Девятнадцатый век

Кёкутэй Бакин (曲亭馬琴) упоминает в своей Энсэки дзасси [216] книгу Иккю ханаси, где приводится история о тануки, который в облике Амида на пурпурном облаке явился умирающему, однако, стоило в него выпустить стрелу, как существо приняло свой исходный облик. Этот эпизод, по утверждению Бакина, просто переписан из Удзи сюи моногатари.

Далее, Бакин рассказывает о хорошо известном тануки, который долго жил в провинции Садо и звался Дандзабуро. Это было необычное животное: он одалживал людям деньги. Желавшие занять писали на бумаге сумму и день выплаты, подписывались, ставили свою печать и клали бумагу у норы тануки. Придя на следующее утро, они обнаруживали деньги, лежащие у норы, если, конечно, тануки решал одолжить их. Однако, постепенно количество желающих настолько увеличилось, равным образом, как и тех, кто не возвращал долг, что животное перестало давать в долг. Однажды тануки заболел и, приняв человеческий облик, послал за доктором паланкин. Через несколько дней после визита врача ему стало лучше, он пришел к доктору с большим блюдом, наполненным монетами, однако доктор не принял их и спросил, кто он такой. Тануки сказал, что он Дандзабуро, после чего доктор наотрез отказался от денег, объяснив свой отказ тем, что преподносимое богатство наверняка обретено нечестным путем. Однако, Дандзабуро ответил, что собрал деньги в ямах и долинах, где стояли дома, сгоревшие в ходе войн или уничтоженные наводнением. Доктор все же отказался принять деньги, тогда тануки вернулся с драгоценным мечом, который и был принят.

Считалось, что тот же тануки может вызывать миражи. «Несколько раз ясными вечерами из Футацуива («Двух Скал») поднимался ки (気, пар), наполовину синий, наполовину красный, принимавший отчетливую форму большого дома или замка с залами и стенами из земли и камней; это был не синкиро (振気楼, мираж вызываемый дыханием — 気, ки — морского животного мидзути, 蜃). Люди говорили, что это «дело рук Дандзабуро».

На странице 10 той же главы Бакин замечает: «Поскольку в Садо нет лис, людей там преследуют тануки и мудзина. Говорят, что в Хатидзёдзима, где нет ни лис, ни тануки, ни мудзина, тем же занимаются горные коты». И далее: «Не так давно в Камакура жил прислужник монаха, связанный с неким монастырем; он ходил в Идзу и Касуга и просил там подаяния, писал картины, и многие жители деревень и женщины с гор покупали его работы. Наконец в Нумадзу прислужника загрызла собака, и пораженные люди обнаружили, что это был тануки–оборотень». Бакин предполагает, что исходно слово тануки звучало «та–но–кэ» (田怪), «призрак рисового поля», или «та–нэко» (田猫), «кошка рисового поля». Он говорит, что тануки часто называют я–бё (野猫, «полевыми котами»), а кошек ― ка–ри (家狸, «домашними тануки»)[217].

В Сюмпаро хикки [218] содержится следующая заметка лекаря из Асимори, что в провинции Битю. «Несколько раз в моей деревне мне приходилось излечивать людей, одержимых лисами. Однажды такое случилось с женщиной, и лиса упорно отказывалась ее покидать. Я исщипал все все тело больной, тер предплечья; потом перевязал ее руку, которая распухла, как большая опухоль, потому что лиса, преследуемая щипками и трением, спряталась в руке, и готовился воткнуть туда иглу, как вдруг женщина произнесла: “Теперь я выйду”. Я снял повязку, однако больная тут же вернулась в прежнее состояние. Лиса обманула меня. Я снова принялся тереть ее тело, и на этот раз животное ушло в плечо. Я собирался убить обманщицу, проткнув иглой, как вдруг она сдалась и сказала: “Теперь я действительно уйду, и, как доказательство, ты найдешь мое тело в бамбуковой роще”. И действительно, оно было там. Тогда я распустил жгут, и лиса с криком выскочила из больной. Таким образом, человеком овладевает лишь дух, ки (дыхание) лисы, а не ее тело». В Сёкан дзакки [219] рассказывается о лисе, который сбросил свое тело в возрасте пятисот лет и в облике старого паломника пошел в соседний буддийский храм. Он прослушал церемонию, а затем попросил служителя заклинаниями освободить его от лисьего тела. Тот так и сделал, после чего паломник сказал: «Теперь я свободен; пожалуйста, похорони меня как буддийского монаха». Служитель пошел в горы, нашел лисье тело и похоронил его.

Богатый источник по этой теме ― Тоэн сёсэцу [220]. Здесь есть следующие легенды. Человек женился на встреченной им по дороге женщине. Она родила ему двоих детей, и они много лет жили вместе. Однажды, когда она с маленьким ребенком на руках дремала у огня, другой ее ребенок внезапно: «Посмотри, отец, у мамы лисье лицо!» Женщина моментально вскочила и убежала и больше никогда не возвращалась. После продолжительных поисков неподалеку, у лисьей норы нашли детскую игрушку и письмо. Сын той женщины вырос и, отправившись однажды в паломнический поход, больше не вернулся. Вспоминая случившееся, люди всегда говорили об этом человеке как о «лисьем дяде»[221].

В эру Анъэй (1772–1780) хорошо известный актер дзёрури получил роскошный прием в большом крестьянском доме, где много людей собрались в комнате и бурно аплодировали его таланту. Прошло немало времени, и вдруг все вокруг него стихло, и он очутился в полном одиночестве. Исчезла комната, исчез дом, и в мутном утреннем свете он обнаружил, что находится на кладбище! Он помчался домой, уверенный, что лисы обманули его, накормили лошадиным навозом и напоили коровьей мочой вместо изысканных блюд и вина. Сама мысль об этом сделала его больным и на несколько дней приковала к постели. Одновременно, по всей провинции разнесся слух, что им овладели лисы, попросившие сыграть для них. Так оно и было, однако его опасения насчет еды и питья оказались беспочвенными, так как той же ночью в соседней деревне должна была состояться свадьба, однако все блюда и вино, приготовленные для праздника, таинственным образом исчезли. Это, без сомнения, было делом рук лис, или тануки, так как на болоте, где они угощали актера, повсюду были разбросаны рыбьи кости и винные чашки. Очевидно, лисы, большие поклонники его таланта, угостили его едой и питьем, украденными со свадьбы. Через несколько дней актер поправился, но позже избрал другую профессию, а дзёрури читал лишь время от времени по чьей―либо просьбе[222].

В 1820 году дочь оптового торговца из Эдо стала одержима духом настоятеля Ютэна. Она написала мёго (名号) [223], имя Ютэна и его подпись. Слух об этом разнесся окрест, и люди приходили отовсюду, чтобы получить у нее мёго. Они говорили: «Настоятель, спасший в древности плохую женщину из Хабу мура (из ада), явился вновь!» Сам настоятель Ютэн, умерший в 1718 году, успокоил злобного демона, вселившегося в женщину, с помощью чтения сутры. И вот, огромная толпа собиралась ежедневно у ворот дома, в котором жила девочка, а она для всех писала мёго. Однако, когда демона в ней не было, она становилась самой обычной девочкой. Автор (также участвовавший в составлении Тоэн сёсэцу) получил такое мёго от знакомого. Иероглифы были написаны на прекрасной парчовой основе, но два из них были неправильные. Ввиду этих ошибок, один пожилой человек, авторитет в подобных делах, объявил это делом рук лис, или тануки. Он сказал, что ошибки были допущены намеренно, из страха перед наказанием Будды (а так, с двумя неправильными иероглифами, это уже не являлось истинным мёго и потому не представляло собой святотатства!). Наконец, когда девочка была подробно допрошена, лиса проявила свой истинный облик, и уже не оставалось сомнения в ее одержимости. Прижатая к стене расспросами, лиса вышла из девочки. Причиной одержимости оказалась ее мать, вдова, имевшая незаконную связь с торговцем шелком, часто проводившим ночи в ее доме (очевидно, у этого человека была лиса на службе, и он носил ее с собой). Когда это открылось, торговец бежал, а вдову отправили в ее родную деревню, тогда как девочка пошла в дом к родственникам[224].

В 1809 году лис явился во сне одному человеку и сказал, что он (лис) ― сын Инари, стоящей за лавкой в Хонго (район Эдо), и что он поссорился со своей матерью и не хочет возвращаться домой. Он попросил спящего позволить остаться у него в доме, обещая, что не станет его беспокоить. Человек согласился и увидел, что лис был очень доволен; проснувшись, он подивился тому, какой ему приснился странный сон и что он в действительности значит. На следующий день служанка вдруг принялась работать гораздо усерднее обычного. Она таскала воду, мыла рис, рубила дрова и даже шила, чего никогда не умела делать. Так она трудилась целый день, делая работы больше, чем могли бы пятеро мужчин. Однажды она предсказала дождь, хотя небо было совершенно чисто, и настояла, чтобы хозяин взял с собой зонт, выходя из дома; позже оказалось, что это был очень правильный совет. В другой день она предсказала прибытие гостей. Все ее предсказания оказывались верными, и она была чрезвычайно полезной. Все это произошло из―за того, что ею овладела лиса, выказавшая, таким образом, свою благодарность[225].

Квалифицировав преследование лис, как очень плохое, а соседство с тануки ― как безопасное, автор рассказывает о письме и рисунках тануки, которые видел лично. Один из таких образчиков представлял собой переписку[226] с Инари в Киото[227], мешанину печатей–иероглифов, квадратных по форме, часто скорописных, со многими языковыми ошибками. Они были написаны буддийским монахом, жившим в доме (где и сохранились эти писания), которого называли «молчащим аскетом» (так как он никогда не произносил ни слова). Через некоторое время на него напали собаки и загрызли до смерти, отчего и стало известно, что он ― тануки. Подобную же легенду рассказывали о другом образчике письма из Кавасаки, где во времена автора тануки в облике буддийского монаха жил на протяжении шести лет и занимался обращением людей; наконец, он был убит собакой рядом с Цуруми. Другой старый тануки, также обратившийся бонзой, нарисовал картину, которую ее владелец показал автору.

Студент―медик из Накабаси настолько интересовался тануки, что собирал все, имевшее к ним отношение: книги, писания, различные предметы и проч. Например, у него был так называемый ри―сэки (狸石), или «камень тануки», природный камень, выглядевший, как разрисованный. В длину он был менее двух сун, немного красный и белый, с черным тануки внутри. Украшение трубки студента, металлические детали его кошелька и так далее ― все было исполнено в форме тануки. Всю его жизнь он больше всего любил говорить о тануки. Возможно, между ним и этим животным существовала какая―то связь в предыдущем существовании[228].

В 1805 году тануки жил над потолком в одном доме в Онуки–мура, деревне в районе Катори провинции Симоса. По просьбе гостя, желавшего посмотреть на письмо тануки, хозяин дома взял бумагу и карандаш, высек на него несколько искр (как при совершении подношения) и положил их в комнате. Через некоторое время бумага и карандаш сами собой взлетели к потолку и вскоре были найдены, после того, как ими попользовался тануки, с несколькими написанными иероглифами и словами «Тануки, 108 лет от роду». На следующий год животное написало «109 лет», что, как говорили люди, доказывало его правоту. Иногда тануки спускался с чердака в комнату и приходил к хозяину дома, а однажды хозяин в шутку сказал ему: «Поскольку ты знаком с магией, покажи―ка что―нибудь редкое в такой―то день, так как я собираюсь позвать гостей». Когда пришел назначенный день и собрались гости, хозяин рассказал им о своей просьбе к тануки, и все находились в крайне возбужденном ожидании. Внезапно сад превратился в широкую площадь, на которой находились самые различные торговцы, строившие большие лавки, или раскладывающие свои товары на циновках. Со всех сторон собирались покупатели, и закипела торговля. Наконец, видение исчезло. После этого слухи о тануки стали распространяться все шире и шире, и многие просили взглянуть на его писания, больные приходили в надежде излечиться, алчные ― за богатством, и все молитвы были услышаны тануки. Поскольку количество паломников непрерывно увеличивалось, известия об этом дошли и до властей в Эдо. На место был тайно послан чиновник, но оказалось, что все происходит не по простой схеме обычного ямабуси, или ему подобного, но в доме самурая, являвшегося хранителем замка великого даймё, так что чиновник не нашел оснований для жалоб и вернулся обратно. Однако, с тех пор никому не разрешалось входить в дом тануки без разрешения. Более того, говорили, что тануки перестал появляться. Позже, незадолго до наступления 1825 года, в Рёгоку (Эдо) был выставлен на обозрение тануки, однако власти запретили зрелище из опасения, что он станет столь же известным, как и тануки из Онуки―мура[229].

В эру Кансэй (1789–1800) тануки принял облик женщины и каждую ночь стоял на перекрестке у горного постоялого двора, соблазняя мужчин. Позже животное вырыло нору в соседнем саду и стало там жить[230].

В Сёсан тёмон кисю [231] говорится о лисах, которые, когда их потревожили брошенным камнем, отомстили винивнику тем, что мешали ему пройти по узкой дорожке. То там вдруг появлялась длинная процессия даймё, то они стучали посреди ночи в ворота, и бедняга был вынужден безрезультатно выходить на двор. Их облик был вполне человеческим, но голос несколько грубым[232]. Далее, упоминаются так называемые куда (管, «трубка»), «странные животные с кошачьей головой, туловищем речной выдры, темно–серой шерстью по всему телу и большим хвостом; короче ― разновидностью большой белки, которую люди из провинции Синано называют куда и считают животным―оборотнем»[233]. Это животное заставляло жену крестьянина кричать по ночам и было убито лекарем, призванным на помощь вечером[234].

Благочестивый старый тануки в человеческом обличье и с посохом в руках каждый вечер вел беседы со старой женщиной и наконец предсказал, что на следующий день попадет в силки и погибнет. Он сказал, что не может избежать своей судьбы, что на его теле не будет ран и что его хвост наполовину белый. Именно таким его нашли и похоронили; позже по просьбе той старой женщины настоятль провел по нему поминальную службу, а она воздвигла на его могиле каменный монумент[235]. Точно так же о своей гибели заранее знала старая лиса[236].

Плохую шутку сыграл тануки, как это описано на стр. 614 (Гл. 5). Один человек пообещал своей любимой прийти вечером в лес, где они собирались совершить двойное самоубийство. Однако, его любовь к жизни была сильнее любви к девушке, и он не явился. Тануки, знавший о происходившем и видевший ожидавшую девушку, принял облик ее любимого и, зайдя с ней вглубь леса, перебросил веревку через ветку, прикрепив один ее конец к своей шее, а другой ― к шее. Однако, он забыл, что, будучи просто тануки, весит гораздо меньше ее, в результате чего поднялся в воздух и удавился, а ноги девушки немного касались земли. Она была обнаружена без сознания, но живой, а мертвый тануки висел у нее над головой.

Иноуэ Энрё, чью прекрасную работу Ёкайгаку коги, «Лекции по фольклору»[237], мы часто упоминали, приводит истории, рассказанные ему деревенскими жителями. Среди них есть следующая. Житель провинции Симодзукэ бросил камень в странную птицу, сидевшую при дороге. Вернувшись домой, он внезапно заболел, и никакие лекарства ему не помогали. Его состояние становилось все хуже, он впал в безумие, и это привело его отца к мысли, что здесь не обошлось без козней лис, или тануки. Был призван изгонитель (сюгэндзя, ямабуси), которого попросили поститься и молиться за здоровье пациента. Тот положил у стены «священные принадлежности» [238] и прочел перед ними несколько тантр (магических формул). Затем он сел спиной к стене. Пациент, столь слабый, что не мог стоять, лежал рядом с ним на циновках, а большое количество зрителей (среди которых был и тот, кто спустя годы написал о случившемся Иноуэ), стояли перед и за ним. Изгонитель сказал, чтобы один из них подошел к нему, и вышла старая женщина. Однако, оказалось, что она не может быть хорошим медиумом, и ее место занял мужчина около сорока лет. Умывшись и очистившись, он сел напротив изгонителя с закрытыми глазами и гохэй в руках. Остальные расселись вокруг, подражая изгонителю и хором читая магические формулы. Через некоторое время гохэй в руках медиума стал двигаться, сперва медленно, затем быстрее, пока не затрясся сильно–сильно. Присутствовавшие, увидев такое воздействие тантр, стали читать их еще громче, покуда гохэй не затрясся так, что упал на землю[239]. Затем чтение тантр прекратилось, и изгонитель спросил медиума низким голосом: «Откуда ты пришел и куда направляешься?» Ответа не последовало. Тогда изгонитель приказал ему указать направление с помощью гохэй, и медиум сперва показал на юг, а затем на северо–восток. Изгонитель, однако, не был удовлетворен, и добавочными тантрами и мудра (фигурами из пальцев) он, наконец, заставил медиума заговорить. Лис, говоря его устами, сказал: «Я боюсь вашего окружения и хочу уйти. Прчина того, что я овладел хозяином этого дома, в том, что он ударил меня камнем, когда я сидел у храма в облике птицы. Я бы отомстил ему, но теперь я так испуган (тантрами и мудра), что немедленно ухожу. Пожалуйста, дайте мне двенадцать мон». Слышавшие это единодушно сказали: «Это, должно быть, старый лис, желающий пересечь реку в человеческом облике. В направлении, им указанном, есть река, паромная переправа через которую стоит двенадцать мон. Так что надо дать деньги этому человеку (медиуму), а также еды, которую любят лисы». После этого медиума вынесли из дома. Он непрерывно кричал: «Кон, кон!», а потом крепко заснул на спине человека, который его нес. Деньги и еда, данные ему, исчезли из его рук (их забрал лис). Через некоторое время медиум проснулся, однако никак не мог опомниться и не помнил ничего, что сказал в трансе. У него немного болели руки и ноги[240].

Так писал очевидец, присутствовавший при изложенном во времена своей юности. Очевидно, что лис, с помощью тантр переведенный из пациента в гохэй, а затем ― в медиума, был принужден выйти из последнего с помощью еще большего количества тантр и мудра. Он взял с собой деньги и еду и оставил медиума без сознания. Таким же образом многие пациенты, одержимые лисами, излечиваются монахами школы Сингон, которые подводят их к изображению Будды и читают сутры. Внезапно, тело пациента начинает сильно трястись, и монахи спрашивают лису, откуда она пришла и почему овладела пациентом, а лиса отвечает устами последнего. Занятно, что люди, не переносящие сакэ в нормальном состоянии, любят пить его, становясь одержимыми лисами. Некоторые говорят, что те, кем овладевают лисы самцы, кричат «Кон, кон!», а те, кем овладели лисы–самки ― «Гя, гя![241]»

В эру Каэй (1848–1853) один человек шел ясной лунной ночью, как вдруг стало непроглядно темно. Он был бесстрашным малым, поэтому просто сел у обочины и закурил трубку (лисы не переносят дыма). Понемногу стало так же светло, как и раньше, и в лунном свете он заметил, как на другой стороне дороги крадется старая лиса. Человек подумал: «Она бы заморочила меня, но не смогла, так как я не испугался»[242].

Гипнотическая сила старых лис проявилась в другом случае. Крестьянин ходил по своему полю странным и непонятным образом, топча растения, вертясь то направо, то налево и размахивая своей лопатой беспорядочным образом. Перед ним шла старая лиса, и он следовал за ней, крутя корзиной так же, как животное ― своим хвостом.. Другой крестьянин, увидев это, прогнал лису, однако загипнотизированный хотел пойти за ней, говоря: «У меня дело в той деревне». Его друг, однако, не позволил ему идти и привел в чувство. После этого, тот рассказал, как погнался за лисой, чтобы прогнать ее, бросаясь то вправо, то влево, пока не пришел сосед и не попросил его сходить с ним, и они направились в соседнюю деревню. Было ясно, что лиса приняла облик соседа и обманула крестьянина[243].

Подобный же случай упоминается на стр. 209, однако здесь гипнотическую силу проявил старый тануки. Животное сидело на дереве и смотрело на крестьянина, ходившего туда–сюда по полю, но думавшего, что пересекает речушку и потому бормотавшего: «Глубоко, глубоко». Увидевший это другой человек застрелил тануки, и в тот же момент, как он упал с дерева, крестьянин свалился на землю, визжа, как если бы подстрелили его. В другом случае человек стоял перед высохшим руслом, думая, что это ― широкий поток, который он не в состоянии пересечь. Вероятно, эту шутку сыграла с ним лиса.

Самурайский меч, которым была убита лиса–оборотень, стоявшая на мосту в женском облике, стал драгоценной реликвией семьи; когда кого–то донимают лисы, или тануки, его излечивают возложением этого меча на голову[244].

В 1893 г. газета напечатала статью о таинственном голосе, слышавшемся из воздуха в деревне Омэ провинции Яманаси, который отвечал на вопросы, сперва только ночью, но затем и при дневном свете. Он знал возраст людей, все то, что случилось в окрестностях, даже угадывал мысли. Он предсказывал удачи и неудачи как для частных лиц, так и для семей и предписывал странные, но очень эффективные лекарства для заболевших. Этот голос приписывали лисе[245].

Когда случаются необъяснимые вещи на Сикоку, где нет лис, это приписывается тануки. В доме крестьянина района Итано провинции Ава несколько лет назад стало происходить странное. Кухонные нож двигался сам по себе, из кастрюли исчезла готовившаяся там рыба, посланник кредитора пришел за деньгами и получил их, однако два дня спустя кредитор заявил, что никого не присылал и денег не получал. В одну из ночей у крестьянской лошади был откушен хвост, а в другую лошадь вырвалась из стойла и убежала в соседнюю деревню. Никто не сомневался, что все это ― проделки какого―то старого тануки. Хотя дверь в стойло была тщательно заперта, лошадь убежала снова. Когда стойло осмотрели, то дверь оказалась заперта, как и ранее, и не было ничего необычного, однако на полу лежали рассыпавшиеся деньги, которые получил лже–посланник. В той же провинции в деревне Томиока старый тануки, как считалось, откусывал лучшие куски от больших рыб тай, которых несколько крестьян принесли в горный храм.

Итак, мы закончили рассмотрение легенд о лисах и барсуках. Посмотрим теперь, что в целом говорят об этих животных основные исследования семнадцатого, XVIII и XIX вв.

ГЛАВА III

Дата добавления: 2015-05-06