Агрессия и деструктивность 2 страница

По мнению Э. Фромма, в инцестуальной связи с матерью часто кроется не только тоска по ее любви и защите, но и страх перед ней. Этот страх обуслов­лен зависимостью ребенка от матери, а также теми тенденциями, кото­рые наблюдаются в состоянии глубокой регрессии и связаны как с жела­ниями возвратиться в лоно матери, так и с соответствующими опасения-

СИНДРОМЫ РАСПАДА И РОСТА

ми по поводу подобного возвращения. Речь идет о желаниях, превращающих мать в опасного каннибала, всепожирающее чудовище.

Э. Фромм обратил внимание на то, что часто подобное происходит не потому, что данные страхи являются результатом регрессивных фанта­зий человека, а в силу того, что мать в действительности оказывается нек-рофильной личностью, похожей на вампира. Если ребенок имеет такую мать, то он на самом деле может страдать от страхов быть пожранным или уничтоженным матерью. Возникающий страх одновременно порож­дает зависимость от матери, делает ребенка неспособным порвать связи с ней, что угрожает его свободе и чувству ответственности.

Как и при рассмотрении нарциссизма, Э.Фромм проводит различие между доброкачественной формой связи с матерью и злокачественной фор­мой инцестуальной связи, которую он назвал инцестуалъным симбиозом.

Доброкачественная форма связи с матерью может проявляться, напри­мер, у мужчин, которые нуждаются в женщине, любящей, утешающей и восхищающейся ими. Такие мужчины хотят быть накормленными, ухо­женными, ощущающими заботу о себе и по-матерински обласканными. Если подобная связь с матерью является умеренной, она не сокращает ни сексуальную потенцию мужчины, ни его независимость. В том слу­чае, когда эта связь более интенсивна, могут иметь место психические конфликты, сексуальные и эмоциональные расстройства. Подчас может иметь место такая ситуация, когда мужчина подыскивает себе в качестве жены женщину, напоминающую собой строгую мать, в результате чего он будет постоянно бояться вызвать возмущение со стороны жены-мате­ри, бессознательно бунтовать против этого, чувствовать себя виноватым и еще больше подчиняться ей. Возможна и такая привязанность к матери, которая связана с поведением нарциссического мужчины-соблазнителя, в детстве испытывавшего чувство, что мать отдает предпочтение не ему, а отцу, и позднее развившего в себе сильный нарциссизм, вселяющий уве­ренность, что он лучше, чем отец и другие мужчины.

Наиболее глубокий уровень связи с матерью — это, по мнению Э. Фром­ма, инцестуозный симбиоз, означающий то, что человек, симбиотически связанный с другим человеком, становится неотъемлемой частью того, с кем связан, не может жить без него, а когда эта связь находится под угрозой, данный человек впадает в состояние страха и ужаса. Речь идет не о том, что такой человек обязательно должен быть физически связан со своим «хозяином», который может появляться время от времени или уже умереть, в результате чего симбиоз примет форму институциализи-рованного культа предков. Речь идет о такой привязанности, которая по своей природе является связью посредством чувства и фантазии. При­чем чем глубже и сильнее симбиоз, тем труднее провести разграничение

ГУМАНИСТИЧЕСКИЙ ПСИХОАНАЛИЗ Э.ФРОММА

между одним и другим человеком. При этом зависимость между ними ока­зывается размытой, поскольку симбиотически связанный человек может чувствовать то превосходство над другим человеком, то слабость перед ним, то равенство с ним. Такое симбиотическое единство напоминает собой единство матери с плодом, когда имеет место обоюдное единение.

В регрессивных формах симбиоза возникает бессознательное жела­ние вернуться в лоно матери, которое может проявляться символически в виде желания погрузиться в воду, страха утонуть, боязни быть поглощен­ным землей. Поскольку речь идет о стремлении снова слиться с приро­дой, то это регрессивное стремление оказывается в конфликте с желани­ем жить, так как быть в материнском лоне означает устраняться от жизни. Вполне очевидно, что патология инцестуильного влечения зависит от уров­ня регрессии. При доброкачественной форме подобного влечения можно говорить о немного преувеличенной зависимости от матери или женщи­ны как таковой и страхе перед ними. Но чем глубже уровень регрессии, тем интенсивнее зависимость и страх. На архаическом уровне и то, и дру­гое достигает такой степени, которая угрожает душевному здоровью.

Патологическими признаками инцестуального влечения являются, согласно Э.Фромму, нарушения здравого суждения, предвзятое и иска­женное мнение, неспособность видеть в другом человеке полноценную личность, конфликт с независимостью и целостностью. В случае тяжелой патологии регрессивная тенденция к симбиотическому объединению ста­новится доминирующей, вследствие чего человек утрачивает свои способ­ности и оказывается «в тюрьме своей расистско-национально-религиоз-ной материнской связи».

Подводя итог рассмотрению природы и патологии инцестуального симбиоза, Э. Фромм подчеркнул: «Суммируя можно сказать, что тенден­ция к связи с матерью или ее эквивалентами (кровью, семьей, племенем) присуща всем мужчинам и женщинам. Она находится в постоянном кон­фликте с противоположными тенденциями — рождением, движением вперед и ростом. В случае нормального развития тенденция роста берет верх. В случае тяжелой патологии побеждает регрессивная тенденция к симбиотическому объединению, и следствием является то, что человек в большей или меньшей степени теряет свои способности» [23, с. 77].

Итак, некрофилия, злокачественный нарциссизм и инцестуальный симбиоз не только не способствуют нормальному развитию человека, но, напротив, всячески препятствуют ему. Выраженные в своих экстремаль­ных формах эти явления могут так сплетаться друг с другом, что образу­ют специфический симбиоз, названный Э. Фроммом синдромом распада. Лучшим примером человека, страдавшего синдромом распада, может слу­жить фигура Гитлера, ощущавшего сильное влечение к мертвому и разру-

СИНДРОМЫ РАСПАДА И РОСТА

шению, а также являвшегося крайне нарциссичным и в высшей степени инцестуально связанным человеком.

Э. Фромм противопоставлял некрофилии биофилию, нарциссизму - любовь, инцестуальному симбиозу - независимость и свободу. В его понимании биофи-лия как любовь к живому не состоит из одной какой-то черты, а представ­ляет собой тотальное ориентирование, определяющее соответствующий образ жизни человека. В элементарной форме подобное ориентирование проявляется в тенденции жить, что может быть рассмотрено в качестве одного из аспектов стремления к жизни. Другим его аспектом служит то, что каждая живая субстанция имеет тенденцию к интеграции и объедине­нию. У человека данная тенденция проявляется в его телесных процессах, в его чувствах, мыслях и жестах.

Биофил чувствует свое стремление к процессу жизни и роста во всех своих проявлениях. Для него характерно состояние удивления и пережи­вания нового, нежели восприятие исключительно старого, привычного. Он ориентирован скорее на жизненные приключения, чем на безопас­ность, скорее на целое, нежели на его части. Становление биофилии как общего ориентирования связано с той атмосферой, в которой находит­ся ребенок в семье. Теплые, преисполненные любви контакты с людь­ми в период детства, свобода и отсутствие угроз, обучение принципам, ведущим к внутренней гармонии, оживленный обмен с другими людьми и определяемое подлинными интересами обустройство жизни — все это является, как подчеркивал Э.Фромм, специфическими условиями, необ­ходимыми для развития биофилии.

Противовесом нарциссизму может выступать любовь. Коль скоро нар­циссизм присущ человеку и его энергию как таковую практически невоз­можно устранить, то следует изменить объект, на который она направ­лена. Многого можно достичь в том случае, если предметом группового нарциссизма станет не отдельный народ, раса, политическая система, а человечество. По мнению Э.Фромма, не группа, класс или религия, а все человечество должно участвовать в реализации задачи, позволяю­щей каждому человеку быть гордым за то, что он принадлежит человече­ству. Речь идет о сокращении меры нарциссизма в каждом человеке, науч­ном и гуманистическом ориентировании, расширении самовосприятия и трансценденции сознания, которые позволили бы человеку пережить в себе все человечество.

Альтернативой инцестуальному симбиозу является стремление челове­ка к независимости и свободе. Причем под свободой понимается не нега­тивная «свобода от» прежних уз, вызывающая потребность в поиске новых привязанностей, а позитивная «свобода для» раскрытия человеком своего внутреннего потенциала, что предполагает спонтанную активность цело-

ГУМАНИСТИЧЕСКИЙ ПСИХОАНАЛИЗ Э.ФРОММА

стной личности. Как замечал Э. Фромм, в основе биофильной ориента­ции лежит осознание человеком себя как активной творческой личности и понимание того, что у жизни есть лишь один смысл — сама жизнь.

У творческой, спонтанно мыслящей, чувствующей и действующей личности биофилия, любовь к ближнему, чужаку и природе, а также неза­висимость и свобода являются такими тремя тенденциями, развитие которых способствует возникновению синдрома роста. В представлении Э. Фромма, данный синдром противостоит синдрому распада и способст­вует развертыванию внутренних способностей, дарований и возможно­стей, позволяющих человеку стать самим собой, т.е. целостной и свобод­ной личностью.

В период первоначального становления и развития психоанализа 3. Фрейд не уделял особого внимания агрессии человека. Более того, он критически отнесся к идеям А. Адлера и С.Шпильрейн о присущем чело­веку влечении к агрессии и деструктивности. И хотя основатель психоана­лиза писал об агрессивном компоненте сексуального влечения и об отце­убийстве, тем не менее в ранних своих работах он не решался признать наряду с другими и на одинаковых правах с сексуальным влечением осо­бое агрессивное стремление.

Только в работах 20-х гг. XX столетия 3. Фрейд пересмотрел свои пер­воначальные гипотезы о первичных влечениях человека, выдвинул пред­положение о существовании инстинкта жизни и инстинкта смерти, что привело его к признанию наличия в человеке агрессивности. Так, в книге «По ту сторону принципа удовольствия» (1920) он писал о полярности между любовью (нежностью) и ненавистью (агрессивностью), в рабо­те «Будущее одной иллюзии» (1927) отстаивалась идея о необходимости считаться с тем фактом, что у всех людей имеются деструктивные тенден­ции, а в труде «Недовольство культурой» (1930) утверждал, что агрессив­ность человека царила в древнейшие времена, заявляет о себе в детском возрасте у всех людей и является неискоренимой чертой человеческой натуры. Как замечал 3. Фрейд, «человек не является мягким и любящим существом, которое в лучшем случае способно на защиту от нападения», и, следовательно, необходимо считаться с тем, что его влечениям «при­надлежит и большая доля агрессивности» [24, с. 106].

Идея основателя психоанализа о присущих человеку агрессивности и деструктивности встретила одобрение у одних психоаналитиков и кри­тику со стороны других психоаналитиков. В 60-х гг. XX столетия за пре­делами психоанализа появились публикации, авторы которых стали при-

АГРЕССИЯ И ДЕСТРУКТИВНОСТЬ

водить исторические факты, подтверждающие идею о врожденности человеческой агрессивности. Среди них были такие ученые, как К. Лорен-цер, Р.Арди, Д.Моррис и др. Поскольку проблема агрессивности вхо­дила в контекст рассмотрения Э.Фроммом некрофильной ориентации, то нет ничего удивительного в том, что он вступил в дискуссию по данно­му вопросу, что нашло свое отражение в его работе «Анатомия человече­ской деструктивности» (1973).

Надо сказать, что уже в книге «Сердце человека» (1964) Э.Фромм поднимал вопрос о злокачественных формах деструктивности. Именно с этой точки зрения он рассматривал такие феномены, как некрофилия, нарциссизм и инцестуальный симбиоз. Одновременно он описал некото­рые формы нормального насилия, включая игровое и реактивное, а также такие формы насилия, которые приближаются к патологическому типу — мстительное, компенсаторное, связанное с архаической жаждой крови. Эти идеи как раз и получили дальнейшее развитие в его работе «Анато­мия человеческой деструктивности», в которой главное внимание было уделено проблеме агрессивности человека.

В отличие от 3. Фрейда и других ученых, придерживающихся точки зрения, в соответствии с которой агрессия как таковая изначально при­суща человеку, Э.Фромм различал два вида агрессии — доброкачествен­ную и злокачественную.

