КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Разработка методологических основ исторической школы учениками Ф. Боаса 3 страница
Приведенные высказывания Херсковица делают понятными идейные причины его релятивистского отрицания периодизации истории человечества. С этим связано его отрицание даже самого термина «эволюция» как подразумевавшего проблему периодизации. Термин «развитие» он считает более приемлемым, потому что он свободен от этих проблем, но все же предпочитает понятие «изменения», потому что оно не содержит оценки или указания на направление изменения. Херсковиц признавал, что «постоянные хотя и медленные изменения являются общим правилом», что «как бы консервативен ни был народ, исследование обнаруживает, что его современный образ жизни не тот, что был раньше» 2Э. Но этими заявлениями и исчерпывается то общее, что он видит в истории человеческой культуры. Каждая культура, по Херсковицу, изменяется своим неповторимым путем, «имеет свою логику истории» Ход истории варьирует от народа к народу31. Изменения каждой культуры, по Херсковицу, вызываются внешними заимствованиями и внутренними причинами. Они различны в разные времена, в разных культурах и даже в разных аспектах культуры. Примером последнего случая у него фигурируют австралийцы, у которых-де материальная культура более консервативна, чем; их социальная организация. Большое значение Херсковиц придает соотношению изменчивости и стабильности в каждой культуре и особенно последней. «Элементы стабильности лежат под процессами изменений и придают непрерывность данному образу жизни» 22. Под элементами стабильности он подразумевает традиции, присущие данной культуре; от степени их сопротивляемости инновациям, их консерватизма зависит, по Херсковицу, динамика данной культуры
Исторический процесс в целом представляется Херсковицу релятивистским как развертывание извечно присущих каждой отдельной культуре стабильных традиций. Хотя Херсковиц и заявляет, что культуры не статичны, а находятся в постоянном процессе изменения, и настоящее можно понять из прошлого, однако прошлое понимается им как эта извечная культурная традиция данного народа, которая в процессе изменений претерпевает лишь количественное усложнение, без появления нового качества. Признание этой абсолютной стойкости традиции лежит, например, в основе рассуждений Херсковица о необходимости учета африканского компонента в современной культуре негров США. Например, особенности современной негритянской семьи в США, роль отца в матрифокалышй негритянской семье определяется у него не спецификой капиталистической эксплуатации и условий жизни негритянского населения США, складывавшихся на протяжении более 300 лет, а действенностью по сей день привезенных из Африки неграми-рабами неких «духовных санкций», освящавших роль отца. Эти санкции прослеживаются им у некоторых народов Африки. Очевидно, что изменчивость культуры Херсковиц понимает довольно ограниченно. Главное значение в его понимании истории имеет стабильная традиция. Марксисты признают, что культура того или иного народа содержит элементы старого, традиционного и нового, прогрессивного. Как показывают конкретные исследования, возникающее новое не есть полное отрицание старого, но оно преобразует его, и это главное. В измененной системе удерживается и старое, а не только новое. • Но только в том случае имеет место прогресс системы, если новые элементы (заместившие старые) преобразуют всю систему в..целом, открывая путь к ее дальнейшей дифференциации и к повышению ее цельности. Если же новое, замещая старое, не сообщает системе таких качеств, то развитие идет в одной плоскости. Такова роль чаще всего заимствованных элементов. Придавая заимствованиям огромную роль, не случайно Херсковиц в процессах заимствования устанавливает, что старое, традиционное преобразует новое, заимствованное.
Приписываемая каждому народу специфичная и постоянная культурная традиция проявляется якобы в своеобразной системе ценностей, которая не сопоставима с культурной традицией и системой ценностей у других народов. Нет абсолютных ценностей, поэтому история человечества не знает общих закономерностей, нет никакого единства всемирной истории. Херсковиц понимает историю человечества в духе Шпенглера и Тойнби как сумму самостоятельно изменявшихся культур и цивилизаций34. С этим отрицанием единой закономерности мировой истории связано и отрицание возможности периодизации истории, и критика попыток периодизаций и прежде всего марксистского понимания истории человечества. Стадиальной оценке развития различных обществ Херсковиц противопоставляет якобы более «объективное» их изучение на одной шкале времени. Бесспорно, что австралийцы, индейцы, евро- «мериканцы — современники. Но Херсковиц идет дальше этого признания, проповедуя релятивистский тезис, что для каждого народа своя культура хороша, и видит этноцентризм в рассуждениях о поступательности истории и отнесении культуры того или иного народа к определенной исторической эпохе. Правда, он не может не признать, что в прошлом (sic!) «существовала определенная последовательность развития, особенно в области материальной культуры». Но он восстает против такой последовательности в области социальной жизни, в области религии85. Совсем не обязательна, например, по Херсковицу, историческая последовательность в счете происхождения от матрилйней- ного к патршшнейному 3\ -Нет исторической последовательности, по Херсковицу, и в формах семьи, ибо у разных народов существуют разные формы семьи: у одних — моногамная, у других — полигамная, у третьих — полиандрия. Трактуя эти формы семьи вне истории, на одной шкале времени, он заключает, что каждая из них-де в одинаковой степени выполняет «функцию сохранения группы». На основе этих «эмпирических данных» Херсковиц стремится показать «невозможность общей картины развития семьи» и опровергнуть понимание первобытного общества как родового, изложенное в труде Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», сознательно искажая суть его путем метафизического противопоставления частностей общему соцпологическому закону.
Здесь уместно вспомнить данный Г. В. Плехановым марксистский анализ соотношения общего и конкретно-исторического -в развитии и функционировании именно родовой организации. Исходя из идеи об универсальности родового строя как всеобщей стадии в развитии человеческого общества, Плеханов показал диалектическую связь ее с представлением о многообразии форм родового строя. «Родовой союз,— писал Г. В. Плеханов,— есть форма общежития, свойственная всем человеческим обществам на известной ступени их развития. Но влияние исторической среды очень разнообразит судьбы рода у различных племен. Оно придает самому роду тот пли другой, так сказать, индивидуальный характер» г'. Говоря далее о появлении частной собственности, развитие которой приводит к разложению рода, Плеханов отмечает, что это разложение в разных случаях, у различных племен приобретает своеобразный характер в зависимости от характера развивающейся частной собственности: «Разнообразие же в процессе разложения рода,— писал он,— обусловливает собою разнообразие тех форм общежития, которым родовой быт уступает свое место» гь. Здесь мы видим историко-материалпстическое об ьясне- ние исторического соотношения тех разных форм семьи, которыми оперирует Херсковиц. Крайний антиисторизм Херсковица лежит в основе его атак на марксистскую периодизацию истории человечества на основе учения о социально-экономических формациях. Совершенно дезориентирующей прежде всего является его попытка отождествления формаций с этническими периодами JI. Г. Моргана, потому что одна формация может охватывать несколько эпох. Например, изучаемая этнографами первобытнообщинная формация, в понимании марксистов, охватывает эпохи палеолита, неолита и энеолита. Деление истории первобытности на эти эпохи признает и Херсковиц, но отказывается видеть в них общность социально-экономических основ, отличающих их от классовых социально-экономических формаций.
Он пытался доказывать, например, что разница между отсталыми обществами и капиталистическими состоит лишь в степени развитости того или иного института. Этнографические факты, по его мнению, свидетельствуют якобы о том, что среди отсталых народов встречаются общества с «денежной экономикой», отличающейся от капиталистической лишь по степени, существу- ют-де народы, ведущие обмен, и народы экономически самостоятельные, не ведущие обменаа9. Во всех обществах существует разделение труда, но в капиталистическом оно достигает лишь высшей степени своего развития. Так все народы мира рассматриваются на одной шкале времени без учета уровня их социально-экономического развития. Главные возражения Херсковица направлены против определяющего значения отношений собственности, отличающих одну 5 Ю. П. Аверкиева формацию от другой. Ведущая идея труда М. Херсковица «Экономическая антропология» состоит в том, чтобы доказать с позиций культурного релятивизма несостоятельность формационного подхода к истории человечества, невозможность его периодизации на основе исторического соотношения коллективной и частной собственности. «Каждое общество,— пишет он,— изобретает специфическую форму, в которую облекает свои традиции собственности» Традиции одних народов, по Херсковицу, облекаются в формы частной собственности, других — коллективной. Но у самых «примитивных» народов, к которым он относит и племена охотников-собирателей и пастушеские народы, он «находит» «частную собственность» 41. «Собственность на богатства», по Херсковицу, у разных народов возникает в силу разных причин: у одних как следствие «эксплуатации сильного слабым»; у других в силу неравенства полов или в силу «разницы в энергии и способности предвидения членов первобытных человеческих общин» Не вызывают у него критики и попытки объяснения происхождения частной собственности в силу присущего человеческой природе инстинкта собственности43. Но зато Херсковиц категорически высказывается против попыток документирования изначальности общинной собственности и подвергает резкой критике работу своего коллеги и соотечественника У. Сигла «Поиск закономерности», в которой на большом фактическом материале обосновывалась изначаль- ность коллективной собственности «первобытного коммунизма» 44. Словом, вся аргументация в этой книге Херсковица направлена на утверждение далеко не релятивистской идеи об изначальности частной собственности. Всякие возражения против нее и утверждения первичности коллективизма он характеризует как «политическую, а не научную полемику по поводу символов, ставших лозунгами» 45. Подразумевая под этими «лозунгами» марксистское учение о коммунизме, он оценивает их как «грубые приемы научного исследования» что, конечно, не согласуется с проповедуемым им же релятивистским «нейтрализмом» и «объективизмом»* в отношении всякого рода ценностных ориентаций. Он забывает об этом, когда вопрос стоит о коммунизме. «Трудно понять — писал он,— каким образом факт полного отсутствия частной собственности у какого-то племени может служить основой для выводов о необходимости упразднения индивидуального держания в нашем обществе» 47. Так упрощенно Херсковиц пытается доказать фактическую-де необоснованность (одним племенем!) развитого в труде Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства» марксистского учения о первобытном коммунизме и коммунизме как будущем человечества. В то же время очевидно, что он ратует за сохранение «индивидуального держания в нашем обществе». Так оказались бесплодными попытки Херсковица внеклассового «релятивистского» подхода к анализу социально-экономических проблем. Отвергая периодизацию истории, Херсковиц стремится дискредитировать ее, пытаясь доказывать, что в основу ее положена расистская идея о «неполноценности» одних культур и «превосходстве» других48. Правда, в этом контексте он не употребляет слово «расизм», заменив его термином «этноцентризм», основой которого является-де признание, что «примитивные культуры» качественно ниже, чем «исторические цивилизации». Это признание, по Херсковицу, вытекало из самих названий эпох: «дикость», «варварство», «цивилизация». Сам же он, отвергая эту периодизацию, а завуалированно обвиняя ее сторонников (Морган, Энгельс) в этноцентризме, признает деление истории на эпохи «палеолита», «мезолита», «неолита», «бронзы», «железа», созданное археологами якобы для Европы49. Он не уверен, насколько эта периодизация подходит к истории народов других континентов. Но признание Херсковицем значения ее хотя бы только для истории европейских народов делает критику периодизации на эпохи «дикости», «варварства», «цивилизации» чисто декларативной потому, что две периодизации по существу совпадают. Это признают и видные американские ученые Л. Уайт и Э. Ликок. Последняя, в частности, писала, что «признаваемые учеными археологические названия эпох были по существу названиями выделенных Морганом этнических периодов»50. Этнографы США долгое время признавали одни и отвергали другие. Названия этнических периодов Моргана, принятые в книге Энгельса, предвзято трактовались как проявление шовинистской переоценки преимуществ европейской цивилизации. В завуалированной форме Херсковиц пытался обвинить Моргана и особенно марксизм в расизме. И то, что не договаривал он сам, откровенно высказал один из его учеников Херсковиц пытается показать «несостоятельность» периодизаций на основе «одного критерия» (sic!). «Нельзя говорить о каком-либо одном аспекте культуры,— считает он,— как определяющем, ибо взаимосвязи между институтами данной культуры не статичны, а динамичны» 52. Здесь Херсковиц высказывается против монистического понимания истории человечества. Абсолютизация же им взаимосвязи «между институтами» данного общества направлена на отрицание материальной основы исторического процесса. Херсковиц отвергает общие законы развития общества, его поступательность якобы с позиций антирасизма. С этим отрицанием единой закономерности мировой истории связано и отрицание Херсковицем прогресса. По его мнению, допущение прогресса связано с оценкой уровня развития каждой культуры, но объективного критерия для суждения о прогрессе, по Херсковицу, не существует, ибо все относительно; что прогрессивно для одних, то может быть регрессом для других. «Понятие прогресса,— пишет Херсковиц,— которое оказывает глубокое воздействие на нашу мысль,— сравнительно новое понятие. 5* 131 Это своеобразный продукт нашей культуры» !3. Для Херсковица прогресс — лишь субъективное этническое понятие, а не понятие, отражающее объективную реальность. Оно якобы основывается на субъективной, этноцентричной оценке качеств различных культур. Полевые исследования, считает Херсковиц, «подрубили корни этноцентризма, из которого исходили суждения о стадии, достигнутой той или иной культурой» 5S, и обосновали якобы культурный релятивизм как наиболее гуманную философию, прнзнаю- щую-де равноценность культур, созданных разными народами. В своих рассуждениях, направленных против прогресса, Херсковиц не оригинален, его идеи — это повторение идей релятивизма в буржуазной социологии и историографии. Еще до начала второй мировой войны видный историк США К. Беккер пытался доказать в «Энциклопедии социальных наук», что термин «этический», основанный на оценочных суждениях,—продукт современности. Известный английский