Философско-методологические проблемы информатизации и медиатизации современного общества

Информация (И.) – (от лат – ознакомление) – одно из ключевых понятий современной науки. До сер ХХ в. термин и использовался в обыденно-житейском смысле как сообщение, сведения. В математической теории информации и кибернетике (1948 г. К. Шеннон, У. Уивер) под И. стали понимать те сведения, которые уменьшают степень неопределенности у получателя (по каналам связи). В синергетике И. трактуют как «меру порядка», т.е. как противоположность энтропии, которая является мерой беспорядка, дезорганизации, хаотичности».

В отличие от инф. процессов природы, cоц. И. способна кодироваться и сохраняться в виде культуры. К-ра в этом смысле может пониматься как система исторически развивающихся надбиологических программ человеческой деятельности, поведения и общения, которые несут необходимую для воспроизводства и изменения социальной жизни информацию. Совершенствование культурных механизмов, обеспечивающих циркуляцию информационных потоков в Обществе (коммуникацию), сохранение, передачу соц. И. придает О. динамизм и импульс к развитию.

В 80-х г.г. ХХ в. качественное изменение информационно-телекоммуникационных технологий привели к т. н. «информ. революции» (информационная революция» – 2-й этап современной НТР, которая началась в сер. ХХ в.). Можно выделить такие фундаментальные ее направления, которые во многом определяют сегодня направление и качество развития социума и культуры – процесс информатизации и медиатизации общества.

Информатизацией можно назвать быстрый и всеобъемлющий процесс становления и распространения информационно-телекоммуникационных технологий, который становится объективной основой современных цивилизационных изменений общества, культуры и человека. Информатизация – объективная предпосылка формирования информационного, постиндустриального, общества (ИО).

Теоретическое осмысление процесса информатизации общества и его социальных и культурных последствий нашло свое отражение в ряде понятий и концептов – «информационный взрыв», «информационная революция», «информационное общество» «информатизация» и «медиатизация» общества и др., ставшие основой концепции информационного общества (И.О.)

Понятие И.О. обозначает: 1). социологическую и футурологическую концепцию, связывающую будущее человечества с производством и использованием информации, прежде всего научно-технической; 2). принципиально новую стадию существования человечества, общество, в котором информация становится решающим ресурсом развития и высшей ценностью. И.О. как теория – вариант социально-философской рефлексии над И.О. как становящейся новой социальной реальностью.

Концепция И.О. разрабатывалась рядом исследователей из различных областей обществознания и является вариантом концепции постиндустриализма. Сам термин "информационное общество" впервые использовал еще в 1962 году американский экономист Фрэнсис Машлуп. Машлуп первым обратил внимание на рост потребности в высоко квалифицированном (информационно насыщенном) труде во всех основных сферах промышленности США.

Дэниэл Белл рассматривал рост влияния информационных ресурсов в общественной жизни как решающий фактор становления нового "постиндустриального" общества, свободного от противоречий и недостатков предыдущих общественных систем. По мысли Белла, информатизация труда ведет к росту творческой активности и самостоятельности работника, освобождая его от стандартной работы на "глобальном конвейере" индустриального типа.

Маршалл Маклюэн, разбиравший влияние нового информационного порядка на общественные умонастроения, определил его как оформление " глобальной деревни". В такой "деревне" частная жизнь людей существенно зависит от многообразных и равно доступных источников информации, данные которых чаще всего принимаются на веру и не оцениваются критически. В глобальной деревне торжествует новая информационная мифология, которую создают масс-медиа.

Элвин Тоффлер, выдвинул идею "Третьей Волны" - новой стадии существования культуры и человека в пространстве культуры. Третья Волна приходит на смену Первой (характерной для традиционно-аграрной культуры) и Второй (отражающей особенности индустриального общества). В первом случае человек в процессе социализации усваивал набор стандартов поведения в рамках "малого" культурного пространства своей семьи, деревни, общины и т.п. Во втором – столь же автоматически принимал ценности "большой" культуры своей страны, нации. Общество Третьей Волны, по Тоффлеру, дает человеку возможность свободного движения в пространстве культуры, право самостоятельного выбора жизненного сценария из многообразия информационных предложений. Мир теряет привычную целостность, но это естественная плата за прогресс.