Доброкачественная агрессия, являющаяся общей как для человека, так и для всех животных, служит делу выживания индивида и рода. Она пред­ставляет собой филогенетически заложенный импульс к атаке или бегству в ситуации, угрожающей жизни. Этот вид агрессии имеет биологические формы проявления и затухает, когда исчезает опасность. Стало быть, доб­рокачественная агрессия является по своей сути оборонительной, способ­ствующей поддержанию жизни.

Злокачественная агрессия коренным образом отличается от доброкачест­венной агрессии, поскольку не связана с сохранением жизни. Она напря­мую соотносится с деструктивностью и жестокостью, которые свойствен­ны только человеку и не характерны для других млекопитающих. Этот вид агрессии не имеет филогенетической программы и не выполняет функ­цию биологического приспособления. Только человек способен мучить и убивать себе подобных. По выражению Э. Фромма, человек отличается от животных именно тем, что он убийца. «Это единственный представи­тель приматов, который без биологических и экономических причин мучит и убивает своих соплеменников и еще находит в этом удовлетворение. Это та самая биологическая аномальная и филогенетически не запрограммиро­ванная «злокачественная» агрессия, которая представляет настоящую про­блему и опасность для выживания человеческого рода» [25, с. 23].

ГУМАНИСТИЧЕСКИЙ ПСИХОАНАЛИЗ Э.ФРОММА

Проведение Э. Фроммом различий между доброкачественно-оборони­тельным и злокачественно-деструктивным видами агрессии основывалось на его дифференциации инстинкта и характера, естественных влечений и специфически человеческих страстей. Естественные влечения коренят­ся в физиологических потребностях человека, специфически человеческие страсти — в его экзистенциальных потребностях, обусловленных опреде­ленными условиями человеческого существования.

Инстинкты рассматривались Э. Фроммом как ответ на физиологические потребности человека, произрастающие из его характера, страсти — как ответ на экзистенциальные потребности, являющиеся специфически чело­веческими. Подобное различение способствовало тому, что фрейдовский физиологический принцип объяснения бессознательных влечений человека был заме­нен эволюционным социобиологическим принципом историзма, использованным для понимания человеческих страстей.

Изучая агрессивные импульсы в разнообразных их видах и формах, Э.Фромм выделил так называемую псевдоагрессию, типичным проявлением которой может служить непреднамеренная агрессия, связанная с различными несчастными случаями, например, со случайным ранением человека, вызван­ным проверкой пистолета и непроизвольным выстрелом. Наряду с непред­намеренной агрессией, он выделил также еще несколько форм агрессии.

Игровая агрессия как необходимая в учебном тренинге на ловкость, быст­роту реакции и мастерство. У первобытных народов соревнования по борь­бе служили демонстрацией ловкости и мастерства, в то время как выра­жение агрессивности отходило на задний план. У современного человека многие виды спорта также исключают намерение нанести вред противнику. Поэтому игровая агрессия не имеет разрушительной цели и отрицательных мотиваций, типа гнева и ненависти.

Агрессия как самоутверждение, связанное с движением в направлении цели без промедления, страха и сомнения. В жизни человека достижение успеха возможно лишь тогда, когда он проявляет необходимую готовность к реши­мости, прорыву, настойчивости и неустрашимости перед препятствиями и трудностями. Способствующая личной устремленности агрессивность является качеством, необходимым не только для выполнения определенных видов деятельности, но и для выживания самого человека. Можно сказать, что агрессия самоутверждения повышает способность человека к достиже­нию целей и снижает потребность в подавлении других людей.

От псевдоагрессии Э. Фромм отличал оборонительную агрессию, являю­щуюся фактором биологической адаптации. Ее цель состоит не в разру­шении, а в сохранении жизни. В этом отношении она сходна с оборони­тельной агрессией животных. Однако, в отличие от последних, оборони­тельная агрессия человека имеет дополнительное усилие, обусловленное

АГРЕССИЯ И ДЕСТРУКТИВНОСТЬ

спецификой человеческого существования, т.е. более широкой сферой его интересов, а также психическими, наряду с физическими, условиями, необходимыми для его выживания.

Так, человек испытывает потребность в свободе, которая, по мнению Э. Фромма, является как биологической реакцией человеческого организ­ма, так и предпосылкой для развертывания всех человеческих способностей личности, ее физического и психического здоровья. Поэтому опасность лишиться свободы вызывает у человека такую же оборонительную агрессию, какую вызывает любая угроза его жизненным интересам. Другой важный источник оборонительной агрессии проистекает из угрозы нарциссизма, включая групповой нарциссизм. Еще одним источником данной агрессии служит реакция человека на попытку лишить его иллюзий, что в процессе психоаналитической терапии выступает в форме сопротивления.

Конформистская агрессия - еще один вид агрессии, к которой относятся различные агрессивные действия, обусловленные не разрушительными устремлениями нападающего, а тем, что человеку предписывается действо­вать именно таким образом, какой он воспринимает и считает своим дол­гом соответствовать ему. В основе данного типа агрессии лежит не страсть к разрушению, а готовность к послушанию. Нередко человек может осуще­ствлять разрушительные действия исключительно из чувства послушания и нежелания оказаться трусом в глазах своего окружения.

Инструментальная агрессия -другой вид биологического приспособления, связанный с обеспечением того, что желательно или необходимо. В этом случае разрушение является не целью, а вспомогательным средством для дос­тижения подлинной цели. Так, человек, пристрастившийся к наркотикам, но не имеющий денег для их покупки, готов пойти на грабеж, нападение и даже убийство. Однако его агрессия является инструментом, а не целью. В историческом плане можно, как считал Э.Фромм, говорить о том, что малые, региональные и мировые войны прошлых эпох были обусловлены «не накопившейся энергией биологической агрессивности, а инструменталь­ной агрессией политических и военных групп» [26, с. 187].

Если исходить из того, что оборонительная агрессия является генетиче­ски запрограммированной реакцией на угрозу жизненным интересам чело­века, то это означает, что ее биологическую основу изменить невозможно. Э. Фромм придерживался подобного взгляда. Однако он считал, что в прин­ципе можно уменьшить оборонительную агрессию и главным условием ее снижения должно являться уменьшение числа факторов, реально провоци­рующих данную агрессию.

Прежде всего следует устранить из жизни взаимные угрозы, исходящие как от отдельных людей, так и от групп, что зависит от материальных усло­вий жизни. Следовательно, для снижения оборонительной агрессии необ-

ГУМАНИСТИЧЕСКИЙ ПСИХОАНАЛИЗ Э. ФРОММА

ходимо обеспечить людям достойные условия бытия и исключить стремле­ние к господству одной группы над другими. Необходимы преобразования во всех человеческих отношениях, включая семью, религию, воспитание, труд, досуг.

Коль скоро оборонительная агрессия представляет собой реакцию не столько на реальную, сколько на воображаемую угрозу, раздуваемую идеологией «промывания мозгов», массового внушения и психологическо­го насилия, то необходимы социальные преобразования и в этой сфере дея­тельности людей с целью формирования независимого критического мыш­ления как у отдельных людей, так и у групп.

И, наконец, для снижения уровня группового нарциссизма необходимо устранить нищету, монотонность, скуку и беспомощность, что предполагает, с точки зрения Э. Фромма, коренное преобразование социальной организа­ции общества, осуществление перехода к другой системе координат, пред­полагающей ориентацию на ценности не «власть — собственность — кон­троль», а «рост — жизнь», на принцип деятельности не «иметь — купить», а «быть и делиться с другими».

В отличие от доброкачественной, биологически адаптивной агрессии, служащей поддержанию и сохранению жизни, злокачественная агрес­сия не порождена животными инстинктами и свойственна исключитель­но человеку — единственному живому существу, способному уничтожать себе подобных даже без пользы и выгоды для себя. Эта агрессия не нужна для физиологического выживания человека, но в то же время представля­ет собой составную часть его психики. Обращаясь к осмыслению данной агрессии, Э. Фромм исходил из того, что деструктивность возникает в качест­ве возможной реакции на психические потребности, укоренившиеся в человеческой жизни, и в результате взаимодействия социальных условий и экзистенциальных потребностей человека.

Э. Фромм считал, что от деструктивности следует отличать некоторые известные с давних времен эмоциональные состояния, которые восприни­маются подчас современными исследователями в качестве прирожденной деструктивности человека. Примером такого эмоционального состояния может быть желание, обозначаемое как «жажда крови». В древности суще­ствовали ритуалы, связанные не с жаждой убивать, а с проливанием крови, с восприятием крови как «жизненной силы». На архаическом уровне акт кровопролития имел иное значение, чем в современном мире. Кровь про­ливалась во имя богов (жертвоприношение) и в ритуальных кровопроли­тиях не присутствовал разрушительный мотив.

Таким образом, подчеркивал Э. Фромм, не следует любое разрушитель­ное поведение слишком поспешно объявлять следствием врожденной дест­руктивности. В противном случае стирается грань между ритуальным кро-

АГРЕССИЯ И ДЕСТРУКТИВНОСТЬ

вопролитием и настоящей жестокостью, а подлинная деструктивность не получает должной оценки.

В понимании Э.Фромма деструктивность встречается в двух различных формах: спонтанной и связанной со структурой личности. Под спонтанной формой подразумевается проявление дремлющих деструктивных импуль­сов, активизирующихся при чрезвычайных обстоятельствах. Под формой деструктивности, связанной со структурой личности, подразумевается проявление агрессивности и насилия, обусловленное деструктивными чертами характера, которые не исчезают и не возникают, а всегда прису­щи конкретному индивиду в скрытом или явном виде.

История развития человечества полна проявлений относительно спон­танных форм деструктивности. Однако следует иметь в виду, что спонтан­ные взрывы разрушительности не проявляются без причины. Они могут быть связаны с внешними обстоятельствами (объективными причинами), будь то войны, религиозные или политические конфликты, нужда или чув­ство обездоленности, которые стимулируют проявление спонтанной дест­руктивности. Но могут иметь место и субъективные причины, как, напри­мер, высокая степень группового нарциссизма на национальной или религи­озной почве или склонность к состоянием транса. Тем не менее спонтанные проявления агрессивности обусловлены, по убеждению Э. Фромма, не чело­веческой природой как таковой, а деструктивным потенциалом, произра­стающим на почве определенных условий жизни. Другое дело, что в резуль­тате внезапных травмирующих обстоятельств этот потенциал мобилизуется и может дать резкую вспышку. Однако речь не идет о постоянном источнике энергии, который наблюдается в деструктивном характере.

Известен такой феномен, как деструктивность отмщения, проявляю­щаяся в форме агрессивности из мести как ответной реакции индивида на несправедливость, принесшую страдания ему или кому-либо из членов его семьи, группы. Такая реакция отличается от обычной оборонитель­ной агрессии, поскольку, с одной стороны, она возникает после того, как причинен вред и, следовательно, уже поздно говорить о защите от гро­зящей опасности, а с другой стороны, она характеризуется значительно большей жестокостью.

Потребность в мести широко распространена и существует практи­чески во всех уголках земного шара. Однако ее проявление отличается по характеру и интенсивности в разных культурах и тем более у отдельных индивидов. Так, существуют люди с накопительным характером и нарцис­сы высшего ранга, у которых даже малейший ущерб своей персоне вызы­вает бурю мстительных эмоций. Но имеются и люди, достигшие в своем развитии уровня, соответствующего христианскому и буддийскому идеалу человека, и лишенные мстительных чувств.

5 - 3550

ГУМАНИСТИЧЕСКИЙ ПСИХОАНАЛИЗ Э. ФРОММА

Типичным проявлением садистского характера является садизм. Настоящий садист — это человек, одержимый страстью властвовать, мучить и унижать других людей. Сила его садистских импульсов прояв­ляется как в его сексуальности, так и в других несексуальных влечениях. Причем распространенным является, по выражению Э. Фромма, не толь­ко физический, но и психический садизм, связанный с душевной жесто­костью, желанием унизить и обидеть другого человека.

Садизм — это злокачественное образование, поскольку обладание живым человеком не дает ему нормально развиваться и душит его лич­ность. Садизм — один из возможных ответов на проблему человеческого существования, если у человека нет иных способов самореализации. По своей сущности он является не чем иным, как превращением немощи в иллюзию всемогущества.

Садист хочет стать хозяином жизни и поэтому ему важно, чтобы его жертва оставалась живой. Этим он отличается от некрофильно-деструк-тивных людей, стремящихся уничтожить свою жертву. В противополож­ность таким людям, выступающим против самой жизни, садист стремится испытать чувство своего превосходства над жизнью, зависящей от него. Но это стремление проистекает от его неполноценности.

Человек становится садистом оттого, что чувствует себя импотентом, неспособным к жизни. Этот недостаток он пытается компенсировать тем, что стремится приобрести власть над другими людьми. Но даже наделен­ный властью над ними, садист страдает от своей человеческой неполно­ценности и готов подчиниться более мощной власти. Отсюда тесная связь между садизмом и мазохизмом, в результате чего можно говорить о садо­мазохистском характере.

Рассматривая условия, способствующие возникновению садизма, Э.Фромм обратил внимание на индивидуальные факторы, включающие в себя те обстоятельства, которые дают ребенку или взрослому человеку ощущение пустоты и беспомощности. К таким обстоятельствам относит­ся все, что вызывает страх, включая авторитарное наказание, т.е. такое наказание, которое не имеет строго фиксированной формы и не связано с каким-то поступком, а произвольно выбрано по усмотрению власть имуще­го в соответствии с его садистскими наклонностями. Другим обстоятельст­вом может быть душевное обнищание, когда ребенок не получает положи­тельных стимулов и живет в безрадостной атмосфере черствости. В этом случае в душе ребенка поселяется чувство отчаяния и бессилия, которое может способствовать формированию садистского характера и развитию садизма как на индивидуальном, так и на общественном уровне.

В обществе, которое не поощряет садистские намерения, садист ока­зывается больным человеком. Но когда силы разрушения и ненависти

i₃o

АВТОРИТАРНАЯ И ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ЭТИКА

озят поглотить все общество, человек с садистскими наклонностями становится особенно опасным.

Если садисты все-таки способны к сосуществованию, поскольку стре­мятся властвовать над другими людьми, но не уничтожать их, то некрофи­лы о которых уже говорилось в разделе о некрофильном характере, пре­следуют одну цель — превратить все живое в неживую материю. По выраже­нию Э. Фромма, некрофил стремится разрушить все и вся, включая самого себя, так как его врагом является сама жизнь. В этом отношении некрофилия (указывается одной из крайних форм проявления злокачественной агрессии.

Некрофилия становится характерной чертой современной эпохи. Появился новый человеческий тип, который в отличие от традицион­ного некрофила не интересуется ни трупами, ни экскрементами. Напро­тив, у него может быть полное неприятие трупов и он может испытывать страх перед ними (трупофобия). Новая некрофилия оказывается общей ориентацией на все искусственное. Некрофил совершает нечто еще более страшное. «Он отворачивает свой интерес от жизни, от людей, от приро­ды и от идей — короче, от всего того, что живет; он обращает все живое в предметы, вещи, включая самого себя и свои человеческие качества: чувства и разум, способность видеть, слышать и понимать, чувствовать и любить» [27, с. 301].

Некрофилия вырастает в том случае, когда задерживается разви­тие биофилии. В этом смысле каждое человеческое существо оказыва­ется перед фундаментальной альтернативой, состоящей в дихотомии между любовью к жизни и любовью к смерти. Таким образом, как считал Э. Фромм, деструктивность является не параллелью по отношению к биофилии, а альтернативой ей.

Э. Фромм исходил из того, что злокачественные формы агрессии, вклю­чая садизм и некрофилию, не являются врожденными. Если изменить обстоятельства социальной и экономической жизни людей, то можно в значительной мере снизить вероятность их возникновения. Стало быть, противовесом злокачественным формам агрессии и деструктивно-сти может стать создание условий, способствующих полному развитию инстинктивных способностей и потребностей человека. Для этого необ­ходимо, чтобы развитие собственно человеческой активности и творче­ства стало самоцелью.

Дата добавления: 2015-06-04