КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Исламский фактор в системе этноконфессиональных проблем Европы.
Приведенные выше данные и рассуждения на первый взгляд подводят к выводу о конституирующей роли исламской идеологии в системе европейских конфликтов. Однако вопрос о почвенной воинственности ислама остается в высшей степени дискуссионным. Несомненно, острота характера стимулированной «карикатурным скандалом» дискуссии о принципиальной несовместимости западных и исламских ценностей, о «ценностно-культурном» разрыве явилась в одном случае, продолжением серии публикаций о деструктивной функции ислама и его стагнирующем воздействии на социумы, в другом – спровоцировала их появление. Это не удивительно: по словам В.Д.Соловья, «смерть - своя и чужая - предельный, экзистенциальный вызов любой политической и культурной системе»[32]. Логично поэтому, что европейцы склонны окрашивать ислам в агрессивные тона. В 2005 году около 87% населения Германии полагали ислам агрессивным; близкие показатели дали Франция и Италия; в то же время в Польше, где мусульман немного, считали ислам агрессивным только 38% населения.[33] Ислам служит для нее опознавательным знаком опасных «чужаков», «врагов», «других» вне зависимости от радикализма их веры и даже вне зависимости от того, верующие они вообще или нет. Итак, агрессивен ислам или миролюбив? Ответ на данный вопрос, как правило, исследователи пытаются искать в специфике историко-культурного развития исламских стран, и особенно в конституирующей роли ислама. Анализируя мировоззрение современных мусульман, следует иметь в виду, что ислам, как и любая другая великая традиция, представляет собой сложную систему идей, верований и доктрин. Он полон амбивалентных смыслов, которые могут приобретать различное социальное звучание в зависимости от трактовки и исторического контекста.
Между западной и исламской цивилизациями как культурно-историческими целостностями лежит глубинный почвенный антагонизм, а «исламский фактор» в системе конфликтного взаимодействия выглядит, по-крайней мере, эмпирически значимой величиной, что доказано современными исследованиями.
Однако внутри западной цивилизации ситуация выглядит не столь однозначной. Преследуя цель максимально точно определить место и роль религиозного (в данном случае, мусульманского) фактора, катализирующего конфликт, необходимо обратить внимание на некие иные обстоятельства, влияющих на уровень конфликтности, рассмотреть другой взгляд на поставленную проблему Одна группа ученых, таких как, например, видный английский философ и социальный антрополог, Э. Геллнер, в принципе не считают ислам как таковой препятствием для модернизации[41].
Некоторые отечественные востоковеды осторожно указывают на неконфликтный, «толерантный» характер ислама, который, по крайней мере, не является исчерпывающим объяснением появление на Западе конфликтности нового типа.[42] Ставя под сомнение определяющую роли религиозно-культурных и ценностно-цивилизационых факторов в системе конфликтов в Европе, отечественный историк В.Д. Соловей демонстрирует если не экстравагантный, то весьма оригинальный взгляд на проблему рассматриваемого ценностно-культурного разрыва[43]. Ученый, по сути, развивает мысль известного aмерикaнского политолога Д.Горовицa, который в своем классическом исследовании выявил принципиальную недостаточность экономикоцентричных и культуроцентричных моделей для объяснения этноконфессиональных конфликтов.[44] По предположению российского ученого, конфликт между принимающим населением и иммигрaнтaми из «третьего мира» по своей природе - этнический. Сообразно данной концепции, этнические различия сами по себе генерируют напряженность и конфликт принимающих обществ и мигрантов. Глубинный исток напряжения и коллизий коренится не в культурных различиях, религии, социальной стратификации и экономике, a во «врожденных и этнически дифференцированных мыслеформах, наполняющихся конкретным содержанием в зависимости от историко-культурного и социального контекстов»[45]. Европейские общества, поясняет он, не только постхристианские, но и для значительной части иммигрантской молодежи - постмусульманские, что неизбежно для выросшего секулярной Европе второго и третьего поколений иммигрантов. Между тем у арабской молодежи в Европе атрофируется не только религиозное чувство, но и меняется культурный стиль. «В культурном отношении молодые арабские и черные погромщики во Франции не столь существенно отличались от молодых французов - и те, и другие пропитаны космополитичной молодежной субкультурой мегаполисов» - утверждает исследователь.[46] Принадлежность к исламу в данном случае служит не столько конфессиональным, сколько культурным и идентификационным маркером, доказывая, что эти иммигранты (а чаще - их предки) прибыли из стран, где ислам доминирует (или, как в секуляризованной Турции, доминировал историческом прошлом). Следует учесть так же, что в Европе сформировался обширный слой политически умеренных мусульман, в разной степени интегрированных в западные общества. Они соблюдают законы страны, в которой живут, осуждают терроризм. Эксперты констатируют усиливающееся сближение образов жизни выходцев из мусульманских стран и среднестатистических европейцев. Для многих мусульман, особенно второго и третьего поколения, основным языком общения становится язык страны проживания, их предпочтения в еде, одежде, музыке похожи на предпочтения европейцев. Принципиальное значение имеет изменение характера религиозности мусульман. Значительная часть их перестает посещать мечети и соблюдать религиозные обряды. Появились светские мусульмане, считающие возможным отказаться от своей веры. Возник так называемый евроислам, представители которого восприняли либерально-демократические ценности для адаптации отдельных норм шариата к европейским реалиям. По существу, согласно точке зрения исследователя, происходит масштабная трансформация идентичности мусульман[47]. Однако представляется, что, во-первых, сторонники подлинного евроислама являются немногочисленной, а во-вторых, нa деле евроислaм все чaще окaзывaется не aдaптaцией религиозной доктрины к зaпaдным ценностям, a поверхностной мaскировкой для борьбы с ними. «Рaди джихaдa идеологи нового зaвоевaния Европы позволяют своим послушникaм употреблять aлкоголь, брить бороды и делaть многое из того, что считaлось бы aморaльным в поведении любого мусульмaнинa».[48] Исходя из принципа разделенности ислама на различные ветви – суннизм, шиизм, алавизм и др., утверждают С.М.Хенкин и И.В.Кудряшова, даже в рамках одного религиозного течения может существовать неявное разделение мусульман по этническому или племенному признаку. Тесная связь современного ислама с этничностью затмевает универсализм этой религии.[49] Солидаризируясь с исследователями данной группы, есть основания предположить, что иммигранты-мусульмане усвоили западные ценности и адаптировались к западным институтам - но ровно настолько, чтобы использовать ценности, институты и практики западного общества против базовых оснований этого же общества. Но при этом выдвигаемые их политическим авангардом цели радикально альтернативны фундаментальным принципам и основаниям западного общества: свободе слова (и свободе вообще), гражданскому равенству, лаицизму (принципу светского государства) и т.д. Вкратце вектор подобной активности можно определить как стремление мусульман адаптировать западное общество под себя, а не адаптироваться к нему. Логичным и взвешенным представляется вывод В.Д. Соловья: «Если иммигранты умело пользуются западными ценностями и институтами для достижения собственных целей, значит, они их усвоили». В такой аналитической перспективе проблема ценностно-культурного разрыва действительно теряет фундаментальное значение: неевропейские народы способны усвоить демократические ценности, сформировавшиеся в западной цивилизации. Но пользоваться ими они будут иначе, чем европейцы, а именно использовать универсальные демократические ценности для обеспечения группового преимущества. «Это именно схватка за власть - власть, понимаемую в широком смысле: как возможность определять социальное пространство других. В данном случае это другие в прямом смысле слова. Требования разрешить ношение хиджаба в школах и госучреждениях, ограничить свободу слова в пользу ислама, предоставить преференции в трудовых практиках по этническому признаку и т.д. суть стремления переформатировать социокультурную матрицу современного Запада, изменить его цивилизационную идентичность», - резюмирует автор[50]. Итак, представляется, что несколько проaнaлизировaнных выше гипотез, как «классических», так и «оригинальных» - иммигрaнтскaя, социaльнaя и ценностно-культурнaя, этническая и конфессиональная способны в комплексе исчерпывающе объяснить aспекты нового типa конфликтности в зaпaдном мире.
Дата добавления: 2015-05-29; Просмотров: 512; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |