элегической заметки „Русского вестника"» Достоевский закончил прозрачным намеком на карьеру журнала как правительственного доносчика, как современного Фаддея Булгарина: «Да, „Русский вестник", мы уже вам пророчили прежде, что вы рано ли, поздно ли поворотите на одну дорожку. Дорожка эта торная, гладкая. Вероятно, найдете и товарищей. Счастливый путь! И весело, и выгодно!..» В 1862 г. Достоевский выступал против «Русского вестника» уже не но частным поводам, а развернуто, с обобщениями, прослеживая эволюцию катковского журнала.
В 1861 г. Ф. Достоевский начал также полемику со славянофилами, поместив в ноябрьской книжке статью о новой газете И. С. Аксакова «День». При своем личном уважении к редактору и при том, что по отдельным вопросам (русской общины, самобытности народа и др.) их взгляды совпадали, Достоевский выступил против основ славянофильского учения. Он вступился за западников, так как для него была несомненна связь с ними общественной роли литературы «за десятки последних лет»: «Эта самая литература, страстно-отрицательная, с неслыханной ни в какой еще литературе силою смела и добровольного самоосуждения, благородная и с энтузиазмом шедшая прямо к тому, что считала доблестным и честным... эта самая литература восторженно поддерживалась самыми крайними западниками». Указав на «ошибки» западников, Достоевский подчеркивал сочувствие к ним «массы общества», видел значение петровской реформы в том, что она внесла «великий элемент общечеловечности» и поставила его «как главнейшую цель всех стремлений русской силы и русского духа». Полемику со славянофилами Достоевский продолжил в 1862 г. статьями «Два лагеря теоретиков», «Девятнадцатый нумер „Дня"». Автор упрекает славянофилов за беспощадные обвинения общества во лжи, за слепую вражду к молодому поколению, «материалистам и коммунистам», за теоретический подход к жизни.
Непросто складывались отношения «Времени» с демократическими журналами «Современник» и «Русское слово». «Современник» приветствовал выход первого номера «Времени» благожелательной статьей Чернышевского, в которой призывал внимание публики к новому журналу, одобрительно отнесся к обещанию быть «представителем честного и независимого мнения». Он несколько иронично отозвался о широковещательном заявлении «Времени» о борьбе с авторитетами и в то же время одобрил его позицию в вопросе гласности. Однако Чернышевскому уже было ясно, что «Время» расходится с «Современником» по многим вопросам, что оно «так же мало намерено быть сколком с „Современника", как и с „Русского вестника"». В первой же книжке «Времени» он увидел, что в ней «порядком достается» и его журналу. Действительно, с первого номера «Время» так или иначе «задевало» «Современник», причем с каждым разом атака усиливалась. Во второй книжке журнала Достоевский поместил большую статью «Г. -бов и вопрос об искусстве», в которой он, рассматривая разные направления русской критики, сосредоточил свой анализ на «Современнике», положив тем самым начало борьбы редакции с «нигилистическим направлением». Автором большинства выступлений в 1861 ив начале 1862 г. был Страхов. В статье «Вражда» он приравнял «один наиболее читаемый и любимый публикою журнал» к одиозной «Домашней беседе» Аскоченского, имея в виду критические выступления «Современника» против Пушкина и других литературных авторитетов. В ответ на статьи Чернышевского «О причинах падения Рима» и Писарева «Схоластика XIX века» Страхов в «Письме к редактору „Времени" по поводу двух современных статей. Еще о петербургской литературе» рассказывает, что одна из статей отрицает историю как науку, а вторая — философию, что является особенно опасным, так как речь идет уже об отрицании не отдельных авторитетов, а целых направлений в человеческом знании. Корень отрицания Страхов видел в провозглашении самостоятельности мышления и обвинял нигилизм в оторванности мышления от всего развития культуры, нежелании учиться у других, называя это «тиранией собственных мыслей». Он возмущался проповедью здравого рассудка и эгоизма, которые Писарев противопоставлял «бесполезной философии», лишь отвлекавшей людей от практической деятельности и познания подлинных явлений жизни. Особенно возмущался Страхов тем, что целью жизни провозглашалось «материальное благополучие».
Наряду с систематическими выступлениями Страхова основная линия журнальной полемики с конца 1862 г. перешла к Ф. М. Достоевскому. Это было связано с появлением в сентябре написанного им развернутого «Объявления» о подписке на 1863 г., где речь шла о многозначительных «недоброжелателях» «Времени» и были указаны два их лагеря, которые Достоевский назвал «теоретиками» и «доктринерами». Характеризуя «теоретиков» (редакцию «Современника»), Достоевский писал: «С первого появления нашего журнала теоретики почувствовали, что мы с ними во многом разнимся. Что хотя мы и согласны с ними в том, что всякий в настоящее время должен быть убежден окончательно (мы разумеем прогресс), но в развитии, в идеалах и в точках отправления и опоры общей мысли мы с ними не могли согласиться». Далее Достоевский утверждал, что «теоретики», прекрасно понимая основную идею «почвенников», тем яростнее нападали на них, так как не признают народности, стоят за «начала общечеловеческие» и представляют собой западничество «в самом крайнем своем развитии и без малейших уступок». Критика «доктринеров» («Русского вестника») сводилась прежде всего к непониманию ими народности, их приверженности к прошлому: «они понимают еще слишком по-старому», этим объясняется их боязнь «за науку», за цивилизацию, их высокомерие. Недавнее личное знакомство Достоевского с Европой, лондонские и парижские наблюдения, общение с Герценом вселили в него уверенность, что «в иных естественных началах характера и обычаев земли русской несравненно более здравых и жизненных залогов к прогрессу и обновлению, чем в мечтаниях самых горячих обновителей запада, уже осудивших свою цивилизацию и ищущих из нее исхода». Указывая на существование крестьянской общины, которая, по его мнению, должна бы исключать возможность бедности в деревне, он явно идеализировал «новую жизнь», начавшуюся после 19 февраля 1861 г.
В продолжение полемики, в ответ на неблагоприятную реакцию «задетых» оппонентов, Достоевский пишет очередную статью «Необходимое литературное объяснение но поводу разных хлебных и нехлебных вопросов»: «В последнее время в текущей литературе объявилось множество голосов и мнений против нашего журнала. Нападения раздавались особенно дружно тотчас по выходе в свет нашего прошлогоднего сентябрьского объявления об издании „Времени" в 63 году». Считая, что часть нападок надо отнести на счет конкуренции в период подписки, Достоевский остановился на тех, кто обиделся, приняв на свой счет его слова о ненависти к «свистунам, свистящим из хлеба», т.е. тех, кто, якобы отстаивая правду, готовы освистать любые идеи, следуя заказу или моде. Разоблачая существование такого явления в журналистике, публицист коснулся и «нехлебных» свистунов, но «мелко плавающих», поверхностных и легкомысленных, опошляющих все, чего они касаются. В январской книжке «Времени» за 1863 г. Достоевский поместил «Журнальную заметку. О новых литературных органах и новых теориях», посвященную тому новому в русской прессе, что явилось результатом перемены курса правительства и было подхвачено и развито либералами и консерваторами. «Современника» в этой статье он не касался, так как первый его номер за 1863 г. после приостановки вышел лишь в феврале. В сущности, вся статья пронизана сознанием, что происходит движение назад с уже достигнутых позиций, что оживились те силы, которые вынуждены были ранее молчать, а теперь уверяют в своем предвидении происходящего и обвиняют во всем общество. Ссылка охранительной прессы на бывшие весной пожары, на «подметные письма», обвинение во всех грехах молодежи, общая ставка на «умеренность и аккуратность» — все это глубоко возмущало Достоевского. Он вступился за деятельность общества в течение последних шести лет: «Общество заявляло себя по всем пунктам, всегда и везде, кто же этого не помнит? — именно заявляло себя ровно до тех нор, ровно до той самой черты, до которой возможно было ему заявить себя. Вспомните: общество заявило себя и по вопросу о распространении обществ трезвости, и но вопросу о грамотности, и но вопросу о воспитании, и но вопросу о гласности, и по вопросу крестьянскому; оно составляло по этому вопросу съезды, комитеты, адреса... В самом начале, лет шесть тому назад, приобретен был великолепный результат: все общество проснулось, восстало в одном великом движении и с верою и надеждою стало заявлять свои требования». Говоря о неизбежности ошибок в начале большого общественного движения, Достоевский осуждал тех, кто тянул общество назад, и воздавал должное тем людям, которые «твердо верили в успех и реформу». Вновь предметом негодования публициста стал всех поучавший Катков. «По-нашему, скорее систему Фурье можно у нас ввести, чем идеалы Каткова, действующего в Москве», — писал Достоевский, намекая на англоманство редактора «Русского вестника». Особенно возмущал его антидемократический взгляд Каткова на высшее образование как на привилегию аристократов, и Достоевский напоминал о Петре Великом, который установил право на образование «на самом демократическом и плодотворном основании». В «Журнальной заметке. Ответ Свистуну» во 2-й книге (1863 г.) Достоевский выступил с оценкой деятельности и личности Добролюбова, повторив свое мнение, высказывавшееся ранее: «Он стремился неуклонно к правде, т.е. к освобождению общества от темноты, от грязи, от рабства внутреннего и внешнего, страстно желал будущего счастья и освобождения людей, а следовательно, был благороднейший деятель в нашей литературе». Но, продолжая видеть ошибки Добролюбова в его взгляде на народ, в устремлении к западным образцам, чем он вредно повлиял на своих «бездарных последователей», Достоевский предположил, что этим взглядам Добролюбов мог в дальнейшем изменить. В этой связи он вспомнил о Белинском: «Белинский был благороднейший из благороднейших деятелей русских, но раза три в жизни основным образом менял убеждения. Одной правде он не изменял никогда». Начало третьего года издания вселяло в редакцию большие ожидания, основанием для этого служили успешно шедшая подписка читателей на журнал и значительное число стекавшихся в редакцию рукописей авторов, желавших в нем печататься. Тем более неожиданной оказалась катастрофа, разразившаяся после выхода четвертой книжки журнала, в которой была напечатана статья Страхова «Роковой вопрос», посвященная польским событиям. В ответе на вопрос, «из-за чего поднялись поляки». Страхов, кроме того, что дал обычное объяснение—-из-за идеи национальности, освобождения из-под власти чужого пароли, увидел «черту, которая дает вопросу глубину и неразрешимую загадочность». Вся первая, большая часть статьи посвящена описанию отношения поляков к России как народа, прошедшего с Европой весь путь ее цивилизации и вынужденного подчиниться народу, с его точки зрения, менее культурному. Развив ')ту якобы польскую точку зрения, Страхов поставил себе задачей на последних трех страницах опровергнуть ее: во-первых, доказав, что «цивилизация поляков есть цивилизация, носящая смерть в самом своем корне», и, во-вторых, что с польской борется «другая цивилизация. более крепкая и твердая, — наша русская», но тут же оговаривается, что русские духовные силы еще впереди. Статья эта, неясная и противоречивая по мысли, выразившая сочувственное отношение к полякам, послужила причиной для закрытия «Времени». Небольшая заметка Петерсона в «Московских ведомостях», явившаяся откликом на «Роковой вопрос», сообщала, что в статье Страхова содержатся не только ложные основания и выводы, но и «коварный умысел». Журнал Достоевских был обвинен не только в полонофильстве, но и в клевете на русский народ. Имевшая характер явного доноса публикация Петерсона вместе с разнесшимися слухами об опасности, грозящей журналу, вызвала необходимость немедленного ответа «Московским ведомостям». Ответ, написанный Достоевским, был послан в «Санкт-Петербургские ведомости», однако к печати не был допущен, так как стало известно, что дело о «Времени» представлено министром внутренних дел Валуевым на рассмотрение царя, который и повелел 24 мая прекратить издание журнала. Возродить «Время» в сложившейся ситуации, когда редакции не разрешили даже выступить с объяснениями в печати, было делом абсолютно безнадежным. М. М. Достоевский обратился к Валуеву с прошением об издании нового журнала «Правда» (название было предложено Ф. М. Достоевским), однако разрешения па журнал с таким названием не последовало, и лишь после второго прошения с большой задержкой был разрешен новый журнал «Эпоха», заявленный как ежемесячное издание в 30-35 печатных листов, состоящий из грех отделов: литературного, юридического и политического, а также «Приложений». Новым был юридический отдел. Редакция объяснила, что его появление вызвано необходимостью разъяснений «новых положений по судоустройству и судопроизводству», а также освещения «русских процессов». Этот особый интерес к судебным процессам, к проблемам преступления и наказания, к психологии преступника проявился у редакции еще в пору издания «Времени». Объявление об издании нового литературного и политического журнала «Эпоха» иод редакцией Михаила Достоевского появилось в «С.-Петербургских ведомостях» 31 января 1864 г. Читатель извещался, что «Эпоха» берет на себя расчете подписчиками «Времени» за 1864 г., что первый номер журнала выйдет сдвоенным (за январь и февраль) в конце февраля без «дальнейших запаздываний». Однако первая книжка вышла лишь в начале апреля, объявление о ее выходе появилось 24 марта, когда подписка на журналы уже состоялась, и извещение о новом журнале прошло незамеченным. Это неудачное начало отразилось на дальнейшей судьбе журнала. Сказалось отсутствие Ф. М. Достоевского, который в это время находился в Москве с тяжело больной женой. Михаил Михайлович вел все дела сам: приглашал авторов, читал рукописи, составлял книги журнала, боролся с цензурой, правил корректуры, руководил финансовой и технической стороной издания. Непосильные нагрузки вызвали резкое ухудшение здоровья, и 10 июля 1864 г. М. М. Достоевский скончался. На долю наследников осталось «до двадцати пяти тысяч долгу, из которых десять тысяч долгу отдаленного», который не мог обеспокоить его семейство, но пятнадцать тысяч но векселям требовали оплаты. Решив продолжать издание журнала, Ф. М. Достоевский должен был найти деньги и официального редактора: его собственное имя, как находящегося под надзором бывшего политического преступника, не могло быть поставлено на журнале ни в качестве издателя, ни в качестве редактора. У богатой тетки Куманпной он выпросил назначенные ему в ее завещании 10 000 рублей, пригласил редактором хорошо известного ему еще с 40-х годов А. У. Порецкого, который во «Времени» вел внутренне обозрение, и принялся за дело. Фактически вся работа лежала на нем: «Редактором был один я, читал корректуры, возился с авторами, с цензурой, поправлял статьи, доставал деньги, просиживал до шести часов утра и спал по 5 часов в сутки». Приближался период подписки на 1865 г., а издание журнала 1864 г. отставало чуть ли ни на три месяца, что не могло не повлиять на отношение к нему подписчиков. По своему содержанию, характеру полемики, широте освещения тем «Эпоха» в значительной степени уступала «Времени». Сказалось и изменение политической атмосферы в российском обществе, и общее снижение интереса читателей к журналам в 1864-1865 гг. Жизнь «Эпохи» протекала в иных, несравненно более трудных условиях. Тень «Времени», закрытого за «антипатриотическую» статью и общее направление, лежала на новом журнале, что сказывалось в отношении к нему цензурных органов и вынуждало к автоцензуре. Полемизируя с Катковым, редакция должна была помнить, что «Время» было закрыто не без его участия. Еще значительнее изменились отношения с революционно-демократической печатью. В 1864 г. в этих изданиях уже не было людей, которых при всем идейном расхождении редакция глубоко уважала и к голосу которых не могла не прислушаться. Полемика «Русского слова» с «Современником» в 1864 г., йог раскол в нигилистах снизил авторитет того и другого журнала. Во время полемики обе стороны высказали друг другу много несправедливых обвинений. В жизни «Эпохи» эта распря,сыграла существенную роль. Она усилила отрицательное отношение журнала не только к идейной стороне полемики, но и к ее участникам, а также к тем методам, какими велись эти споры. Оба издания, враждебно настроенные к журналу, все время втягивали его в полемику. «Эпоха» вступала в нее, но всегда первая умолкала, так как была связана постоянным опасением возможного цензурного преследования. Существование «Эпохи» закончилось объявлением, напечатанным в газетах и в журнале «Библиотека для чтения» в середине июня 1865 г. иод заголовком «От издателей журнала „Эпоха"»: «Многие неблагоприятные обстоятельства, большей частью от нынешней редакции не зависевшие и настигнувшие наше издание еще с прошлого года, заставляют нас прекратить в настоящее время выпуск журнала, а вместе с тем и продолжающуюся на него подписку». Далее сообщалось, что по соглашению с издателем «Библиотеки для чтения» этот журнал будет высылаться подписчикам вместо «Эпохи» начиная с апрельской книжки до конца года. Но и тут неудача преследовала «Эпоху»: данное читателям обещание не было исполнено в связи с закрытием «Библиотеки для чтения» на том же самом номере, в котором было напечатано это объявление. Издание «Эпохи» обогатило Достоевского редактрско-издательским опытом, но оно надолго обременило его тяжелыми материальными обязательствами. Он остался должным кредиторам около 15 тыс. рублей, которые смог выплатить лишь к концу жизни. Интерес к журнальной и публицистической деятельности сохранился у Достоевского и в последующие годы. В декабре 1872 г. он принял предложение издателя газеты-журнала «Гражданин» князя В. П. Мещерского о редактировании издания. Здесь он осуществил свой давний замысел о создании «Дневника писателя» в форме злободневных очерков политического, литературного, мемуарного характера, объединенных идеей непосредственного общения с читателем. Вскоре Достоевский стал тяготиться текущей редакторской работой, мешали и постоянные разногласия с Мещерским. Весной 1874 г. он отказался от редакторства, хотя сотрудничество в «Гражданине» продолжал и позднее. В конце 1875 г. Достоевский возвращается к публицистической работе: издает моножурнал «Дневник писателя» (1876 и 1877), который представляет собой оригинальный сплав публицистических статей, очерков, фельетонов, «антикритик», мемуаров и художественных произведений малых форм. Большое место в «Дневнике писателя» занимают размышления Достоевского о «складывающейся» жизни, его попытки предугадать облик «наступающей будущей России честных людей, которым нужна одна лишь правда». «Дневник писателя» имел большой успех, он позволял автору вступить в прямой диалог с читателями-корреспондентами, ставить на обсуждение самые актуальные вопросы общественной и литературной жизни, продолжить полемику с различными течениями социальной мысли 1870-х годов: от консервативных до народовольческих и социалистических. Приобретенный в 1860-е годы опыт издания двух журналов был блестяще использован Достоевским в форме моножурнала в новых общественно-политических условиях.
Тема 10. Типологическая характеристика журнальной периодики 1868-1884-х годов – лекция 6 часов 1) Общественное движение 1870-х гг. Основные направления в журналистике. 2) Цензурная политика самодержавия. 3) “Отечественные записки” М.Е.Салтыкова-Щедрина и Н.А.Некрасова. Журнально-публицистическая деятельность М.Е.Салтыкова-Щедрина. 4) Демократический журнал “Дело” Г.Е.Благосветлова. 5) “Вестник Европы” М.М.Стасюлевича - орган русского либерализма 6) Позиция изданий М.Н. Каткова. 7) Развитие эмигрантской прессы.
«ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ЗАПИСКИ» В 1866 г., когда закрылись «Современник» и «Русское слово», русская революционная демократия осталась без своих руководящих ежемесячных журналов. Редакторы этих изданий Некрасов и Благосветлов понимали, что после выстрела Каракозова никому из бывших сотрудников не удастся получить права на выпуск вновь созданного печатного органа. Опыт и обстановка подсказывали единственный выход – аренду уже существующего издания с широкой программой, чтобы при помощи новых сотрудников превратить его в демократический орган. Некрасов после ряда неудавшихся попыток (переговоры о возобновлении «Современника», об издании сборника, журнала «Дело», газеты «Неделя») приходит к мысли об аренде «Отечественных записок», принадлежавших А.А. Краевскому. Благосветлов несколько ранее приступил к выпуску журнала «Дело», взяв подставным редактором и издателем Н.И. Шульгина. «Отечественные записки», пережившие пору блестящего расцвета в 40-е годы, когда там сотрудничали Белинский и Герцен, затем пришли в упадок. Количество подписчиков непрерывно сокращалось, и Краевский, опасаясь новых убытков, готов был уступить журнал другим лицам. В июле 1867 г. Некрасов начал хлопоты об аренде «Отечественных записок». С Краевским был заключен договор, по которому за Некрасовым признавалась полная самостоятельность в руководстве журналом. Лишь в том случае, если Некрасов получит два предостережения, Краевский, очень боявшийся совсем потерять свой журнал, мог вмешаться в редакционные дела. Вместе с тем он оставался официальным редактором и имел определенные финансовые права в журнале. Краевский выторговал еще одно условие – чтобы «Отечественные записки» не критиковали газету «Голос», принадлежавшую ему же. Вместо Антоновича и Жуковского Некрасов привлек Салтыкова-Щедрина, который в содружестве с ним и Елисеевым составил редакцию журнала. Роль Некрасова и Салтыкова-Щедрина в руководстве «Отечественными записками» общеизвестна. Именно ял неустанным заботам и трудам, их принципиальности и художественному вкусу обязан журнал своим влиянием и весом. Но и Елисеев, талантливый публицист и редактор, несмотря на свои либеральные колебания, был им надежным товарищем и помощником. Обязанности членов редакции распределялись так: Некрасов осуществлял общее руководство журналом и вел отдел поэзии, Салтыков-Щедрин редактировал беллетристику, Елисеев – публицистические материалы. Несмотря на тяжелые цензурные условия уже в конце 1868 г. определился успех «Отечественных записок». Тираж вырос с двух до шести-восьми тысяч экземпляров, все лучшие прогрессивные силы русской литературы и публицистики сосредоточились вокруг журнала. Здесь сотрудничали Г.И. Успенский, Н.А. Демерт, Ф.М. Решетников, А.Н. Островский, Д.И. Писарев, А.П. Щапов, Н.К. Михайловский (который после смерти Некрасова становится соредактором журнала) и многие другие. Официально с 1865 г. «Отечественные записки» были освобождены от предварительной цензуры, однако это нисколько не улучшило положения журнала. Чтобы избежать ареста отдельных номеров или полного прекращения «Отечественных записок», – такая потеря была бы невосполнима в эти годы, – Некрасов предусмотрительно показывал оттиски набора одному из цензоров, так что фактически они проходили предварительную цензуру. Несмотря на эту меру, редакция нередко выслушивала «внушения» за резкий характер отдельных статей и номеров, получала официальные предупреждения. Первое из них было в 1872, последнее – в 1883 г. Цензура ни на минуту не заблуждалась в понимании истинного характера нового журнала Некрасова и с первых книжек отнесла его к изданиям неодобрительного направления, стремящимся к изменению самих основ существующего государственного строя]. Особенно сильно страдали от цензуры произведения Некрасова и Салтыкова-Щедрина. «Отечественные записки», по замыслу организаторов, призваны возродить, продолжить в новых условиях дело «Современника». Борьба против пережитков крепостничества и царизма, против политической реакции и буржуазного либерализма, против угнетения народных масс – вот главное, что определяло содержание журнала в 70-е годы и придавало ему демократический характер. Такое направление позволило объединиться вокруг «Отечественных записок» и верным хранителям наследства 60-х годов (Некрасов, Салтыков-Щедрин) и литераторам, сделавшим существенные народнические «прибавки» к этому наследству (Михайловский, Кривенко, Южаков, Энгельгардт и др.). Некоторые сотрудники, например Г. Успенский, хотя и испытывали на себе серьезные влияния народнических теорий, стояли все-таки ближе к Некрасову и Салтыкову-Щедрину. Успенский скептически относился к народнической идеализации крестьянства. Он вскрывал противоречия пореформенной деревни, тогда как многие публицисты-народники и беллетристы замазывали эти противоречия и воспевали крестьянскую общину, не замечая, что она разлагается изнутри. Каждый номер журнала делился на две части: первая отводилась художественной литературе и статьям научного содержания, вторая – публицистике. В обновленных «Отечественных записках», как и в «Современнике», был отлично поставлен отдел беллетристики. Редакции удалось привлечь в журнал лучшие прогрессивные силы русской литературы 70–80-х годов. Кроме названных уже писателей (Некрасов, Салтыков-Щедрин, Успенский, Островский, Решетников), в «Отечественных записках» сотрудничали В.А. Слепцов, В.М. Гаршин, Н.Н. Златовратский, Д.Н. Мамин-Сибиряк, Н.Е. Каронин-Петропавловский, А.О. Осипович-Новодворский, поэты А.Н. Плещеев, С.Я. Надсон, П.Ф. Якубович и др. Беллетристика журнала в 70-е годы носит ярко выраженный крестьянский характер, который придавали ей произведения Некрасова («Кому на Руси жить хорошо»), Г. Успенского и ряда беллетристов-народников. Много внимания уделялось критике капитализма и буржуазных отношений, проникающих на русскую почву (произведения Салтыкова-Щедрина, Некрасова, Г. Успенского, Островского). Особое значение приобрела тема поэтизации гражданского, революционного подвига, наиболее ярко воплощенная в поэме Некрасова «Русские женщины». Это была прямая и смелая поддержка русских революционеров, героически боровшихся с царским самодержавием. Таким образом, в литературных произведениях, появлявшихся на страницах «Отечественных записок», читатель находил достаточно широкую реалистическую картину русской жизни во всей ее глубине и сложности. Иностранная литература была представлена именами В. Гюго, А. Доде, Э. Золя и других писателей. В научном отделе наибольшую ценность имели статьи таких крупных прогрессивных ученых, как Сеченов, Мечников, Лесгафт, Докучаев, Костычев. В их статьях пропагандировался философский материализм, велась борьба с казенной наукой, поставленной на службу самодержавию, с религиозно-идеалистическими теориями. Здесь же печатались многочисленные исторические исследования, среди которых надо отметить статьи Щапова, Костомарова и обширную очерковую литературу о русской деревне (Г. Успенский, Терпигорев, Фирсов, Энгельгардт и др.). Второй отдел журнала, «Современное обозрение», состоял из статей, очерков, заметок на общественно-политические, экономические и литературные темы и включал в себя ряд постоянных рубрик: «Внутреннее обозрение», которое вели Демерт и Елисеев, а в 80-е годы Кривенко и Южаков, «Наша общественная жизнь» Демерта, «Парижские письма» французского публициста, постоянного сотрудника журнала Шассена, «Литературные и журнальные заметки» Михайловского, «Новые книги» Скабичевского.
Дата добавления: 2014-12-24; Просмотров: 501; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |