Йозеф Шумпетер. 24 страница

подобного сравнения, достаточно вспом­нить о том свойстве социализма, которое я

назвал культурной недетерминированностью. Есть и другая причина, заставляющая

воздержаться от такого сравнения. Даже если бы социалистический тип цивилизации

был жестко связан с какой-то одной определенной моделью, то и в этом случае

сравнительный анализ оставался бы проблематичным делом. Отдельные идеалисты и

люди маниакального склада не склонны видеть тут сложности. К тому же они

заведомо облегчают себе задачу, вычленяя для сравнения какую-то одну черту,

якобы отличающую "их социализм", и игнори­руя все прочие его свойства. Но если

не вставать на этот путь и попытаться в меру возможностей представить ту или

иную цивилизацию всесторонне и притом на всех этапах ее существования, неизбежно

придешь к выводу, что каждая цивилизация - это особый мир, несоизмеримый с любым

другим.

Однако в интересующей нас области сопоставительного анализа существует и такой

аспект, как сравнение реальных достижений культуры с потенциальными

возможностями. Нередко можно услышать утверждение, что социализм, избавив

индивида от экономических забот, приведет к небывалому подъему творческих сил,

прежде уходивших на добывание хлеба насущного. В какой-то мере это так. Всякое

"плановое" общество может стимулировать развитие культуры, так же как оно может

в силу других причин и по другим направлениям подавлять его. Сам тезис о

стимулировании вызывает возражение: высказывается мнение, что общественные

власти - насколько об этом можно судить - вряд ли будут способны взять на себя

ответственность за поиск и пестование талантов, и что нет достаточных оснований

верить, что эти власти скорее сумели бы оценить Ван Гога, чем это сделало

капиталистическое общество. Но такого рода возражение неправомерно, поскольку в

компетенцию общественной власти это и не должно входить. От нее требуется только

одно - обеспечить, чтобы Ван Гог наряду с другими получал свой "доход" и не

работал слишком много. Во всех обыч­ных случаях этого было бы достаточно.

Правда, когда речь идет о Ван Гоге, нельзя быть уверенным, что создание

необходимых условий послужило бы его творческому взлету.

Более весомым представляется другое возражение. Оно связано с тем, что в области

культуры, а также и в других поборники социа­лизма склонны недооценивать, а

нередко и вообще отрицать то обстоятельство, что в определенной мере

социалистические идеалы уже реализованы в современном мире. Капитализм в гораздо

большей степени, чем полагает большинство из нас, создаст условия для реализации

талантов. Есть доля истины в жестокой формуле типичного буржуа, столь

раздражающей многих достойных людей: если талант не способен использовать

предоставляемые ему возможности, он и не заслуживает лучшей участи. Хотя эти

возмож­ности и не таковы, как нам хотелось бы, они тем не менее, бесспорно,

существуют. Современный капитализм располагает целой системой мер, призванных на

самых ранних стадиях выявлять и развивать самые разные способности. Иногда

сложность состоит не в поиске средств для поддержания таланта, а в том, чтобы

найти та­лант, достойный предлагаемой поддержки. Более того, в самой природе

капитализма заложено стремление продвигать одаренного индивида и в еще большей

степени способную семью. Поэтому, хотя социальные потери возможны [Примеры

такого рода при ближайшем рассмотрении часто оказываются надуманными либо из них

делаются предвзятые выводы. Кроме того, часть этих потерь не связана с

конкретным типом общественного устройства. Не во всем, что происходит при

капитализме, виноват капитализм.] (особенно ото касается гениев, чьи способности

граничат с патологией), их вряд ли можно счи­тать значительными.

2. Сравнительный анализ экономической эффективности

Итак, мы не будем выходить за пределы экономической сферы, хотя, как я надеюсь,

читатель понял, что для меня она отнюдь не главная.

1. Ограничения, связанные с таким решением, совершенно очевидны, но очевидны и

ловушки, хотя они и наименее опасны на первом этапе анализа, где речь идет

только о сопоставлении проек­тов. Как и прежде, отложим на время вопрос о

трудностях переходного периода, ибо ото отдельная тема. И допустим, что все они

были успешно преодолены. Если принять нашу логику доказательства возможности и

жизнеспособности социалистической схемы, достаточно было бы даже беглого

рассмотрения результатов действий такой системы, чтобы увидеть веские основания

в пользу вывода об ее преимуществах в экономической эффективности.

Необходимо доказать, что такое превосходство существует по отношению к

капитализму большого бизнеса, или "монополистическому" капитализму, ибо, как

явствует из нашего анализа в гл. VIII, в отношении "конкурентного" капитализма

этот вывод будет тем более правомерен. Многие экономисты, пользуясь тем, что в

отрыве от реальности легко строить любые самые лестные домыслы о конкурентном

капитализме, выработали привычку восх­валять его в противовес последующей

"монополистической" стадии Еще раз подчеркну, что даже если бы все эти

панегирики бы­ли вполне оправданы, - а это не так, - и если бы теоретическая

модель совершенной конкуренции когда-либо была реализована в сфере

промышленности и транспорта, - чего никогда не было, - и, наконец, если были бы

справедливы все обвинения в адрес большого бизнеса, - а они далеки от

действительного положения дел, - то и в этом случае нельзя было бы отрицать

большую реальную эффективность капиталистического производства в эпоху

крупномасштабного производства по сравнению с предшествующей стадией мелких и

средних предприятий. Это статистически установленный факт. Но обратившись к его

теоретическому объяснению, мы сможем также осознать, что растущие размеры

компаний и разработка ими стратегий деловой активности - это не только

неизбежное следствие, но в значительной мере также и предпосылка роста

эффективности, фиксируемого статистикой. Иначе говоря, технологические и

организационные возможности, которые доступны фирмам, действующие в условиях,

близких к условиям совершенной конкуренции, никогда не позволили бы достичь

столь же вы­соких результатов. Следовательно, вопрос о том, как функционировал

бы современный капитализм в условиях совершенной конку­ренции, бессмыслен. А

значит, независимо от того факта, что соци­ализм является наследником

"монополистического", а не конку­рентного капитализма, нам не стоит уделять

последнему слишком большое внимание.

Сведем экономическую эффективность системы к эффективности производства, хотя и

ее не так-то легко вычленить. Разумеется, сравнение функционирования двух систем

правомерно только применительно к конкретному моменту времени - идет ли речь о

прошлом, настоящем или будущем [Это правило при всей его очевидности часто не

соблюдается. Так, экономику сегодняшнего Советского Союза нередко сравнивают с

экономикой царской России накануне первой мировой войны, хотя четверть века,

прошедшие с тех пор, делают такое сравнение бессмысленным. Единственное, что,

возможно, имеет смысл, это сопоставление с экстраполированной кривой,

построенной, например, на основе данных за 1890-1924 гг.]. Но это еще не все,

ибо вопрос не в том, как социалистический менеджмент мог бы вообще

безотносительно к данному моменту времени распорядиться существу­ющим в этот

период капиталистическим производственным аппа­ратом. Это нас интересует не

намного больше, чем вопрос об использовании некоего запаса потребительских

товаров, попавшего в руки социалистического руководства. Интересно другое: каким

бу­дет или каким был бы производственный аппарат, если бы он создавался не в

условиях капитализма, а при социалистическом управлении. Массив информации о

наших реальных или потенци­альных производственных ресурсах, накопленный за

последние 20 лет, при всей его ценности не может сколько-нибудь существенно

помочь в решении нашей задачи. Нам остается представить наиболее полно различия

в механизмах функционирования социалистической и коммерческой экономики и

постараться определить значимость этих различий.