философ Бертран Рассел также считал, что определение прогресса всегда произвольно Эти идеи о прогрессе идут от Риккерта, писавшего о невозможности оценки прогрессивности явлений56. Во всех этих рассуждениях речь идет об абстрактном «прогрессе вообще», о «всеобщем прогрессе», но в действительности они направлены против марксистско-ленинского учения о социальном прогрессе. Довольно откровенно это раскрыл Херсковиц, характеризуя это учение как «доктрину надежды непривилегированных на лучшее будущее» Ясно, что усилия были направлены на то, чтобы дискредитировать эту «доктрину», подорвать ее притягательную силу в глазах широких масс «непривилегированных». М. Херсковиц, как и Беккер, связывает появление идеи прогресса с развитием современной евроамериканской науки и техники. Но для «объективной» оценки культуры того или иного народа он считает «необходимым исключить технологический аспект культуры» 58. Хотя сам же признавал на страницах того же труда, что материальная культура и техника эксплуатации наличных естественных ресурсов «создают базис нематериальных аспектов жизни» 69. Противореча сам себе и отбросив этот «базис», он с «легкостью» доказывает, что евроамериканская культура не «лучшая» в мире, что достижения мнощх бесписьменных народов в области искусства, в области кухни несопоставимы с евроамериканскими. Против идеи общего прогресса, по мнению Херсковица, убедительно-де свидетельствуют различия в областях, где народы достигают наивысших успехов. Эскимосы и бедуины, считает Херсковиц, достигли наибольших успехов в умении покорять враждебную человеку природу. Рассматривая достижения этих народов вне истории, он противопоставляет их тем самым современному научно-техническому освоению арктических и, пустынных зон. Так же антиисторичны его утверждения, что народы Индии и маори достигли наивысших успехов в знании человеческого тела и умении им управлять, или что австралийцы превзошли все народы в умении сочетать семейные отношения с социальными, а меланезийцы — в способности внедрять искусство в быт Как видим, Херсковиц нагромождает факты из самых различных областей общественной жизни разных народов и различных эпох и стремится доказать «несостоятельность» суждений о прогрессе своими совершенно произвольными оценочными же суждениями о «культурных фокусах» различных народов. Отбросив «технологический аспект», он подменил существенное несущественным, случайным. Обвиняя сторонников идеи прогресса в этноцентризме оценок изменений, происходящих в истории народов, он по существу пытается приписать им культурно-релятивистски'!! субъективизм своих суждений. Ополчаясь против «этноцентризма» идеи прогресса, Херсковиц подчеркивает, что этнографы должны ограничиваться «объективной» констатацией «культурной обусловленности» обычаев, нравов, поведения изучаемых ими бесписьменных народов, не давая им оценок. Марксисты, как известно, признавая историческую обусловленность обычаев, их соответствие традициям и нравам данного народа, стремятся беспристрастно оценивать обычаи разных народов мира с позиций материалистического их объяснения и оценки их с точки зрения созданных человечеством гуманистически х идеалов. Марксисты историческое единство культур не сводят к их тождественности, они признают самобытность каждой культуры, но оценивают все культуры народов мира как звенья единого всемирно-исторического процесса. Общие заключения о прогрессе они выводят из сопоставлений общественных явлений одной культуры с аналогичными по функции явлениями других культур, признавая, что каждое явление правомерно для своей эпохи и для своего места. Прогресс оценивается марксистами возрастанием господства человека над природой, поэтому главным критерием его считается развитие производительных сил общества. Для Херсковица прогресс — лишь этическая категория, для историков-марксистов прогресс — это научное понятие, отражающее объективную реальность. Сосредоточение внимания на различиях в ценностных ориентациях народов, т. е. на области, где проявляется наибольшая пестрота и зависимость от времени и места, ведет Херсковица к абсолютизации единичного и «облегчает» его задачу в показе «несостоятельности» идеи прогресса. Ф * Трем отвергнутым им «детерминистским» теориям Херсковиц противопоставляет теорию культурного детерминизма как гносеологической основы культурного релятивизма. Говоря о сущности культурного релятивизма, как «этнофилософии», он писал, что «это философия, которая признает определяющее значение ценностей, устанавливаемых каждым обществом для руководства жизнью, философия, которая понимает важность этих ценностей для тех, кто живет соответственно им, даже если они отличны от их собственных» Но Херсковиц предпринял попытку «материалистического» объяснения концепции ценностей (суждений). «В краткой формулировке,— писал он,— принцип культурного релятивизма состоит в следующем: суждения основываются на опыте, а опыт понимается каждым индивидом в условиях его энкультурации» 62. В этой «формулировке», как видим, Херсковицем поставлен важнейший гносеологический вопрос об отношении мышления к бытию и сделана попытка с помощью понятия «опыт» придать его решению материалистический характер. Но, как убедительно показал В. И. Ленин в своей критике философии эмпириокритицизма, «„опыт" прикрывает и материалистическую и идеалистическую линию в философии, освящая ее спутыванье» 63. Попытку подобпого «спутывания» и предпринял М. Херсковиц, обратившись к понятию «опыт». Но для определения «линии философии», как отмечал В. И. Ленин, решающее значение имеет определение этого понятия. Критикуя понимание его махистами, В. И. Ленин писал: «Из истории философии известно, что толкование понятия „опыт" разделяло классических материалистов и идеалистов» в4. Херсковиц трактует «опыт» как понимание отдельным индивидом, определяющееся «условиями его энкультурации», а энкульту- рация у него, как мы видели выше,—это детерминированность мышления и поведения людей ценностями, присущими данной культуре. В конечном счете получается заколдованный круг рассуждений, в котором ценности определяются ценностями, а понятие «опыт» использовано так же, как использовали его махисты «в протаскивании,— по словам В. И. Ленина,— идеализма под видом борьбы с ним» 65. С позиций субъективного идеализма подходит Херсковиц к решению поднимаемых им самим вопросов «о первичности реальности» и «о месте человека в мире» 66. Он приводит здесь слова неокантианца Э. Кассирера о том, что реальность существует лишь в созданных человеком языковых символах67, и спрашивает: «Не определяется ли и не переопределяется ли реальность постоянно меняющимся символизмом многочисленных языков человечества?» 68 Попытаясь ответить на этот вопрос с позиций культурного релятивизма, Херсковиц пишет: «Даже факты физического мира рассматриваются через призму данной энкультурации, поэтому представление о времени, расстоянии, весе, размере и дру- гцх «реальностях» опосредствуется условиями любой данной группы89. Очевидно, что Херсковиц согласен с Кассирером в отождествлении реальности и представления (символа) о реальности, излагая по существу прагматический принцип «непрерывности», согласно которому без субъекта нет объекта. Подчеркивая же относительность и изменчивость представлений (символов) о реальностях, таких, например, как время и пространство, Херсковиц приходит к тем же утверждениям, что и Мах, и то, что писал В. И. Ленин о Махе, в полной мере может быть отнесено и к Херсковицу: «Не человек со своими ощущениями существует в пространстве и времени, а пространство и время существуют в человеке, зависят от человека, порождаются человеком, вот что выходит у Маха» 70. Ленин подчеркивал далее, что Мах — релятивист. «Он строит гносеологическую теорию времени и пространства на принципе релятивизма,— и только» п. Так культурный релятпвпзм Херсковица находит себе полную аналогию в философском релятивизме махизма и современного неокантианства. Материалисты признают, по словам В. И. Ленина, «решительно и определенно, что наши развивающиеся понятия времени и пространства отражают объективно-реальные время и пространство; приближаются и здесь, как и вообще, к объективной истине» 72. В. И. Ленин допускал относительность (релятивизм) человеческих представлений об объективной реальности вообще и о пространстве и времени в частности, «но из этих относительных представлений,—писал он,—складывается абсолютная истина»73. Такова марксистская диалектика относительного и абсолютного. «...Для диалектического материализма — писал В. И. Ленин,— не существует непереходимой грани между относительной и абсолютной истиной» Херсковиц же, метафизически противопоставляя относительные и абсолютные истины, пытался доказывать отсутствие абсолютных истин, называя их то «абсолютными ценностями», то просто «абсолютами», доказать, что все в мире относительно. В. И. Ленин, говоря о соотношении относительного и абсолютного, писал: «Материалистическая диалектика Маркса и Энгельса безусловно включает в себя релятивизм, но не сводится к нему, т. е. признает относительность всех наших знаний, не в смысле отрицания объективной истины, а в смысле исторической условности пределов приближения наших знаний к этой истине» 75. Критикуя релятивизм русского махиста А. Богданова, В. И. Ленин писал: «Отрицание объективной истины Богдановым есть агностицизм и субъективизм» п. Все положения ленинской критики махизма и кантианства имеют прямое отношение к гносеологии современного культурного релятивизма, показывая его внутреннюю связь с субъективным идеализмом философского релятивизма. О преемственности гносеологических теорий культурного релятивизма и, релятивизма философского писали и зарубежные критики философских принципов культурного релятивизма Ф. Хартунг видел их истоки в релятивизме Д. Юма, а П. Шмидт прослеживал их истоки, до софистов V в. Отвечая на эту критику в статье 1958 г., Херсковиц признавал, что идеи культурного релятивизма действительно не новы, что они не выдуманы антропологами. Заслугу последних он видел в том, что они заново обосновали «старые теории» массовой документацией. «Древность теории», по Херсковицу, является свидетельством ее «респектабельности» 7S. Так оптимистически изображается Херсковицем неспособность современной буржуазной социологии и философии противопоставить марксизму какие-то новые концепции. Но в более ранней работе Херсковиц утверждал, что философия культурного релятивизма вытекает-де из массового материала, собранного по методу культурного релятивизма п. Отвечая своим критикам, Херсковиц настойчиво подчеркивал, что необходимо различать три аспекта культурного релятивизма — философский, методологический и практический,— отмечая, что большая часть критики вызвана смешеппем этих «аспектов». Это утверждение Херсковица можно лишь оцени,ть как не очень удачный прием защиты. Как мы уже видели выше, о философском аспекте культурного релятивизма можно сказать, что основой его является субъективный идеализм, что он направлен по существу против марксистского понимания истории общества, хотя и называемого им «эволюционизмом». По убеждению Херсковица, в результате интенсивных полевых исследований, накоплен богатый эмпирический материал, опровергающий-де основные положения «культурных эволюционистов», но якобы документирующий «древние идеи» кантианцев и других эмпириокритиков материалистического понимания истории80. В то же время Херсковиц призывал не забывать позитивный вклад этнографов-эволюционистов в науку, состоящий, по его мнению, в следующем: 1. «Они развили концепцию культуры и развивали положение о том, что культура и раса не должны смешиваться при изучении образов жизни; человеческих обществ. 2. Они выделяли те разделы культуры, которые мы называем ныне аспектами, и показали полезность при изучении культуры рассматривать раздельно проблемы, относящиеся к этим разделам. 3. Они установили принцип непрерывности и упорядоченности в развитии культуры, принцип, который должен быть основой любого реалистического подхода к анализу динамики культуры» 81. Из этой оценки можно заключить, что Херсковиц приемлемым считает именно плоский однолинейный эволюционизм Тэйлора и Спенсера, признающий лишь непрерывность. «Несостоятельными» в то же время он считает попытки «эволюционистов» прогнозирования будущего8г, подразумевая под этим, несомненно, учение марксизма о будущем социалистическом обществе. Как видим, в своем отношении к «эволюционизму» и марксизму Херсковиц далек от провозглашаемой им терпимости как главной догмы культурного релятивизма. Не даром пишут его колле- гп Т. Парсоне и И. Вот, что проблема эволюции культуры «была погребена» в период господства релятивизма С субъективно-идеалистических позиций критикует Херсковиц объективно идеалистическую концепцию культуры как «суперорганической» сущности, выдвинутую в свое время Шпенглером и развивавшуюся А. Кробером 8\ При этом он подчеркивал,что «культура как суперорганическое не есть объективная реальность, она существует лишь в уме исследователя, это понятие придумано в целях анализа»85. Но главный недостаток этой концепции он видел в игнорировании ее сторонниками роли индивидов. «Как метод,— пишет он,— релятивизм подчеркивает основной принцип нашей науки, который состоит в стремлении к наибольшей объективности в изучении культуры; в стремлении воздерживаться от оценок описываемых форм поведения пли от желания их изменить... от объяснения их с предвзятой точки зрения» м. Подчеркивая необходимость «объективного» исследования, Херсковиц в духе «наивного эмпиризма» Ф. Боаса призывал ученых «приспособить свои реакции таким образом, чтобы быть в состоянии описать на основе ценностей изучаемого народа его обычаи, даже претящие ему, такие, например, как детоубийство, охота за головами и др.»
Дата добавления: 2015-05-09; Просмотров: 336; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |