ЧАСТЬ ПЯТАЯ 7 страница

Минуту он блаженно улыбался, потом его лицо исказила мгновенная судорога. Он скривился, как будто готов был заплакать. Топнул ногой, согнулся пополам, резко выпрямился и заорал, брызгая слюной:

– Пробовать будут другие! Вы недостойны! У вас вообще не будет лиц – вы захлебнетесь в креме. Крем залепит ваши щели, промежности, подмышки, ваши кривящиеся бесстыжие рты, ваши глаза – злые глаза маленьких фурий!

Он надрывно засмеялся – так, как это делают трагические персонажи опер Верди. Девушки замерли в страхе.

– Вот и настал мой час! – Александр, согнувшись, прыгал теперь, как ярмарочный шут. – Наста-ал!

Он был похож на пританцовывающего сумасшедшего, на черта из сказки. Взгляды девушек метались в поисках лиц друг друга. Жертвы отказывались верить в происходящее. Ужас плескался где-то в кишечнике. Они были захвачены этим грандиозным спектаклем, на какое-то время даже забыв, что являются подручным материалом. Страх, парализовавший волю, сделал из них статуй. Статуи спали и видели страшные сны. Чтобы не чувствовать себя жертвами, они превратились в покорных зрительниц. Они отдались фатуму. Они были готовы к закланию. В глубине их душ медленно прорастала жалость к этому психотику, прыгавшему перед ними, как сатир перед нимфами.

– Чего вылупилась?! – Александр взвизгнул так, что у девушек заложило уши.

Осатанело выпучив глаза, он побежал на кухню, схватил нож. Запыхавшийся, потный, с красным лицом, прибежал он обратно. Замер на минуту. Потом его рот задергался в издевательской усмешке. Глаза метали пучки ненависти. Он размахивал ножом как саблей.

– Ах ты, сука! – С этим возгласом он устремился к Нелли и пронзил ее длинным ножом. Она запрокинула голову, дернулась, замерла с остекленевшими глазами. Пластырь поглотил стон.

Лица других жертв исказил дикий страх. Из их глоток рвались истошные крики, но все тот же пластырь комкал их.

Александр смотрел, как из раны вытекает кровь. С каждой красной каплей приходило к нему глубокое сатанинское спокойствие инквизитора. Кровь Нелли питала его нежные чувства, она заменяла ему откровения подруги, ласку матери, любовь сестры.

И тут грянул дверной звонок. Его хриплый прерывистый голос резанул по насыщавшейся благодатью душе Александра, как лезвие.

Александр подпрыгнул и ринулся в прихожую.

– Больше никого не ждем, – пробормотал он, оборвал провод и засмеялся глухим рыкающим смехом испившего чашу чужого унижения злодея.

Александр вернулся в гостиную. В руках у него по-прежнему был нож, с которого каплями стекала кровь. Его глаза излучали теперь не злобу, не умиротворение, а дикий азарт охотника, почуявшего первую кровь.

* * *

Пока ловили машину и добирались до города, Антонов рассказал Чинарскому, что с ним произошло. Вернее, все то, что с ним произошло до того момента, когда он отключился.

– Что же ты, чудила, – качал головой Чинарский, – сам полез на рожон?

– Он первый пригласил меня за столик, – пожал плечами Антонов.

– А ты губенки и раскатал.

– Думал, сумею его расколоть, – честно признался Антонов. – Куда мы едем? – спросил он, чтобы сменить тему разговора, который был ему неприятен.

– Ты же слышал, – повернулся к нему Чинарский. – Кулинар собирается приготовить десерт. Попробуем ему помешать.

– Может, ментов?.. – осторожно заметил художник.

– Успеем.

В это время машина въехала во двор дома Коршунова. Чинарский сунул водиле деньги, бросил Антонову, чтобы оставался в салоне, и кинулся на третий этаж. Когда после нескольких длинных звонков ему никто не ответил, он принялся долбать в стальную дверь ногами. Он прижимался к двери ухом, стараясь уловить хоть какой-то шум в квартире, но там словно все вымерло. Принялся снова стучать в дверь ногами.

– Ну, чего хулиганим? – Соседняя дверь отворилась на длину цепочки. За ней показалось сморщенное старушечье личико.

– Мне нужен Александр.

– Нечего барабанить, нету его. Как с утра ушел, так и не появлялся.

Чинарский скатился вниз и плюхнулся на переднее сиденье. Назвал адрес Марии Митрофановны. «Где же он?» – свербило в уме.

Домомучительница, к счастью, оказалась дома.

– Кто-о? – протянула она из-за двери.

Почему-то тетка решила соблюдать осторожность.

– Сергей Иваныч, – как можно деликатнее произнес Чинарский.

Оказывается, у нее тоже была цепочка. Она открыла дверь и одним глазом посмотрела на Чинарского.

– Мне нужен Александр. Где он?

– Не могу вам сказать, – сухо произнесла мегера. – Саша вас не знает.

Она попыталась захлопнуть дверь, но Чинарский уже поставил в щель свой старый башмак. Он сунул между дверью и косяком руку и схватил домомучительницу за грудки. Подтащив ее к двери, почти прижал свои губы к ее уху, пахнущему ванилью. Он был далек от мысли, что мегера в курсе делишек Александра, но объясняться с ней не было времени. Да и желания тоже.

– Если ты, овца драная, – обдавая ее горячим дыханием, тихо произнес он, – сейчас же не скажешь, где твой Сашенька, я тебе твою тупую башку размозжу о косяк. Где он? – гаркнул на весь подъезд Чинарский.

– Он… он на вечеринке… у Нелли.

– Это там? – продиктовав ей Неллин адрес, спросил Чинарский.

– Та-ам, – проблеяла овца.

– Если врешь – убью! – шепнул ей Чинарский, разжимая руку.

Перескакивая через несколько ступеней, он сбежал вниз и назвал водителю новый адрес.

– Только быстро, шеф, – поторопил он, вынимая деньги из кармана. – Штрафы – мои.

– Ну как, Серж? – хлопнул его по плечу Антонов.

– Я его нашел. – Чинарский достал из кармана записную книжку, карандаш и что-то быстро написал. – Вот. – Он вырвал листок и протянул его Антонову. – Позвонишь по этому телефону, спросишь Дудуева. Скажешь, что от меня, и продиктуешь адрес, который внизу. Скажи: кулинар готовит очередное блюдо. Понял?

– Понял, – хлопая ресницами, ответил Антонов.

Машина еще не совсем остановилась возле Неллиного дома, а Чинарский уже распахнул дверцу и почти выкатился наружу. Он едва не снес болтавшуюся подъездную дверь и взбежал на пятый этаж. Остановившись у стальной двери с числом «пятьдесят восемь», перевел дыхание и вытер крупные капли пота, выступившие на лбу. Наклонился и приложил ухо к замочной скважине. Чинарский скорее почувствовал, чем услышал какое-то движение внутри квартиры. Выпрямился и надавил на кнопку звонка. Еще и еще. Открывать никто не спешил, хотя Чинарский был более чем уверен, что Коршунов там. Он принялся снова звонить, но звонок, вдруг хрипнув последний раз, замолчал, словно ему перерезали глотку.

– Открывай, сука, кулинар гребаный. – Чинарский принялся барабанить в дверь. – Я знаю, что ты там.

Дверь с прокладкой из пористой резины поглощала удары, словно всасывала их в себя. Чинарский понял, что ломиться бесполезно. Он прикинул, сколько понадобится времени, чтобы срезать такую дверь автогеном или «болгаркой». Да еще нужно будет утрясти все юридические вопросы. А Коршунов тем временем спокойно завершит свое дело.

Оставив непробиваемую дверь, Чинарский метнулся наверх. Люк, ведущий на крышу, был заперт только на ржавую щеколду. Добравшись до него по металлической лестнице, Чинарский, сбивая кожу на ладонях, открыл его. Спиной поднял крышку. Сверху на него посыпался голубиный помет, перья и еще какой-то мусор. Отплевываясь, Чинарский выбрался на крышу. Сориентировавшись, прикинул, где должны находиться окна пятьдесят восьмой квартиры. Его мозг работал, как хорошо отлаженный механизм. Сейчас он думал только о том, как попасть в квартиру. Что будет потом, его интересовало постольку-поскольку…

Толстый телевизионный кабель, который кто-то из жильцов поставил самостоятельно, проходил прямо по крыше, под ногами Чинарского. Он отрезал его и прикинул на глаз. Должно хватить. Нашел какой-то металлический выступ неподалеку от парапета и один конец кабеля привязал к нему. Попробовал, как он держится, и, убедившись, что тот не развяжется, второй конец опустил вниз, вдоль стены дома. Осталось только спуститься до уровня окна. Удобнее было бы через балкон, подумал Чинарский, посмотрев немного правее, но в том месте не оказалось никакой штуковины, чтобы закрепить кабель.

