Гази-барадж тарихы 11 страница

Внука Якуба Кул-Дауда, вернувшегося из хаджа (во время которого он попал в рабство и в области Татяк был выкуплен за серебряный кувшин хонджакцами), настолько ужаснуло это положение, что он организовал братство суфиев и дервишей при мечети “Эль-Хум” в Нур-Суваре и заявил братьям: “Аллах лишил Булгар своей милости по причине распространения заразы безверия. Включайте в круг нашего братства “Эль-Хум” новых членов и молитесь и истово верьте за двоих, троих, пятерых, десятерых обычных верующих. Когда сила нашей веры будет равна той или превзойдет ту, которая была бы в случае приобщения к исламу всех безверных нашей Державы, тогда Милосердный Творец спасет нас”.

Каждый входивший в братство жертвовал всем своим имуществом и жил на получаемые от “Эль-Хум”а средства не богаче курмыша, призывал к отказу от роскоши, войны, всех видов угнетения и рабовладения, лицемерия и обмана ближнего. В Буляре бра тья, руководимые сыном Абу Хамида аль-Гарнати Идрисом, обосновались в части Хинубы. Среди братьев было много субашей и ак-чйрмышей, пожертвовавших своим имуществом под угрозой захвата его казанчиями...

В 1153 году уланы, ненавидевшие братство, схватили Идриса и замучили его. После этого братья перебрались во внешний балик города Саклан и назвали там свой урам Татяк, а в столице стали один за другим загораться дворцы казанчиев... Никакие новые разгромы ханака дервишей не могли приостановить эти поджоги. Когда озверевшие казанчии окружили мечеть “Эль-Хум” в Нур-Суваре, на защиту братства поднялся Сувар Йорты, выставивший для охраны ханака свое ополчение. Двоюродный брат отца Кул-Дауда Сулей-ман, бывший сыном саксинского сеида Дауда, а сам - нур-суварским и булярским сеидом, призвал Колыма немедленно вмешаться, и эмир не упустил случая уязвить казанчиев. Он сжал Нур-Сувар болгарским ополчением и курсыбаем сына Канджалыя Курная, а также не имеющими никакого понятия о страхе.или жалости на войне арбугинцами и заявил: “Наша Держава возникла и процветала по воле Аллаха. Теперь же некоторые кяфиры собираются истребить всех самых верных из правоверных, чтобы лишить ее милости Творца. Этого терпеть нельзя, и при первом новом убийстве дервиша я втопчу виновных в пыль”.

Казанчии, щелкая зубами, отступили, хотя в укромных местах при удобном случае продолжали тайком сводить счеты с братьями.

В тот гол в Буляр вновь прибыл Абу Хамид аль-Гарнати и встретил открытую неприязнь кана и его прихлебателей. Абу Бекра уже не было в столице - опасаясь разбоев казанчиев, он перебрался в Болгар. Сулейман едва нашел для него жалкую дервишескую лачугу в Татяке, в которую ему принесли труп его сына. Наши ожидали горестных воплей и стенаний, но мулла лишь сказал: “Он оставил этот мир по воле Аллаха во имя лучшего”, - и стал горячо молиться. Абу Хамид прибыл по Хорыс-юлы через Банджу, которую арабы называли по имени тамошнего святого ручья Нут, и очень удивился переменам в Державе. Его друг эмир Отяк спасался от казанчиев под крылом Колына па посту улугбека Саксина, а мусульмане вздыхали и тайком жаловались Творцу на невзгоды... Однако дела внешние, благодаря Селиму, были хороши. Гибель Манука заставила кара-оймеков присмиреть, и они после переговоров с посланником Колына Курнаем согласились подчиниться Державе и образовать подвластную ей провинцию Тубджак. Только один оймекский хан Башкорт решил остаться независимым и, благодаря помощи Отяка, мирно перешел со своими оймеками в куманские степи через Саксин. Бухарский или Хорасанский муть вновь стал спокойным...

Балынский бек Джурги пытался посадить в Кисане своих наместников, но всякий раз получал отпор.

В 1140 году одного появления Курная было достаточно для того, чтобы балынские войска бежали от Кисана...
126
127

В 1150 году сын Джурги Хан-Тюряй осмелился отказаться от выплаты джирской дани. Одновременно галиджийцы стали тревожить своими набегами области Бийсу: Нукрат... и даже окрестности острога Туймас-Артан на реке Бий-су, куда заходили из Чулманского моря садумские корабли и съезжались для торговли охотники, рыбаки и пастухи племен Тупая (Севера) - тунайцы...

А Туймас-Артаи основал болгарский купец Туймас, торговавший с Артаном, в то время, когда Угыр Башту закрыл Ар ганский путь через Галидж, Охрану острога нес шудский род куяи, славившийся торговлей превосходными шкурками зайцев,

А Якуб писал, что при Маре эти шкурки служили деньгами и назывались “бармал” - так, как именовали шудцы Булгар. И первые монеты, чеканенные по настоянию Микаиля при Бат-Угыре Шамси-Малике, тоже назывались “бармалами”...

Встревоженный поведением ульчийцев Колын вызвал Курная и сказал ему: "Я помог тебе и твоим людям в трудное время ради благополучия Державы. Теперь приспело время вам расплатиться со мной и совершить большой поход на Тунай”...

Зимой 1150 года они выступили вдвоем во главе курсйлбая и ак-чирмышей на Тунай, где заложили новый центр Бийсу - город Колын возле балика Нукрат на Нукрат-су, разгромили несколько острогов галиджийцев на реке Тун и в завершение осадили Ар-Аслан и ушли из него, получив по шкурке белки с каждого двора.

После этого Хан-Тюряй вторгся в Кара-Мухшу и захватил Кисан, но бежавший от него Рыштаулы вместе с подоспевшими марданцами сына Хайдара бека Байчуры быстро выправил положение...

Говорят, что Рыштаулы вновь явился к Кисану на рассвете с небольшой дружиной и после короткой перестрелки бросился бежать. Хан-Тюряй, всю ночь праздновавший победу, не смог встать с постели и послал за ним своих воевод. Те попали в засаду Байчуры и были без всякой пощады перебиты арбугинцами.

Несколько уцелевших с ужасными криками бросились назад в город и произвели в нем смятение. Хан-Тюряй, узнав о гибели воевод, едва успел ускакать из Кисана в Балын - полуодетым и в одном сапоге. За ним бросились и остатки его воинства. Байчура вое становил в городе бека Рыштаулы, а затем выбил балынцев и из Кана. Грабежей бек не делал, но с Кана взял по белке со двора. Через два года балынцы вновь захватили у Рыштаулы Кисан и ограбили булгарских купцов. В ответ Курнай и Байчура зимой пожгли области Кисана, Кана и Булымера.

В тот же год умер эмир Колын, и Держава на десять лет погрузилась во мрак казапчиевских бесчинств. Курсыбай был распушен. Казаичии, как голодные волки, вломились в субашские районы и стали теснить игепчеев в дебри. Захваченные земли уланы заселяли сербийцами и арами, которых захватывали в открытых набегах на земли казны.
128

Улугбек Мартюбы Ос-Ладж не вмешивался, опасаясь за свою жизнь. Сеид Сулейман, в ужасе от происходившего, бежал к эмиру Отя'ку в Саксин, но вскоре и тому пришлось спасаться бегством к своему тестю Башкорту. Кул-Дауд, поставленный сеидом Буляра по требованию суварчиев, едва удерживал распоясавшихся казанчиев от разгрома суварчиевских домов. Повсюду бесчинствовали сборщики налогов, увеличенных в два-три раза. Когда уполномоченные кана явились в Банджу с сообщением о том, что дань с Мардана увеличена в два раза, Байчура воскликнул: “Ни один иноземный враг не угнетал нас более, чем собственный кан!” Хотя бек уплатил дань, эти слова ему не забыли...

В 1117 году к Саксину прибился сын хана Шарафхана Сарычин. Не доверяя никому из своих, кан назначил сына Сарычина Аса на освободившийся пост тархана Саксина. А здесь и в провинциях Бийсу, Мардан-Беллак, Ура, Тубджак губернаторы назывались тарханами, а в прочих илях - улугбеками (или, иногда, улубиями). Так как саксинцы смотрели на нового тархана, как на разбойника, он пребывал значительную часть времени в ауле Бехташ, откуда начинался путь от Идели к Ширу. Потом, все же, жители саксинского Сувара сжалились над ним, и он перевел свой Двор в этот город...

Обиженный Башкортом хан опасался покушений со стороны оймеков и поэтому вызвал к себе из Гурджи служившего там своего брата Атрака. Атрак, однако, промаялся на службе Державе недолго и бежал под крыло Башкорта.

В это безрадостное время только Арбат сохранял спокойствие, ибо руководствовался словами, сказанными сеидом Бакиром булярским мятежникам и смутившими их: “Поручите свою жизнь и судьбу Аллаху!” [...]

Решив застроить югарыкерманский пустырь, он заготовил камни и попросил сына Кучак-Качкына Аслана возвести несколько красивых зданий. Аслан со своими учениками возвел чудно украшенный каменными барсами, львами и другими изображениями дворец бека и большие ворота Улугбекского Двора, однако нападение Отяка прекратило стройку. Завидуя умельцам, балынский бий за огромные деньги нанял Аслана и его помощников, и они возвели ему точно такие же сооружения. А часть камней, ставших ненужными, вывезли в Балын и построили из них несколько церквей...
129

Отяк, истомленный неудобствами дикой степной жизни, покинул тестя и перебрался в Башту, где в 1159 году жена родила ему сына Габдуллу... Он был маленьким подобием деда-хана, и Башкорт в нем души не чаял и часто наезжал в Башту к зятю с целью повидать внука. Урусы не только не препятствовали этому, но даже радовались, так как в это время бывал мир между ними и кыпчаками Саклаиа, которых возглавил Башкорт.

Пожив некоторое время в Башту, Отяк перебрался в Балын к Хац-Тюряю, обещавшему помочь ему занять отцовский трон...

Между тем Анбал делал все, чтобы потерять трон. Бесчинства казанчиев и чиновников, затронувшие всех, кроме них самих, вызвали всеобщую ненависть к кану... Ак-чирмыши Кукджака и субаши Арсу объединились с арами и стали давать отпор насильникам. Одновременно бывшие курсыбаевцы Кермека, а теперь субаши, прикончили сборщиков налогов. Билемчеи пытались бесчинствовать в кермекских аулах так же, как и в аулах прочих провинций, но не привыкшие к этому суровые бахадиры положили их на месте. Байчура тут же заявил, что будет стоять заодно с Курнаем, и струхнувший кан решил одолеть его коварством. Но вначале послал сына Сарычина на Мартюбу. Хорошо зная обстановку, Арбат пригласил тархана к себе и предложил ему объезжать аулы субашей и ак-чирмышей. Ас-тархан так и поступил, отыгравшись на кара-чирмыщах. Одних пленных аров он распродал казанчиям, а других привязал к быкам и, хлеща их бичами, погнал в Буляр...

После этого кан посватался к дочери Байчуры Самар-би и пригласил его на свадьбу. Несчастный тархан не мег отказаться от приезда на свадьбу собственной дочери и прибыл в Буляр. Прямо при въезде в столицу он был изрублен на куски казанчиями. Самар, узнав об этом, бежала в Банджу и была там провозглашена улугбикой...

Окончательно власть Анбала была подорвана смертью Кул Дау~ да. Двор беспокойного сеида в Татяке с началом волнений по приказу кана окружили казанчии, не позволявшие обличениям муллы вырываться из Сакланского балика. Тогда Кул-Дауд отказался принимать пищу до тех пор, пока злоупотребления не прекратятся, и умер от голода. Случилось это в 1163 году. На его намогильном камне по его завещанию написали: “На суде Всевышнего будут судимы мои отец и мать и я, умерший за веру”.

А во время царствования Хисама постепенно прекратилось каменное строительство, и в каменоломнях скопилось большое количество плит. Кул-Дауд велел “Эль-Хум”у закупить их и ставить на могилах правоверных мусульман с соответствующими надписями, дабы Всевышний мог отличить верных от неверных...

Едва весть о смерти сеида донеслась до Буляра, как народ вышел на улицы и был с необычайной жестокостью разогнан...

Глава 19. Царствование Отяка

В это время в Державу по Кара-Идели вторглись Отяк и Хан-Тюряй с ордой бальпщев,. канцев и киоанцев. Вначале они осадили Учель. Ночью Арбат, обожавший игру в шатрандж, увидел во сие свой проигрыш Отяку. Приняв это за плохое предзнаменование, улугбек утром сдал город брату. Отяк хотел пощадить Учель, но зловредный Балынец, угрожая разрывом их союза, настоял на сожжении укреплений Югары Кермана и Калгана на Богылтау. Жители были переселены в балик Акбикюль, окруженный лишь частоколом и поэтому не могущий быть крепостью.

С Арбатом и его семьей была пленена и дочь Хисама Байгюль-би. Когда жена Анбала саклапка Услан-би, не выдержав распутства мужа, уехала на Горную сторону, дочь также, по той же причине, уехала к Арбату. Услан-би умерла в ауле Мар-Кавэс, и горы вдоль правого берега Кара-Идели получили ее имя - Услантау. А ее (могила стала местом паломничества, ибо многие люди думали, что она была святой...

Затем союзники высадились у Бол тара и здесь встретились с посланным против них Асом. Тархан, вызванный было для похода на Бсллак, был, к его радости, развернут в другую сторону и бросил на Урусов не свою, а наемную конницу сына Атрака Хонджака. Тот был разбит, и сын Сарычина, как будто ожидавший этого, тут же побежал со своими и уцелевшим Хонджаком в Буляр.

Едва тархан появился перед столицей на взмыленном коне и со словами о поражении, как суварбашцы тут же призвали ополчение к оружию и повязали кана. Никто в стране не подумал и не решился вступиться за Анбала, а его любимцы и уцелевшие от народного гнева билемчеи предпочли тихо отъехать в Нур-Сувар и Болгар.

Отец вспоминал, что сын Хисама Селим Чалмати - улугбек Болгара - послал Отяку тайное послание. В нем он обещал Джанги не сдавать город урусам и открыть ворота только ему Сам же Отяк, узнав о свержении Анбала, ринулся в Буляр и немедленно был поднят на трон присоединившимся к нему у Нукрата Курнаем, а также сыном Сарычина Асом, головой суварчиев Умаром и тарханом Тубджака ханом Тургенем.
130
131

Хан-Тюряй, решив, что Отяк покинул его, в крайнем озлоблении разграбил неукрепленные Ака-Басарский, Хорезмийский и Ибрагимовский балики Болгара и пошел на штурм цитадели и Барынджарского балика. Чалмати и барынджарцы, однако, без труда отбили приступ балынцев, ибо урусы не могли брать булгарские города ввиду плохого вооружения к отсутствия каких-либо приспособлений. Только когда Отяк вновь явился к Болгару, Хан-Тюряй успокоился и охотно согласился уйти с ополовиненным войском после выдачи ему Анбала, его дочери Байгюль, Арбата и его сына Азана. Впрочем, поговаривали, что они были выданы самим Отяком, желавшим избавиться от соперников. Об этом говорит то, что особенно досадивший Балынцу Чалмати преспокойно остался в Державе, а все пленные были хорошо устроены. Хисам стал первым балынским уланом или боя ром, а Арбат - воеводой Мосхи. Против воли Байгюль, но с благословения Анбала, Хан-Тюряй взял ее в жены. Бика, горячо любившая родной край, не простила Балынцу разгрома Учел я, болгарских баликов и ее любимой усадьбы, где она родилась. Таким же был и Чалмати, который в ответ на требование выдать пленных урусов передал Балынцу их обезглавленные тела с одним булгарским сапогом на каждом. У урусов только беки и бояры были в сапогах, и все сразу поняли, что эмир напомнил этим Балыицу о его позоре под Кисаном.

Новый кан тут же отменил повышение налогов и закрепил положение сторон в Мартюбе. Это сразу же успокоило народ. Мща казанчиям, окружившим/грон Анбала, кан велел им во главе с уланом Сараном переселиться и пустынные части марданского округа Мухши и построить город Мухшу и Саран. Беллак получил за это дань с Мухши, втрое превышавшую прежнюю с буртасских аров и сербийцев. По соседству, на Шире, находились владения куманского хана, сына Боняка Чишмы, служившего на Барадж-Чишме при Шамгуне и отъехавшего на Шир после смерти кана. Он считался храбрым воином, и между ним и марданцами существовал уважительный неписаный уговор о ненападении на владения друг друга. Хонджак, стяжавший себе сомнительную славу самого отъявленного разбойника в Саклане, был им разбит и с тех пор объезжал верховья Шира стороной...

Союз кана с Балынцем продолжался недолго. Всевластие Хан-Тюряя вывело из себя и бояров, и сына Рыштаулы - кисанского бека Халиба. Чтобы свалить Балынца, Халиб решил столкнуть его с Державой и собственным сыном. Он уговорил честолюбивого сына Хан-Тюряя Мышдаулы совершить победоносное нападение на Державу и получить тем самым основание для занятия трона. Поводом для нападения послужил приказ Отяка о восстановлении укреплений Учеля. “Пойдем зимой, - сказал Халиб Мышдаулы. - Кан ушел в Колын, и мы легко возьмем богатую добычу у булгар, не ожидающих нападения в эту пору”.

Кан действительно пошел на Колын - столицу провинции Бий-су - через Учель, ибо тамошний тархан Мер-Чура возмутился удвоением дани. Мер Чуру тайно вдохновлял его отец - урский тархан сэбэрец Алей-бат, который ожидал того же. Брат Алей-бата

Акбалык был тарханом провинции Байгул и также исподтишка поддерживал мятеж. Выступать открыто братьям мешал страх перед тарханом Тамты Инсаном и Тургенем.

Мышдаулы с Халибом въехали в пределы Державы и разгромили большой мишарский аул Алтыш на реке Чуыл, после чего проследовали к Дэбэру. Дэбэрские субаши, злые на казанчиев, даже ухом не повели и с нескрываемой радостью наблюдали со стен за пожарами в уланских поместьях.

Халиб остался у Дэбэра - будто бы решив взять его, а Мышдаулы отправился к Учелю, укрепления которого не были закончены даже наполовину. Беззащитные акбикюльцы заблаговременно бежали в лес, так что бек ничем не поживился. В крайнем раздражении он вернулся к Дэбэру и обнаружил, что Халиб уже убежал, а к городу приближается злое на урусов болгарское ополчение Чалмати с двумя тысячами казанчиев.

Казанчии захватили балынский обоз и отстали, предоставив ополченцам преследование раненного в шею копьем Мышдаулы. Но горожане были неважными всадниками, и Мышдаулы ускользнул. Впрочем, рана его не зажила, стала нарывать, и в конце концов бек от нее умер.

После этого Хан-Тюряй, чтобы очиститься от обвинений в дружбе с каном, объявил о подготовке нового набега на Державу. Это переполнило чашу недовольства беком. Анбал, поощряемый Халибом, уговорил бояров посадить на трон сына Хан-Тюряя и Байгюль-би Джурги, которого наши звали Лачын Хисами. К заговору всей душой примкнула Байгюль, впустившая ночью заговорщиков в спальню мужа. Она заранее спрятала меч ненавистного мужа, и тот, оказавшись безоружным при нападении, был убит топором Анбала.

Кана эти события застали врасплох. Вернувшись из Колына с Мер-Чурой и тысячью его биев, захваченных в плен Курнаем, Отяк столкнулся с набегами Чишмы. Говорят, что озлобленные мухшийские казанчии натравливали Чишму на Державу и пропускали того через свой округ в Мартюбу.

Первый такой набег куманы устроили во время набега Мышдаулы и отвлекли на себя марданцев и мишарских ак-чирмышей. А среди мишарских булгар всегда селилось много куманов, поэтому они более, нежели булгары других областей, были похожи на них... Защитить всю границу они были не в состоянии, и поэтому кан перебросил в Мухшу курсыбай. Боеспособность корпуса, однако, сильно упала вследствие недостаточности жалованья для приобретения вздорожавшего вооружения, и Курнай явно проигрывал более многочисленным куманам. Хонджак тайком помогал Чишме в надежде на его ослабление.
132
133

В один из набегов куманы прорвались к Дэбэру. Отяк пришел в сильнейшую, ярость, ибо большая часть округа была уже казенной и канской, и распустил курсыбай. Fla высвободившиеся средства он сколотил новый корпус из ярчаллынских тиньтяусцев Инсана и послал его в Мухшу. Любимая младшая жена кана - дочь кисанского бека Халиба Биш-Ульби - в это же время уговорила мужа перенести сюда и столицу Державы, чтобы быть поближе к отцу. Когда Отяк прибыл в Мухшу, пришла весть о гибели Хан-Тюряя. Кан немедленно послал Инсана в Балын, и тот осадил и сжег город Кул-Асма. Бек города Микаиль выскочил из него в нижнем белье и попал в плен, но был отпущен по приказу Отяка, так как новый бек Балына Сыб-Булат обещал за его освобождение возобновить выплату отмененной Хан-Тюряем джирской дани.

Пока успокоившийся кан был занят Мухшей, Сыб-Булат захватил мятежников и жестоко покарал их. Анбал был утоплен в ящике, в который его заколотили живьем, а Байгюль привязали к перекладине ворот и расстреляли из луков.

Лачын же бежал в Кисан, что вызвало столкновение Балына с Халибом. Отяк поддержал Халиба, ибо Сыб-Булат не прислал обещанной дани, и тот двинулся на Мосху вместе с Инсаном. Тар^ хан, люди которого устали от войны, а мастера были отозваны в Мухшу, бился без всякого желания, и Арбат, выйдя из города, разбил и пленил Халиба. Сын Халиба Урман, друживший с Балыном из страха перед Державой, тут же занял Кисан и склонил Чишму к нападению на Мухшу...

К несчастью, вспыльчивый и легкомысленный кан поссорился с Инсаном. Биш-Ульби назвала тархана виновником пленения отца, и кан в гневе ударил того плетью. Тиньтяусцы, самый последний из которых никогда не уступал дороги даже уланам, возмутились и самовольно ушли к Дэбэру. В этот момент напали куманы. Было это в 1178 году.

Оставив 50 джур защищать город, кан стал отступать. Воспользовавшись неразберихой, Биш-Ульби бежала в Кисан с двумя своими сыновьями от кана - Халибом и Алтынбеком Джелалетдином. Кан, подойдя к реке Дэбэр, которую потом стали называть Зюей, решил передохнуть. На рассвете к лагерю вышел Инсан. Он был озлоблен тем, что болгарские казанчии не пропускали его домой, подозревая в переходе на сторону Чишмы. Один из джур кана, увидев тиньтяусцев, принял их спросонок за куманов и поднял тревогу. Инсан же принял лагерь кана за стоянку казанчиев и немедленно атаковал его. Были убиты 49 из 50 джур кана. Сам Отяк выскочил из шатра и бросился на коне к Дэбэру. Но в реке кан внезапно упал со скакуна и утонул. Только один из джур,посланный ранее каном в Болгар к сидевшему там Габдулле, доскакал до места.
134

Чельбир немедленно поскакал к Дэбэру с 400 ополченцев. У города он застал потасовку Инсана с казанчиями и едва развел дерущихся. Установить истинных виновников гибели кана ему не удалось, ибо тархан сказал, что отступал с каном и перед Дэбэром заплутал в лесу. На месте капского лагеря, которое стали называть Отяковым полем, было обнаружено куманское оружие тиньтяусцев. Инсан поспешил заявить, что это свидетельствует о виновности куманов, и Габдулла не мог не признать его правоту. Только перед смертью тархан рассказал правду моему отцу, дабы облегчить душу и твердо веря в его порядочность.

На счастье Инсана один из отрядов Чишмы появился в это время перед Дэбэром, и Чельбир со всей яростью набросился на него. Три тысячи кыпчаков были изрублены, а головы их сложены в кучу. Особенно усердствовал Инсан, опасавшийся сомнений Габдуллы в его верности.

Чельбир все же не простил тархану гибели отца и велел ему остаться на вечное жительство в Дэбэрском округе. Но Инсан радовался уже тому, что избежал худшего...

Глава 20. Булгар под властью Габдуллы Чельбира

Габдулла, поднятый на трон Джалмати, Курнаем, улугбеком Мартюбы Даиром и сыном Ас-тархана, видел в Чишме убийцу отца и вскоре обрушился силами 4 тысяч болгарских и суварских казанчиев на Шир. Но гоняться за легкими куманами по степи тяжеловооруженным уланам было тяжело, и они года через два умолили кана избавить их от внешних войн за выкуп. На эти средства Габдулла восстановил курсыбай и поручил его сыну Курная беку Гузе. Курсыбаевцы разорили станы куманов на Шире и доставили кану голову Чишмы. Чельбир велел бросить ее в яму рядом с могилой отца. Гуза не отстал от кана по суровости и также насыпал холм из голов куманов на месте разоренной ими Мухши...

В 1181 году, однако, взгляд неистового кана на время оторвался от Саклана. В этот год обнаглевшие галиджийцы, притворившись балынскими рыбаками, проследовали мимо беспомощного Учеля и спящего Болгара в Нукрат-Идель и разграбили замок кана Ибрагима “Аламир-Султан”. От замка уцелела лишь башня Алабуга. Сын Акбалыка - Масгут, поставленный тарханом Тамты, погнался за разбойниками и уничтожил их всех у города отца Каргатун на Чулмане. Но душа кана была обожжена и горела ненавистью к балынцам, пропустившим разбойников в пределы Державы.

Зимой следующего года Гуза выжег окрестности Кана и Кул-Асмы, еще через год - Раджиль. Перепуганный Сыб-Булат уговорил всех урусских беков помочь ему и летом вторгся в Державу.
135

Двоюродные братья Урмана Бат-Аслап и Халик, а также бек Кана Рыштаулы нанесли отвлекающий удар по Дэбэру и заставили Габдуллу бросить на помощь городу Гузу и сына Ас-тархана Торекула. Сюда же поспешил Хонджак, отдавший свою пятилетнюю дочь Саулию за десятилетнего брата кана Мир-Гази. Сблизиться с Державой Хонджака заставили урусы, стеснившие его в степях после разгрома Башкорта... Дочь Башкорта- мать Габдуллы Кунгур, выкупила отца у баштуйского бека, по хан остался доживать в Саклане...

Пока Гуза в одиночку бился у Дэбэра, хитрый Сыб-Булат с 45 тысячами пеших воинов прокрался по Кара-Идели и Агидели к устью Дяу-Шира и высадился западнее Тухчи. С ним были бек Караджара Булымер, бек Бурисалы Кинзяслап, бек Шамлына Мыш-даулы, Урман и еще четыре ульчийских бека. Сыб-Булат вез с собой и бека Азана, моего отца, желая посадить его на капский трон. Но, памятуя бегство Отяка от Хан-Тюряя под Болгаром, Сыб-Булат велел отцу остаться на месте высадки под охраной 5 тысяч воинов. С остальными он после неудачной попытки взять Тухчи двинулся к Буляру...

Кана не было в столице, ибо он был изгнан из нее мятежом Мамли-Омара или Мамиля. Мамиль был старшим сыном Хызыр-Худжи и после смерти' Кул-Дауда был поставлен сеидом столицы. Однако Чельбир не ужился с ним и в 1179 году поставил сеидом сына Кул-Дауда Мирхуджу. Мирхуджа, неистово преданный делу распространения ислама, всю жизнь проповедовал по отдаленным уголкам Державы,люка, наконец, не осел в устье Тамты или Джалмат-Зая.

А джалматцы или тиньтяусцы были одной из могучих ветвей народа сабанов. Часть джалматцев отделилась от остальных сородичей и вместе с племенами харька и канглы образовала баджанакский народ, так что тиньтяуские булгары смотрели на баджанакских булгар Мардана как на своих и постоянно поддерживали с ними родство.

Тиньтяуских джалматцев называли еще биш-калпаками, что значило “пять мужей”, ибо у них шапка была признаком мужчины. Якуб писал, что однажды хазарские тюркмены перебили их племя, и из него осталось только пять мужей. Они пришли на Джалмат-Зай и возобновили здесь свой народ. А по именам мужей назывались и их главные роды: Ардим, Дим, Гузи, Мин или Мун и Табын. А из других сабанских племен Якуб упоминает джулутцев с двумя главными родами барынджарцев и арбугинцев...

А хотя тиньтяусцев обратил в ислам еще Микаиль, среди них были еще сильны языческие заблуждения. Так, на сабантуе у здешних булгар женщины выходили бороться с мужчинами. Мирхуджа пытался запрещать это, и однажды толпа тиньтяусцев едва не растерзала его за то, что он помешал схватке одного парня с дочерью бия табынцев Юмарт-Табына. Бий едва спас муллу, и, волею Аллаха, эта же девушка стала его женой и в 1172 году родила ему сына Мохаммед-Гали. Во время переселения семьи в Буляр она простудилась и вскоре умерла... Нового сеида булярцы прозвали Наккар - за его звучные и красивые призывы к молитве... Мамиль ушел в Тат я к и возглавил “Эль-Хум”.

