Фрейдизм и социология А. М. деборин 1 страница

Семейство Даллиевые— Dalliidae

Семейство Умбровые, или Евдошковые, — Umbridae

Европейская евдошка — Umbra krameri (Wall). Распространена в стоячих водоемах бассейнов Дуная, Днестра, Прута.

Обычная длина 5—9 см. Созревает в возрасте 1 года. Живет 2-3 года. Нерест весенний. Самка откладывает икру в гнезда и охраняет ее. Бентофаги.

Грудные плавники широкие, брюшные — маленькие с 3 лучами.

Чешуя мелкая, погруженная в кожу. Тело черно-коричневое. Непарные плавники окаймлены тонкой оранжевой полоской, которая у самцов в период нереста становится красной.

Даллия — Dallia pectoralis (Bean). Распространена на Чукотском полуостровеи Аляске. Длина до 20 см. Обитает в небольших речках, озерах, болотах. Размножается с мая по июль. Нерест порционный. На зиму даллия закапывается в ил и нередко оказывается вмерзшей в лед, причем, если полостная жидкость не замерзнет, рыба остается живой. Местное население использует даллию на корм собакам.

Учение Фрейда получило широкое распространение среди известной части марксистов, которые полагают необходимым предпринять очередную ревизию марксизма с точки зрения психоанализа. Мы нисколько не намерены обвинять этих товарищей в сознательном стремлении к извращению марксизма. Они, конечно, вполне искренно убеждены в том, что психоанализ Фрейда способен обогатить марксизм новым содержанием. Но каковы бы ни были субъективные намерения марксистов-фрейдистов, их стремления «омолодить» марксизм посредством вливания в него «свежей» крови фрейдизма неминуемо ведут к полному извращению марксизма.

Учение Фрейда представляет собою весьма сложный «комплекс» идей, но в настоящей связи нас интересует социология фрейдизма, то есть применением метода психоанализа к общественным явлениям. В целях выяснения этого вопроса мы считаем полезным подвергнуть разбору несколько работ, вышедших из-под пера фрейдистов и касающихся весьма жгучих актуальных проблем, как-то: проблемы капитализма, революции и коммунизма.

Цюрихский пастор Оскар Пфистер один из виднейших последователей Фрейда выпустил недавно книжку, посвященную психологии капитализма1. Почтенный пастор, верный своей профессии, несет заботу о спасении человеческих душ. Неудивительно, что именно в психоанализе он нашел незаменимое оружие, которое дает духовному пастырю возможность «овладеть» душой своей духовной овцы. Таких «овец» или, попросту говоря, клиентов, которые обращаются за исцелением от своих недугов к пастырю Пфистеру, как он сам признается, немало. Но кругозор образованного цюрихского пастора не ограничивается «приходом». Свой

«опыт» по части исцеления душ от власти злого духа он пытается применить

к исследованию целой общественной формации к капитализму.

В своем «исследовании» он исходит прежде всего из работ в этой области Макса Вебера и Вернера Зомбарта, которые утверждают, что религиозные системы и церкви оказали решающее влияние на выработку капиталистического духа и соответствующей ему хозяйственной системы. Вебер и Зомбарт придерживаются того мнения, что условием поворота исторического развития в сторону капитализма явилось ограничение половой жизни. Фома Аквинат, говорит Зомбарт в своей книге «Буржуа», требовал подчинения всех человеческих влечений, аффектов и деятельностей разуму. В первую очередь отец церкви имел в виду ограничить половые влечения человека. Таким образом, подготовлялся и складывался новый

1 Р/i$(е; О. IЗег $ееIiсIIе АгiiЪап с1е 11аiсЬеii Карiа1i$iвп ппсI с1е 6е1с1еi$е$.

душевный СтроЙ, КОТОРЫЙ И лег в ОСНОВУ капитализма, который породил этуобщественную систему. На место господства влечений и аффектов был поставлен разум, ставший отныне господином мира.