Потерев ладони друг о друга, он перелез через парапет и, ухватившись за импровизированный канат, начал спускаться.

Через минуту он был уже на уровне окна пятого этажа. Рискуя каждую секунду соскользнуть вниз, он сгруппировался у стены, рядом с окном. Держась за кабель как за «тарзанку», он что было сил оттолкнулся от стены и словно гигантская летучая мышь вломился в квартиру через разбитое ногами окно. Прокатившись через всю комнату, он врезался в противоположную от окна стену. Быстро поднялся, обшаривая гостиную взглядом.

Он успел к самому торжественному моменту. Хотя его и не ждали. Но Чинарскому было на это наплевать. Он увидел, что Александр, в белоснежном фартуке и таком же колпаке, держа в руках кухонный нож с длинным тонким лезвием, стоит позади одной из трех дамочек, собираясь проделать в ней отверстие. Дамочки, как и сам Чинарский некоторое время назад, были все привязаны к стульям. У всех были залеплены рты. В глазах застыл трепещущий страх. Впрочем, страх был не у всех. Одна уже ничего не боялась, так как была мертва.

Бросив своих дамочек, Александр кинулся на незваного гостя. Как назло, в руках у Чинарского ничего не оказалось, а Коршунов размахивал своим ножом словно саблей, грозя отсечь Чинарскому лишние части тела.

Попадать в такую мясорубку Чинарскому не хотелось. Сунув руку в карман за ножом, он медленно попятился в прихожую. В тот самый момент, когда Чинарский нащупал одной рукой дверь, а другой – нож в кармане, Александр сделал опасный выпад. Направив острие своего грозного оружия Чинарскому в живот, он, как заправский фехтовальщик, прыгнул вперед.

Чинарский шагнул назад в открытую дверь, но нож все-таки зацепил его. Он почувствовал острую боль в бедре и тепло от потекшей крови. Нож прошел сквозь пальто и зацепил Чинарского на излете. Если бы не толстый драп, ему пришлось бы несладко.

Держась одной рукой за бок, он продолжал отступать, а Александр, тяжело дыша и размахивая своей «саблей», подходил все ближе.

Наконец Чинарскому удалось вытащить свой нож. Только что он мог сделать таким коротким лезвием? Как назло, под руку не попадалось никаких вещей, которыми можно было бы защититься или метнуть в нападающего.

Чинарский продолжал отступать. Несколько раз он подставил под удары Коршунова лезвие своего ножичка и от их соприкосновения вылетали снопы искр.

– Постой, приятель, – криво улыбнулся Чинарский. – Давай поговорим.

Коршунов говорить, как видно, не хотел.

Спина уперлась в холодную сталь входной двери, в которую кто-то стучал с той стороны.

Александр сделал еще один фехтовальный выпад, целя Чинарскому в грудь. Тот успел отклониться в сторону, пропустив смертельно опасное лезвие под мышкой. Чинарский понял, что если сейчас что-нибудь не предпримет, то уже не сделает ничего и никогда. Он шагнул вперед, схватил Коршунова за кисть, сжимавшую нож, и принялся ее выкручивать. Тот, заорав, упал на пол, но нож не выпустил. Тогда Чинарский запрыгнул на него верхом и всадил свой нож в руку Коршунову, пригвоздив ее к деревянному полу. Тонкое лезвие прошло между костями лучезапястного сустава.

Чинарский сместился в сторону, придавив своим задом другую руку Александра, и схватил его двумя руками за горло.

Коршунов дергался, как препарированная лягушка, хрипел и пускал изо рта пузыри, но Чинарский не отпускал его. Он сжимал пальцы на его шее до тех пор, пока тот не перестал извиваться. Тогда Чинарский ослабил хватку и судорожно вздохнул. Коршунов был еще жив, но сопротивления оказывать уже не мог.

В дверь барабанили прикладами. Чинарский привстал на трясущихся от слабости ногах и отодвинул щеколду. В прихожую влетел Дудуев, за ним – Бероев. Следом омоновцы в касках и бронежилетах. Подоспели почти вовремя. Позади них с камерами в руках толпились тележурналисты.

– Ты в порядке? – Дудуев, видя, что Чинарский едва держится на ногах, подхватил его за талию.

– А-ай, сука! – завопил Чинарский, потому что Дудуев зацепил его за рану.

– Ты ранен?

– Ерунда.

– Тебе нужно в больницу.

– Там должна быть какая-то выпивка, – кивнул Чинарский в сторону гостиной.

Дата добавления: 2015-03-31