Положение народа стало к тому времени совсем печальным. Су-баши, мелкие хозяева, ак-чирмыши и кара-чирмыши были изнурены дополнительными налогами и повинностями, введенными каном в связи с прекращением поступления джирской дани и строительством укреплений на Барадж-Чишме, Дэбэре и в других местах, а также ввиду необходимости возмещать затраты на беспрерывные войны. Неблагополучие усилил неурожай, вызвавший сильнейший голод. В самом братстве верх взяла наиболее воинственная группа под названием “Амин”, знаменным символом которой стал алп Симбир-Карга. Она выступала против чрезмерных налогов и повинностей и за неизменность их размеров, за уничтожение вотчин, за перевод уланов в разряд ак-чирмышей и курсыбаевцев, а курмышей и кара-чирмышей - в разряд ак-чирмышей и субашей при условии принятия ими ислама.

Рассадником идей аминовцев, которых стали называть “грачами”, стал дом наук “Мохаммед-Бакирия”. Здесь под их влияние попали два шакирда - Мохаммед-Гали и эмир Мир-Гази. А они были сверстниками и сдружились там. Ах, как я в cbqc время мечтал учиться в университете, но отец запретил это со словами: “Если ты побываешь в стенах этого заведения, то никогда не сможешь стать хорошим правителем”.

Аминовцы хотели осуществить свои планы путем свержения кана и поднятия на трон их единомышленника. Таковым, на их взгляд, был Чалмати. Заговорщикам благоприятствовало и то, что курсыбаевцы выражали недовольство низким жалованьем и тем, что и его они иногда недополучали.

Встревоженный кан зимой объявил сбор байтюбинского ак-чирмышского ополчения. Но когда воины собрались у столицы, Мамиль призвал их к мятежу. Один из ополченцев тут же поднял переданный ему муллой золотой флаг с изображением грача. Это послужило сигналом к началу мятежа...
136
137

Бунтовщики толпами бросились к зиндану “Шайтан Бугаз” и освободили с 300 еще живых колынцев. После этого нищие стали грабить и поджигать дома билемчеев и знатных людей. Кан, узнав об этом, бежал из Буляра в Болгар. Рассказывают, что когда Чельбир проезжал мимо вышедшего на улицу сеида, то спросил у него: “Разве ты не покинешь город вместе со мной?” Наккар на это ответил: “Цари могут бежать и возвращаться, но улемы всегда должны быть с народом”...

Мятежники овладели столицей и тут же в здании Сувар Йорты подняли на царствование Чалмати и образовали 10-тысячное ополчение. Везиром стал Мамиль, а Мирхуджа остался сеидом, ибо был любим народом за честность и справедливость...

Кан вызвал Тургеня, но осада столицы тубджакцами в присутствии Чельбира ничего не дала. Мер-Чура во время одного из приступов пронзил тархана железной стрелой, и оймеки оробели. Кан, оставив сына погибшего хана - Мергена - у города, вернулся в Болгар и вызвал Гузу, сына Ас-тархана, Хонджака и Самар-би. Самар-би явиться отказалась. Гуза прибыл, но прямо заявил Чельбиру, что не будет штурмовать столицу ввиду ненадежности обнищавших курсыбаевцев. Когда Габдулла закричал на него, Гуза гордо заметил, что он - такой же потомок Бат-Бояна, как и кан, и что если Чельбир не удвоит жалованье курсыбаевцев, он уйдет в Кермек. Кан одумался, опустил меч и велел объявить о повышении жалованья курсыбаевцам. “Теперь ты пойдешь на Буляр?” - спросил сардара Чельбир. - “Только в том случае, если ты не подвергнешь казни ни одного мятежника”, - ответил Гуза. Кан пришел в полное неистовство, но при всей отцовской вспыльчивости, идущей от горячего сердца, он был весьма холоден умом, поэтому и на этот раз благоразумно удержался от расправы с бахадиром и с плохо скрываемым раздражением обещал ему быть милостивым.

Дата добавления: 2015-06-04