Условимся, что на момент сравнения двух систем демографические условия -

численность населения, его качественные характеристики, вкусы и возрастная

структура - одинаковы в обеих системах. В таком случае мы будем считать

сравнительно более эффективной ту систему, в отношении которой есть основания

полагать, что в долговременном аспекте она произведет больший объем

потребительских благ в единицу времени [Поскольку потоки реального дохода при

капитализме и социализме в определенной мере складываются из различных товаров,

а общие для обеих систем товар включаются в разных пропорциях, без

дополнительных гипотез об изменениях в структуре имеющихся доходов невозможно

оценить значимость этих различий. этой связи возникают достаточно сложные

теоретические вопросы. Где поток peaльных доходов больше, если в

капиталистической системе произведено больше вина, но меньше хлеба, чем в

социалистической? При попытке ответить на этот вопрос мы сталкиваемся с теми же

трудностями, что и при сопоставлении потока доходов за текущий и следующий год в

рамках одной и той же социальной системы (как при определении любого индекса

общего объема производства), только при сопоставлении разных систем эти

трудности многократно возрастают. Для нашей задачи, если брать именно

теоретическую сторону дела, может оказаться приемлемым следующий критерий: поток

доходов будет считаться больше, чем другой, если (и только если) его общая

денежная оценка выше, независимо от того, в какой ценовой системе оба эти потока

оцениваются. Если один поток имеет большую суммарную величину в

капиталистической системе цен и в то же время меньшую величину в

социалистической системе цен, можно считать, что оба потока равны, как если бы

они имели одинаковую величину в обеих ценовых системах. Иначе говоря, можно

считать, что различие между обеими величинами в этом случае не очень

значительны. Предложенное определение, разумеется, не дает решения

статистической проблемы, поскольку мы не имеем возможности оценить оба эти

потока одновременно.

Мотивы, по которым слова "в долговременном аспекте" выделены курсивой были

разъяснены в гл. VII.].

2. Это определение эффективности нуждается в комментарии. Как мы увидим, оно не

отождествляет экономическую эффективность с экономическим благосостоянием или с

той или иной степенью удовлетворения потребностей. Даже если бы любая мыслимая

социалистическая экономика была заведомо менее эффективной (в нашем понимании

этого термина), чем любая возможна коммерческая, большинство людей - а, по сути,

все, о ком обычно пекутся социалисты, - могли бы все же быть "обеспеченнее",

"счастливее" или "довольнее" при социализме. Я прежде всего считал нужным

отметить, что относительная эффективность - это самостоятельный фактор, который

никогда, даже в подобных случаях не утрачивает своей важной роли. Кроме того, я

не считаю, что немного теряем, когда не учитываем эти факторы. Необходимо,

видимо, сделать пояснение к этому весьма спорному утверждению.

Во-первых, истинный социалист получает удовлетворение уже от одного того факта,

что живет в социалистическом обществе [Порой мы слышим, что не стоит уделять

большого внимания явным недостаткам социалистического планирования. Главное -

это возможность стать гражданам социалистического общества. Этот довод,

откровенно выражающей истинно социалистические чувства, вовсе не такой уж

неразумный, каким он может показаться. Во всяком случае, он делает излишней всю

прочую аргументацию.]. Для таких людей социалистический хлеб всегда слаще

капиталистического просто потому, что он социалистический, даже если он

подпорчен мышами. А если к тому же сложившаяся конкретная социалистическая

система отвечает моральным требованиям, Предъявляемым к ней, - как, к примеру,

эгалитарный социализм отвечал бы моральным принципам, разделяемым многими

соци­алистами, - сам этот факт и связанное с ним удовлетворение чувства

справедливости, бесспорно, фигурировали бы в списке достоинств, позволяющих

социализму претендовать на превосходство. Моральная преданность играет весьма

существенную роль в функ­ционировании социалистической системы и даже в

обеспечении ее эффективности (как мы ее понимаем), о чем речь пойдет позже. Но

независимо ни от чего нам всем стоило бы признать, что в на­ших рассуждениях по

поводу справедливости и т.п. все в основном сгодится к тому, нравится нам или

нет какая-либо конкретная форма общества.

Однако существует и чисто экономический аргумент в пользу эгалитарного или

любого иного социализма, чья структура предполагает более высокую степень

равенства доходов. По крайней мере те экономисты, которые с легким сердцем

признают возмож­ность количественной оценки степени удовлетворения потребностей,

а также сравнения и суммирования удовлетворения, получае­мого разными людьми,

имеют право утверждать, что если данный запас или поток потребительских товаров

будет распределяться поровну, то в целом это обеспечит максимальное

удовлетворение потребностей. Следовательно, эгалитарная система при том же

уровне эффективности, что и в коммерческой системе, позволит достичь более

высокого уровня благосостояния. Это возможно даже и при несколько меньшей

эффективности. Большинство современных теоретиков отвергли бы такого рода

допущения на том основании, что степень удовлетворения потребностей нельзя

измерить, а сравнение и суммирование удовлетворенности различных инди­видов

лишено смысла. Но можно обойтись и без этих доводов. Аргументы сторонников

уравнительности легко отмести, если вспомнить проведенный нами анализ

монополистической практи­ки: не существует отдельной проблемы распределения

имеющегося количества товаров, не связанной с определенной системой

рас­пределения доходов. Доходы в форме заработной платы в коммерческом обществе,

допускающем неограниченное неравенство, вполне могут быть выше, чем они были бы

в условиях эгалитарного социализма, где обеспечивается равенство доходов. До тех

пор, пока нет достаточных оснований считать, что социалистическое производство

по своей эффективности будет хотя бы приближаться к коммерческому (к какому бы

моменту времени в прошлом, настоящем или будущем ни относилось сравнение),

ссылка на эгалитарное распределение не может иметь решающего значения) Даже если

мы и решим принять ее во внимание, это само по себе потребует новых разъяснений

Этот отвергнутый нами аргумент может быть сформулирован и в таком виде: при

прочих равных условиях социалистический максимум выше, чем максимум в

конкурентной экономике. Но поскольку сама природа обоих этих максимумов сугубо

формальна, сравнение их не имеет смысла, что с очевидностью следует из

предшествующих рассуждений.]. Как только вопрос об эффективности производства

будет решен, аргумент, связанный с распределением, отпадет. Если ссылка на

распределение не будет всецело подчинена утверждению морального идеала, она

может сыграть определенную роль - в основном там, где дело касается спорных

случаев.

3. Есть и другая причина, по которой при одинаковой эффективности производства

уровни благосостояния могут быть различны. Большинство социалистов уверены, что

при одном и том же национальном доходе социалистическое общество будет богаче

капиталистического, ибо сумеет использовать доход более экономно. Эта экономия

обусловлена тем, что определенные типы обществ благодаря особенностям своей

организации могут быть индифферентны или враждебны тем целям, на которые другие

типы общества, опять-таки в силу своей организации, расходуют значительные

средства. Например, пацифистский социализм может сэкономить на вооружении,

атеистический - на церквях, а поэтому и та и другой в состоянии построить больше

больниц. Это, бесспорно так. Но поскольку здесь необходимы оценки, которые

нельзя с уверенностью отнести к социализму в целом, а только к конкретным его

разновидностям, то мы не будем на этом останавливаться.

Практически любое социалистическое общество - за исключением платоновского

варианта - наверняка сможет реализовать еще один тип экономии, а именно экономию

за счет устранения праздного класса, "праздных богачей". С точки зрения

социалистов вполне допустимо пренебречь потребностями индивидов, относящихся к

этой группе, а ее культурные функции считать равными нулю. (Цивилизованные

социалисты всегда умудряются сохранить лицо, делая оговорку, что так дело

обстоит только в сегодняшнем мире.) За счет этого, конечно, социалистический

строй может получить чистый выигрыш. Какую погрешность мы допускаем, игнорируя

этот фактор экономии при оценке эффективности?

Конечно, при современной системе налогообложения доходов и наследства проблема

праздного класса быстро теряет прежнюю количественную значимость даже независимо

от методов фискальной политики, применяющихся для финансирования нынешней войны.

Сама эта система налогообложения является выражением антикапиталистического

подхода и, возможно, предвестником пол­ного устранения групп населения с типично

капиталистическими формами дохода. Поэтому следует рассмотреть данный вопрос на

примере капиталистического общества, чьи экономические корни еще не затронуты.

Применительно к Соединенным Штатам пред­ставляется целесообразным

проанализировать данные за 1929 г. [Соединенные Штаты - наиболее подходящая для

подобного анализа страна. В большинстве европейских государств дело усложнялось

- по крайней мере в XIX в. вплоть до первой мировой войны - наличием высоких

доходов, сложившихся в докапиталистический период и увеличившихся в процессе

капиталистической эволюции.]

Будем считать богатыми людьми тех, чей годовой доход составляет 50 тыс. долл. и

более. В 1929 г. они получили около 13 млрд. из общей суммы национального дохода

примерно в 93 млрд. [См. Moulton H.G., Levin M. and Warburton СА. America's

Capacity to Consume (1934). P. 206. Эти цифры, разумеется, весьма

приблизительны. Они включают доход от профессиональной деятельности и вложений в

ценные бумаги, а также от продажи собственности и условно начисленные доходы от

владения домами.] Из этих 13 млрд. следует вычесть налоги, сбережения и

пожертвования на общественные цели, ибо для социалистического строя устранение

этих статей дохода не составит экономии; "сэкономлены" в буквальном смысле слова

будут только расходы богатых людей на их собственное потребление [Как мы

убедимся ниже, тот факт, что социалистическая администрация, вероятно, будет

использовать эти сбережения и пожертвования для иных целей, не влияет на нашу

аргументацию.]. Эти расходы нельзя оценить сколько-нибудь точно. Остается лишь

надеяться, что мы не ошиблись в порядке величин. Поскольку большинство

экономистов, рискующих заниматься такими расчетами, полагают, что подобные

расходы не превышают одной трети от 13 млрд., следовательно, они составля­ют

заведомо не более 4, 3 млрд., или около 4, 6 % национального дохода. Эти 4, 6 %

включают все потребительские расходы соци­альных групп, относящихся к большому

бизнесу и высшим профессиональным слоям, так что праздные богачи поглощают не

более 1-2 %. К тому же в той мере, в какой семейные мотивы сохра­няют свое

значение, и эта часть национального дохода может оказывать воздействие,

благоприятствующее эффективности экономического механизма.

Некоторые читатели, без сомнения, решат, что нижняя граница в 50 тыс. долл.

неоправданно высока. Вполне очевидно, что можно сэкономить еще больше,

элиминируя или значительно сокращая доходы тех людей, кто, будучи богатым или

бедным, с экономической точки зрения является праздным [Нужно, однако, отметить,

что доход, состоящий исключительно из прибыли на инвестированный капитал, вовсе

не свидетельствует об экономической праздности его получателя, так как в

инвестициях может воплощаться его труд. Хрестоматийным примером, а также поводом

для затяжного спора служит следующая ситуация: предположим, что человек

собственными руками обработал кусок земли. Доход, получаемый им впоследствии, -

это "доход от средства производства, сделанного человеком", или, в экономических

терминах, "квазирента". Если улучшение земли происходит постоянно, то этот доход

становится неотличим от собственно земельной ренты и, стало быть, выглядит

воплощением нетрудового дохода, хотя в действительности он не что иное, как

форма заработной платы, если мы определяем ее как доход, зависящий от

собственного производительного труда. Обобщая, можно сказать, что для

обеспечения доходов, которые могут, хотя и не обязательно, принимать форму

заработной платы, надо прилагать усилия.]. Кто-то может подумать, что можно

достичь и еще более существенной экономии - стоит лишь рационализировать

распределение всех наиболее высоких доходов, приведя их в соответствие с

результатами труда. Однако, как будет показано в следующем разделе, надеждам,

питаемым на этот счет, вряд ли суждено сбыться.

Впрочем, я не собираюсь настаивать на своем, так как если чи­татель склонен

придавать подобной экономии большее значение, чем она, на мой взгляд,

заслуживает, то выводы, к которым мы придем, окажутся тем более справедливыми.

3. Обоснование преимуществ социалистического проекта

Итак, используемый нами критерий для определения превосходства или

неполноценности системы оказывается более существенным, нежели может показаться.

Каковы же исходящие из него аргументы в пользу того социалистического проекта, о

котором я говорил прежде?

Читатель, внимательно ознакомившийся с анализом, проведенным в гл. VIII, вполне

может недоумевать. Большинство аргумен­тов, обычно выдвигаемых в поддержку

социалистического строя и против капиталистического, как мы убедились, отпадают,

как только в расчет берутся условия, создаваемые для бизнеса быстрым

экономическим прогрессом. Некоторые из этих аргументов при ближайшем

рассмотрении играют на руку противоположной стороне. Многое из того, что

рассматривалось как патологическое, на проверку оказывается физиологически

необходимым для выполнения важных функций в процессе творческого разрушения.

Многое из того, что предстает как расточительство, сопровождается эффектами,

которые иногда полностью, а порой частично нейтрализуют потери. Социально

иррациональное распределение ресурсов отнюдь не столь распространено и не столь

значительно, как это нередко представляют. Более того, оно весьма вероятно и в

социалистической экономике. Наличие избыточных производственных мощностей, до

известной степени неизбежное и в социалистической экономике, часто можно

интерпретировать так, что это сни­мет всякую критику. И даже непреодолимые

пороки можно в конечном счете изобразить как мелкие частности, сопутствующие

достижению столь великому, что на его фоне меркнут любые недостатки.