В экономике процесс информатизации имеет несколько форм проявления: 1) информация становится основным ресурсом общества вместо природных ресурсов. Как и производственные, эти ресурсы можно планировать, финансировать, контролировать через компьютерную базу. В обществе быстро развивается информационная индустрия, в которой выделяют «первичный информ. сектор» - информ. продукты (книги, передачи) и услуги, а также «вторичный информ. сектор» - те продукты и услуги, которые обеспечивают производство, переработку, хранение, распространение информации - информационные технологии. Во-вторых, процессы информатизации интегрируют мировую экономику в глобальную систему, четко скоординированную через телекоммуникации. Оба процесса взаимосвязаны и взаимообусловлены. Эти изменения в экономике инициируют потребности в соответствующих кадрах, правовом обеспечении, изменениях культуры и коммуникации и т.д.

Французский исследователь Авраам Моль связывает становление И.О. с формированием принципиально нового типа культуры. Моль предлагает называть его "войлочным" или "мозаичным". Вся предшествующая культура строилась по принципу жесткой иерархичности и системности, стремясь обеспечить максимальную упорядоченность общественных отношений и ценностных ориентаций.

Современная «мозаичная» культура строится принципиально иным образом. Поскольку высшей ценностью в ней становится информация, социализация как процесс освоения определенной "культурной роли" превращается в погружение в хаос разноплановой, противоречивой информационной среды. Образованность больше не является условием успеха. Системность знания уступает место умению непринужденно передвигаться на различных уровнях информационного пространства. Культурная программа индивида постоянно меняется, не успевая стать частью личного опыта. Подобные трансформации в чисто практическом аспекте оказываются достаточно успешным, однако приучают пользователя к упрощенному, "рекламному" стилю отношения к действительности. Сведения о мире формируются на уровне поверхностного знакомства, «яркой картинки". Единственная объективная характеристика информационной среды – не качество, а плотность, насыщенность. Прежние поиски оптимальной формы управления обществом сменяются стремлением создать максимально эффективный "творческий беспорядок", возвращающий индивиду свободу выбора формы и содержания информационных контактов. Как отмечает А. Моль, распространение подобного стиля присутствия-в-культуре создает принципиально новые формы культурной идентичности – самоопределения личности в системе культуры. Для "мозаичной" культуры информационного общества характерен широкий спектр возможных ценностных ориентаций и стилей жизни. Основанием для "прописки" в культуре здесь становится выбор конкретной модели информационного обмена. Многообразие выбора (вербальное общение, кино, электронная почта, телевидение, кабельные сети, компьютер, правительственные базы данных, электронные информационные бюллетени, дискуссии on-line или chats, FM радио и т.п.) создает возможность самореализации в качестве партнера по сетевой игре, делового партнера, участника профессиональной группы, подписчика электронного бюллетеня, одного из группы сетевого общения – "чата" и т.п. В этой культуре разрушаются привычные системы ценностей, она хаотична и фрагментарна, в ней нет единого "плана" и четкой социальной иерархии. Характерной чертой современного информационного пространства становится его принципиальная нелинейность.

В таком обществе и культуре «информационный взрыв» сопровождается новым витком развития «4-й» власти (наряду с традиционными ветвями) средств массовой информации и коммуникации - масс-медиа (СМИ). Материальной основой СМИ являются технические устройства, позволяющие быстро передавать и тиражировать информацию. СМИ выполняют просветительную, образовательную, воспитательную, коммуникативную, регулятивную функции в обществе: они формируют шкалу ценностей, влияют на моду и стиль общения, диктуют политический выбор и определяют объем продаж товаров и т.д.

Бесспорные преимущества новых информационных технологий – это оперативность, высокая скорость коммуникации, достаточно широкая база данных практически по всем сферам жизни общества и уникальная возможность построения бесцензурной культурной среды. Масс-медиа приобретают все более явный статус одного из основных культуротворческих факторов и факторов политической, экономической, социальной и культурной интеграции мирового сообщества. Вместе с тем процесс информатизации и медиатизации общества и культуры сопровождается рядом неоднозначных процессов.

Информатизация и масс-медиа влияют на политическую среду. С одной стороны, новый информационный порядок трактует массовость прежде всего как общедоступность и предельную демократичность информационных источников, что способствует контролю общества над государством и пресечению злоупотреблений властью. Однако при этом возникает феномен информационной цензуры. То, что не попало в масс-медиа практически не влияет на жизнь общества. "Этого не было, если об этом не рассказали в вечернем выпуске новостей". Если государство, например, является монопольным собственником масс-медиа (как в СССР), доступ людей к многообразию достоверной социальной и политической информации ограничивается, если не прекращается вовсе. Еще одна проблема связана с возможностью внешнего контроля за работой пользователя информационной сети путем отслеживания посещаемых им Web-страниц и адресов электронной почты, с созданием "информационного досье". Это создает возможность нарушения целого ряда естественных, гражданских, политических прав человека.

С одной стороны, новая информационная реальность может привести к кризису общественных систем, основанных на доминирующей власти замкнутых правящих элит и идеологической монолитности. С другой стороны, национальные политические и экономические элиты сменяются транснациональными, контроль за которыми практически невозможен. Новая информационная среда формирует новый тип социального действия, основанный на активном поиске оптимальных условий для личностной самореализации. В качестве наиболее характерного образца культурного поведения "позитивный идеологический плюрализм" все чаще приходит на смену "тотальной лояльности стране и нации".

Меняющаяся медиа-среда существенно меняет среду социальную. С одной стороны, она становится основой для развития многообразных и доступных форм образования, меняя при этом качество и численность среднего класса. Масс-медиа информационного общества из "формовщика сознания" превращаются в создателей своеобразного поля возможностей, многообразия информационных предложений. С другой стороны, возникает структурная безработица, когда лишенными рабочих мест оказываются те, кто не владеет компьютером и не знаком с основами работы в Интернете - Всемирной Паутине. Формируются новые формы профессиональной занятости, когда благодаря Интернету политические границы и географическая отдаленность перестают быть препятствиями для продуктивной совместной работы.

Информатизация и масс-медиа вторгаются в сферу межличностных отношений и процессы общения людей, меняют их поведение. С одной стороны, локальное информационное пространство как своеобразный "информационный двойник" индивида одновременно и защищает человека от нежелательного или ненужного /"агрессивно-репрессивного"/ воздействия социальной среды, и обеспечивает его необходимыми и подобранными "по росту" каналами социальной коммуникации. С другой стороны, идет сокращение числа "живых" человеческих контактов, перевод социальных отношений в виртуальную форму. Возникают и новые модели отклоняющегося поведения - хакеры, сетевые авантюристы, дрейфующие по Интернету в поисках острых ощущений, сетевая порнография и так называемый "киберсекс", сетевое мошенничество, переброс крупных средств на чужие банковские счета путем "подбора" ключа или подделки данных подлинного пользователя.

Как мы видим, новые социальные реалии прямо не зависят от взаимоотношений масс-медиа и власти. Интернет и масс-медиа - не гарант демократических свобод, а лишь одна из их возможных предпосылок. Компьютеризация меняет структуру занятости, но не способна изменить политических или религиозных убеждений пользователя. Масс-медиа оказываются лишь средством, пригодным для действия в любом желаемом направлении. Новая информационная культура предлагает нам практически то же, что и традиционная: не саму гармонию, а ее возможность. В информационном обществе гармония становится личным делом каждого. В той мере, в какой индивид оказывается способным эффективно подключиться в медиа-систему и продуктивно регулировать свои взаимоотношения с ней. Таким образом, в контексте имеющихся тенденций развития передовых стран ИО можно определить как такое, в котором информация и уровень ее использования меняют качество жизни, перспективы экономического и социального развития.

59. «Эпоха глобализма» и проблема сохранения и развития белорусской национальной культуры.

Культура является основным носителем и выразителем национальных и цивилизационных особенностей. Процессы глобализации оказывают противоречивое воздействие на социокультурную динамику конкретных обществ и цивилизаций.

С одной стороны, формируется глобальное социокультурное пространство, усиливается взаимозависимость стран и цивилизаций, особенно в связи с усилившимися процессами миграции. При этом «эпоха глобализма» несет с собой опасности исчезновения культурного разнообразия.

С другой стороны, развиваются процессы интеграции этно-культурного самосознания, подчеркивания самобытности культур, противостояния религий. Это создает предпосылки для национально-цивилизационного возрождения, усиления их особых черт и поэтому - ослабления, преодоления унифицирующего давления индустриализма, обезличивающей волны масскультуры.

Т.о., одновременно наблюдаются процессы интеграции и дезинтеграции, унификации и дифференциации культур. Причем для разных элементов социокультурной среды они проявляются в разном соотношении и с различной скоростью.

Процессы глобализации, конечно, способствуют возникновению сильных предпосылок к отмиранию наций, культур и традиций, но их воздействие не фатально. Противоположные тенденции способствуют возможности складывания разнообразной целостности человечества. Это делает человеческую культуру «жизнеспособнее», дает ей большой потенциал для развития.

Кроме того, наряду с указанными социокультурными тенденциями эпохи глобализма, можно говорить и о появлении новой культуры – интегральной по характеру, по характеристике П. Сорокина, «ментально просветляющей и духовно вдохновляющей», «ценностно нагруженной и осмысленной». Стартовые условия для формирования такой культуры неодинаковы в разных цивилизациях и для разных культур. Одним из важнейших интегративных механизмов выступает сегодня образование. Его социокультурное значение сегодня уникально: оно может, с одной стороны, помочь преодолению чрезмерной культурной дифференциации, с другой – способствовать поликультурному диалогу.

Какие наиболее важные социокультурные трансформации мешают и содействуют этому?

1. Большие изменения происходят в области науки, которая повсеместно переживает тяжелый и длительный кризис в период смены мировых цивилизаций и господствующего строя. Накопленное за несколько столетий стройное здание системы знаний, образующих прочный фундамент мировоззрения и практических действий, дававшее надежды на предвидение событий, оказывается беспомощным перед лицом непредвиденных поворотов в изменении общества, как в локальных, так и в глобальных масштабах. В обществе, не только среди обывателей, но и ученого сообщества, проявляется страх перед будущим – «футурошок», по определению А. Тоффлера. Эти процессы подрывают рационалистические интенции Западной культуры, в том числе и в национальных культурах, препятствуют конструктивному диалогу культур.

2. Радикальные перемены происходят в области этики. Здесь также можно наблюдать проявления противоречивых тенденций. С одной стороны – распад системы традиционных моральных ценностей, норм и идеалов, который породил моральный цинизм и релятивизм, способствовал их деградации и дискредитации, способствовал крайним формам дегуманизации, преступности, которые вновь обострились к концу ХХ века. П. Сорокин характеризовал это состояние как проявления разлагающейся чувственной цивилизации. С другой стороны, возникают «ответы» на этот кризис в различных вариантах противостояния общества тирании, преступности, разгулу наркомании, аморализма. В сфере рационально-философской мысли происходит поиск новых моральных регулятивов, которые «подошли» бы глобализирующемуся миру – в рамках новых этических систем. В контексте национальных культур отслеживается попытка укрепить и обновить традиционные ценности, о чем отчасти свидетельствует взлет неоконсервативных политических настроений в разных государствах, оживление националистических тенденций, интерес к культурному наследию.

Однако при этом г лобализация создает уникальные исторические условия для формирования коллективного разума. Ведущую роль здесь играет информационная революция, которая имеет, очевидно, глобальный характер. Позитивные процессы формирования глобального информационного пространства создают благоприятные условия для научного, межкультурного, образовательного обмена и т.д. Однако при этом информационная глобализация может служить разным целям, в том числе и деструктивным по отношению к разным народам и странам. Эти новые опасности отражены в новых понятиях информационного неоколониализма, информационной войны.

3. Ускорение сближения цивилизаций в духовной сфере содействует также формированию планетарного сознания. Тоффлер подчеркивал, что индустриальнаяцивилизация создала возможности для появления людей, поднявшихся над интересами социальной группы до уровня национальных интересов. Третья цивилизационная волна породила группы людей, интересы которых шире, чем национальные – деятели многонациональных корпораций, борцы за охрану окружающей среды, революционеры, художники, интеллектуалы, религиозные деятели и т.д. Эти люди – носители формирующейся глобальной идеологии, т.н. «планетарного сознания». Последнее предполагает приоритет общепланетарных, общечеловеческих интересов над национальными. Об этом феномене писали В.И. Вернадский, А.Л. Чижевский, Н.Н. Моисеев. Понятно, что коммуникационные возможности могут быть использованы как в интересах всего человечества, так и для попыток установления мирового господства и извлечения транснациональными корпорациями монопольных сверхприбылей. Борьба между этими тенденциями будет во многом определять направление вектора трансформации разных народов.

4. 90-е годы ХХ века — период обретения Беларусью государственного суверенитета, национально-культурного возрождения. В это время пристальное внимание обращается на развитие белорусского языка, образования, национальной истории и культуры. Растет социальная значимость культуры. Ей принадлежит все большая роль в формировании национального сознания людей. Однако процесс возрождения национальной культуры происходит сложно и противоречиво. Конец ХХ в. и происходящие мировые изменения поставили перед культурами проблему сохранения собственной идентичности (самобытности).

Однако практическое решение этой задачи для Беларуси невозможно без завершения процесса становления белорусской национальной культуры и без обретения устойчивости национально-культурной самоидентификации.

Самоидентификация — процесс отождествления человеком самого себя с определенной группой или общностью на основе установления общих ценностей. Культурная самоидентификация представляет собой осознание человеком факта своей принадлежности к определенной культуре.

Особенностью самоидентификации белорусов является прерывистость культурной традици. Проблема поиска своего пути развития была характерна для белорусской культуры на протяжении всей ее истории. По этой причине самоидентификация белорусов носила в основном локальный характер и основывалась больше на принадлежности к определенной территории, местности, региону (“тутэйшыя”), социальной группе (православные, католики и т.д .), роду, семье, редко возвышаясь до уровня нации и государства. Таким образом, отсутствие непрерывной традиции, воздействие различных культур и цивилизаций затрудняли процессы идентификации белорусов, язык и религия не стали средством объединения и сплочения белорусского этноса. Незавершенность процесса национально-культурной самоидентификации привела к ослаблению чувства национальной гордости и достоинства. В условиях различных культурных влияний возникало стремление белорусов достичь и сохранить общественное согласие (“згоду”), однако оно не было реализовано на почве обретения народом национально-культурного единства. Сегодняшнюю ситуацию обозначают как кризис культуры. Люди теряют способность к ясному пониманию своей культурной принадлежности. Самоидентификация белорусов затрудняется еще и тем, что рост городского населения за счет притока сельских жителей опережал процессы их адаптации к городской жизни, усвоение ими городской культуры, иных ценностей.

Ситуация начала и середины 90-х годов ХХ в. поставила вопросы о реальной независимости, суверенитете Беларуси в условиях кризиса государственной и национальной культурной идентичности. С исчезновением СССР ушел в небытие “советский народ” — понятие, с которым более чем все остальные нации отождествлял себя белорусский этнос. Сегодня стоит проблема выбора социальной ориентации белорусов, их приоритетов в области национальной и культурной политики. Эта проблема осложняется глобальными трансформациями социальной жизни.

5. Процессы глобализации (тенденции к созданию глобальной культуры и глобального общества, новый, более высокий уровень культурной интеграции, пространством которой становится сегодня весь мир) являются опасными для всех культур, но эта опасность не для всех одинакова. Для англичан, немцев, французов и других наций, культуры которых давно и целиком сформировались, прочно укрепились в социальных институтах, индивидуальном сознании, повседневном быте — это опасность пока что больше гипотетическая, чем реальная. Для тех культур, процесс формирования которых еще не полностью завершен (среди них и белорусская), эта опасность представляет собой реальную угрозу, ставит под вопрос саму возможность ее существования.

Эпоха «глобализма» создает многофакторную, разнонаправленную по влияниям, во многом уникальную социокультурную ситуацию, среду для современной Беларуси. В этих условиях она, в соответствии со своим историческим темпом и со своими национально-культурными и социально-экономическими задачами, может, с одной стороны, сохранить свою самобытность, с другой стороны, сформировать условия для более тесной интеграции как с западным миром, так и с Евразийской цивилизацией, с восточными культурами. Осознание такой интегративной социокультурной установки предполагает, тем не менее, выделение наиболее важных приоритетных задач, реализация которых сможет «потянуть» всю проблему в целом. Представляется, что такой задачей может выступать необходимость укрепления и сохранения белорусской национальной культуры. Сегодня Беларусь оказалась между двумя мощными культурными влияниями: Евросоюзом и Россией. Эту уникальную ситуацию необходимо использовать во благо белорусского народа, в попытку превратить ее из препятствия для зрелости национальной культуры в благоприятный исторический, культурный и экономический шанс.

60. Философия и экологические императивы современной цивилизации. Концепция устойчивого развития: прошлое, настоящее, будущее.

На современном этапе общественного развития характер отношений в системах «человек – природа», «общество – природа» фундирует экологическую проблему в связи со значительным снижением природных запасов, разнообразными загрязнениями окружающей среды, демографическими вопросами. Сегодня эта проблема выливается в проблему будущего всей человеческой цивилизации. Она входит одной из первых в число глобальных проблем и потому часто называется инвайроментальной (от англ. «environment» - окружающая среда).

Большую роль в выборе стратегии решения экологической проблемы играет характер мировоззрения, которое определяет отношение человека к природе. Современное экологическое мировоззрение в значительной мере антропоцентрично, что и детерминирует наличие кризиса. Экологическоесознание характеризируется рядом составляющих. Во-первых, определением места человека в природном мире, включенностью в качестве естественной части природы или противопоставленностью, нахождением вне и над природой. Во-вторых, характером восприятия природы человеком, который может быть как субъектным (человек и природа предстают как равноправные субъекты взаимодействия), так и объектным (природа лишена самостоятельности и приобретает статус объекта воздействия со стороны человека). В-третьих, характером взаимодействий природы и человека, который может быть как прагматическим и тогда природа рассматривается как средство удовлетворения материальных потребностей человека, так и непрагматическим, в соответствии с которым природа становится элементом духовного взаимодействия в системе «человек – природа». Конец XIX – начало ХХ вв. характеризуются попытками поиска новых парадигм в отношении человека к природе. Могут быть названы следующие направления: инвайроментальный консервационизм, экологизм, универсальная этика и биоцентризм. Универсальная этика не видит принципиальной разницы в этическом плане между человеком и животным, считает природу наиболее совершенным и наделенным духовными качествами сущим, в котором воплощены основные принципы жизнедеятельности всего живого и разумного. В фундаменте такой этики лежат три основные идеи: 1. синкретичность, слитность мира в единое целое; 2. биосферный эгалитаризм ( устранений неравенства); 3. экологическое самообеспечение. Становлению инвайроментальной парадигмы в современной философии во многом способствовало развитие общенаучных представлений о природе и ее взаимодействии с человеком. Уже в конце XIX в. в контексте критики техногенной цивилизации в науке получают популярность идеи коэволюции человека и природы, впоследствии оформившиеся в соответствующую концепцию. Широко используются такие понятия, как «биосфера», «техносфера», «ноосфера». Деятельностная сторона понятия «ноосфера» при этом предполагает высокую меру ответственности человека за характер протекания основных эволюционных процессов планеты. Это означает необходимость согласования развития цивилизации с развитием прежде всего биосферы, что выражается в требовании коэволюции (в смысле совместной и согласованной эволюции человека и природы), выраженном в виде экологического императива.

Концепция устойчивого развития стала результатом развития т.н. «экологического двадцатилетия», была принята в качестве уникальной и универсальной стратегии нового цивилизационного развития 21 века в 1992 г. на международной конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро. Идея устойчивого развития стала одной из фундаментальных идей современной культуры и перспективной основой социально-экономического развития как на национальном, региональном, так и на мировом уровне. В 1993 г. все страны - члены ООН подписали документы этой конференции. В последующие годы практически все страны создали национальные программы устойчивого социально-экономического развития и ратифицировали их (РБ – в 1997 г.). Концепция устойчивого развития выдвигает ряд принципиально новых ценностных приоритетов: социальное развитие с учетом интересов не только нынешних, но и будущих поколений; совмещение стабильной социальной и экономической динамики с потребностями сохранения благоприятной окружающей среды и природно-ресурсного потенциала планеты (принцип коэволюции общества и природы); необходимости формирования нового ценностно-культурного потенциала цивилизации – прежде всего экологического сознания; замены расточительной капиталистической экономики (индустриального пути социального развития) более разумной, экономной и гуманной стратегией развития общества. Концепция устойчивого развития дает конструктивную альтернативу мировому сообществу.

В июне 1992 г. на Конференции ООН по окружающей среде и развитию, в которой принимали участие главы государств и их представители из почти 180 стран мира, идея устойчивого развития была переведена из области теоретических дискуссий в плоскость практических решений. Началась разработка национальных стратегий исторического развития отдельных государств. При этом основными проблемами, на решение которых ориентировала народы данная конференция, были названы следующие: 1) неконтролируемый рост народонаселения; 2) неравномерность экономического развития различных регионов; 3) голод и нищета в афро-азиатских странах; 4) углубление экологического кризиса вследствие экспоненциального роста промышленного производства и потребления в индустриально развитых странах.

С этого времени экологические приоритеты социальной динамики становятся непременным компонентом любой национальной стратегии развития, основанием для определения целей и направлений как внутренней, так и внешней политики. Параметры, отражающие степень экологизации производства и качество природных экосистем, становятся обязательными компонентами различных индексов развития, оценивающих объективный научно-технический, социально-экономический и политический потенциал общества.

Термин «устойчивое развитие» был заимствован из лесоведения. Первоначально он использовался для обозначения вырубки зрелого леса в масштабах, позволяющих удовлетворять текущую потребность в древесине без ущерба для продуктивности леса в будущем. В 60-е годы термин «устойчивое развитие» стал активно использоваться в экологии, а в 1987 году Комиссия Брундланд при ООН придала ему совершенно новый социокультурный статус, отражающий особую форму поддержания соотношения между социальной структурой и благосостоянием человечества, с одной стороны, и природными процессами — с другой. Именно такое значение закрепилось за английским термином sustainable development после Второй конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро. Кстати, по мнению некоторых экспертов, перевод этого английского термина на русский язык как «устойчивое развитие» не совсем корректен. Более точным по смыслу и содержанию был бы перевод «поддерживаемое развитие». Однако суть не в этих лингвистических тонкостях. Главное состояло в том, что после саммита в Рио-де-Жанейро стало окончательно ясно: наша технократическая цивилизация вплотную подошла к «запретной черте» и продолжает с нарастающей скоростью двигаться к катастрофе. Многочисленные исследования и расчеты показывают, что если существующие тенденции развития не претерпят кардинального изменения, то коллапс неизбежен, и наступит он не позднее середины XXI века.

Вот почему тезис о том, что «человеческая история достигла водораздела, за которым изменение нынешней политики становится неизбежным», прозвучавший в докладе премьер-министра Норвегии Гру Харлем Брундланд в Рио-де-Жанейро, стал своеобразным символом и смыслоообразующим положением концепции устойчивого развития.

Перспективы мирового сообщества рассмотрены еще более глубоко и всесторонне на 21-й сессии Совета управляющих Программы ООН по окружающей среде (ЮНЕП), которая состоялась 6— 11 февраля 2001 года в Найроби (Кения), и на международном форуме в Йоханнесбурге (ЮАР) 26 августа — 4 сентября 2002 года. На них обсуждались вопросы, касающиеся конкретных количественных критериев оценки текущего и будущего состояния цивилизации. В результате был сделан решающий шаг на пути к разработке международного стандарта ООН по устойчивому развитию, который должен стать реальным ориентиром создания механизмов управления миром, стимулирующих его переход к сбалансированному и экологически безопасному состоянию. Теперь перед каждой страной встает проблема создания эффективных социальных механизмов и технологий, способных радикально изменить скомпрометировавшие себя стратегии количественного роста.

Следует отметить, что современное понимание термина «устойчивое развитие» (sustainable development) не означает, что общество должно впасть в некий гомеостаз, превратившись в статичную бюрократическую систему традиционалистского типа. Напротив, ожидается, что развитие мировой цивилизации станет более динамичным, интенсивным, вариабельным. Речь идет о некоторых ключевых требованиях к направлению, механизмам и формам, а также качеству развития.

1) оно должно быть сбалансированным, учитывать не только ресурсные параметры, материально-технические и экономические факторы роста, но также социально-политические и ценностно-мировоззренческие составляющие социальной динамики. Современный цивилизационный процесс представляет собой взаимозависимое и многоаспектное развитие, в котором прогрессивные изменения одного региона имеют смысл только тогда, когда им соответствуют аналогичные изменения в других регионах. Динамика мировой системы как целого должна отвечать потребностям ее отдельных частей. Качественная трансформация материальных и идеологических подсистем общества должна быть согласованной. Поливариантность развития рассматривается сегодня как важнейшее условие устойчивости мировой цивилизации.

2) предполагается не количественный рост материальных, финансовых, демографических и информационных ресурсов, не расширение пространственно-структурной экспансии людей в биосферу, а переход к новому качеству роста. Это означает ориентацию развития на коэволюционный идеал отношений человечества с природным миром Земли и ее космическим окружением. Рациональное природопользование должно опираться на научные знания о закономерностях функционирования и эволюции биосферы, основываться на научно обоснованных моделях управления биосферными процессами. Экологическая составляющая «качественного» развития предполагает создание на основе современной науки механизмов и технологий для искусственного поддержания равновесия в экосистемах Земли и для обеспечения прогрессивного развития биогеоценозов, ибо количество антропогенных экосистем будет неизбежно нарастать, а деградация естественных — продолжаться. Коэволюционная стратегия развития предусматривает комплексное решение глобальной экологической проблемы и направлена на обеспечение благосостояния и здоровья людей, на расширение возможностей реализации сущностных сил человека.

3) создание условий для справедливого распределения мирового ресурсного потенциала между процветающим Севером и бедным Югом, для преодоления разрывов в уровнях дохода между различными слоями населения и повышения качества жизни. Но речь не идет о простом перераспределении доходов или о наращивании объема «гуманитарной помощи» народам «третьего мира». Подразумевается, что удовлетворение основных потребностей населения развивающихся стран будет осуществляться за счет внедрения новых постиндустриальных технологий, финансовое обеспечение которых станет возможным благодаря рациональному потреблению и оптимизации развития богатых стран Запада.

Таким образом, экономическое и экологическое благополучие мировой цивилизации при устойчивом развитии должно опираться не столько на увеличение объема ресурсных циклов, сколько на интенсификацию духовной, интеллектуальной составляющей общественного бытия. Благополучие предполагает интенсификацию научного прогресса, рост инноваций в области информационных систем и технологий, высвобождение духовно-творческого потенциала личности и переориентацию ее на духовно-интеллектуальные формы престижеобретения.

Концепция устойчивого развития, провозглашающая программу эволюционного перехода мирового сообщества к стабильному и сбалансированному развитию не только с учетом задач социоэкономической динамики, но и с непременным сохранением благоприятной окружающей среды и природно-ресурсного потенциала планеты, по праву претендует сегодня на статус реальной, конструктивной альтернативы техногенным стратегиям развития. Именно поэтому программы обоснования оптимальных сценариев социодинамики не только в глобальном, но и в региональных, и даже в национальных масштабах, как правило, органически увязываются с идеей устойчивого развития.

Вместе с тем следует признать, что отношение к ней отнюдь не является однозначным, что порождает ситуации острейшей идеологической конфронтации. Существует достаточно мощная оппозиция этой идее, базирующейся на том утверждении, что концепция устойчивого развития призвана санкционировать стабилизацию и консервацию современного миропорядка, который никак нельзя считать справедливым и социально перспективным. И действительно, о какой справедливости можно говорить, когда речь идет о противостоянии, которое условно называют конфликтом «Севера и Юга»? С одной стороны, относительно небольшая группа высокоразвитых стран с устойчивой политической системой, современными технологиями и высоким уровнем жизни, с другой стороны — основная масса стран, живущих в рамках индустриальной и даже прединдустриальной технологии. В них господствуют массовая бедность, бурный рост народонаселения, нестабильность политических и экономических процессов. О разительном контрасте между т.н. золотым миллиардом и остальным населением мира можно судить хотя бы по таким данным. На долю 20% наиболее богатых стран приходится 85% мирового валового дохода, а на долю остальных 80% населения Земли — всего лишь 15%. Индия дает миру около 30% всех неграмотных, а в США и Канаде на образование тратится почти в 100 раз больше, чем во всех африканских странах.

Эти цифры недвусмысленно свидетельствуют о том, что идея устойчивого развития не должна интерпретироваться и пониматься как призыв к консервации сложившегося миропорядка и характерных для него аномалий в важнейших сферах производства, потребления, социокультурной деятельности.

И все же идея устойчивого развития, задающая современному человечеству радикально новые приоритеты социодинамики на принципах гармонизации отношений между человеком и природой, а также установления справедливых и равноценных отношений между представителями различных культур и цивилизаций, должна быть оценена как одна из фундаментальных новаций в социокультурном пространстве постсовременности.

Дата добавления: 2015-04-24