Глобализация

Глобализация - естественный процесс, обусловленный экономическим, политическим и информационно-технологическим процессом последних десятилетий. Многие исследователи феномена глобализации определяют ее как процесс, обусловленный «свободным движением капиталов и возрастающей зависимостью национальных экономик от глобальных финансовых рынков и транснациональных корпораций», как «процесс в ходе которого стираются географические границы социальных и культурных систем». При этом отмечается, что «современный мир управляется глобальными институтами, пусть даже это не дает основания говорить о «мировом правительстве», что в эпоху глобализации основными оказываются «транснациональные подходы к организации глобальной системы, в основе которой лежат глобальные тенденции и институты».

Известный философ В.Л. Иноземцев заключает, что глобализация - это не процесс становления единой цивилизации, разделяющей пресловутые «общечеловеческие» ценности, а процесс экспансии западной модели общества и приспособления мира к ее потребностям. То, что сегодня называют глобализацией, более точно может быть определено как вестернизация, явление универсальное по своему временному характеру и географическому охвату и представляющее собой модель технологического общества, управляемого из единого центра на основе единых принципов со всеми его атрибутами - от массового потребления до либеральной демократии, с четким различием между «ведущим» и «ведомым», центром и периферией.

Глобализация не является приметой нашего времени. Возникновение этого явления можно отнести к середине XV в., когда началось освоение географического пространства, европеизация, формирование капиталистических отношений, которое не было торжеством свободного рынка и общечеловеческих ценностей, но закладывались основы того мирового порядка, который мы наблюдаем и поныне. Именно эта «глобализация» с неизбежностью приводила к включению многих новых территорий в зону европейского влияния. Она резко активизировала международную торговлю и создала условия для распространения по всему миру единых принципов социального общежития, отсутствие которых воспринимается сегодня столь болезненно. И, наконец, эта «глобализация» не только трансформировала периферийные народы, но сделала более зрелым и сам западный мир. Не зря многие философы отмечают, что модернити, «будучи порождено Европой, в то же самое время само породило Европу» как социальную систему, способную к быстрому и динамичному развитию.

Европа, возглавившая эту волну «глобализации» и сохранявшая лидерство в этом процессе вплоть до начала Второй мировой войны, идеально соответствовала своей роли. Прилагая первые колонизаторские усилия, европейцы не занимали доминирующих позиций в мире по экономическим показателям. Даже спустя два с половиной столетия после обретения первых колоний в Америке все европейские страны вместе взятые обеспечивали не более 23% мировой промышленной продукции, в то время как на долю Индии приходилось 24,5%, а на долю Китая - почти 33%. Через 150 лет доля Европы составляла уже 62%, а доли Индии и Китая - 1,7 и 6,2% соответственно. Европейцы сумели достичь мирового господства, поскольку, во-первых, обладали самыми передовыми на тот момент саморегулирующимися социальными институтами и, во-вторых, воспринимали территории, над которыми устанавливали контроль, составной частью своих империй. Период распространения европейского господства был поистине эпохой становления «европейского мира», временем, когда «Европа рассеяла по всем континентам свои капиталы, свою технику, свои языки и своих жителей»

Масштабы той «глобализации» поражают воображение даже сегодня. Освоение колоний привело к лавинообразному росту международных торговых и финансовых трансакций. К началу XX в. на долю европейских стран (не считая России) приходилось почти 80% мирового товарного экспорта, а отношение его к ВВП составляло в Германии 12,2%, в Нидерландах - 14,5%, в Великобритании - 14,7%. Европа оставалась единственным в мире нетто-инвестором: в 1905-1909 гг. до 22% французских и до 42% британских внутренних накоплений инвестировались за рубежом. К 1911 г. объем экспорта капитала составил 8,7% ВВП Великобритании. На Соединенное Королевство приходилось 43% общемирового объема прямых иностранных инвестиций.

Европейцы приходили в колонии не для того, чтобы максимально быстро извлечь прибыль из эксплуатации местных природных богатств и рабочей силы. Оказавшись вовлеченными в последовательную модернизацию периферийных территорий, европейцы принесли в Азию и Африку свои промышленные и аграрные технологии, превратили колонизированные ими страны в экспортеры определенной продукции. Они доставляли каучуконосные деревья из Южной Америки в Азию, чай - из Китая на Цейлон, научили африканцев возделывать какао-бобы и т.п. В одной лишь Индии за время своего владычества британцы построили более 24 тыс. миль железных дорог и расширили площади орошаемых сельскохозяйственных угодий более чем в 8 раз. Жители Старого Света населили самые отдаленные уголки планеты, составили карты всех континентов и океанов, дали собственные названия островам и морям. Европа «выплеснула» в мир миллионы носителей своей культуры и ценностей: начиная с середины XIX в. до начала Второй мировой войны европейские страны покинули более 60 млн. человек и лишь тысячи из них вернулись обратно. Характерно, что в эти годы эмиграция в колонии называлась в документах британского кабинета министров «перераспределением населения в пределах нации». Европейские колониальные империи стали первыми и, заметим, единственными глобальными политическими структурами: из 188 государств, состоявших в начале 2000 г. в Организации Объединенных Наций, 125 в то или иное время управлялись европейцами. При этом операции, подобные американскому вторжению в Афганистан, европейцы предпочитали называть не историческими вехами в «глобальной войне с терроризмом», а частными эпизодами в банальном процессе «наведения порядка».

К началу Первой мировой войны европейцы достигли полного контроля над миром, не сопоставимого с тем, которым сегодня обладают Соединенные Штаты Америки. Если не принимать в расчет спекулятивные финансовые операции, следует признать, что в первые годы XX в. масштабы международных торговых и инвестиционных, а также миг­рационных потоков были несравненно большими, нежели в наши дни. Под политическим контролем европейских стран находилось 84% всей территории Земли. Британские, фран­цузские и германские военно-морские соединения доминировали на просторах мирового океана. Этот политический контроль, однако, обходился сравнительно недорого как ев­ропейцам, так и самим жителям периферии: в начале XX в. за рубежом были размещены не более 250 тыс. британских военнослужащих - приблизительно столько же, сколько американцев поддерживают ныне порядок в Ираке. За всю историю европейских колониальных войн в странах периферии было убито в 6 раз меньше жителей, чем погибло во внутренних конфликтах в этих государствах за первые четыре десятилетия после обретения ими независимости.

В чем отличия глобализации XIX - начала XX в. от нынешней глобализации?

Не идеализируя времена европейского колониального владычества, можно подчеркнуть ряд обстоятельств, серьезно отличающих «глобализацию» XIX - начала XX в. от глобализации нынешней.

1) Во-первых, «глобализация» XIX - начала XX в. имела четкую направленность: европейцы выступали движущей силой этого процесса, его субъектом, периферийные народы — объектом. Потоки технологий, товаров, финансовых ресурсов и людей двигались из Европы в направлении мировой периферии, а не наоборот. Эта «глобализация» фак­тически была, как уже отмечалось, вестернизацией, то есть процессом распространения западных технологий, хозяйственных и политических форм на остальной мир. Она не предполагала формирования «взаимозависимого» мира; перед ней стояла задача создания «Еигоре-monde» - цель вполне понятная и в целом рациональная.

2) Во-вторых, «глобализация» XIX - начала XX в. не являлась «естественным» и «самоподдерживающимся» процессом. На протяжении десятков лет европейцы прилагали гигантские усилия по переустройству периферии, освоению отдаленных регионов мира и включению их во всемирную систему культурного обмена, торговли и коммуникаций. И они серьезно преуспели в этом, о чем свидетельствуют не только хозяйственные достижения периферийных народов, но и тот факт, что в большинстве колоний освободительные движения пришли к власти, выдвигая требования, которые обосновывались ими с позиций западной социальной теории. Новые независимые государства нигде не воспроизвели своих прежних трайбалистских форм, заимствовав европейские политические системы.

3) В-третьих, «глобализация» XIX - начала XX в. выгодно отличалась от нынешней глобализации тем, что европейцы поддерживали жесткий контроль над мировой периферией. Они не только пресекали вооруженные столкновения населявших ее народов и полностью элиминировали потенциальные угрозы, которые она могла представлять для Запада, но и устанавливали культурное взаимодействие с этой частью человечества. Европейцы кодифицировали восточные и африканские языки, изменили систему верований многих народов, приобщили их к христианской религии и западным моральным ценностям. На наш взгляд, можно без преувеличения утверждать, что к началу XX в. европейцы были более способны конструктивно взаимодействовать с представителями иных культурных традиций, чем жители любого континента в любой иной период истории.

4) В-четвертых, «глобализация» XIX - начала XX в. резко отличалась от нынешней той ролью, которую играла в то время военная и хозяйственная мощь стран-гегемонов. Несмотря на подавляющее превосходство европейцев в вооружениях и военной технике, реалии той эпохи требовали тонкого политического лавирования и образования союзов с периферийными народами (это иллюстрирует, в частности, история британского владычества в Индии). Европейцы не могли позволить себе ошибок, допустить бесконтрольные и безответственные действия. Это лишь подчеркивало контролируемый характер всего процесса «глобализации» и сохраняло понимание ее направленности и движущих сил.

Даже относительно поверхностное сравнение прежней и нынешней глобализации позволяет прийти к следующему выводу: существующие между ними различия могли стать следствием, по сути, лишь резкого перелома в глобализационных тенденциях, перелома, приведшего человечество от управляемой вестернизации начала XX в. к хаотической глобальной конкуренции хозяйственных, социальных и культурных моделей, наблюдаемой в последние десятилетия. Почему такой переход стал возможен? Какие негативные тенденции он породил? Кто несет за них ответственность? Эти вопросы, которые сегодня часто звучат на собраниях «антиглобалистов», не лишены оснований.

Вторая мировая война радикально изменила экономическую и политическую ситуацию в мире. Европейским экономикам был нанесен серьезный удар: по уровню ВВП крупнейшие континентальные страны оказались отброшенными к показателям конца XIX - начала XX в. (Италия - к уровню 1909 г., Германия - 1908 г., Франция - 1891 г., Австрия - 1886 г.). На этом фоне единственным лидером оказались Соединенные Штаты: их доля в мировом валовом продукте превысила 45%. Превосходство американской промышленности в первые послевоенные годы было еще более подавляющим. К 1948 г. на США приходилось 22% суммарного оборота международной торговли, а реализация планов послевоенного восстановления экономик Европы и Японии сделала Америку крупнейшим международным инвестором. Вполне естественным стало и превращение доллара в основное средство международных расчетов и главную мировую резервную валюту.

Однако произошедшие в западном мире изменения не сводились лишь к смене хозяйственного лидера. Европейские колониальные империи, политическое значение кото­рых уже к концу 1930-х гг. серьезно превосходило обусловливаемые ими хозяйственные выгоды, начали разрушаться под воздействием ряда факторов. Главными среди них мож­но считать неспособность метрополий поддерживать прежние объемы инвестиций в периферийные страны, рост национально-освободительных движений и политику США, направленную на дальнейшее политическое ослабление европейских держав. В результате к началу 1960-х гг. трехсотлетнюю эпоху управляемой вестернизации можно было считать завершившейся.

В чем сущность феномена глобализации по-американски?

Американцы предложили миру собственное видение глобализации, основанное на присущей им трактовке свободы и непоколебимой вере в оптимальный характер ры­ночного регулирования. Новый подход предполагал, что инкорпорирование периферийных стран в систему международного разделения труда может стать оптимальной стра­тегией их ускоренного развития. Однако, несмотря на внешнюю логичность, подобный подход имел некоторые изъяны и в скрытом виде содержал в себе все основные пороки современного этапа глобализации. Приток капиталов в развивающиеся страны, способный обеспечить их ускоренный рост, неизбежно предполагал, во-первых, выгодное использование западными предпринимателями существовавших между отдельными регионами мира различий и уже поэтому вряд ли мог стать реальным инструментом формирования экономически единого мира. Во-вторых, активизирующиеся инвестиционные и товарные потоки выступали теперь следствием действий частных компаний и не могли эффективно регулироваться, что заведомо делало весьма вероятными столь осуждаемые сегодня финансовые кризисы. И, наконец, в-третьих, не имея возможности политически воздействовать на периферийные страны на регулярной основе, американцы перешли к тактике избирательного и точечного вмешательства. Постепенно это вмешательство идентифицировалось с изощренной защитой интересов американских корпораций и становилось еще одним поводом для доказательства грабительского характера «новой глобализации».

Главными недостатками современного этапа глобализации, являются, во-первых, очевидное отсутствие хозяйственной самодостаточности ее главного актора - США и, во-вторых, объективная неспособность большинства находящихся на противоположном полюсе развивающихся стран адекватно реагировать на современные вызовы.

Сегодня принято говорить, что США обладают крупнейшей экономикой мира, по своим размерам более чем вдвое опережающей Японию, ключевым игроком на рынке высоких технологий и коммуникаций, страной-эмитентом мировой резервной валюты - доллара и, разумеется, самой мощной в военном отношении державой, расходующей на оборонные нужды больше средств, чем все члены «большой восьмерки» и Китай вместе взятые. Однако всех этих показателей еще недостаточно для того, чтобы адекватно оце­нить роль США в процессах глобализации.

В начале XXI в. Америка выступает достаточно своеобразным лидером. Зависимая от инициированных ею же процессов, она, в отличие, например, от имперской Великобритании, является не основным «экспортером», а наоборот, крупнейшим «импортером» товаров, капитала и иммигрантов. Ее финансовое доминирование неустойчиво, ее техно­логические успехи порождены ею же самой спровоцированным гипертрофированным спросом на соответствующую продукцию. Основным отличием современной глобализа­ции стало лидерство страны, привыкшей использовать мир в своих целях и потому не способной придать ему необходимый импульс для обеспечения поступательной динамики.

Особое беспокойство вызывает у ученых то обстоятельство, что Америка не только упорно избегает любой ответственности за происходящее, но даже категорически отка­зывается признать основания существования таковой. Американцы не видят ничего противоестественного в том, что США находятся в центре всех финансовых потоков совре­менного мира. Но при этом они никак не могут свыкнуться с тем, что Америка становится основной мишенью для организаций экстремистского и террористического толка. Они верят в непогрешимость американской политики в тех условиях, когда практически весь мир убежден в том, что она притворна и лукава. Лидеры Соединенных Штатов постоянно обращаются к постулату о незыблемости принципа суверенитета, но находят казуистические поводы для его нарушений. Проповедуя универсализм, они, тем не менее, все чаще придерживаются стратегии односторонних действий. Американцы рады притекающим в их страну деньгам, но отгораживаются таможенными барьерами от зарубежных товаров. Они провозглашают приверженность хозяйственной свободе, но не гнушаются произвольно накладывать на десятки стран экономические санкции.

В чем выражается тенденция к замыканию постиндустриального мира, формированию «клуба избранных»?

С середины 1990-х гг. вполне отчетливо обозначилась тенденция к замыканию постиндустриального мира, о чем свидетельствует статистика мировой экономики. На инду­стриально высокоразвитые страны Запада сегодня приходится: 76% прямых иностранных инвестиций; 73% объемов международной торговли; 88% всех регистрируемых в мире патентов; свыше 90% пользователей глобальной сети Интернет.

Углубляющиеся разрывы в технологическом и социально-экономическом развитии стран и народов приводят к формированию своего рода «клуба избранных» и «зоны гет­то». По этой причине протекающие в современном мире процессы, по мнению ряда авторитетных специалистов, было бы вообще корректнее называть не глобализацией, а ин­тернационализацией. Сегодняшние тенденции, безусловно, способствуют преодолению жесткой политико-идеологической разделенное™ мира. Но одновременно с этим пост­индустриальные страны осуществляют возведение новых, все более изощренных экономических барьеров.

Какова роль информационных технологий в современной глобализации?

Современная экономическая система основывается на знаниях и информационных технологиях, которые все активнее превращаются в важнейший ресурс хозяйственной деятельности, затрагивая всю систему общественных отношений. Эти принципиальные изменения существенным образом модифицируют основы национального могущества, характер геополитической конкуренции и роль государства в регулировании общественных отношений.

С помощью информационных технологий осуществляется интеграция национальных и региональных финансовых рынков в единый мировой рынок финансов, где господ­ствующим товаром становится информация со сверхкоротким жизненным циклом. Геополитическую конкуренцию XXI в. начинают определять метатехнологии, основанные на информационно-коммуникационных системах. Эти системы располагают возможностями внедрения в массовое сознание чужеродных типов культуры и модификации поведения людей, социальных групп и отдельных народов в соответствии с целями применяющих такие технологии организаций и государств. У государств, располагающих и ис­пользующих метатехнологии, появляется возможность влиять на протекание процессов глобализации таким образом, чтобы осуществлять локализацию интеллекта и фи­нансовых ресурсов на чужих территориях, стимулируя «утечку мозгов» и капиталов в постиндустриальные страны за счет деградации «осваиваемых» территорий.

Информатизация бизнеса и финансов с их перемещением в формирующееся виртуальное пространство ломает традиционные институты национальных суверенитетов, обеспечивая все возрастающее экономическое и культурное вторжение третьей волны цивилизационного развития. В последнее время усложняются отношения между силами индустриализма и «новой экономики», своеобразная смесь из которых определяет неповторимость обликов наиболее развитых стран. Однако общее направление процесса сегодня уже достаточно ясно: глобальная гонка будет выиграна теми странами, которые закончат свой переход к информационной цивилизации в кратчайший срок, с минимальными усилиями и без разрушительных внутренних социальных потрясений.

Дата добавления: 2015-04-24