Oтвет на наш вопрос вытекает из последнего пункта предыдущей главы. Пока

капиталистическая эволюция в полном разгаре, этот ответ вызывает сомнения.

Окончательный характер он приобретает, когда эта эволюция начнет постоянно

замедляться по при­чинам либо внутренним, либо внешним по отношению к ее

экономическому механизму.

В ряде отраслей капиталистической промышленности могут сложиться условия, когда

равновесные цены и объем производства становятся теоретически неопределенными.

Так может быть, хотя и не обязательно, при олигополии. В социалистической же

экономике все однозначно детерминировано, если исключить из рассмотрения частные

случаи, не имеющие практического значения. Но даже если теоретически

детерминированное состояние в капиталистической экономике существует,

практическое его достижение будет сопряжено с гораздо большими трудностями и

затрата­ми, чем это было бы при социализме. В нервом случае требуются

бесчисленные ходы и контрходы, сами решения приходится при­нимать в атмосфере

неопределенности, сдерживающей рискованные действия. В социалистической

экономике такого рода страте­гия и такая неопределенность не будут иметь места.

Все, о чем говорилось выше, относится не только к "монополистическому"

ка­питализму, но в еще большей степени, хотя и но иным причинам, к конкурентным

разновидностям капитализма. Это было проде­монстрировано на примере "свиного

цикла" [См. гл. VIII.], а также в связи с поведением ряда отраслей

промышленности, более или менее отвечающим критерию совершенной конкуренции, в

периоды общих циклических спадов или отраслевых кризисов.

Все это более значительно, чем может показаться на первый взгляд. Равновесные

решения проблем производства рациональны или оптимальны при заданных

обстоятельствах, и, все, что скорее, проще и безопаснее позволяет прийти к ним,

означает экономию человеческой энергии и материальных ресурсов, снижение общих

издержек, с которыми сопряжено достижение конечного результа­та. Если

сэкономленные в ходе его достижения ресурсы не будут полностью растранжирены,

эффективность в нашем понимании должна неизбежно возрасти.

При рассмотрении под этим углом зрения часть тех распрост­раненных обвинений в

адрес капиталистической системы, о которых упоминалось выше, получаст веское

обоснование. Возьмем, к примеру, избыточные мощности. Неверно, что при

социализме их не будет вовсе. Для Центрального органа было бы нелепо настаи­вать

на полной загрузке новой железной дорога, проложенной в еще неосвоенном регионе.

Ошибочно также утверждение, что су­ществование избыточных мощностей непременно

связано с поте­рями. Однако есть и такие формы избыточных мощностей, которые

действительно сопряжены с потерями, и с помощью социали­стического управления их

можно избежать. Это прежде всего относится к резервным мощностям, нацеленным на

экономическую войну. Независимо от того, насколько важен этот частный вопрос, -

сам я не склонен преувеличивать его значимость - он позволяет еще раз

подчеркнуть мою мысль о том, что капиталистическая система в процессе своей

эволюции порождает явления, которые для этой системы совершенно рациональны и

даже необходимы, а потому их неправомерно относить к порокам капитализма. Их

также не стоит считать "изъянами", присущими "монополистическому" капитализму по

сравнению с капитализмом свободной конкурен­ции - надо учесть, что без этого

невозможны были бы достижения монополистического капитализма, недоступные

конкурентному. Но даже если все так и обстоит, применительно к социалистическому

проекту эти достижения могут расцениваться как слабости.

Это касается прежде всего большинства явлений, составляющих механизм

торгово-промышленных циклов. Капиталистическое предприятие имеет свои

регуляторы, и некоторые из них могут быть использованы при социализме в

деятельности Министерства производства. Однако планирование прогресса, в

частности, систематически координируемое и последовательное внедрение новшеств

во всех сферах экономики позволят куда более успешно предотвращать резкие

подъемы и спады производства, чем автоматические или направляемые изменения

ставки процента или предложения кредита. Действительно, регулирующий механизм в

рамках социалистической системы устраняет сами причины циклических взлетов и

падений производства, в то время как при капитализме он может лишь смягчить эти

явления. Так, процесс избавления от устаревшего оборудования, который при

капитализме - а при конкурентном особенно - сопряжен с временным параличом и

потерями, в какой-то части неоправданными, происходил бы при социализме проще.

Дата добавления: 2015-05-22