Любовь о зачарованном городе

ПОЭТ РАССПРАШИВАЕТ СВОЮ

ПОЭТ ГОВОРИТ ПРАВДУ

КАСЫДА О СМУТНЫХ ГОРЛИЦАХ

КАСЫДА О ЗОЛОТОЙ ДЕВУШКЕ

КАСЫДА О РОЗЕ

Роза,

уже становясь неземною,

искала не утренний проблеск -

искала иное.

Не жаждала света,

ни тьмы не просила, ни зноя -

рубеж полусна-полуяви,

искала иное.

Роза,

застыв под луною,

на небе искала не розу -

искала иное.

В воде она застыла -

и тело золотое

затон позолотило.

Лягушками и тиной

пугало дно речное.

Пел воздух соловьиный

и бредил белизною.

Ночь таяла в тумане,

серебряном и светлом,

за голыми холмами

под сумеречным ветром.

А девушка вздыхала,

над заводью белея,

и заводь полыхала.

Заря горела ясно,

гоня стада коровьи,

и, мертвая, угасла

с венками в изголовье.

И соловьи рыдали

с горящими крылами,

а девушка в печали

расплескивала пламя.

И тело золотое

застыло цаплей белой

над золотой водою.

Две горлицы в листьях лавра

печалились надо мною.

Одна из них была солнцем,

другая была луною.

Спросил я луну: "Сестрица,

где тело мое зарыли?" -

"Над сердцем моим", - сказала,

а солнце раскрыло крылья.

И я вдалеке увидел,

по пояс в земле шагая,-

две снежных орлицы взмыли,

А девушка шла нагая.

Спросил я у них: "Сестрицы,

где тело мое зарыли?" -

"Над сердцем", - луна сказала,

а солнце сложило крылья.

И я двух нагих голубок

увидел в тени орлиной -

и были одна другою,

и не было ни единой.

Сонеты о тёмной любви

(1935-1936)

***

О, шепоток любви, как мука,- темной!

Безрунный плач овечий, соль на раны,

река без моря, башня без охраны,

гонимый голос, вьюгой заметенный!

О, контур ночи четкий и бездонный,

тоска, вершиной вросшая в туманы,

затихший мир, заглохший мак дурманный,

забредший в сердце сирый пес бездомный!

Уйди с дороги, стужи голос жгучий,

не заводи на пустошь вековую,

где в мертвый прах бесплодно плачут тучи!

Не кутай спетом голову живую,

сними мой траур, сжалься и не мучай!

Я только жизнь: люблю - и существую!

Все выплакать с единственной мольбою -
люби меня и, слез не отирая,
оплачь во тьме, заполненной до края
ножами, соловьями и тобою.
И пусть на сад мой, отданный разбою,
не глянет ни одна душа чужая.
Мне только бы дождаться урожая,
взращенного терпением и болью.
Любовь моя, люби! — да не развяжешь
вовек ты жгучий узел этой жажды
под ветхим солнцем в небе опустелом!
А все, в чем ты любви моей откажешь,
присвоит смерть, которая однажды
сочтется с содрогающимся телом.

В том городе, что вытесали воды
у хвойных гор, тебе не до разлуки?
Повсюду сны, ступени, акведуки
и траур стен в ожогах непогоды?
Все не смывает лунные разводы
хрустальный щебет хукарской излуки?
И лишь терновник ловит твои руки,
ревниво пряча свергнутые своды?
Не вспоминалась тень моя дорогам
в затихший мир, который, как изгоя,
томит змею, крадущуюся логом?
И не расцвел ли в воздухе нагорья
тебе из сердца посланный залогом
бессмертник моей радости и горя?

Дата добавления: 2015-07-02