Одновременно с процессом «вытеснения» из человеческой души аффектов и влечений шел процесс рационализации душевной, а вместе с ней и всех общественной жизни. Тот же Фома способствовал своим учением развитию благопристойности и трудолюбия. Разгульная жизнь и мотовство им строго запрещались. Вот те элементы, из которых сложился так называемый «дух капитализма». Впрочем, в нашу задачу не входит изложение взглядов Вебера и Зомбарта на происхождение капитализма. Мы упомянули их лишь для того, чтобы показать, что взгляды Вебера и Зомбарта о влиянии кальвинизма, пуританизма и их моральных учений на возникновение капитализма служат для нашего фрейдиста исходным пунктом в его собственных построениях.

добрый пастор Пфистер не согласен с «социологической» постановкой вопроса у Вебера и Зомбарта. Он готов осчастливить человечество своей собственной теорией. Сущность классического капиталистического духа Вебер и Зомбарт усматривают в соединении жаж ды денег с христианским образом мыслей. Такой подход к этой проблеме, говорит Пфистер, неправилен, ибо он исходит из слишком «интеллектуального» понимания процесса.

Моральные предписания и учения, которые должны служить причиной возникновения капитализма, являются выражением более глубоких душевных процессов и сил.

Проблема капитализма в формулировке Пфистера сводится к следующему: как это случилось, что в то время как в средние века церковь вместе с богом выступала против маммона, она впоследствии, в новое время, подчинила бога маммону? Почему дух маммона победил бога, несмотря на то что религиозный идеал противоречит жажде денег? Замечательная формулировка проблемы возникновения капитализма, не правда ли? Жаль, очень жаль, что К. Маркс написал свой «Капитал», не будучи знаком с таким глубокомысленным ученым, как Пфистер...

для разрешения поставленной проблемы Пфистер обращается, как и следовало ожидать, от ортодоксального последователя учения Фрейда к анализу страдающего истерией субъекта. Мы нарочито приведем некоторые подробности, касающиеся этого истерика, для того чтобы читатель убедился в научной «ценности» метода психоанализа, поскольку его применяют к объяснению общественных явлений.

Итак, субъект, о котором нам повествует пастор Пфистер, пожилой человек с лишком пятидесяти лет. Он усердно молится дважды в день утром и вечером, выше всего ставит набожность, но вместе с тем в нем сильно развита жажда наживы; он предается всевозможным спекуляциям, не останавливаясь перед уголовными преступлениями, раз этого требуют

«дела». При этом он хорошо сознает свое моральное падение, хотя нисколько не страдает угрызениями совести.

5

В дальнейшем автор пространно рассказывает о жизни нашего

«субъекта» и в результате приходит к тому выводу, что у этого истерика между жаждой наживы и неспособностью к любви (импотентностью) существует непосредственная связь.

Переходя от истерика к Кальвину, Пфистер пытается вскрыть общие между ними черты. В душе Кальвина скрывалась бессознательная, вытесненная из сознания ненависть к отцу; в противном случае он не мог бы создать себе такого сурового и мрачного бога, каким был бог Кальвина. Истерический субъект, которого Пфистер подверг анализу, также питал ненависть к отцу, что выражалось, между прочим, в его наглом поведении в отношении своих школьных наставников. Кальвин создал религию и мораль, в которых не нашлось места для любви. Но могучее половое влечение ищет себе, в случае невозможности нормального удовлетворения, ненормального выхода, что ведет к возникновению невроза навязчавости.

Следствием импотентности и невозможности нормального удовлетворения половых потребностей является чувство страха, которое мы одинаково встречаем как у Кальвина, так и у клиента Пфистера. Оба страдают также головными болями. Будучи вытеснена из действительной жизни, любовь может быть перенесена на сверхъестественные объекты, например в средние века на Иисуса и Марию. В случае невозможности такого перенесения возникает чувство страха. Так, у Кальвина сильно развит страх перед адом. Но есть и третья возможность, когда подавленная любовь находит свое выражение в определенном символе. «дух капитализма» состоит именно в том, что деньги являются символом любви, они замещают любовь, так как прямой путь к любви закрыт. Можно сказать, таким образом, что капитализм есть навязчивый невроз, подобно религии, которая Фрейдом так и определяется как универсальный навязчивый невроз, ибо основным характерным признаком навязчивого невроза является то, что страдающий им отворачивается от действительности и обращается к символу, который должен замещать действительность или действительную любовь.

Первоначально деньги служат капиталисту средством для таких целей,

которые имеют быть осуществленными в действительности. Но для страдающего навязчивым неврозом его бессознательные символические действия являются самоцелью. Стало быть, первоначальная фаза капитализма, которая Пфистером именуется религиозным капитализмом, еще не вполне носит характер «навязчивого невроза». Но этот «религиозный» капитализм с течением времени превращается в свою противоположность

в абсолютный капитализм, когда деньги становятся для капиталиста

самоцелью. Этот процесс, говорит наш автор, совершается с психологической необходимостью. «Капиталистический дух» теряет свой первоначальный психологический, биологический и этический характер и превращается в «денежный дух» (Ое1с1еi).

Капиталистический дух обязан своим происхождением Кальвину, который «шествует впереди армии современных капиталистов». Этот «дух капитализма», поскольку он согласуется с этикой кальвинизма, говорит

б

Пфистер, еще не отличается характером навязчивого невроза. Кальвин ориентировался еще на действительность. Капитал призван прославлять имя бога, он имеет целью благо человека. Однако момент любви слишком слабо подчеркивается Кальвином; его эггикой любовь уже «вытесняется», чем подготовляется превращение религиозного капитализма в абсолютный или светский капитализм.

Эта подготовка объясняется еще и тем, что между кальвинизмом и навязчивым неврозом существуют уже сходные психологические черты, вьтражающиеся в подавлении любви, что, в свою очередь, порождает чувство страха и малоценности, далее разбухание нашего я и символические действия, не сознаваемьте рассудком, но служащие для ослабления чувства страха. Все эти психологические переживания служат основанием для выработки духа светского капитализма в противоположность религиозному. Религиозный же, или классический, капитализм характеризуется тем, что христианский бог составляет средоточие капиталистического хозяйства и что эгоистические стремления или страсти ему, классическому капитализма, чужды1.

В дальнейшем, когда бог низводится с престола, когда умножается число безбожников, классический капитализм превращается в светский, или

«дух капитализма» вытесняется стремлением к наживе, жаждой денег.

Само собою разумеется, что наш пастор предпочитает «религиозный» капитализм светскому, ибо последний ведет к безбожию, к падению нравов и проч. Мелкобуржуазная философия капитализма этого фрейдиста чрезвычайно характерна. Но об этом ниже. Пока же необходимо еще подчернить, что О. Пфистер готов мириться и с «светским» капитализмом, ибо возможно, что капиталистическая форма хозяйства является технической необходимостью и соответствует человеческой природе и внешним обстоятельствам, говорит он. Но он не допускает, чтобы человек все-таки должен был быть рабом наживы. Он считает даже возможным и необходимым сочетать капитализм с «социализмом духа». Как добрый пастьтрь, он готов пролить слезу по поводу страданий народа и сказать несколько горьких слов миллиардерам, живущим в роскоши и праздности. Но тут же спешит прибавить, что имеются капиталисты, которые признают и социализм, разумеется не как экономическую систему, но как идею. Будучи одушевленьт чувством ответственности и солидарности, такие капиталисты являются одновременно и социалистами по своим убеждениям.

В деле выработки современного капиталистического душевного склада решающую роль сыграло то обстоятельство, что религиозная основа жизни была утеряна. При этом надо помнить, проповедует добрый пастор, что, кто находит удовлетворение в земной жизни, тот не может найти пути к богу и никогда не будет стремиться к более высоким духовным ценностям. Все великие деяния должны быть искуплены страданиями и трудом. Где нет страданий и необходимости преодоления препятствий, там нет и религии.

1 Р/i$еi- О. IЗег $ееiiсiiе АгiiЪап с1е 11а$iс1iеii Карi1а1iiпгi шiсi 1е$ ОеI еiе. 35.

Часто религия исчезает также и вследствие того, что гнев против отца земного переносится на отца небесного бога.

Кальвинистический капитализм связан с потерей любви к богу и людям. Но все же светские интересы в первую эпоху капитализма были еще подчинены богу. В пору господства бога умеренность, скромность и набожность составляют основной тон жизни. Но кальвинистическое воспитание способствовало умерщвлению детской любви, вытеснению из души ребенка чувства наслаждения жизнью, жажды свободы и любви. Аскетическая мораль и религия кальвинизма подготовляли сами торжество маммонизма. К этому надо еще прибавить и то, что бездушная техника и материалистическая наука и философия пришли на помощь этому психологическому процессу неизбежного перехода к светскому капитализму, который носит на себе все черты навязчивого невроза, заключает наш автор.

В самом деле, человек полагает обычно, что его погоня за деньгами совершается по его свободной воле. Но это не так. Стоит лишь захотеть такому человеку изменить свой образ жизни, как он убеждается в полной невозможности сделать это. Так как благодаря вытеснению нормальная и желательная деятельность не может быть выполнена, то бессознательное создает символическую замену ее и принуждает сознание выполнять то, что ему угодно.

Символы являются представителями других благ или ценностей, прямое и непосредственное присвоение которых в силу тех или иных причин запрещено. Символ замещает определенный вытесненный объект, так что если человек, например, стремится к наживе, то на самом деле деньги являются символом вытесненной из сознания любви... Над сознанием господствуют бессознательные силы, которые заставляют человека гнаться за символами, иллюзиями, вместо того чтобы овладеть непосредственно тем объектом, выражением которых эти символы являются. Отсюда следует, что вся капиталистическая формация представляет собою ложь и вместе с тем болезнь, от которой психоанализ может, по-видимому, излечить человечество.

Итак, религиозному капиталисту присущ так называемый аскетический образ жизни. Его материальные потребности скромны и умеренны. Все интересы и любовь человека переносятся на бога, который предохраняет от переоценки материальных благ. При светском капитализме предприниматель жажду наслаждения сосредоточивает на своей личности. деньги становятся для него богом, то есть высшим благом, в то время как первоначально высшим благом и целью для человека был бог.

Если мы теперь снова вернемся к нашему истерическому субъекту, то мы вспомним, что он не питал уважения к отцу и своим учителям. Капиталисты тоже отвергли своего отца-бога. И подобно тому как истерик стал крупным предпринимателем, то есть цель своей жизни усматривал в наживе, в накоплении денег по той причине, что любовь у него не могла найти нормального выхода и он вынужден был посредство «сверх компенсации» заглушить и подавить в себе чувство своего ничтожества,

малоценности, связанное с его неспособностью к любви, так и капиталист вообще потому гонится за деньгами, что они являются символом вытесненной из сознания любви, способствуют заглушению в нем чувства страха и малоценности, как и возвышению его личности.

Но это не все. Оказывается, что истерик Пфистера отличается еще одной замечательной особенностью, которая имеет огромное значение. Он страдает запор ами...

Отсюда Пфистер делает сногсшибательное заключение, что существует причинное отношение между запорами и «духом мамонизма». При этом он определенно ссылается на Фрейда, который в своей работе «Характер и анальная эротика» указал на тесную связь, существующую между запорами и любовью к порядку и бережливостью. Что запоры причинно связаны с стремлением к наживе, доказывает то обстоятельство, говорит Пфистер, что у многих больных запоры ликвидируются аналитически в том случае когда

«денежный дух» больного становится предметом беседы. Быть может, аналитический метод является превосходным средством лечения запоров, хотя мы продолжаем придерживаться того мнения, что против запоров слабительное является, пожалуй, лучшим средством, чем душеспасительные

«аналитические «беседы о «денежном духе», но что для объяснения духа капитализма запоры, кроме разве поноса слов, ничего дать не могут, в этом мы твердо убеждены.

Кроме приведенной, Пфистер склонен выдвинуть и другую теорию, которая, однако, не отличается большей вразумительностью. Первая изложенная нами теория базируется на том, что «денежный дух» является реакцией на принудительное религиозное воспитание и символической заменой подавленной в силу тех или иных условий любви. При этих условиях, как мы видим, «денежный дух» является выражением болезненной организации человека. Нормальный же «денежный дух» связан с чувством малоценности и с эгоизмом. Этот тип людей не интересуется общественным благом, лишен также чувства любви к ближним. Они заботятся и вынуждены заботиться только об увеличении своих наслаждений и расширении сферы своей власти.

деньги и являются тем средством, которое связывает эти психические переживания с внешним их выражением и проявлением. В случае

«навязчивого невроза» существует пропасть между сознательным и бессознательным стремлением. деньги в качестве символа «навязываются» человеку бессознательными силами души. Их «эквивалент» до сознания не доходит, деньги являются лишь символом этого эквивалента, и наоборот, вьггесненная из сознания любовь и проч. в свою очередь является эквивалентом денег.

Что касается нормального типа денежных людей, то они, быть может, в силу дурного воспитания и грубого обращения с ними родителей или же просто прирожденной безнравственности видят цель жизни в наживе. Как бы то ни было, и вторая теория объяснения капитализма столь же нелепа, как и первая. Не могут делу помочь и проливаемые автором слезы по поводу того,

что дурной пример богатых тунеядцев подрывает основы морали и религии, будя в человеке низшие страсти. Предпосылкой всякой религии и нравственности, говорит Пфистер, является подавление низших влечений и страстей. Поэтому естественно, что «светский» капитализм ведет к отрицанию бога и поклонению золотому тельцу. Изгнание бога из мира и жизни ведет с биологической необходимостью к обожествлению «денежного духа» до тех пор, по крайней мере, пока любовь к ближнему не изменит этого порядка. Тогда бог снова будет водворен на свой престол.

Пастор Пфистер не ограничивается одним «объяснением» происхождения капитализма из состояния импотентности, запоров, анальной эротики и прочего вздора. Он имеет к тому еще рецепт спасения человечества от безбожия, безнравственности и «денежного духа». Посмотрим же, какой его рецепт. Предвосхищая общий вывод Пфистера, мы можем сказать, что капитализм он предлагает нам лечить так же, как лечат всякого больного, страдающего навязчивым неврозом. Вот то глубокомысленное откровение, пророком которого выступает пастор Пфистер. Но если читатель подумает, что фрейдисты не ответственны за благоглупости Пфистера, то они глубоко ошибаются, ибо он делает по- своему правильные и последовательные выводы из метода психоанализа. Вопрос только в том и заключается, позволительно ли вообще применять этот метод к общественным явлениям. По нашему мнению, скажем прямо, непозволительно. Но предварительно послушаем еще нашего доброго пастыря, столь великодушно пекущегося о судьбе бога и морального миропорядка.

Если «дух капитализма» является следствием вытеснения из сознания человека любви, то очевидно, что преодоление капитализма возможно путем поднятия в сфере сознания того, что находится в сфере бессознательного в скрытом состоянии. Иначе говоря, необходимо человечеству вернуть утерянную любовь.

Капитализм как экономическая система не породил из себя ни «духа капитализма», ни «денежного духа». Напротив того, говорит Пфистер, лишь после того, как любовь была изгнана, вытеснена из нашего сознания, мог возникнуть ее невротический суррогат, иллюзорный символ подлинной действительности в виде материальных благ, денег и проч.1 Капитализм может быть преодолен теми же средствами, какими вообще преодолевается навязчивый невроз и его симптомы.

Необходимо прежде всего довести до сознания больного, что его состояние навязчивости, выражающееся в замене настоящей цели, которую он должен бы преследовать, символической, иллюзорной, происходит оттого, что подлинное реальное благо вытеснено из его сознания. Осознав это, больной не будет уже гнаться за фантомами, а обратится к подлинной действительности. Капиталист, например, поймет, что деньги и вообще материальные блага суета сует и всяческая суета, что они являются лишь

1 Р/i$еi- О. IЗег $ееiiсiiе АгiiЪап с1е 11а$iс11еп Карiа1iпiгi шiсI 1е ОеI еiе. 66.

выражением неудовлетворенного желания высших благ, скажем любви; тогда он откажется от эксплуатации рабочих и предастся вселенской любви.

Вы видите, читатель, как просто и легко преодолеть капитализм, если стать на точку зрения фрейдизма. Оказывается, что капитализм это просто болезнь; и во всех учебниках психиатрии подробно описывается ее симптомы и характер. Психоанализ открыл лучший способ лечения ее, а тут все эти

«окостенелые» марксисты продолжают держаться за фалды своего учителя Маркса и твердят о классовой борьбе, революции и прочих глупостях. Ну скажите, разве это не самые отсталые люди, которые ровно ничего не хотят знать о новейших открытиях в области... психиатрии...

Итак, ученый пастор видит все зло капитализма и хочет его

«преодолеть» путем церковных проповедей о преимуществах любви к ближнему и о пагубности маммонизма. Однако, чтобы не слишком скомпрометировать доброго цюрихского пастора в глазах швейцарских обывателей, необходимо тут же заметить, что он очень и очень далек от каких бы то ни было ниспровергательных намерений. Правда, он громит капитализм, но он вовсе не требует замены его социалистическим строем. Он только стоит за скромность, умеренность и аккуратность. Иначе говоря, он мещанин с ног до головы; он представитель «народа» и заботится об интересах мелкой буржуазии. Поэтому он очень хорошо сознает, что деньги являются не только суррогатом утерянных человеком идеальных ценностей, но и средством для приобретения необходимых средств к жизни, духовных радостей и выполнения высших обязанностей. Поэтому он не против приобретательской деятельности и не против капиталистического строя вообще, а лишь против чрезмерной «навязчивой» переоценки значения денег в ущерб разуму и нравственности.

Психоаналитический метод как средство лечения человечества от

«чрезмерностей» капитализма, от «навязчивого невроза» требует при таких условиях усиленной проповеднической деятельности, что вполне соответствует призванию и профессии нашего пастора. Мы охотно допускаем, что он в своих воскресных проповедях, опираясь на свои знания и опыты в области психоанализа, громит распущенность и «чрезмерную» роскошь богатых, требуя умеренности и скромности, возвращения в лоно церкви и христианской морали. Но чтобы «навязчивый невроз» капитализма от его проповедей сколько-нибудь пострадал мы сильно сомневаемся.

Вполне естественно и по-человечески понятно, что пастор Пфистер и

«себя не забывает», что смысл всех его рассуждений о капитализме и испорченности современного человека сводится в конце концов к необходимости вернуться к свободному от вытеснения идеализму, который

«отводит человеку надлежащее место в великой целокупности мира, связывая его не только с человечеством, но и с мировым целым и волей творца, как этого требует его сущность и достоинство»1. Только такой идеализм и в состоянии вывести нас из хаоса современной жизни и указать

1 Там же.

. 85.

ПУТЬ К ВЫСШИМ ценностям. «Эгоизм» может быть преодолен только высшей нравственностью И религиозным миропониманием. «Эгоизм» присущ не только капитализму, но н социализму и коммунизму. Хрнстианское

миропоннманне не является выражением какого-либо определенного социального порядка. Оно одинаково истинно для всякого общественного строя. И так как «эгоизм и жажда наживы, стало быть, капиталистический и денежный «дух» суть биологические, а не социологические феномены, то и

«лечение» их возможно не посредством изменения общественных

отношений, а путем психоаналитических... проповедей, произносимых пастором Пфистером.

В качестве последнего наставления Пфистер выставляет то положение, что «экономическое равенство», требуемое социалистами, вовсе не делает еще человека «другом», товарищем своих ближних. Коммунисты же должны помнить, что общность материальных благ не гарантирует еще достойного человека существования. А посему только коммунизм религиозно­ нравственной любви доставит человеку истинную свободу, блаженное довольство и вообще достойное существование1.

п

Мы подробно остановились на «анализе» капитализма фрейдистом Пфистером не потому, чтобы его соображения сами по себе заслуживали от сколько-нибудь внимания; с нашей точки зрения, вся его «философия» сплошная поповская белиберда. Но дело, читатель, не в Пфистере и не в нашем отрицательном отношении к его благочестивьтм размышлениям. Вопрос этот гораздо сложнее.

На примере Пфистера мы видим, до каких геркулесовых столбов доходят фрейдисты, когда они начинают применять метод психоанализа к общественным явлениям. С другой стороны, не следует пренебрежительно отнестись к одному Пфистеру и выделить его из среды других фрейдистов. То, мол, Пфистер; за его выступление никто не ответствен, Я уверен, что наши фрейдисты-марксисты будут мной крайне недовольны и выскажут предположение, что именно в целях дискредитирования фрейдизма мы нарочито остановились на писаниях богобоязненного пастора. На это мы им наперед ответим, что Пфистер не последняя спица в их колеснице. Он считается весьма авторитетным психоаналитиком; на его работы ссылается сам Фрейд. Мало того, Фрейд считает его одним из самых «ортодоксальных» последователей своего учения, а работы его снабжает своими предисловиями2.

Вот как Фрейд отзывается о нашем авторе:

«Заслуга пастора Пфистера состоит в том, что он первый с энтузиазмом применил анализ и познакомил с ним воспитателей и духовных пастырей.

1 Там же.

.84.

2 См.: Р/$1ег О. iе р8ус11оапа1у1iсi1е Ме1iоае, З. Аыи1., 1924.

Ему удалось привлечь к участию в своих научных изысканиях многих швейцарских педагогов. Иные из представителей его сословия как будто разделяют эти убеждения, но из предосторожности предпочитают держаться в тени»1.

В другом месте Фрейд сообщает, что Пфистер опередил А. Адлера и Юнга в детальном исследовании того, «как материал сексуальных представлений и инцестуозного выбора объекта обращается на образование вьтсших, этических и религиозных интересов человечества».

Таим образом, мы имеем авторитетное заявление самого Фрейда о научных заслугах Пфистера в области психоанализа.

Новое «исследование» Пфистера о капитализме доставит, быть может, ему большую славу ученого в кругах психоаналитиков. Но мы смеем надеяться, что в кругах марксистов его поповская белиберда встретит единодушную оценку. Нам давно уже не случалось читать более реакционной (не на словах, а по всему существу) работы, чем это «исследование». Но читатель может, пожалуй, возразить, что все развиваемые автором нелепости и реакционные идеи составляют личное достояние автора и что это обстоятельство еще ровно ничего не говорит против самого метода психоанализа. На это возможное возражение мы должны ответить решительным несогласием, ибо мы считаем, что все эти нелепости вытекают именно из учения Фрейда. Это утверждение подкрепляется, между прочим, и тем обстоятельством, что все фрейдисты, пытавшиеся осветить с точки зрения психоанализа тот или иной социальный феномен, неизбежно упирались в запорьТ, поносьт и анальную эротику и прочее.

Само собой разумеется, что общественные явления не могут быть

объяснены условиями индивидуальной жизни и биологическими факторами. Между тем как фрейдизм, сколько бы он ни утверждал противоположное, на самом деле все социальные феномены сводит к индивидуальным биологическим влечениям и факторам. Противоположность между индивидуальной и социальной психологией, с точки зрения Фрейда, действительно исчезает. Индивидуальная психология, по Фрейду, действительно является одновременно и социальной3, но в том смысле, что социальная психология растворяется в индивидуальной. Общественные явления и социально-психологические феномены рассматриваются по аналогии с чисто биологическими явлениями индивидуального организма. Такая постановка вопроса дает возможность фрейдистам вообще и Пфистеру в частности устанавливать зависимости, причинные связи между «жаждой» капиталиста к прибавочной стоимости и навязчивым неврозом, между бережливостью и анально-эротическими компонентами сексуальной конституции лица, как выражается Фрейд.

Дата добавления: 2015-06-04