Преследуемые смертью

Опечаленные, но не лишенные мужества, миссионеры-палаточники остались еще на десять дней в Николайполе. Несмотря на неописуемые трудности и ежедневные угрозы, они продолжили евангелизационную работу в селах округи. Махновцы все еще не ушли. Их преступлениям не было конца. Примерно в это же время, когда свершилась трагедия Айхенфельда, был убит брат Раймер, оставшийся в Николайполе ухаживать за тифозными больными. [Saloff-Astachoff. 1931. S.79.] Раймер покаялся совсем недавно, во время евангелизации в Екатеринославе. Сразу после покаяния он изъявил желание трудиться в миссии и уже через несколько недель умер страшной смертью.

С оставшимися в живых миссионерами смерть тоже всегда была рядом. Чтобы хоть как-то уменьшить опасность, братья решили впредь не ночевать по одному, а быть вместе. Они заметили, что бандиты, встретив из них кого-нибудь в одиночку, становились более агрессивны. А угрозы в их адрес не прекращались. Сотруднику миссии еврею Шафрану прямо на улице сняли сапоги, хотя он и не был немцем и был очень бедно одет. По снегу босиком он вернулся в лагерь. [Ebd. S.99.] У сестер пытались забрать их платья, а Никита Салов-Астахов лишился своего единственного теплого пальто. Когда он попытался уговорить бандита, пытавшегося его ограбить, тот заявил: "Ты не имеешь права протестовать. Ты без возражений должен отдать мне все, что я потребую, иначе я тебя ликвидирую как контрреволюционера. У людей все должно быть общее, а кто против этого правила, тот должен быть уничтожен."

"Но ведь я, желая вернуть свое пальто, не нарушил этого правила, друг. Если все у людей должно быть общее, то я ведь имею право на мое пальто, ведь на тебе - теплый полушубок", - пытался возразить Салов-Астахов.

"Я тебе сейчас покажу твое право, - заревел махновец, вытаскивая саблю Из ножен. - Все вы, проповедники Божии, являетесь слугами капитала и получили свое, а теперь вам нет места в нашей пролетарской стране. И мы всех вас уничтожим. Не беспокойся и твоя очередь скоро настанет. А теперь давай сюда пальто - и баста!" [Ebd. S.100-101.] И лишь после этого он, все еще угрожая, оставил помещение.

В этот же день у Никиты забрали часы. С каждым днем миссионеры становились все беднее и беднее. Они лишились почти всего. Обстоятельства складывались невыносимые. Таким образом работу продолжать было невозможно. Через два дня до них дошел слух, что Махно перенес свой штаб в Николайполь. И это показалось им удобным случаем для устранения проблем. Может, Махно сам заступится за миссионеров? После многих молитв Салов-Астахов решил разыскать грозного батьку Махно. Один из русских братьев присоединился к Никите.

Был холодный дождливый день, когда братья направились в штаб банды. К десяти часам утра они подошли к нужному дому, где были встречены тремя вооруженными до зубов махновцами. Узнав причину их посещения, евангелистов вначале тщательно обыскали и лишь затем впустили. Самого батьки Махно не было, но его заместитель изъявил готовность принять их.

Медленно вошли они в комнату, в центре которой стоял стол, заваленный бумагами. Сверху, на горе документов лежали два револьвера. Заместитель батьки стоял у стола. Он бросил угрюмый взгляд на вошедших мужчин. Его рука автоматически потянулась к одному из револьверов. "Смотри-ка, и он боится за свою жизнь," - подумал Никита, заметив движение руки этого человека, которого со всех сторон охраняли три вооруженных бандита. Кто бы смог ему причинить здесь что-нибудь плохое? Никита положил перед этим человеком свои документы и попросил от него бумагу, которая охранила бы их от последующих нападок. Просьба такого рода начала забавлять этого мужчину. "Что? Ты хочешь охранительный документ, в то время когда мы заняты радикальным уничтожением всех паразитов? - процедил он сквозь зубы. -Защищайтесь, как вам угодно, но смотрите, не попадайтесь нам на пути," - продолжил заместитель Махно. И после короткой паузы, подняв руку с револьвером и направив его прямо в грудь Никите, сказал: "Яудивлен, что вас еще до сих пор не расстреляли."

Никита тут же, не дав возможности бандиту говорить, спросил: "Скажите мне, пожалуйста, а где сейчас батька? Извините, но несколько месяцев тому назад я имел с ним личную беседу и он обещал мне, что мы можем проповедовать, где только хотим. Я думаю, если бы я сегодня поговорил с ним лично, то он был бы того же мнения." [О такой встрече Салова-Астахова с Махно ничего не известно. Возможно, она имела еще до летнего сезона 1919 года.]

Бандит опустил руку и с цинизмом ответил: "О да, могу себе представить, как он всадил бы в вас унцию свинца, предоставив вам возможность бесплатно попасть в ваш рай."

Дальнейшая беседа была бессмысленна. Салову-Астахову стало ясно: акция против миссии - не единичные случаи, а организованные и руководимые свыше действия. И Махно явно был к ним причастен. С поспешностью он добавил ко всему пару слов во свидетельство людям в этой комнате и, распрощавшись, покинул дом. Не подвергаясь опасности, они выбрались на улицу, добравшись затем в свой лагерь. [Saloff-Astachoff. 1931. S.103.] Пребывание в Николайполе после этого становилось невозможным. Миссионеры устали и стали пугливы. А тот факт, что их уничтожение - дело рук махновского верховного командования, заставило их задуматься о том, стоит ли дольше оставаться в этом месте. Казалось, Сам Бог через их молитвы внушил им готовность оставить эту местность. Два молодых христианина из Николайполя, несмотря на угрожавшую их жизни опасность, согласились доставить евангелистов в меннонитское село Широкое, примерно в 20 километрах от Николайполя.

На следующий день они выехали. Двое тифозных больных и сестра, опекавшая их, остались в Николайполе. И только они оставили село, как банда озверевших махновиев ворвалась в него, разыскивая проповедников. Их намерения нетрудно было угадать, но Господь и тут своевременно вывел Своих детей из опасности.

Дата добавления: 2015-06-27