ЧАСТЬ ПЯТАЯ 4 страница

– На, – сунул ему двадцатник Чинарский и отправился следом за Александром. – Рассчитаемся вечером. Жди.

Насчет Валета он был спокоен. Обычно тот делал так, как ему говорили. Когда говорили…

* * *

Валет торопиться не стал. Он дождался, пока Чинарский скроется из поля зрения, и, выждав еще десять минут, отправился в пятую квартиру. Остановился на площадке. Кругом было тихо. Тогда он внимательно осмотрел дверь, прикинул, какие там замки, и только после этого достал инструменты. Работал он не торопясь, но в то же время быстро.

Раскрыл мешок. Засовы нужно было открыть в самую последнюю очередь, сперва следовало заняться фиксаторами. Это заняло у Валета около полутора минут. Жесткая отмычка, которой он отодвигал задвижки, вошла в паз, словно горячий нож в масло. Он услышал, вернее, даже почувствовал, как падает маятниковый рычажок, и только после этого слегка подергал основание отмычки. Маятниковый конец попал в прорезь щеколды.

– Хорошо, – вздохнул Валет, напрягая кисть.

Пальцы, находящиеся снаружи, словно ощущали паз задвижки, в которую попал рычажок. Валет прижал свободной ладонью дверь к косяку, чтобы ослабить сопротивление язычка, и повернул отмычку. Щелчка он даже не почувствовал, а скорее понял, что щеколда ушла до упора. Все восемь засовов одновременно. Глупые люди – думают, что можно сделать секретные замки!

Он удовлетворенно вздохнул, облизнул горячим языком пересохшие губы и, не вынимая отмычки из замка, потянул дверь на себя. Он был уверен, что она откроется. И она подалась.

Валет вытащил жесткую отмычку и спрятал ее в мешок. Туда же, куда две минуты назад положил другую отмычку – для отпирания фиксатора. Путь был свободен. И Валет не смог удержаться. Конечно, он помнил все наставления Чинарского, что ему следует всего лишь отпереть дверь, но Валет не смог устоять перед соблазном.

Он потянул дверь на себя и быстро скользнул в прихожую. Дверь запер на внутреннюю щеколду. Такую снаружи не откроешь. Зачем он это сделал? Он и сам не знал.

Валет прошелся по комнатам, сперва никуда не заглядывая, только отмечая опытным взглядом домушника, где что может быть спрятано.

Здесь можно было поживиться. Одна только антикварная мебель чего стоила! А картины! Это можно спихнуть за бешеные бабки! Чинарский, сволочь, захотел сам воспользоваться всем этим добром. Шесть банок пива! Да здесь на год безбедной жизни.

Валет перевел дыхание. Он выдвинул ящик комода и сунул руку на дно, под стопку глаженого постельного белья. Так и есть – деньги. Доллары. Зеленые бумажки приятно шелестели в руках. Сколько? Почти три тысячи. Сука, хотел сам прикарманить. Валет подержал деньги в руках и сунул их на место. Потом вынул снова и, отделив несколько сотенных бумажек, сунул в карман. Перебьется…

* * *

Александр шел куда-то недалеко, Чинарский это понял сразу. Тот не стал останавливать машину, а бодрым шагом отправился вдоль улицы к реке. Самое противное было то, что они уже встречались. Коршунов сразу бы узнал его, если бы заметил. Чинарский же прилагал все усилия, чтобы остаться незамеченным. Он прижимался к стенам домов, скрывался за деревьями, за телеграфными столбами, даже за урнами. Ему было все равно, что о нем подумают прохожие. Насрать он на них хотел. Только бы этот придурок его не заметил!

Александр шел как-то нервно, словно подозревал, что за ним ведется наблюдение. Он несколько раз останавливался и поглядывал назад, но Чинарский вовремя успевал спрятаться. Слава богу, весь путь Александра уложился в шесть кварталов.

