H. Ленина 21 страница

4) В Заграничное бюро входит 1 член Τ TTC (по назначению пленума или Заграничного
бюро) с правом veto.

5) В возможно скором будущем организуется под контролем Заграничного бюро ЦК
съезд по возможности всех групп содействия за границей.

6) Устав съезда утверждается Заграничным бюро ЦК.

7) Заграничному бюро ЦК поручается принять все меры к тому, чтобы на этом съез­
де было осуществлено объединение всех национальных с.-д. групп за границей в еди­
ные местные группы содействия РСДРП. Заграничное бюро Τ TTC должно войти по этому
вопросу в сношение со всеми Τ TTC национальных с.-д. организаций.

8) Группы вносят 85—90% своих доходов в кассу Τ TTC Разрешение изъятий в случае
крайней необходимости (например, расходы на эмигрантов) принадлежит Загранично­
му бюро ЦК.

Внесено 13 (26) августа 1908 г.

МИРНАЯ ДЕМОНСТРАЦИЯ АНГЛИЙСКИХ И НЕМЕЦКИХ РАБОЧИХ¹⁰⁰

Как известно, буржуазная печать Англии и Германии и в особенности уличные лист­ки давно уже ведут шовинистическую кампанию, натравливая одну страну на другую. Конкуренция английских и немецких капиталистов на всемирном рынке становится все более ожесточенной. Былое первенство Англии и безраздельное господство ее на миро­вом рынке отошли в прошлое. Германия принадлежит к числу особенно быстро разви­вающихся капиталистических стран, и продукты ее промышленности все больше ищут себе сбыта за границей. Борьба за колонии, столкновения торговых интересов сдела­лись в капиталистическом обществе одной из главных причин войн. И неудивительно, что капиталисты обеих стран считают войну между Англией и Германией неизбежной, а представители военщины там и здесь прямо желательной. Английские шовинисты хотят подорвать силу опасного конкурента, сломив морское могущество Германии, по­ка еще неизмеримо более слабой на этом поприще, чем Англия. Германские юнкера и генералы с бурбоном Вильгельмом II во главе рвутся в бой с Англией, надеясь на воз­можность использовать перевес сухопутных сил и мечтая о том, чтобы шумом военных побед заглушить все растущее недовольство рабочих масс и обострение классовой борьбы в Германии.

Против растущей опасности войны решили выступить публично английские и гер­манские рабочие. Рабочие

___________ МИРНАЯ ДЕМОНСТРАЦИЯ АНГЛИЙСКИХ И НЕМЕЦКИХ РАБОЧИХ__________ 203

газеты обеих стран давно ведут неуклонную борьбу с шовинизмом и с милитаризмом. Но теперь потребовалось некоторое более внушительное заявление воли рабочего клас­са, чем через органы печати. Английские рабочие решили отправить делегацию в Бер­лин, чтобы путем величественной демонстрации заявить о солидарной решимости про­летариата той и другой страны вести войну против войны.

Демонстрация состоялась в Берлине в воскресенье 20 (7) сентября. Депутаты анг­лийских рабочих на этот раз беспрепятственно смогли выступить перед берлинским пролетариатом. Два года тому назад, когда Ж. Жорес от имени французского рабочего класса решил выступить в Берлине на собрании социал-демократических масс с целью протестовать против шовинистов буржуазии, германское правительство запретило ему говорить перед немецкими рабочими. На этот раз выгнать делегатов английского про­летариата немецкое правительство не решилось.

Громадное рабочее собрание было созвано в одной из самых больших зал Берлина. До 5000 человек сразу заполнили помещение, и многим тысячам пришлось остаться в саду и на улице. Порядок поддерживали рабочие выборные с красными лентами на ру­кавах. Товарищ Легин, известный вождь профессиональных рабочих союзов Германии (так называемых «свободных», т. е. на деле социал-демократических союзов), привет­ствовал английскую делегацию от имени всего политически и профессионально орга­низованного рабочего класса Германии. Пятьдесят лет тому назад — сказал он — де­монстрировали уже в пользу мира французские и английские рабочие. Тогда за передо­виками-социалистами не было еще организованных масс. Теперь рабочие союзы Анг­лии и Германии насчитывают вместе 4 /з миллиона членов. От имени этой армии вы­ступают теперь английские делегаты и берлинское собрание, заявляя, что в руках рабо­чего класса лежит решение вопроса о войне и мире.

Делегат английских рабочих Маддисон в ответной речи заклеймил шовинистиче­скую травлю буржуазии

204__________________________ В. И. ЛЕНИН

и передал подписанный 3000 рабочими «Адрес рабочих Британии к рабочим Герма­нии». В числе подписавшихся, указал он, есть представители обоих направлений английского рабочего движения (т. е. и социал-демократы и сторонники «Независимой рабочей партии», не стоящие еще на сколько-нибудь последовательной социалистиче­ской точке зрения). В адресе указывается, что войны служат интересам имущих клас­сов. Рабочие массы несут все тягости войн; имущие классы извлекают пользу из народ­ных бедствий. Пусть же сплотятся рабочие для борьбы с военщиной, для обеспечения мира!

После речей других английских депутатов и представителя германской социал-демократии Рихарда Фишера, собрание закончилось единогласным принятием резолю­ции, которая клеймит «корыстную и близорукую политику господствующих и эксплуа­таторских классов» и выражает готовность действовать согласно решению Штутгарт­ского международного конгресса, т. е. всеми силами и средствами бороться против войны. Собрание разошлось в порядке с пением рабочей марсельезы. Уличных демон­страций не было. Берлинская полиция и местные военные власти оказались обмануты­ми в своих ожиданиях. Немецкие порядки характеризуются тем, что самая мирная де­монстрация рабочих не обошлась без полицейской и военной демонстрации. Берлин­ский гарнизон был мобилизован. Отряды войск были размещены по строгому плану в самых различных местах города — преимущественно так, чтобы нелегко было заме­тить, где спрятаны солдаты и по скольку. Полицейские патрули объезжали улицы и площади неподалеку от зала собрания и особенно дорогу оттуда к дворцу. Дворец был окружен настоящим кольцом переодетых полицейских и спрятанных по дворам отря­дов войска. Организована была сложная система полицейских пикетов, — группы по­лицейских стояли по углам улиц, — полицейские офицеры отряжены были во все «важные» места, — полицейские велосипедисты несли обязанности разведчиков и из­вещали военные власти о каждом шаге «неприятеля», — мосты и пере-

МИРНАЯ ДЕМОНСТРАЦИЯ АНГЛИЙСКИХ И НЕМЕЦКИХ РАБОЧИХ__________ 205

ходы через канал охранялись втройне. «Охраняли угрожаемую монархию», — пишет

саркастически «Vorwärts» по поводу всех этих мероприятий правительства Виль­гельма П.

Происходила репетиция, — добавим мы от себя. Вильгельм II и немецкая буржуазия репетировали военную борьбу с восставшим пролетариатом. Такие репетиции безус­ловно и во всяком случае полезны и для рабочих масс и для солдат. Ça ira (это дело пойдет!), как говорит французская рабочая песня. Повторные репетиции может быть теперь еще очень медленно, но зато очень верно ведут к великой исторической развяз­ке.

Написано между 8 (21) сентября и 2 (15) октября 1908 г.

Впервые напечатано в 1933 г. Печатается по рукописи

в Ленинском сборнике XXV

ЛЕВ ТОЛСТОЙ, КАК ЗЕРКАЛО РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Сопоставление имени великого художника с революцией, которой он явно не понял, от которой он явно отстранился, может показаться на первый взгляд странным и искус­ственным. Не называть же зеркалом того, что очевидно не отражает явления правиль­но? Но наша революция — явление чрезвычайно сложное; среди массы ее непосредст­венных совершителей и участников есть много социальных элементов, которые тоже явно не понимали происходящего, тоже отстранялись от настоящих исторических за­дач, поставленных перед ними ходом событий. И если перед нами действительно вели­кий художник, то некоторые хотя бы из существенных сторон революции он должен был отразить в своих произведениях.

Легальная русская пресса, переполненная статьями, письмами и заметками по пово­ду юбилея 80-летия Толстого, всего меньше интересуется анализом его произведений с точки зрения характера русской революции и движущих сил ее. Вся эта пресса до тош­ноты переполнена лицемерием, лицемерием двоякого рода: казенным и либеральным. Первое есть грубое лицемерие продажных писак, которым вчера было велено травить Л. Толстого, а сегодня — отыскивать в нем патриотизм и постараться соблюсти прили­чия перед Европой. Что писакам этого рода заплачено за их писания, это всем известно, и никого обмануть они не в состоянии. Гораздо более утонченно и потому гораздо бо­лее вредно

*

Jk» x*p*j£tC*~y £β?Φ^ <жу**

/~

ъ-V -z^bfyjfëC^

Первая страница рукописи В. И. Ленина «Лев Толстой, как зеркало русской революции». — 1908 г.

Уменьшено

_________________ ЛЕВ ТОЛСТОЙ. КАК ЗЕРКАЛО РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ________________ 209

и опасно лицемерие либеральное. Послушать кадетских балалайкиных из «Речи» — со­чувствие их Толстому самое полное и самое горячее. На деле, рассчитанная декламация и напыщенные фразы о «великом богоискателе» — одна сплошная фальшь, ибо рус­ский либерал ни в толстовского бога не верит, ни толстовской критике существующего строя не сочувствует. Он примазывается к популярному имени, чтобы приумножить свой политический капиталец, чтобы разыграть роль вождя общенациональной оппо­зиции, он старается громом и треском фраз заглушить потребность прямого и ясного ответа на вопрос: чем вызываются кричащие противоречия «толстовщины», какие не­достатки и слабости нашей революции они выражают?

Противоречия в произведениях, взглядах, учениях, в школе Толстого — действи­тельно кричащие. С одной стороны, гениальный художник, давший не только несрав­ненные картины русской жизни, но и первоклассные произведения мировой литерату­ры. С другой стороны — помещик, юродствующий во Христе. С одной стороны, заме­чательно сильный, непосредственный и искренний протест против общественной лжи и фальши, — с другой стороны, «толстовец», т. е. истасканный, истеричный хлюпик, на­зываемый русским интеллигентом, который, публично бия себя в грудь, говорит: «я скверный, я гадкий, но я занимаюсь нравственным самоусовершенствованием; я не ку­шаю больше мяса и питаюсь теперь рисовыми котлетками». С одной стороны, беспо­щадная критика капиталистической эксплуатации, разоблачение правительственных насилий, комедии суда и государственного управления, вскрытие всей глубины проти­воречий между ростом богатства и завоеваниями цивилизации и ростом нищеты, оди­чалости и мучений рабочих масс; с другой стороны, — юродивая проповедь «непро­тивления злу» насилием. С одной стороны, самый трезвый реализм, срывание всех и всяческих масок; — с другой стороны, проповедь одной из самых гнусных вещей, ка­кие только есть на свете, именно: религии, стремление поставить на место попов по ка­зенной должности попов по нравственному

210__________________________ В. И. ЛЕНИН

убеждению, т. е. культивирование самой утонченной и потому особенно омерзительной поповщины. Поистине:

Ты и убогая, ты и обильная, Ты и могучая, ты и бессильная — Матушка Русь!

Что при таких противоречиях Толстой не мог абсолютно понять ни рабочего движе­ния и его роли в борьбе за социализм, ни русской революции, это само собою очевидно. Но противоречия во взглядах и учениях Толстого не случайность, а выражение тех про­тиворечивых условий, в которые поставлена была русская жизнь последней трети XIX века. Патриархальная деревня, вчера только освободившаяся от крепостного права, от­дана была буквально на поток и разграбление капиталу и фиску. Старые устои кресть­янского хозяйства и крестьянской жизни, устои, действительно державшиеся в течение веков, пошли на слом с необыкновенной быстротой. И противоречия во взглядах Тол­стого надо оценивать не с точки зрения современного рабочего движения и современ­ного социализма (такая оценка, разумеется, необходима, но она недостаточна), а с точ­ки зрения того протеста против надвигающегося капитализма, разорения и обезземеле­ния масс, который должен был быть порожден патриархальной русской деревней. Тол­стой смешон, как пророк, открывший новые рецепты спасения человечества, — и по­этому совсем мизерны заграничные и русские «толстовцы», пожелавшие превратить в догму как раз самую слабую сторону его учения. Толстой велик, как выразитель тех идей и тех настроений, которые сложились у миллионов русского крестьянства ко вре­мени наступления буржуазной революции в России. Толстой оригинален, ибо совокуп­ность его взглядов, взятых как целое, выражает как раз особенности нашей революции, как крестьянской буржуазной революции. Противоречия во взглядах Толстого, с этой точки, зрения, — действительное зеркало тех противоречивых условий, в которые по­ставлена была историческая деятельность крестьянства в нашей революции. С одной стороны, века крепостного гнета и деся-

_________________ ЛЕВ ТОЛСТОЙ. КАК ЗЕРКАЛО РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ________________ 2Ц

тилетия форсированного пореформенного разорения накопили горы ненависти, злобы и отчаянной решимости. Стремление смести до основания и казенную церковь, и поме­щиков, и помещичье правительство, уничтожить все старые формы и распорядки зем­левладения, расчистить землю, создать на место полицейски-классового государства общежитие свободных и равноправных мелких крестьян, — это стремление красной нитью проходит через каждый исторический шаг крестьян в нашей революции, и несо­мненно, что идейное содержание писаний Толстого гораздо больше соответствует это­му крестьянскому стремлению, чем отвлеченному «христианскому анархизму», как оценивают иногда «систему» его взглядов.

С другой стороны, крестьянство, стремясь к новым формам общежития, относилось очень бессознательно, патриархально, по-юродивому, к тому, каково должно быть это общежитие, какой борьбой надо завоевать себе свободу, какие руководители могут быть у него в этой борьбе, как относится к интересам крестьянской революции буржуа­зия и буржуазная интеллигенция, почему необходимо насильственное свержение цар­ской власти для уничтожения помещичьего землевладения. Вся прошлая жизнь кресть­янства научила его ненавидеть барина и чиновника, но не научила и не могла научить, где искать ответа на все эти вопросы. В нашей революции меньшая часть крестьянства действительно боролась, хоть сколько-нибудь организуясь для этой цели, и совсем не­большая часть поднималась с оружием в руках на истребление своих врагов, на унич­тожение царских слуг и помещичьих защитников. Большая часть крестьянства плакала и молилась, резонерствовала и мечтала, писала прошения и посылала «ходателей», — совсем в духе Льва Николаича Толстого! И, как всегда бывает в таких случаях, тол­стовское воздержание от политики, толстовское отречение от политики, отсутствие ин­тереса к ней и понимания ее, делали то, что за сознательным и революционным проле­тариатом шло меньшинство, большинство же было добычей тех беспринципных, хо­луйских, буржуазных интеллигентов,

212__________________________ В. И. ЛЕНИН

которые под названием кадетов бегали с собрания трудовиков в переднюю Столыпина, клянчили, торговались, примиряли, обещали примирить, — пока их не выгнали пинком солдатского сапога. Толстовские идеи, это — зеркало слабости, недостатков нашего крестьянского восстания, отражение мягкотелости патриархальной деревни и заскоруз­лой трусливости «хозяйственного мужичка».

Возьмите солдатские восстания 1905—1906 годов. Социальный состав этих борцов нашей революции — промежуточный между крестьянством и пролетариатом. Послед­ний в меньшинстве; поэтому движение в войсках не показывает даже приблизительно такой всероссийской сплоченности, такой партийной сознательности, которые обнару­жены пролетариатом, точно по мановению руки ставшим социал-демократическим. С другой стороны, нет ничего ошибочнее мнения, будто причиной неудачи солдатских восстаний было отсутствие руководителей из офицерства. Напротив, гигантский про­гресс революции со времен Народной воли сказался именно в том, что за ружье взялась против начальства «серая скотинка», самостоятельность которой так напугала либе­ральных помещиков и либеральное офицерство. Солдат был полон сочувствия кресть­янскому делу; его глаза загорались при одном упоминании о земле. Не раз власть пере­ходила в войсках в руки солдатской массы, — но решительного использования этой власти почти не было; солдаты колебались; через пару дней, иногда через несколько часов, убив какого-нибудь ненавистного начальника, они освобождали из-под ареста остальных, вступали в переговоры с властью и затем становились под расстрел, ложи­лись под розги, впрягались снова в ярмо — совсем в духе Льва Николаича Толстого!

Толстой отразил накипевшую ненависть, созревшее стремление к лучшему, желание избавиться от прошлого, — и незрелость мечтательности, политической невоспитанно­сти, революционной мягкотелости. Историко-экономические условия объясняют и не­обходимость возникновения революционной борьбы масс и неподготовленность их к борьбе, толстовское непротивление

_________________ ЛЕВ ТОЛСТОЙ. КАК ЗЕРКАЛО РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ________________ 213

злу, бывшее серьезнейшей причиной поражения первой революционной кампании.

Говорят, что разбитые армии хорошо учатся. Конечно, сравнение революционных классов с армиями верно только в очень ограниченном смысле. Развитие капитализма с каждым часом видоизменяет и обостряет те условия, которые толкали крестьянские миллионы, сплоченные вместе ненавистью к помещикам-крепостникам и к их прави­тельству, на революционно-демократическую борьбу. В самом крестьянстве рост обме­на, господства рынка и власти денег все более вытесняет патриархальную старину и патриархальную толстовскую идеологию. Но одно приобретение первых лет револю­ции и первых поражений в массовой революционной борьбе несомненно: это — смер­тельный удар, нанесенный прежней рыхлости и дряблости масс. Разграничительные линии стали резче. Классы и партии размежевались. Под молотом столыпинских уро­ков, при неуклонной, выдержанной агитации революционных социал-демократов, не только социалистический пролетариат, но и демократические массы крестьянства бу­дут неизбежно выдвигать все более закаленных борцов, все менее способных впадать в наш исторический грех толстовщины!

«Пролетарий» № 35, Печатается по рукописи,

(24) 11 сентября 1908 г. сверенной с текстом

газеты «Пролетарий»

СТУДЕНЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ И СОВРЕМЕННОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ

Забастовка студентов провозглашена в Петербургском университете. К ней присое­динился целый ряд других высших учебных заведений. Движение перекинулось уже в Москву и Харьков. Судя по всем данным, которые имеются в заграничных и русских газетах, а также в частных письмах из России, мы стоим перед фактом довольно широ­кого академического движения¹⁰³.

Назад к старине! Назад к дореволюционной России, — вот о чем прежде всего сви­детельствуют эти события. По-прежнему правительственная реакция подтягивает уни­верситеты. Вечная в самодержавной России борьба с студенческими организациями приняла форму похода черносотенного министра Шварца — действующего в полном согласии с «премьером» Столыпиным — против автономии, которую обещали студен­там осенью 1905 г. (чего только не «обещало» тогда российским гражданам самодер­жавие под натиском революционного рабочего класса!), — против автономии, которой студенты пользовались, пока самодержавию было «не до студентов», и которую само­державие не могло не начать отнимать, оставаясь самодержавием.

По-прежнему скорбит и ноет либеральная печать, — на этот раз вместе с некоторы­ми октябристами, — скорбят и хныкают гг. профессора, умоляя правительство не всту­пать на путь реакции, использовать прекрасный случай «обеспечить реформами мир и порядок» в «измученной потрясениями стране», — умоляя студенчество

_____________ СТУДЕНЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ И ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ____________ 215

не прибегать к незаконным способам действия, способным только сыграть на руку ре­акции и т. д., и т. д., и т. д. Какие все это старые-престарые, затасканные мотивы и как живо воскрешают они перед нами то, что было лет этак 20 тому назад, в конце 80-х го­дов прошлого века! Сходство той поры с теперешней покажется особенно поразитель­ным, если взять современный момент отдельно, вне связи с пережитыми тремя годами революции. Ибо Дума (на первый взгляд) только чуть-чуть иначе выражает совершенно то же самое дореволюционное соотношение сил: господство дикого помещика, предпо­читающего придворные связи и воздействие через своего брата чиновника всяким представительствам; — поддержку того же чиновника купечеством (октябристы), кото­рое не смеет разойтись с отцами-благодетелями; — «оппозицию» буржуазной интелли­генции, больше всего заботящейся о доказательстве своей лояльности и называющей увещание власть имущих политической деятельностью либерализма. Рабочие депутаты Думы слишком, слишком слабо напоминают о том, какую роль сыграл недавно проле­тариат своей открытой массовой борьбой.

Спрашивается, можем ли мы при таких условиях придавать значение старым фор­мам примитивно-академической борьбы студенчества? Если либералы опустились до «политики» (только в насмешку, конечно, можно тут говорить о политике) 80-х годов, то не будет ли со стороны социал-демократии принижением ее задач, если она сочтет нужным поддержать так или иначе академическую борьбу?

Такой вопрос, по-видимому, ставится кое-где студентами-социал-демократами. По крайней мере, в редакцию нашей газеты доставлено одно письмо от группы студентов-социал-демократов, в котором, между прочим, говорится:

«13-го сентября сходка студентов Петербургского университета постановила призвать студентов к всероссийской студенческой забастовке, мотивируя свой призыв агрессивной тактикой Шварца; плат­форма забастовки — академическая, сходка даже приветствует «первые шаги» московских и петербург­ских советов профессоров в деле борьбы за автономию. Мы недоумеваем перед академической платфор­мой, выставленной петербургской

216_______________________________ В. И. ЛЕНИН

сходкой, и считаем ее недопустимой при данных условиях и не могущей объединить студенчество для активной, широкой борьбы. Мы мыслим студенческое выступление лишь координированным с общим политическим выступлением и ни в коем случае отдельно. Нет тех элементов в наличности, которые бы­ли бы в состоянии объединить студенчество. Ввиду этого мы высказываемся против академического вы­ступления».

Ошибка, которую делают авторы письма, имеет гораздо большее политическое зна­чение, чем можно было бы подумать с первого взгляда, ибо рассуждение авторов затра­гивает в сущности тему несравненно более широкую и важную, чем вопрос об участии в данной забастовке.

«Мы мыслим студенческое выступление лишь координированным с общим политическим выступле­нием. Ввиду этого мы высказываемся против академического выступления».

Такое рассуждение в корне неправильно. Революционный лозунг — надо стремиться к координированному политическому выступлению студентов с пролетариатом и т. д. — превращается здесь из живого руководства для все более широкой, всесторонней, боевой агитации в мертвую догму, которая механически примеривается к различным этапам различных форм движения. Политическое координированное выступление не­достаточно только провозглашать, повторяя «последнее слово» уроков революции. За политическое выступление надо уметь агитировать, используя для этой агитации все возможности, все условия и прежде всего, больше всего, всякие массовые конфликты тех или иных передовых элементов с самодержавием. Не в том дело, конечно, чтобы мы заранее разделили всякое студенческое движение на обязательные «стадии» и не­пременно следили за аккуратным прохождением каждой стадии, боясь «несвоевремен­ных» переходов к политике и т. п. Подобный взгляд был бы самым вредным педантст­вом и вел бы только к оппортунистической политике. Но так же вредна обратная ошиб­ка, когда с создавшимся фактически положением и условиями данного массового дви­жения не хотят считаться ради ложно понятого в неподвижном смысле лозунга:

_____________ СТУДЕНЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ И ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ____________ 217

такое применение лозунга неизбежно вырождается в революционную фразу.

Возможны условия, когда академическое движение принижает политическое или раздробляет его или отвлекает от него, и — тогда социал-демократические группы сту­дентов, конечно, обязаны были бы сосредоточить свою агитацию против такого движе­ния. Всякий видит, однако, что объективные политические условия данного момента иные: академическое движение выражает начало движения новой «смены» учащейся молодежи, которая более или менее привыкла уже к узенькой автономии, причем начи­нается это движение в обстановке отсутствия других форм массовой борьбы в данный момент, в обстановке затишья, когда широкие массы продолжают переваривать опыт трех лет революции все еще молча, сосредоточенно, медленно.

При таких условиях социал-демократия сделала бы глубокую ошибку, если бы она высказалась «против академического выступления». Нет, группы студентов, принадле­жащих к нашей партии, должны направить все усилия на поддержку, использование и расширение данного движения. Как и всякая поддержка примитивных форм движения социал-демократией, и данная поддержка должна состоять больше всего и главным об­разом в идейном и организационном воздействии на более широкие слои, возбужден­ные конфликтом и переживающие сплошь да рядом в этой форме конфликта первый политический конфликт. Ибо учащаяся молодежь, вошедшая в университеты в течение последних двух лет, жила почти всецело жизнью, оторванной от политики, и воспиты­валась в духе узкого академического автономизма, воспитывалась не только казенными профессорами и правительственной печатью, но и либеральными профессорами и всей партией к.-д. Для такой молодежи широкая забастовка (если сумеет эта молодежь соз­дать широкую забастовку! мы должны все сделать, чтобы помочь ей в этом, но, конеч­но, не нам, социалистам, ручаться за успех того или иного буржуазного движения) яв­ляется началом политического конфликта, все равно, сознают ли это борющиеся или

218__________________________ В. И. ЛЕНИН

нет. Наша задача — разъяснить массе «академических» протестантов объективное зна­чение этого конфликта, постараться сделать его сознательно политическим, удесяте­рить агитационную деятельность соц.-демократических групп студенчества и всю эту деятельность направить к тому, чтобы усвоены были революционные выводы из исто­рии 3-х лет, чтобы понята была неизбежность новой революционной борьбы, чтобы наши старые — и оставшиеся вполне современными — лозунги низвержения самодер­жавия и созыва учредительного собрания снова стали предметом обсуждения и осел­ком политической концентрации свежих поколений демократии.

От такой работы с.-д. студенты не вправе отказаться ни при каких условиях, — и, как бы трудна ни была эта работа в данный момент, какие бы неудачи ни постигли тех или иных агитаторов в том или ином университете, землячестве, собрании и т. д., мы скажем: толците и отверзется! Работа политической агитации никогда не пропадает да­ром. Успех ее измеряется не только тем, удалось ли нам сейчас же и сразу добиться большинства или согласия на координированное политическое выступление. Возмож­но, что мы этого не добьемся сразу: на то мы и организованная пролетарская партия, чтобы не смущаться временными неудачами, а упорно, неуклонно, выдержанно вести свою работу хотя бы при самых трудных условиях.

Печатаемое нами ниже воззвание СПБ. коалиционного студенческого совета пока­зывает, что даже самые активные элементы студенчества упорно держатся за чистый академизм и тянут пока еще кадетско-октябристскую песенку. И это в то время, как ка-детско-октябристская печать держится по отношению к забастовке самым гнусным об­разом, доказывая в самом разгаре борьбы, что она вредна, преступна и т. д. Отпор, ко­торый счел нужным дать Петербургский комитет нашей партии коалиционному совету, мы не можем не приветствовать (см. «Из партии»).

Очевидно, современному студенчеству недостаточно еще, для превращения его из «академиков» в «полити-

_____________ СТУДЕНЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ И ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ____________ 219

ков», бичей Шварца, ему нужны еще скорпионы новых и новых черносотенных фельд­фебелей для полного революционного обучения новых кадров. Над этими кадрами, обучаемыми всей столыпинской политикой, обучаемыми каждым шагом контрреволю­ции, должны неустанно работать и мы, с.-д., видящие ясно объективную неизбежность новых буржуазно-демократических конфликтов в национальном масштабе с самодер­жавием, которое сплотилось с черносотенно-октябристской Думой.

Да, в национальном масштабе, ибо черносотенная контрреволюция, поворачивая Россию вспять, не только закаляет новых борцов в рядах революционного пролетариа­та, но и вызовет неизбежно новое движение непролетарской, т. е. буржуазной демокра­тии (понимая под этим, конечно, не участие в борьбе всей оппозиции, а широкое уча­стие действительно демократических, т. е. способных на борьбу элементов буржуазии и мелкой буржуазии). Начало массовой студенческой борьбы в России 1908 года есть по­литический симптом, симптом всего современного положения, созданного контррево­люцией. Тысячи и миллионы нитей связывают учащуюся молодежь с средней и низшей буржуазией, мелким чиновничеством, известными группами крестьянства, духовенства и т. д. Если весной 1908 г. делались попытки возродить «Союз освобождения» поле-вее, чем старый кадетский, полупомещичий, Петром Струве представляемый союз, — если осенью начинает волноваться масса молодежи, наиболее близкой к демократиче­ской буржуазии в России, — если завыли снова с удесятеренной злобой продажные пи­саки против революции в школах, — если стонут и плачут подлые либеральные про­фессора и кадетские вожди по поводу несвоевременных, опасных, гибельных стачек, неугодных милым октябристам, способных «оттолкнуть» октябристов, господствую­щих октябристов, — значит, прибывает новый порох в пороховницах! значит, не толь­ко в студенчестве начинается реакция — против реакции.

Дата добавления: 2015-06-04