Последний бой 5 страница

‒ Так это мы на обратном пути опять все пропотеем, бежать-то в горку.

‒ А ты как хотела? Тренировка только тогда имеет смысл, когда человек вспотевает. Организм перегревается, и начинает расщеплять жиры, чтобы получить воду для пота. А без этого он будет только углеводы и белки использовать. Это и проще, и эффективнее. Когда домой прибежим, помоемся в душе. Мне он сегодня понравился. Согласна?

‒ Ну, допустим, физиолог ты доморощенный. Я побегу в костюме. А ты?

‒ А я – прямо так. Может, даже рубашку не буду надевать. Чтобы потом меньше стирки было.

‒ Угу. И чтобы здешних девиц подразнить. На ноги эти шлёпанцы нацепишь?

‒ Больше-то нечего. Хотя, можно и босиком.

‒ Босиком хорошо по песку бегать. А тут, небось, полно стёкол и гвоздей в траве.

‒ Мы же по асфальту побежим. Так как?

‒ Всё бы тебе поистязать бедную слабую женщину.

Ник покачал головой.

‒ Такая женщина меня не устраивает в качестве напарницы. Бедная, ещё куда ни шло. Но слабая ‒ совершенно неприемлемо. Кто защитит меня от опасностей этого мира?

‒ А ты не нарывайся.

‒ И рад бы, да не получится.

‒ Хорошо, хорошо, спортсмен. Будет тебе завтра и пробежка, и заплыв. Как знала, что надо кроссовки брать.

‒ Прекрасно! А теперь – кушать.

И куда всё девается, когда оно нужно?! Ведь сто раз натыкался он в интернете на похожие сайты. Топографические карты крупного масштаба, и всё такое… Кажется, что и карты островов он находил неоднократно, а сейчас только дешёвый ширпотреб какой-то попадается. Туристические схемы и учебные атласы. Может, он ошибается, и такие карты запрещены к открытой публикации? Хотя, это мало кого сейчас смущает. Попросить Сильвию помочь? Да нет, она и так за сегодня умаялась. Уже за ужином постоянно зевала.

Ник закрыл окно поисковика. На экран выплыла слабо освещённая уличным фонарём калитка. Ничего там не происходило. Впрочем, и не должно было. Он попереключал обзор. На кадрах с других камер наблюдалась почти полная тьма. Ну и ладно. Программа, вроде бы анализирует изображения, и даёт сигнал, если они сильно и быстро начинают меняться. На телефон Сильвии. Кстати, где она? Увлёкшись своими поисками, Ник потерял напарницу из виду. В гостиной её нет… Может спать уже пошла? Он взглянул на часы. Полдесятого вечера. Рановато спать-то… Ник встал и выглянул в коридор.

Кроме его торшера в доме не горела ни одна лампочка. Стараясь не шуметь, он подошёл к двери Сильвиной спальни. Та была чуть приоткрыта и не занавешена. Внутри никого, постель даже не разобрана. Хозяйка здесь давно не бывала. Где же она? Может, пошла поболтать с Кристанной перед сном? Перемывают сейчас косточки своим мужикам. Интересно, кстати, где мистер Пенн? Впрочем, нет, не интересно. Не его это дело. Ник вернулся в гостиную и выключил торшер. Глаза потихоньку привыкали к темноте. В соседском доме, за забором, свет горел только в одном окне. Насколько он понимал, на кухне. Миссис Пенн и Дилан ужинали. Вот: люди едят в десятом часу и не заморачиваются. Но его «супруга» вряд ли принимает в этом участие. Можно, конечно, окликнуть её, если недалеко – отзовётся. Но в доме было так тихо, что даже шум вентилятора ноутбука слышался из коридора. Ник вышел на веранду.

Сильвия сидела на ступеньке крыльца, обхватив колени руками, и даже не обернулась на его шаги. Он молча спустился мимо неё на плиточную дорожку и, не спеша, пошёл к калитке. Было очень темно. Полновесная ночная тьма. Свет фонаря лишь подчеркивал мрак за пределами своих владений.

‒ Далеко собрался? – поинтересовалась напарница.

‒ За калитку хочу выйти. Посмотреть, насколько там многолюдно.

‒ Смотри. Помнишь, что ты обещал? «Никаких девиц».

‒ Само собой. – Ник дошёл до забора, отворил калитку, выглянул на улицу. Далеко не все фонари в квартале работали, но дорога просматривалась, по крайней мере, до угла. Действительно, никаких девиц. Вообще ни души. Только кошка пробежала по освещённому пятну асфальта в полусотне шагов. Дома скрывались за деревьями и кустами, и не было видно, в скольких из них зажжён свет, но ни голосов, ни музыки, ни каких-либо иных звуков человеческой жизнедеятельности не доносилось. Неужто, в столь ранний час все уже ложатся? В субботу? Хотя, может здесь так принято? Ник запер калитку на задвижку, вернулся к Сильвии и сел рядом.

‒ Что ты так волнуешься? Никуда я не денусь. Не одна ты понимаешь значение маскировки.

‒ Мне очень нравится наша пара.

‒ Чего?!

‒ Наши персонажи, Ник. Жизнь, которой они живут. По мнению окружающих. Эта безмятежность… Я вдруг почувствовала, что хочу такую же.

‒ По-твоему, весь день бегать от плиты к раковине – это безмятежность?

‒ Во-первых, не весь день. Во-вторых, не только плита и раковина. Ещё и стиральная машина, гладильная доска, пылесос, швабра, нитка с иголкой… А как ты думаешь, кто всё это делает у меня дома?

‒ Да знаю я, что тебе не привыкать. Я действительно хорошо тебя знаю. Но мне всегда казалось, что у тебя другие идеалы. Что ты стремишься к богатству, ну, в смысле к материальному достатку. Преуспевающая бизнес-леди мисс Жирар: живёт в собственном имении, питается в лучших ресторанах, бытовые проблемы переложила на прислугу. А тебе, оказывается, больше по душе роль скромной хранительницы очага.

‒ Сама не пойму, что случилось. Но здесь так спокойно. Наверное, в моей жизни так давно не было подобного, что я просто забыла, насколько это может быть приятно.

‒ Это что, камень в мой огород?

‒ Почему?

‒ Я тебя втянул в ту жизнь, которой мы сейчас живём.

‒ Не преувеличивай своей роли. Для начала вспомни, это я предложила работать вместе. Конечно, я тогда была совсем на мели, и готова на любые риски ради денег, но напросилась к тебе в помощницы не только из меркантильных соображений.

‒ Да ладно!? ‒ они отродясь не беседовали на такие темы, и Нику вдруг стало любопытно, чего это Сильвия вдруг разоткровенничалась. – Неужто, тебя влекла суровая романтика следственного ремесла?

‒ Может быть. А ещё, мне просто понравилось работать с тобой. Я ведь уже в старших классах пообещала себе трудиться до посинения, но выбиться в люди. Стать самостоятельной, обеспеченной, независимой. Оказалось, что для этого действительно надо вкалывать почти круглосуточно. А цель всё также далека… И вдруг, то немногое, чего я всё-таки добилась, рухнуло и исчезло в один момент. Но тут в моей жизни появился ты. Я увидела человека, которому наплевать на все эти богатства. Который просто занят любимым делом, живёт сегодняшним днём, но живёт по совести, и, возможно, поэтому счастлив. Я тоже захотела так попробовать.

‒ Сильви, с твоей стороны очень любезно вогнать меня в краску смущения среди ночи, когда этого нельзя увидеть, но ты явно преувеличиваешь мои достоинства и мою роль в твоей судьбе.

‒ Кто знает?.. Я лишь хотела сказать, что уже очень давно кручусь, как белка в колесе. Больше десяти лет. И вдруг, всё остановилась. Я – домохозяйка в тихом захолустье, и основная моя задача – заботиться об удобствах для любимого человека. Пусть даже, его роль играет мой напарник-раздолбай. Размеренное, спокойное, безопасное существование. Хоть и всего на несколько дней. Возможно, мне это быстро надоест. Но пока я хочу насладиться новым ощущением.

‒ Стареем, сестра, стареем.

‒ А если и так, что плохого? Послушай эту тишину, посмотри на это небо, расслабься и забудь об остальном. Пусть будет только здесь и сейчас.

Ник честно попробовал. Тишина… Что ж, действительно тихо. Лишь несколько насекомых стрекочет в траве, да далёкий ленивый лай пары собак. А небо… Звёзды над кронами. Но их здесь гораздо меньше, чем в безлунную ночь на берегу. Он ей так и сказал.

‒ Ты ничего не понимаешь. На твоём пляже никогда не бывает так тихо. Там музыка, голоса, шум машин с шоссе, гудки судов с моря. И свет отовсюду. Фонари, окна, фары, реклама. А здесь, словно кроме нас и нет никого.

Вот пойди, пойми, к чему она это всё говорит? «Никого, кроме нас… Никаких девиц… Напарник-раздолбай в роли любимого… Здесь и сейчас… Расслабься и забудь…» Не особо тут расслабишься.

‒ Завтра будет не до безмятежности и релакса. – попытался плавно сменить тему Ник. – Нам обоим придётся бродить по лесу весь день. Разве что, на обед домой вернёмся.

‒ Знаю. Потому и наготовила еды впрок. И пусть мы с утра до вечера проторчим в зарослях в поисках непонятно чего, всё равно это куда спокойней всех наших погонь, драк и перестрелок. Даже если далёкая старость впервые даёт о себе знать, мне хочется сполна прочувствовать удовольствие покоя.

‒ Когда же ты успела так притомиться?

‒ Кто знает?.. Может, уже давно, просто понятно стало только сейчас. И неудивительно, честно говоря. Наша работа не предполагает свободного времени для самоанализа. Вот мы и не отдаём себе отчёта, что, возможно, надорвались и пора взять отпуск…

‒ Ну, знаешь, говори за себя! Я лично ничуть не устал.

‒ Это тебе так кажется, а со стороны видно совсем другое.

‒ Что же ты там углядела, со своей стороны?

Сильвия повернулась к Нику. Зрение уже настолько адаптировалось к темноте, что он хорошо видел её лицо, глаза с большими зрачками, внимательный и строгий взгляд. Напарница смотрела очень долго, и он чувствовал, как она проникает в его сознание всё глубже, в такие далёкие и глухие закоулки, где и сам хозяин почти не бывает. С огромным трудом отведя взор, Слотер ещё несколько секунд боролся с желанием отчаянно замотать головой, чтобы прогнать наваждение.

‒ Хоть ты и очень скрытный, Ник, я тоже о тебе почти всё знаю…

‒ Я скрытный?! Почему?

‒ Потому, что всякий раз, когда я вижу, что тебе нужно кому-то излить душу, может даже исповедаться, и пытаюсь вызвать тебя на откровенность, ты лишь отшучиваешься. Когда в наши нынешние дела вдруг врывается очередной отголосок твоего бурного прошлого, я либо узнаю подоплёку событий от твоих старых друзей, либо вообще так и остаюсь в неведении и недоумении. Не думай, что я обижаюсь, это просто констатация факта: ты скрытный. Но сегодняшний Слотер у меня перед глазами каждый день, и я смогла его достаточно подробно изучить. Он, хоть и не особенно опрятен, обязателен и усидчив, работу свою любит и относится к ней ответственно, а это…

‒ Это я-то люблю работу?! Ты меня с кем-то спутала. Любимая работа, для меня – бессмысленное словосочетание. Как можно любить то, ради чего приходится вставать по утрам? Вот отдохнуть я всегда рад. В безделье мне равных нет. Я даже могу…

‒ Нечего кокетничать и меня перебивать. Ты любишь свою работу и делаешь её хорошо. Но такое отношение требует больших затрат сил. И физических, и духовных. А они не беспредельны даже у тебя. Кроме того, это только тебе кажется, что все эти твои гулянки, вечеринки и любовные похождения восполняют потери здоровья. Ты и работаешь на износ и отдыхаешь. И пусть ресурс твоего организма огромен, рано или поздно настанет время остановиться. Вернее, оно, по-моему, уже настало.

‒ Но я не чувствую себя измотанным работой или измождённым развлечениями. Я могу ещё. И хочу. Ну, хочу, по большей части, второго.

‒ Ник, внутри тебя сидит маленький мальчик. Да-да, кроме сексуально озабоченного подростка, безудержного фантазёра, свирепого зрелого воина, убелённого сединами мудреца и ещё бог знает кого, в тебе есть и такая ипостась. Весёлый такой сорванец, лет десяти-двенадцати, вроде Дилана, который просто любит играть в сыщиков. И для него вся наша работа – игра. Самое увлекательное и притягательное занятие на свете. Совершенно не опасное и не страшное. Так вот, сейчас даже он устал.

‒ Ну, подруга, ‒ Ник похлопал Сильвию по плечу, – вот за что я тебя люблю. С тобой не соскучишься. Прям, Зигмунд Фрейд в юбке. Кстати, по какому принципу ты переодеваешься? За сегодня на тебе, кажется, уже четвёртый наряд. Или пятый?..

‒ По функциональному. Что больше всего подходит для моей текущей деятельности, то и одеваю. Жаль, ты совершенно не подготовлен в этом отношении. А то, мы могли бы совершать не только пробежки, но и прогулки.

‒ Прогулки?

‒Да. Степенно прогуляться под ручку. Вечерком, по жилым кварталам, до магазинов и обратно. Успокаивает, расслабляет.

Что-то, здорово её проняло. Такой Ник не видел партнёршу ни разу. Может, правда устала? Он никогда не пытался влезать в её личную жизнь без особой необходимости. Сильвия знала, что всегда может обратиться к нему за помощью, если кто-то её обидит, но ни разу так не делала. Те немногие случаи, когда он сознательно вмешивался в отношения мисс Жирар с мужчинами, были связаны с прямой угрозой её жизни. Что, если ей действительно не хватает семейных радостей? Или она, скажем, просто предполагает такое и хочет попробовать? Почему же раньше этого не замечалось? Неужели, один день новой жизни может так резко изменить человека? Что ж дальше, тогда, будет?

Сильвия молчала, отрешённо глядя в садовую темноту. Тишина и мрак действовали усыпляюще. Нику вдруг тоже захотелось сидеть и пялиться тупо перед собой, не напрягая мозги мыслями, а язык разговором. Неужто, и он устал?.. Да нет, бодр и полон сил, это просто обстановка такая,.. непривычная. Ну, когда, в последний раз, он проводил целый день за подобными занятиями? Даже и не припомнить. Либо, действительно, гнался, стрелял, дрался, либо веселился с друзьями и подружками…

‒ Я ведь серьёзно, Ник. – очнулась вдруг Сильвия. И голос у неё был такой, что сомневаться не приходилось: действительно серьёзно.

‒ Насчёт чего? – очень осторожно поинтересовался он. – Надеюсь это не про раздвоение моей личности? Точнее, размножение. ‒ а про себя подумал: «И десятикратно надеюсь, что не про прелести наших семейных отношений».

‒ Про отпуск.

‒ Ну ладно, ладно. Отпущу я тебя, как только с этим делом покончим. – Ник облегчённо вздохнул и мысленно перекрестился. – И сам… отпущусь, если уж ты так настаиваешь. Я только не пойму, куда мы денемся? В отпуск, вроде бы, положено ехать на курорт. А мы и так на курорте. Кроме того, если мы останемся здесь, от работы нам скрыться не удастся.

‒ Курорты разные бывают…

‒ Например?

‒ Какие-нибудь минеральные воды,.. заповедники,.. круизы… А! – она хлопнула себя по коленке. – Горные лыжи! Точно! На контрасте, так сказать. Ну, сам посуди, куда еще можно может поехать житель тропиков на отдых?

‒ Сильви, даже если мы скинемся, денег на Куршавель не хватит. Даже на одного и на один день. И даже на Аспен. И, боюсь, даже на Уистлер.

‒ Есть полно других мест. У нас в Огайо, я помню, были спуски…

‒ Это Мэд Ривер, что ли? Так там меньше трехсот футов перепад… Погоди, что значит «У нас в Огайо»? Ты же, вроде, из Филадельфии.

‒ Это я там родилась. А потом, в раннем детстве, переехала. Отец решил свой бизнес открыть. В Маунт Верноне. Там рядом был Сноу Трейлс. Старшие брат и сестра любили там кататься. А ты откуда названия знаешь?

‒ Я по обмену в Канаде служил, в полиции. Как раз зимой. В участке несколько ребят было, любителей покататься. Так вот, они этот Мэд Ривер считали чем-то вроде детского сада для горнолыжников. Откуда они только о нём узнали, в своей Рейджане?

‒ То есть, сам ты не катался?

‒ Увы. А ты?

‒ Тоже. Так что пора навёрстывать.

Ник задумался. Синее небо, жгучее солнце, искрящийся белый снег на крутом склоне, девушки в облегающих костюмах, стремительно проносящиеся мимо или болтающие ногами на скамейках подъёмника… Вечером ты рассказываешь им очередную душераздирающую историю у камина, за стаканом глинтвейна и потом… А почему бы и нет? Может, и на лыжах научишься кататься? Заодно.

‒ Я подумаю.

‒ Кстати, Канада, в этом смысле неплохой вариант. По деньгам. Я, конечно, не Уистлер имею в виду. – Сильвия отчаянно зевнула и, прислонившись плечом к перилам, посмотрела на Ника. – А ты, вообще, зиму любишь?

‒ В малых дозах. Чтобы, если что не так, всегда можно было в тепло вернуться. И ещё мне не нравится снег чистить. То есть, сам процесс возражений не вызывает. Машешь лопатой на морозном воздухе – одно удовольствие. Но этот снег такой непредсказуемый! Пошёл ты, скажем, на хоккей, или на танцы. А его с полфута навалило. Домой возвращаешься, а там к калитке не подойти, не то что к двери. Вот и берёшься за лопату. На часах одиннадцать ночи, а тебе завтра в восемь на дневное дежурство заступать.

‒ Так ты там в отдельном доме жил? Роскошно. – она снова зевнула и помотала головой, пытаясь прогнать сон.

‒ Снимал маленькую хижину на окраине. Оказалось, даже дешевле, чем гостиница. Тебе-то нравятся холода? Или в какую-нибудь Сахару отправишься?

‒ Там не всем бывает так,.. только, если в середину певучую дверь,.. и на трёх…

‒ Чего?! – Ник изумлённо уставился на напарницу. Сильвия уснула, возложив голову на перила крыльца и бессильно уронив руки на ступеньки. Она казалась уставшей, слабой и беззащитной. Хотя он прекрасно знал, что верно только первое определение, почему-то захотелось взять женщину на руки, отнести на кровать и укрыть одеялом… М-да, похоже устали они оба, если такая чушь в голову лезет.

«Я не устал!» - заявил маленький мальчик внутри Ника. – «Я хочу играть в детективов! Я это очень люблю, сильнее всего».

Ну-ну.

«А больше всех, я хочу играть с Сильвией. Она – лучшая!»

Что ж, с этим он спорить не будет. Ник легонько похлопал партнёршу по плечу.

‒ Эй. Проснись…

‒ М-м-м… ‒ не открывая глаз, Сильвия обняла его правую руку и, прижавшись плотнее, положила голову на плечо. Ну, что ты будешь делать, совсем умаялась за день, бедняга. Завтра надо дать подольше поспать.

«Да ты сам всё на свете проспишь!»

Это тоже было правдой. И он умаялся. Ник опустил веки и тут же, рывком, распахнул. Ещё не хватало и ему уснуть. Так и останутся оба тут до рассвета. Может быть, отпуск в самом деле необходим? Уж Сильвии-то точно. Он вздохнул и почесал свободной рукой затылок. Вот, что она здесь делает? Не на крыльце, а вообще. Рядом с ним. Какое у него есть право удерживать эту женщину подле себя? Симпатичную, молодую, здоровую, умную, а самое главное (и редкое) – добрую. Ей бы надо выйти замуж, рожать и воспитывать детей… Наверняка же есть где-то достойный мужчина, которого она может осчастливить, и который способен осчастливить её. А вместо этого ей приходится ежедневно гоняться за преступниками в компании полубезумного нестриженного пляжного плейбоя. Конечно, устанешь!

«А ты?»

«Что – я?»

«Если бы пришлось выбирать: остаться детективом и работать одному, или заняться чем-то другим, но с ней?»

А действительно? Согласился бы он работать с мисс Жирар в другой области. Дрессировать мартышек, печь пироги, или конструировать космические корабли?

«Корабли!» ‒ завопил мальчишка. – «Я выбираю корабли!»

Может быть, может быть…

‒ Да просыпайся ты уже! – Ник схватил Сильвию за коленку и дёрнул уже намного энергичнее.

‒ Ну? Что ещё? – та нехотя зашевелилась, открыла глаза и, поразмышляв пару секунд, решительно отцепилась от напарника.

‒ Что происходит? – настойчиво потребовала разъяснений партнёрша. – Почему я сплю на твоём плече?

‒ Потому что оно мягче деревяшки. – Ник постучал по перилам. – А других плеч ты поблизости не нашла.

‒ И всё? – подозрительно спросила Сильвия.

‒ Всё, всё. Отправляйся в койку. От тебя уже всё равно никакого проку.

‒ А какой тебе нужен прок?

‒ Да никакой. Иди, спи.

‒ Угу. – Сильвия тяжело поднялась, держась за столбик, подпиравший крышу над крыльцом. – Спокойной ночи…

‒ И тебе того же.

‒ А ты собираешься ложиться?

‒ Конечно. Ещё минут пять посижу и лягу.

Её медленные и неровные шаги гулко звучали за спиной. Потом стукнула дверь, щёлкнул выключатель. Свет из спальни попал в коридор и частично добрался до крыльца. Привыкшим к темноте глазам он казался ярким. Свет отбросил тень сидящего человека на плитки дорожки. Тень была длинной, похожей на нахохлившуюся птицу, голова которой таяла там, где уже властвовали лучи уличного фонаря. Ник понял, что безмолвие разбавляет новый звук: поднявшийся ветер шелестел в кронах. Где-то завыли коты, тут же подключились собаки. Тишина была безвозвратно уничтожена. Очередной порыв разогнал стайку ночных бабочек вокруг фонаря, и одна из них, обратив внимание на новый источник света, устремилась к дому. Но в этот момент освещение погасло. Что, она уже легла? Не раздевалась, что ли? Неужели, так утомилась?

Ник встал, шагнул на веранду. Растерявшийся мотылёк сел на занавеску в проёме входной двери и сложил крылья. Задумавшись на пару секунд, Слотер закрыл дверь и запер изнутри на крючок.

‒ На всякий случай. – пояснил он мотыльку.

Ник не удержался и, миновав свою комнату, подошёл ко входу в спальню напарницы. У неё не хватило сил даже на то, чтобы занавесить дверь. И раскрытое окно. Ветер шевелил шторы по его краям, а снаружи был виден вечный символ островов: почти полная луна, просвечивающая сквозь пелену ползущих облаков. Сильвия спала с выражением совершенного блаженства на лице. Тапки стояли под кроватью, рядом с босоножками, а вот одежды нигде не было видно. Впрочем, судя по торчащему из-под одеяла голому плечу, платье она всё-таки сняла. И успела куда-то убрать. Шустрая…

Ник вернулся к своей двери и с тоской посмотрел на пустую, мёртвую постель. Никаких девиц. Легко сказать... Поразмышляв некоторое время, детектив вздохнул и решил навестить холодильник.

‒ Так ты что, не стал раскапывать? – голос Сильвии звучал недоумённо, словно напарник обещал ей перерыть весь остров.

‒ Одного раза хватит.

‒ Для чего хватит? – не унималась партнёрша в телефоне.

‒ Чтобы понять бессмысленность раскопок. Это такой способ сбить с толку того, кто идёт следом. Каспер, или кто-то там ещё, нарыл ям, чтобы мы ходили и думали: «Какой в этом смысл?»

‒ Ты думаешь, он про нас знал?

‒ Ну, не мы конечно. Любой, кто мог появиться на острове вслед за ним. Может, правда, он на самом деле думал, что завещание закопано у одного из углов, но не знал у какого…

‒ А вдруг, одна яма всё-таки настоящая?

‒ Что значит настоящая? Он же ничего не нашёл, раз всё ещё по музеям рыскает.

‒ Или нашёл и перепрятал. А хождение по музеям – это как раз путание следов. – гордым тоном озвучила свою версию напарница. – Тогда мы можем его поискать.

‒ Так он его мог куда угодно спрятать, не обязательно закопать. Но, по-моему, это столь же рискованно, сколь и бессмысленно. Нашёл, уничтожил – свободен. Скорее всего, он не хочет, чтобы мы догадались о направлении его поисков. Поэтому оставляет ложные следы.

‒ Наверное, ты прав. Так что будем делать?

‒ Что и собирались. Искать всё, что выделяется на окружающем фоне.

‒ И что значит «фон»?

Ник вздохнул. Его и самого это беспокоило. По сути, они сами не знают, что ищут. Стоунз думала, что сыщики для таких задач и предназначены: «Принеси то, не знаю, что». На деле всё шло со скрипом…

‒ Понимаю тебя. Что считать фоном, и как понимать смысл слова «выделяется»…

‒ Я не шучу, Ник!

‒ Я тоже.

‒ Тогда, смотри. Передо мной дерево. Я ноль в ботанике и не знаю этой породы, но у него листья – красные. То ли осень, то ли всегда так. И поблизости ничего похожего. Но в десяти метрах ещё одно такое же растение. Это достойно внимания, или нет? Или, вот ещё. Я недавно прошла место, где четыре клёна растут в углах квадрата. Почти идеально. Старые такие деревья, толстые, раскидистые. А между ними невысокие кусты. Ну, максимум метр двадцать. Получается такая естественная, заросшая беседка. Её надо отмечать?

‒ Да. Отмечай всё. В смысле, всё что найдёшь. Может быть, сами по себе эти находки не подходящие места для прятанья завещаний, но, если нанести их на карту, а потом соединить однотипные объекты прямыми линиями попарно, на пересечении окажется искомое место. Ты лучше меня умеешь это делать, так что когда сойдёмся, займись, пожалуйста…

‒ Звучит бредово.

‒ Согласен, но что, если Диана любила в школе геометрию? Или её сыновьям она легко даётся. Или наоборот, она не давалась её непутёвому бывшему мужу.

‒ А если ему алгебра не давалась? Или литература?

‒ Как раз в литературном музее Каспер уже был. Короче, снимай всё!

‒ Да я уже целый фильм сняла, скоро память кончится. Хорошо, что карточки взяла. Туда целый сериал можно записать.

‒ Вот и умница. Значит, встречаемся у четвёртого угла, как договаривались.

‒ Есть, шеф! ‒ Сильвия отключилась.

Ник сунул телефон в карман и осмотрелся в поисках достопримечательностей. Таковых действительно наблюдалось немного. Они начали поход с раскопок найденной им накануне ямы. Естественно, там ничего не обнаружилось. Бравых детективов это не смутило, и было решено разойтись по разные стороны от точки раскопок, вдоль насыпи-ступеньки. Минут пятнадцать спустя, почти одновременно, каждый достиг ещё одного угла-поворота. И увидел ещё одну закопанную яму. Лопата была только у Ника, но даже он не стал рыть землю во второй раз. Уж больно всё это выглядело… декоративно. Куда больший интерес вызывал сам склон, вдоль которого они теперь путешествовали, как вскоре выяснилось, навстречу друг другу. То, что он замыкался, ещё больше укрепляло в подозрении о недостроенной пирамиде. Как бы глупо это не выглядело.

Приходилось обращать внимание на всё, что хоть как-то отличалось от окружения. Сейчас, например, это был завал брёвен. Несколько стволов лежали на склоне друг на друге. Странным казалось то, что все они имели разный, с позволения сказать, возраст. Некоторые упали недавно, и на торчащих ветках ещё сохранились засохшие листья, некоторые уже покрылись мхом и грибами, а самый старый почти сгнил. Их не рубили, они не падали из-за отмирания корней. Деревья просто были сломаны когда-то. И где-то. Поблизости Ник не заметил ни одного пня. А потом кто-то стаскивал их сюда и бросал друг на друга. Словно хотел что-то прикрыть. Занятно… Но самому «молодому» бревну от силы месяц. Отец миссис Стоунз не мог его сюда доставить. И вряд ли кто-нибудь продолжает начатое им дело. Так что, если там – он пошевелил носком сандалии верхний ствол – что-нибудь спрятано, это не завещание. Во всяком случае, не то, что они ищут.

Шагах в десяти Ник заметил дыру в земляном склоне. Нора? Интересно, чья. Для крысиной слишком большая. Да и непонятно, чем тут крысы питаются. Скорее их самих должны были сожрать многочисленные коты да собаки. Может, барсук? А что здесь есть барсукам? Разве что крыс? Любопытный сыщик заглянул в отверстие. Темно, сыро, пусто. Побродив в округе, он нашёл достаточно длинную сухую палку и сунул в нору. Шест погрузился во мрак на все три ярда своей длины, но ничего нащупал. Ник пошуровал по стенкам и вытащил импровизированный зонд. На конце обнаружилась лишь влажная земля. Ничего интересного. Что ж, зафиксируем место находки, и двинемся навстречу партнёрше.

С противным криком на верхушку ближайшего дерева уселась небольшая серо-синяя цапля. Может, это её нора? Бывают птицы с психическими отклонениями? Хотя, отклонения скорее у него, если на ум приходят такие вопросы. Цапля крутила головой, глядя на человека то одним, то другим глазом. Вид у неё был скорее печальный, чем недовольный. Похоже, она не слишком хорошо понимала, что этот двуногий здесь делает. Однако и печальной птице, обитательнице болот, здесь тоже делать, вроде бы, нечего. Ну да ладно, пусть сама разбирается…

Сидя на траве под дубом Ник наносил контуры предполагаемого основания «пирамиды» на спутниковую карту. У него имелись координаты трёх углов, четвёртый должна была задать Сильвия, но и так было ясно, что четырёхугольник получится неправильный. Ни одного прямого угла. Либо пирамидостроители были халтурщиками, либо система позиционирования неточно работала, либо никакая это не пирамида. Причём, вторая и третья версии выглядели правдоподобнее. Что порождало новые вопросы. Но где же напарница?

‒ Так вот ты где?! – заявила Сильвия таким тоном, словно обыскала весь остров. Легка на помине, она выбралась из кустов в своём вызывающе ярком спортивном костюме. Рукава закатаны до локтей, в волосах тёмные очки. Зачем они ей в лесу? ‒ Я, по-моему, уже могу оператором работать. Любой ракурс, любое освещение, любой объект. Может, нам в фотографы податься? Или в кино. – она уселась рядом и достала свой телефон. – Смотри, целый участок леса обвешан всякими верёвочками, тряпочками, пластиковыми пакетами, словно бомжи на рождество все деревья подряд наряжали. Очень похоже на те наклейки, что ты вчера нашёл.

Ник взял аппарат из её рук. В коротком фильме мелькали разносортные растения с привязанными или надетыми на ветки цветными клочками. До профессионального оператора Сильвии было далековато. Но факт обнаружения ещё одной декорации – налицо. Что-то уж очень много внимания им уделял Каспер. Они, ведь, лишь малую часть острова обследовали. Не мог же он знать, откуда они начнут? Или мог?

Дата добавления: 2015-05-26