Перед тем как войти в серую пятиэтажку, Коршунов еще раз оглянулся. Чинарский выждал момент и быстро приблизился к подъезду, где скрылся его клиент. Дверь была обычная – безо всякого замка. Она даже болталась на одной петле. В очередной раз поблагодарив удачу, Чинарский нырнул следом за Александром.

Он услышал далекие переливы звонка и бесшумно поднялся на пару этажей.

– Нелли, привет, – услышал он сверху голос Александра.

– Как я рада, – ответил мелодичный женский голос.

– У меня есть одна идея: может, встретимся через пару дней у тебя? Скоро приезжает Катерина. Помнишь, я тебе говорил…

– Заходи, нечего стоять на площадке как бедный родственник.

Дверь гулко захлопнулась, и голоса пропали. Чинарский бегом взобрался на последний этаж и по очереди приложил ухо к каждой из четырех дверей. За одной из них он услышал неразборчивые голоса. Стальная дверь так плотно прилегала к косяку, что почти совсем не пропускала звуков.

– Так-так, – пробормотал он, подняв глаза на номер квартиры. – Пятьдесят восемь.

Несколько минут он еще стоял под дверью, прислушиваясь к голосам, но так больше ничего и не смог разобрать.

– Сволочи, – буркнул он и начал спускаться вниз.

Во всяком случае, было ясно, что у него есть определенное количество времени, чтобы осмотреть квартиру Александра, если, конечно, Валет сделал все как нужно.

Он почти бегом преодолел расстояние до дома Коршунова и, набрав код, вошел в подъезд. Поднялся на третий этаж и остановился перед знакомой стальной дверью. На всякий случай надавил на кнопку звонка. Потом еще раз. Сунул руку в карман и нашел носовой платок. Обернул им ручку двери и потянул на себя. Дверь открылась. Значит, Валет сдержал слово.

Действовал Чинарский быстро, можно даже сказать, очень быстро. Сперва он хотел подождать и проникнуть в ту квартиру, куда вошел Александр. У него возникло сомнение: что, если эта самая Нелли – очередная жертва маньяка? Но, поразмыслив немного, Чинарский решил, что это не так. Не стал бы он говорить ей о приезде своей сестры, чтобы в этот же день расправиться с ней.

Поэтому Чинарский бегло осмотрел квартиру Коршунова. Здесь было чего осматривать. Чего он искал? Во-первых, фотографии. Те, которые маньяк размещал на сайте в Интернете. Фотографий он не нашел, но зато обнаружил «Полароид», при помощи которого их можно было делать. Такой же квадратный формат. В кассете оставалась только пара незасвеченных фотопластинок. Чинарский их засветил, конечно, когда рассматривал, но это не сильно его озаботило.

Были на кухне и ножи, парочка из которых вполне могли послужить орудиями убийства. Только доказать это можно было лишь при помощи экспертов-криминалистов. Он даже не мог взять нож, чтобы передать его в лабораторию, так как проник в квартиру без санкции на обыск. Без этого все собранные улики даже и уликами не являлись. Чинарский хорошо знал законы. Впрочем, законы его сейчас интересовали меньше всего.

Сотни маленьких емкостей с крышками, в которых Чинарский обнаружил разнообразные специи, только утвердили его во мнении, что он на верном пути. Однако все это тоже не являлось доказательством. Даже если у этого типа не будет алиби на момент убийств всех пяти жертв, все равно его нельзя будет привлечь к ответственности. Да и вообще, может, это не он!

Чинарский распахнул дверцу навесного шкафчика. Он наткнулся на изрядное количество фото. Взял одно, потом другое. Сердце его забилось, словно он ожидал увидеть размещенные преступником изображения в Интернете. Но ничего особенного на фото не было – только разные блюда. Чинарский в течение пяти минут пялился на фото, перебирая их и складывая обратно.

Чинарский заинтересовался стоявшими тут же на полках специями. Он стал вертеть цилиндрические пузырьки, ища ту самую мантауру, которая и привела его сюда. Не найдя таковой, но обнаружив множество диковинных названий, он пожал плечами и захлопнул шкафчик.

Чинарский стоял посреди кухни и чесал затылок. Нет, это он. Здесь не может быть никаких сомнений. Нужно только подобраться к нему вплотную. Взять его тепленьким, на месте преступления. Только как это сделать?

Чинарский прошел по мягкому ковру и осторожно вышел на лестничную площадку. Выдвинул язычок замка и захлопнул за собой дверь. Может, этот придурок и заметит, что щеколды отодвинуты, но ведь в квартире ничего не пропало. Подумает, что забыл запереть дверь.

Спустившись вниз, Чинарский вышел на солнечный двор. Дул сильный ветер, но это было даже кстати: хотелось немного освежиться. Кроме ветра можно было освежиться и еще кое-чем. Поэтому Чинарский взял бутылку «Балтики». Никогда не помешает. А то, что в пиве много спирта, так это только на руку! То есть на мозги. Короче, когда он пришел к Валету, то был уже порядком навеселе.

* * *

Валет лежал на своем пружинном диване в майке, трусах и носках с дырками на пятках. Старый облупленный магнитофон играл какую-то итальянскую мелодию. Хоть Чинарский выпил, он сразу же почуял неладное. На захламленном столе, стоявшем рядом с диваном, имело место целое пиршество: дорогая водка, нарезанный толстыми кусками осетровый балык, стеклянная банка красной икры, тонкая палка сырокопченой колбасы, банка мидий в пряном соусе, консервированные кальмары, буханка черного хлеба, помидоры, огурцы, зелень… Дополняли картину несколько серебристых банок джин-тоника «Гордонз».

«Неплохо», – мелькнуло в голове Чинарского. У него не оставалось сомнений в происхождении всей этой снеди.

– А, Серж, – пьяно улыбнулся Валет, – присоединяйся.

– Ты что же, сука, делаешь?! – Чинарский наклонился над Валетом и схватил его за майку на груди.

Приподняв своего приятеля так, что тот сел на диване, он отвесил ему звонкую оплеуху. Валет плюхнулся на диван.

– Ты чего, Чинарский?! – Он засучил ногами и сел поудобнее. – Рехнулся?

– Я те, блядь, дам «рехнулся»! – заорал Чинарский и залепил ему в зубы кулаком. – Тебе сказали – ничего не трогать! Откуда все это?

Он оставил Валерку и принялся обследовать его штаны, висевшие на спинке дивана. Выгреб несколько сотенных стодолларовых купюр и пачку смятых рублей.

– Это что такое?! – Чинарский бросил штаны на пол и, шагнув к Валету, влепил ему еще раз по зубам.

У Валета из угла губ потекла тонкая струйка крови. Он растер ее по лицу ладонью, остатки крови сглотнул.

– Какого черта, Чинарский? – глухо проворчал он.

– Я же тебе сказал: ничего не трогать. – Чинарский, выплеснув эмоции, опустился на табурет перед столом.

– Да кто ты такой, чтобы мне указывать?! – заорал вдруг Валет. – Чмо поганое. Я дело сделал – гони бабки. С тебя пятихатка.

– Не выводи меня, Валет. – Чинарский взял бутылку и налил себе водки в мутный залапанный стакан. Ему просто необходимо было привести себя в норму.

Он выпил залпом водку, взял алюминиевую ложку и зачерпнул красной икры.

– Ты ведь взял это в той хате? – проглатывая икру, спросил Чинарский.

– А где же еще?! – с вызовом наклонился вперед Валерка. – Грех было не поживиться. Я только жалею, что не все взял.

– Ты забыл, что я для тебя сделал?

– Сделал, сделал, – покачал головой Валерка, – все я помню. Только ты теперь никто, Чинарский. Такой же, как и я. Так что не надо мне указывать. Да еще руки распускать…

Если бы Чинарский не так устал, он, наверное, убил бы эту паскуду, которая решила покачать права. Вместо этого он скрипнул зубами. Ему почему-то вдруг расхотелось марать о Валета руки.

Он налил себе еще водки. Ведь Валет, в сущности, был прав – он такой же. Без работы, без семьи, даже женщины постоянной нет. Валька, конечно, не в счет. Эта торговка окорочками, строящая из себя примерную даму…

Водка как-то уж очень хорошо пошла по жилам, навевая трезвые мысли. Может, зря он его ударил? Этого опустившегося домушника?

Чинарский отломил кусок ржаного хлеба и положил на него жирный балык. На языке возникло давно забытое ощущение чего-то приятного, похожего на грудь молодой женщины.

– Ладно, черт с тобой, – пережевывая балык, сказал Чинарский. – Но ты мне все испоганил.

– Извини, Чинарский, – разбитыми губами прошамкал Валет, – не сдержался.

– Понимаю.

– Половина твоя, – добавил Валерка. – Я же не чмо какое.

– Хватит двух сотен. – Чинарский взял две зеленые бумажки и сунул себе в карман. – Думаешь, приятно вас устраивать к «хозяину»? – спросил он. – Просто это такие правила игры. Ты убегаешь, я тебя ловлю. Мне везло… до определенного момента.

– Ты был классным опером, Чинарский. – Валет опустил ноги под стол и налил себе. – Я тебе благодарен. Если бы ты меня тогда не отпустил – до сих пор парился бы на нарах… Правильно ты сказал: я убегаю, ты ловишь. Тогда ты меня поймал. Сейчас дал наколку. Так разве мы не одного поля ягода? Мы не такие, как все, Серж. Наверное, ты смотришь сейчас на меня и думаешь: вот, понесло доходягу. А я не хочу вечно плясать под их дудку, понимаешь? Поэтому никогда не буду ишачить как папа Карло. Лучше сопьюсь в этой дыре, как последняя сволочь. Давай выпьем, Серж. – Он вдруг встрепенулся, сгоняя с себя тоску, навеянную своими же мыслями.

Чинарский отказываться не стал. В принципе Валет был не так уж далек от истины. Если кто понимает.

– Ты же употреблял только пиво, Валет? – Чинарский поднял наполненный стакан.

– Было дело, – усмехнулся тот, – но все в жизни меняется. Мы не должны быть рабами привычки.

– Да ты философ, – усмехнулся Чинарский, чокаясь с ним.

Глава XXVII

Александр был доволен своим общением с Нелли. Домой он возвращался в приподнятом настроении. Все складывалось так, как он хотел. Поднявшись, он сунул ключ в замочную скважину. К его удивлению, второй поворот ключу не давался. Он толкнул дверь и шагнул в полумрак прихожей. «Странно, – подумал он, – что я должным образом не запер дверь».

Александр снял куртку и прошел в гостиную. Включив торшер, он уселся в кресло. Его мысли нервически дергались. Нахмуренный, сосредоточенный, Александр сидел в кресле и пялился в черный экран телевизора. Потом вдруг резко встал и прошел в спальню. Зажег верхний свет и застыл, обозревая комнату. Все было на своем месте: абстракционистское полотно, где в разломы жемчужных кулис вторгалось тревожно-красное зарево; копии со знаменитых аппликаций Матисса, под стеклом, в золотистых рамках; книги на полке в изголовье кровати стиля ампир, за которую он вывалил бешеные деньги; ковер, положенный на белый ковролин. Александр всматривался дольше всего именно в ковер, словно тот хранил следы незнакомого посетителя.

Он обернулся вокруг своей оси, как будто это движение могло расколдовать враждебное пространство. Да, спальня превратилась в таковое! Александр подлетел к старинному комоду и выдвинул ящик с такой силой, что ударил палец. Он вытащил пачку долларов и стал их лихорадочно пересчитывать. Сердце его стучало в груди, как колокол. С каждым ударом оно пульсирующим комком сползало вниз, пока не забилось в самом животе.

Так и есть! Худшие подозрения Александра подтвердились. Кто-то обворовал его! Кто-то проник в его квартиру с целью ограбления. Кто-то рылся в его вещах, нашел деньги и присвоил. Александр присел на кресло. «Почему вор не взял все деньги? – Этот вопрос повис в уме роем мошкары. – Оставил, движимый благородством? Что-то здесь не сходится…»

Александр проинспектировал всю квартиру. Он проверил ящики стола, книжные полки, платяной шкаф, тумбочку под зеркалом в прихожей, ванную, туалет. Никаких следов пребывания незваного гостя он не обнаружил. Но это не принесло ему успокоения. Наоборот, его мысль, как загнанная, крутилась вокруг странного поступка вора. Почему тот не забрал все деньги и не тронул многие ценные вещи? Относительно последних была возможность допустить, что у него не было опыта по их реализации. А вот деньги…

В любом случае этот воришка проник в его квартиру, дождавшись, пока он, Александр, выйдет из дома. Значит, этот наглец следил за ним, вычислял его, делал выводы…

Какая-то тайная струна в сердце Александра лопнула с противным дребезжащим звуком. Может, вор в курсе его дел? Что, если тот только и ждет случая, чтобы еще больше навредить ему? Инстинкт самосохранения заиграл в крови с такой силой, с какой у иных буянит адреналин. Чувство опасности на какое-то время парализовало Александра.

Александр перевел дыхание, попытался успокоиться. Возможно, он имеет дело просто с неким странным субъектом, который удовлетворяется определенной суммой, надеясь своим мнимым благородством склонить хозяев не заявлять в милицию. А если это не так?

От прекрасного настроения Александра не осталось и следа. Мерзкая реальность, поджидавшая его в собственной квартире, всосала ее, как воронка. На стенках воронки осадком застыло не находящее выхода беспокойство. Александр силился сохранить остатки хладнокровия и сделать жизненно важные заключения. Итак, перво-наперво – поменять замки… Но если преступник справился с имевшимся замком, где гарантия, что он спасует перед новым? Надо установить сигнализацию, если понадобится – камеру! А у Александра не было ни времени, ни желания этим заниматься. Завтра приезжает сестра, у него запланирована оригинальная вечеринка, а тут такое событие. Как это некстати!

Александр вздохнул. Он намеревался сегодняшний вечер посвятить приготовлению цитрусового крема, но, обнаружив следы чужого присутствия, расхотел этим заниматься. И все же необходимо было взять себя в руки.

По опыту он знал, что забыть о неприятностях сможет только на кухне. Усилием воли он поднялся с кресла и открыл шкаф. Снял джинсы, натянул широкие вельветовые штаны, фланелевую рубашку и пошел в ванную. Тщательно вымыл руки. На кухне его ждал новый сюрприз. Ограничившись беглым, нервическим осмотром помещений, он заметил, что находящиеся в навесном шкафчике фото блюд разложены не в том порядке, которого он придерживался.

Беспокойство, потерявшее было свою мучительную остроту, вспыхнуло с новой силой. Зачем вору понадобилось копаться в его фото? Может, просто заглянул в шкафчик в надежде на заначку и машинально стал их перебирать? Непохоже.

Александр поморщился. Эта история все больше его тревожила.

Он открыл шкаф целиком и сделал ревизию стоявшим на полках специям и эссенциям. И здесь кто-то лазил. Александр был мелочен и придирчив, будь то приготовление блюда или условия хранения разных разностей. Он любил порядок.

Мысль, что какой-то грязный пришлый наглец рылся в святая святых его жизни, оскорбляла и бесила его. И что самое неприятное – проникший в квартиру субъект все меньше напоминал классический образ домушника, который уж если и внедряется в чье-то жилище, то уносит все ценное – подчистую. Незнакомец был чрезмерно любопытен, он не ограничился найденной валютой, а просмотрел кулинарные фото и емкости со специями.

Александр закусил нижнюю губу. Он заставил себя открыть мощный «Стинол», достал два грейпфрута, лайм, лимон, апельсин, три мандарина. С тяжелым сердцем сунул фрукты под холодную воду. Потом настал черед соковыжималки. Александр поставил на огонь сотейник и вылил туда сок, полстакана жидкого меда, столько же молока, добавил сахар и крупицу имбиря.

Да, кухня давала отдохновение, успокаивала расшалившиеся нервы, расправляла морщины на лице. Но приниматься готовить в таком подавленном настроении все же не следовало. Радужно-желтый аромат цитрусовых не мог усмирить тревогу. Душа Александра, частицу которой он вкладывал в приготавливаемое блюдо, молчала, замкнувшись в скорлупе раздражения и страха.

И все-таки крем у него получился. Вот уж неожиданность! Чтобы придать вкусу живость, перед самой готовностью он влил в сотейник полстакана свежего сока. Но в течение трех часов, пока крем остывал в холодильнике, Александр предавался мрачным мыслям. Он с нетерпением ожидал, когда застынет крем, словно его идеальный вкус мог спасти Александра от тревоги. Его ожидание было щедро вознаграждено, и он, несмотря ни на что, порадовался изобретенной формуле.

Как только беспокойство, вызванное появлением вора, улеглось, на смену ему пришло новое волнение. То самое, патоку которого он вкусил, возвращаясь домой. Приезд сестры виделся ему в радостном ореоле, он почти забыл, что солгал, когда посылал телеграмму. Вначале, узнав, что мать не сможет освободиться, он испытал жгучее разочарование, но вскоре утешился, полностью переключив мысль на сестру. Но сейчас, после того как он убедился в посещении его обители незваным гостем, возвращение сестры замаячило совсем в ином свете. Александр опасался, что она не поверит в его скорое выздоровление, что начнет упрекать его во лжи, в эгоизме и, вместо того чтобы довериться счастью духовного воссоединения с братом, начнет подозревать его в моральной нечистоплотности, вспылит и поселится в гостинице или у друзей. Он боялся, что план его рухнет, план, который он вынашивал на протяжении длительного времени. И этот страх отравил ему самый момент дегустации крема.

Тем не менее рецепторы праздновали победу над эмоциями. Подобно Микеланджело, меланхолия и холеризм которого не мешали ему творить, Александр не упустил сути. Констатация того, что крем удался, шла параллельно досаде, вызванной невеселыми мыслями о предстоящей встрече с сестрой. Александр раздражался, думая, какое бы наслаждение он получил от крема, если бы не это тревожное ожидание завтрашнего дня. Настолько тревожное, что ему пришлось принять снотворное, чтобы уснуть.

* * *

Света Трофимова преподавала английский в вузе. Она работала в должности лаборанта, закончила аспирантуру и с отчаянным рвением писала кандидатскую диссертацию.

Света старательно избегала в своей внешности малейшего намека на сине-чулковое уныние. И все же от ее непродуманных туалетов веяло какой-то старческой ностальгией. Избегая строгих костюмов, она выряжалась в турецкое шмотье, украшая свою тощую грудь блестками, рюшами, кружевами, оборками. Но и эти дурашливые тряпки не могли сгладить жесткой остроты ее некрасивых черт. Сколько бы Света ни красилась, ни меняла нарядов, ни заводила разовых любовников, ее учительская сущность лезла наружу. Более всего от этого страдала ее завышенная самооценка. Ибо она хотела прослыть в вузовских кругах не только самой умной, но и самой сексапильной.

Света подрабатывала частными уроками. Платили ей достаточно, чтобы она могла экспериментировать со своей внешностью. Другое дело, что эксперименты заводили ее в тупик. Но она не сдавалась и с горделивым терпением Сизифа принималась за старое. Последнее время она увлеклась разнообразными короткими курточками с глуповатыми иностранными надписями и штанишками в обтяжку. Не слезая при этом со шпилек. Она вертела своей плоской задницей, делала шаловливые гримаски, рассуждала с непринужденным, зачастую ироничным видом о высоких материях, строила глазки тонконогим мальчикам, но ее личная жизнь по-прежнему стопорилась, а репутация капризной красотки все никак не завоевывалась.

Звонок Нелли, сообщившей ей о приезде Коршуновой Катьки и о вечеринке, которую намерен организовать брат последней и куда она, Света, приглашалась, отозвался в ее неудовлетворенной душе мучительной антиномией. С одной стороны, она хотела блеснуть умом и изысканным шармом вольнодумной кокотки, коей в светлые минуты жизни продолжала себя (наперекор общественному мнению) считать, с другой – она страшно завидовала Катьке, ее заграничной жизни, боялась, как бы та не затмила ее своим успехом. Конечно, Света никогда бы не призналась, что завидует, но в глубине души ее грызла досада. Единственное ее оружие заключалось в умственном превосходстве. Она имела возможность продемонстрировать его на вечеринке, куда Коршунов Сашка собирался пригласить своих холостых приятелей. И если среди дружков Коршунова найдется хотя бы один дельный, умный и чувствительный мужчина, он оценит ее, склонится перед воплощенной в ней калокагатией, этим греческим чудом, и, возможно, кинет к ее ногам деньги и славу. Она знала, что Коршунов – человек преуспевающий, удачливый, а это значит, что и коллеги его – народ небедный, развитой и продвинутый.

Нет, она не могла отказаться от этого приглашения! Она должна рискнуть, разбить окружающую ее стеклянную стену, выплеснуть накопившиеся эмоции, удовлетворить претензии и ожидания. А потому завтра после занятий она отправится в парикмахерскую, посетит косметический салон, заглянет в универмаг, где купит красивое платье.

Света долго не могла заснуть. Предстоящая вечеринка сильно возбудила ее, дала повод ее тщеславию потешить себя радужными грезами. Устав валяться без сна, она выпила снотворного и спустя полчаса уснула.

* * *

Проснулся Александр, несмотря на нервную усталость (а может, из-за нее), рано. Перегруженное ретивыми мыслями сознание не желало долго отдыхать, оно хотело все и вся контролировать.

Он повалялся в постели, зевнул, напялил длинный шелковый халат и прошел в ванную. На него из зеркала глядел утомленный невыспавшийся человек. Александр включил воду и встал под душ. Проточная вода не давала расслабления, и он решил принять ванну. Лишь тогда, когда Коршунов вытянулся в огромном фаянсовом корыте, он испытал что-то похожее на медленное оттаивание мышц и нервов.

После ванны Александр выпил кофе и почувствовал себя еще лучше. «Какая глупость, – думал он, – моя вчерашняя паника». Если за ним кто-то и вправду следит, он разоблачит нахала. Если же речь идет о нерадивом воре, то и беспокоиться нечего. Он сменит замки, установит сигнализацию, если надо, вооружится камерой. Чего это он так раскис?

Александр взглянул на часы. До прибытия самолета оставалось больше часа. Сполоснув чашку, он подошел к окну и выглянул во двор. Никого, кроме страдающих бессонницей пенсионеров. Коршунов зевнул, вытянул руки вверх, потом разбросал их веслами по сторонам и улыбнулся. Это была просто усталость, убеждал он себя, ничего больше. День пройдет замечательно, вон и небо сияет ранней голубизной. Сдерживая радостное нетерпение, он стал одеваться.

Спустившись во двор, Александр неторопливо огляделся. Не обнаружив ничего примечательного, вышел на улицу. Пройдя квартал, поймал машину. Сев на заднее сиденье, оглянулся – никого. Он облегченно вздохнул и стал рассеянно наблюдать за утренними пейзажами, проносящимися за окнами машины. Сосущий холод тревоги, размывающий границы желудка и сердца, превращающий их в бесформенное месиво страха, уступил место теплому довольству.

Расплатившись с водителем, он вышел из машины.

В ушах бился рокот взлетающих и приземляющихся самолетов. Небо над аэровокзалом было еще чище, еще лазурней, чем в городе.

Александр следил за укрупнявшейся точкой самолета. Вскоре в небе обрисовался его белый корпус – самолет шел на посадку.

Александр вошел в здание аэровокзала, но прежде чем углубиться в зал ожидания, на минуту застыл перед стеклянными дверьми, наблюдая за подъезжающими микроавтобусами и машинами.

В помещении было просторно, заспанные пассажиры и встречающие распространяли волны дремотной пустоты. Александр готов был уже улыбнуться своим мыслям, когда из затормозивших красных «Жигулей» седьмой модели на тротуар шагнули два субъекта. Те самые, которых он видел на ипподроме!

Желудок содрогнулся от рези. Александр отклеился от дверей и спрятался в нише за кассой. Он видел, как новоприбывшие, один из которых нетвердо держался на ногах, вошли в зал и стали озираться по сторонам. Потом тот, что был пониже ростом, отправился в зал ожидания. Вскоре он появился; на его лице отразилось разочарование. Его приятель – высокий балбес с пегими волосами – подошел к нему. Они обменялись короткими репликами и направились в его сторону.

Александр быстро прошел в коридор, ведущий к туалету. Он затаился в кабинке. Спустил воду, услышав приближавшиеся шаги, но выходить не спешил.

Потом все же вышел. Невысокий широкоплечий забулдыга в раздрызганном пальто стоял у зеркала.

Александр спокойно сунул руки под кран и слабо улыбнулся своему отражению, ловя краем глаза выражение лица алкаша. Тот не торопился покидать туалет, вытянув руки под электросушилкой. Так они и стояли, скользя друг по другу стыдливо-заинтересованными взглядами.

Наконец Александр вышел из туалета и двинулся к выходу. Настроение его резко ухудшилось. Этот мерзкий тип действовал ему на нервы. Александр покинул аэровокзал и, подойдя к припаркованной «десятке», назвал водителю адрес. Тот кивнул, и Александр сел, как обычно, на заднее сиденье. Нет, этот алкаш не испортит ему праздника, зло подумал он.

Машина тронулась. Александр косился влево. Из дверей аэровокзала, как он и ожидал, вышли все те же субъекты. Они явно замешкались. Затем мужик в пальто сказал что-то своему пеговолосому напарнику. Тот кивнул и сел в старенький «жигуль».

По мере того как машина делала вираж за виражом, съезжая с горы, в уме у Александра рождался некий хитроумный план.

Почему тот, в пальто, остался на аэровокзале? Может, полагал, что Александр, сделав обманный маневр, вернется туда? Что ж, он будет разочарован. Катька вполне может добраться сама. Нечего тревожить ее раньше времени своим чудесным исцелением. Александр холодно улыбнулся.

На набережной было солнечно и пустынно. Гуляющая публика подтянется сюда позже.

Александр вышел из машины и неторопливым шагом направился в самый конец набережной. Там располагалось небольшое кафе, где летом играли джаз. Но перед тем, как заказать выпивку и закуску, он набрал на таксофоне номер тети Маши.

– Как дела? – спросил он в трубку, следя за вихляющейся походкой приближающегося к кафе дылды в джинсовой куртке.

– Ты встречаешь Катю? – услышал Александр полный затаенного беспокойства голос тети Маши.

– Нет, обстоятельства изменились. Я приеду чуть позже. Катька наверняка двинет к тебе. Пусть не волнуется. У меня срочное дело.

– Да, совсем забыла, – продолжала опечаленная тетя Маша. – Недавно встретила твоего друга Сергея.

– У меня нет друга с таким именем, – насторожился Александр.

Дата добавления: 2015-03-31