Гоа.Исповедь психоделической устрицы. 13 страница

- Это как это? - заинтересованно спрашиваю я.

- Он сейчас выглядит, как халва, а если его на солнышко положить и подержать пару часиков, чтобы нагрелся, а потом спрессовать, то он превратится из зелёно-желтого в чёрный, станет мягким, как пластилин. Он, в таком виде, оптом десять штук баксов в Москве стоит. А в розницу - и за тридцать продать можно. Мы его во что-нибудь спрячем, и почтой на следующей неделе отправим.

- И что, без проблем доходит? – с интересом спрашивает сидящая рядом Илка.

- Мы уже много раз отправляли, пока всё удачно доходило.

Покурив Лёшиного первоклассного поланда, все на какое-то время замолкают, погрузившись в свои мечты и фантазии.

- Здесь кто-нибудь говорит по-русски? - вдруг прерывает нашу тишину, появившийся возле входа странный персонаж с русским лицом, одетый в непальскую одежду.

- Да тут все по-русски, кроме Рико, говорят, - отвечает Лёша, приглашая жестом земляка присоединится к нашей компании.

- Ну надо же, а я думал здесь иностранцы одни, уже не ожидал кого русского повстречать в это время. Меня Саша зовут.

- А сам-то какими судьбами сюда попал? Надолго в Непал приехал?- спрашиваю я, доставая свой чилум.

-Даже не знаю, я вообще-то из тюрьмы сбежал, - грустно добавляет он, присаживаясь за наш столик.

- Вот это наш пассажир, вот это я понимаю, - улыбаясь, говорит Лёша, хлопая его по плечу.

-Я из Гоа, из тюрьмы в Мапсе сбежал.

-А что натворил-то? - удивлённо спрашивает его, присаживаясь поближе, Илка.

- Долгая история, если в двух словах, то я вообще-то туристом на две недели отдохнуть в Гоа приехал. Так получилось, что две недели на три месяца растянулись. Бабки закончились, предложили мне одни русские драг-дилеры перевезти в рашку два килограмма чараса, денег хороших обещали заплатить. Ну, я и согласился. Примотал скотчем себе чарас к ляжкам, а посмотреть его поленился, а в него индусы для веса гаек железных положили, вот они и зазвенели в аэропорту. Посадили меня в тюрьму в Мапсе, прокурор десять лет хотел дать. Отсидел три месяца, и решил побег устроить. Притворился больным, чтобы в госпиталь меня отвезли. А когда из тюремного автобуса выходил, оттолкнул охранника и побежал через рисовое поле. Добежал до джунглей и спрятался в терновом кустарнике. Весь день сидел в кустах, а ночью переплыл речку, и добрался до дома друзей. Пока у них жил, мне кредитную карточку из России прислали, сделал липовую ксерокопию чужого паспорта со своей фотографией, по ней купил билеты на поезд, а границу с Непалом ночью лесом прошел. Вот так я здесь и оказался.

- Красавец ты Саня, - перебил его Лёша, восхищенный геройским поступком. И что теперь дальше делать собираешься?

- Пока не знаю. Паспорта у меня нет, я здесь нелегал, поживём-посмотрим.

Глава 26. Часть первая. В тюрьме.

- Тобако! – раздается чей-то громкий крик, и я, как кошка, прыгаю вместе с Виктором в центр площадки, отслеживая на лету траекторию падения табака.

Пара десятков маленьких пакетиков разлетается по земле. Я успеваю схватить целых три. В суматохе, пряча табак в шорты, я обнаруживаю чью-то руку у меня в кармане, пытающуюся вытащить один пакетик. Ударив кулаком по чужой руке, я вижу, как старый индусский жулик отскакивает в сторону с расстроенным лицом. Его даже немного жалко. Молодежь попроворнее успевает запастись стратегическим продуктом. Старику не везет, сегодня он остался без табака. Видимо, освободившийся вчера Суйрэж сдержал свое обещание, и перебросил нам через стенку с воли немного табака.

- Пойдем, Вася, я тебя с новым отдыхающим познакомлю, вчера к нам заехал, - говорит Виктор, довольно убирая в карман пару пакетиков.

- Да, я уже читал в газете, пойман крупный экспортер наркотиков. Триста грамм чараса и двести пятьдесят грамм кокаина. Видимо, опять гоанские наркобароны слили полиции конкурента.

- Привет, меня зовут Василий, я из России.

- А меня зовут Антонио, я из Греции, - протягивая мне руку, говорит слегка сутулый мужчина с бегающими испуганными глазами.

Греческий контрабандист очень сильно напоминает мистера Бина из английского комедийного сериала.

- Как же тебя взяли, Антонио? – улыбаясь, спрашиваю я, представляя, что говорю с английским комиком.

- Кто-то из местных сообщил обо мне полиции. Я здесь, в Гоа, двадцать шесть лет уже живу, видимо, пришло время покинуть мне Индию. Когда-то я нашел для себя здесь рай, думал на всю жизнь хватит, но - ничего не осталось от того Гоа, в которое я был влюблен. Все нормальные люди давно поразъехались. Кто в Тайланде, кто на Бали, кто в Аргентине сейчас живет. А здесь остались только стукачи, и такие вот дураки, как я.

- Ты сначала выйди отсюда, а потом будешь думать, где и как дальше жить, - бесцеремонно прерывает его Виктор, связывая английские слова русскими «бля» и «ёб…». С такой статьёй, как у тебя, раньше полутора лет ещё никто не выходил. И это повезет, если через полтора года, десять лет тебе светит.

- Нет, мне нельзя так долго, меня девушка любимая на воле ждет. Люблю её очень сильно, все отдам, чтобы увидеть её побыстрее.

- У тебя сейчас есть прекрасная возможность проверить, насколько она тебя любит, - успокаивая, говорит Виктор, хлопая его по плечу.

- А кто-нибудь пробовал отсюда бежать? – с надеждой спрашивает меня грек.

- Был у меня один знакомый. Три года назад сбежал отсюда. Притворился больным и сбежал из госпиталя. До сих пор в Непале живет без паспорта. Но тебе это не грозит, Антонио. С твоим животом тебя любой охранник догонит. Догонит, и ещё шесть месяцев добавят за побег. А судья тебе точно потом десять лет даст. Начинай делать гимнастику. Я вот каждый день, по сорок пять минут, в камере на месте бегаю. Бегу и представляю, как за мной охранники гонятся. Сначала они меня догоняли каждый день, а сейчас, вроде, оторваться получается. Я уже пятнадцать килограмм лишнего веса тут сбросил. Смириться тебе, Антонио, нужно с тем, что ближайший год ты никуда отсюда не выйдешь. Рано ещё о побеге думать. Сначала нужно легально попытаться отсюда выйти. Через год придёт результат твоей драг-экспертизы. Тогда начнут адвокат с судьёй полицейских свидетелей слушать. Если удастся доказать, что свидетели лгут или не помнят тебя, то побег не нужен. Значит, выпустят тебя через какое-то время. А если свидетели скажут: «Да, это Антонио, и мы видели у него наркотики», то у тебя будет пара месяцев на подготовку к побегу. Свидетели в нашем деле - самое главное. А пока расслабляйся, отдыхай.

- Не хочу я на десятку идти, меня Наташа на воле ждет, - грустно вздыхает наш мистер Бин.

- Наташа - русская, что ли, у тебя?

- Нет, слава Богу, не русская, у меня первая жена была русская. Четыре года ей в Москву чарас возил. Я всех ваших известных ди-джеев знаю. Все у меня гашло покупали. Опасное место ваша Москва. За пару грамм чараса пару лет тюрьмы получить можно.

- Я знаю об этом, Антонио. Поэтому я и предпочел в Гоа жить.

Глава 26. Часть вторая. На воле.

- Ты чего не танцуешь, Дэн? Смотри, красота какая вокруг, жасмин цветет, небо звёздное, полная Луна отражается в озере, как в зеркале. Лучшие трансовые ди-джеи играют сейчас специально для нас. А самое главное, - ни одного туриста, вокруг одни только друзья. Что ещё можно желать? Может, тебе ещё дорожку МДМА насыпать?

- Нет, спасибо Вася, я и так уже сильно обдолбанный, не могу понять, где светлячки, а где звезды. Всё плывет и танцует перед глазами. Деньги у меня закончились, не знаю что делать. В рашку возвращаться неохота, да и денег на билеты нет.

- Дэн, очнись, мы в Азии, тут деньги появляются тогда, когда они тебе действительно нужны. Не грусти, если тебе очень нужны деньги, я помогу тебе заработать. Помнишь, к нам Серёга из Москвы приезжал, он ещё у нас полкило чараса покупал?

- Да, помню, он, вроде бы, засунул его в банку с индийским медом и почтой отправил.

- Так вот, всё у него получилось. Заработал он тогда за раз пять тысяч долларов. Получил я от него вчера письмо. Хочет он, чтобы я ему ещё два килограмма отправил. Половину денег он мне завтра высылает, если хочешь, можешь взяться за это дело. Прибыль пополам. Я посылку подготавливаю, а ты отправляешь. По пятьсот баксов заработаем. Неплохое предложение?

- Да, работа не пыльная, ты опять выручаешь меня, - радостно улыбается Дэн, наливая себе ром в колу. Мне одному этих денег до Гоа вполне хватит. А там я легко заработаю.

- Вот видишь, как в Азии все происходит, а ты переживал. Пойдем лучше в бассейн купаться.

Залпом выпив свой ром, Дэн с криком: «Я люблю тебя, Азия!», прыгает прямо в одежде в воду, обдав всех танцующих фонтаном брызг. Интересно, кому пришла в голову идея построить бассейн в форме головы Микки-Мауса, с искусственным водопадом, здесь, на берегу озера, в Непале? Наверняка, какой-нибудь американец вложил свои деньги, и бросил всё с началом революции.

- Лис, как тебе пати? - кричу я контрабандисту с Украины, крутящему горящие пои.

- Просто супер, сегодня на пати собрались все туристы Покары, все пятнадцать человек, - громко смеется Лис, не переставая крутить огонь. - Я люблю непальскую революцию, посмотри, Вась, вокруг нас одни психоделические драг-дилеры и контрабандисты, даже не верится, что аренда этого места стоит всего двадцать баксов за ночь. Нигде больше нет таких мест, чтобы можно было провести пати стоимостью всего в двадцатку.

- Молодец ты, Лис, что огнём заморочился, сколько же ты свечек сегодня принес?

- Сейчас по периметру бассейна сто восемь штук горит. Но, у меня ещё столько же в рюкзаке лежит. Ты же знаешь, Вася, я люблю огонь. Сегодня - самое красивое пати, которое когда-либо я видел в Непале.

- По- моему, ты сглазил, - говорит вылезший из воды Дэн, показывая на двух приближающихся полицейских.

- Ничего не сглазил, пошли их, Вась, куда подальше, мы неприкасаемые, мы туристы.

Обойдя взглядом все танцующих, полицейский подходит к Андрюхе, только что раскурившему чилум.

- Вот из зис*? – спрашивает один из них, показывая пальцем на чилум.

- Проваливайте отсюда, ит из май релиджион*, бум Шива, бум Шанкр, бум, - гордо произносит бывший адвокат Андрюха, выдохнув дым прямо в лицо полицейскому.

- Ок, ок, донт ворри, энджой, релакс*.

- Эх, если бы русские менты были бы такими послушными, я бы, может, и адвокатское дело не бросил бы.

- Смотри, Дэн, какие девчонки у нас красивые, - показываю я на танцующих в купальниках Лену и Илку. Ничто не украшает девушек так, как МДМА. Взгляд становится блестящим, и слегка похотливым. Движения в танце раскрепощаются, и, кажется, что они не танцуют, а занимаются любовью с невидимым партнером. Невозможно отвести взгляд от наших красавиц.

- Вась, а не опасно отправлять посылку отсюда? - снимая мокрую одежду, спрашивает Дэн.

- Вон видишь, Илка в воде танцует? Она, месяц назад, своей бабушке в рашку полкилограмма отправила. Иди, с ней пообщайся. Смотри, кстати, какой у нее взгляд похотливый, по моим расчетам у нее за весь сезон ни одного жениха не было, - подмигиваю я, толкая Дениса в воду.

- Я люблю тебя, - кричит моя Лена, стараясь перекричать музыку из колонок.

Страстно поцеловав меня в губы, она хватает меня за руку, пытаясь утянуть меня в сторону кукурузного поля, граничащего с бассейном.

- Дорогой, милый, я хочу тебя, возьми меня здесь, я с ума сойду, если ты меня сейчас не возьмешь.

Углубившись на несколько метров в кукурузное поле, мы срываем друг с друга одежды, не прекращая целоваться. МДМА так усиливает наши чувства, что мы оба стонем во весь голос. От каждого прикосновения, каждого поцелуя, мы испытываем оргазмическое ощущение, похожее на разряды тока. Кажется, что окружающий мир просто растворился. Нет ничего, кроме любви, время остановилось, только мы вдвоём сейчас находимся во Вселенной. Мы, как Адам и Ева, абсолютно голые, одни под полной Луной, познаем сладость запретного плода. Остановится невозможно, наши тела двигаются под трансовую музыку, и, кажется, что непрекращающийся оргазм длится целую вечность.

- Так не бывает, мы, наверное, в раю, - шепчет мне на ухо Лена, обхватив крепко обеими руками.

- Пойдём к бассейну, нас, наверное, уже потеряли. Неужели, всем сейчас так же хорошо, как и нам? Пойдём скорее в бассейне купаться.

Подойдя ближе к воде, мы видим, что никто не танцует, у всех испуганные, серьёзные лица.

- Дэн, что тут происходит, что за суета?

- Лис попытался себя поджечь.

- Как это так?

- А вот так, иди, сам с ним поговори. Видишь, его обожжённое лицо Илка водкой протирает.

- Лис, что с тобой? - спрашиваю я, присев рядом на корточки.

- Опять я бэд трип с кислоты отловил, видимо четыре капли многовато для меня. Кручу я горящие пои, танцую, и вдруг - весь мир растворился, остался один огонь повсюду. И, вдруг, из огня появляется богиня Кали, подходит ко мне и говорит: «Ты должен сгореть сейчас в огне, чтобы заново родиться очищенным». Говорит мне, что если я себя не подожгу, то он прикажет вам меня сжечь. Вот я и начал себя поджигать. Опомнился только, когда у меня огонь отобрали.

- Оказывается не всем так хорошо, как нам, - испуганно шепчет мне на ухо моя Лена.- Пойдём чего-нибудь выпьем, надо отвлечься от этого ужаса.

- Давно я не пил, но, по-моему, сейчас самое время.

- Начинает светать, пришло время бухать, - пытаясь разрядить обстановку весело кричит Алекс Никарагуа, продолжая пританцовывать с большой бутылкой рома в одной руке и бутылкой кока-колы в другой.

- Наливай, Никарагуа, а то «димыч» отпускает, праздник заканчивать неохота, да ещё этот Лис, tomorrow never come*.

После выпитой бутылки, наконец-то, удаётся забыть про Лиса.

- Скажи, Алекс, а почему тебя все Никарагуа называют? - спрашивает моя Лена, незаметно под столом засунув свою руку мне в шорты.

- Потому, что лет десять назад пытался я Никарагуа покорить, слышали про такую страну?

- Ну и как? Получилось? - спрашиваю я, стараясь всем видом не выдавать действия, происходящие под столом.

- Даже не знаю, получилось или нет. Мой отец тогда по контракту руководил разработкой каких-то ископаемых в Никарагуа. Ну, и меня с собой взял. Платили, в принципе, неплохо, но я быстро понял, что не тем мы занимаемся. У них, в Никарагуа, тогда проблема с питьевой водой была. Разные международные фонды деньги выделяли на разработку водяных скважин, чтобы бедные никарагуанцы от жажды не померли. И копали эти скважины местные рабочие, почти вручную, года два-три. А платили за такую скважину из фондов, под четверть миллиона долларов. Поездил я по их свалкам, и нашёл старую русскую бурильную машину. Ржавую, без двигателя, без колес. Купил я её за копейки, восстановил и начал бурить. А скважины эти в два раза дешевле продавать стал. Денег сразу появилось немеряно. И, как только накопил я на своём счету первый мой миллион долларов, пришли ко мне домой спецслужбы никарагуанские и сказали, что двенадцать часов у меня есть, чтобы покинуть страну живым и здоровым. А про счет в банке посоветовали забыть побыстрее. В Никарагуа кокаиновые короли у власти, и с ними спорить совсем неохота. Вот, с тех пор я и стал Алекс Никарагуа. А по приезду на Родину сдал я свою квартиру, и уехал жить в Гоа. Больше я работать не хочу. Я лучше до конца жизни плясать буду.

- Что вы, сладкая парочка, под столом всё руками шебуршите, давайте ваши стаканы. Я вам рому ещё налью, - резко прервал свой рассказ Алекс, не желая вспоминать про потерянные деньги.

Алкоголь приятным теплом раскатывался по моему телу, смешиваясь с химическими вибрациями любви. Моё восприятие окружающего мира плавало, алкоголь помогал мозгу забыть все неприятные моменты реальности и погружал в иллюзию блаженства, где, кроме любви, не было ничего. Где-то глубоко сердце и разум пытались подсказать мне, что что-то не так, что кроме любви есть ещё и реальность, жестокая реальность окружающего мира. Но, алкашка заглушала эти слабые сигналы, пытающиеся пробиться сквозь вибрации синтетической любви.

*Вот из зис? - Что это такое?

*Ит из май релиджион - Это моя религия.

*Ок, ок, донт ворри, энджой, релакс - Ок, ок, не волнуйтесь, наслаждайтесь, расслабляйтесь.

*Tomorrow never come - Завтра не наступит никогда.

Глава 27. Часть первая. В тюрьме.

- Ты слышал, Вась, как сегодня Елисей в любви признавался?

- В какой любви?

- В любви к Богу.

- Да, как он орал, вся тюрьма вечером слушала.

- Два раза начальник тюрьмы прибегал, пытался его успокоить. Я ему вчера чараса маленький кропалик дал. Вот его и вскрыло, - виновато улыбаясь, говорит Виктор.

- Зря ты это сделал, нельзя сумасшедшим никакие наркотики давать. Его в психушку надо, в покой, снотворными лекарствами попоить, чтобы он в реальность из своих фантазий вернулся, а ты ему кризис в тюрьме устроил.

- А кто сказал, что он сумасшедший? Ты, что ли, у нас психотерапевт?

- Я хоть и не психотерапевт, но с десяток моих приятелей потеряли рассудок в Гоа, я же вижу, что у него все симптомы налицо. Мне пяти минут разговора с ним хватило, чтобы понять, что чувак во флипауте. Объелся наркотиков, и не соображает ничего. У него логика нарушена. Я же с ним пытался говорить, - у таких людей воля потеряна, не могут остановиться, жрут наркотики все подряд, а потом не могут понять, где реальность, а где фантазия.

- Это как это, - логика нарушена? - спрашивает Виктор, остановившись под моросящим дождем посередине площадки.

- А вот так. Возьми, к примеру, таракана, оторви ему ногу и отпусти. Он дальше побежит. Из этого примера можно предположить, что если человеку оторвать ногу, то он тоже дальше на одной ноге побежит. Вот вам классический пример ломаной логики.

- А что тут нелогичного? - удивляется Виктор, стараясь сделать умное лицо. Я и не такого в Афгане насмотрелся. Если жить хочешь, то и на одной ноге побежишь домой.

- Понятно все с тобой, Вить. Ты в Афгане, когда на мину наступил, видимо, не только ноги себе покалечил, но и мозг тоже.

- Возможно, - улыбаясь говорит Виктор. - Только где эта грань между сумасшествием и нормальным восприятием? Кто её устанавливает? Те, у кого оружие в руках или те, кто у власти стоит? Значит меня, пацана молодого, погибать в чужую страну отправлять - это не сумасшествие? Или же, запрещать марихуану, с которой ни ломок, ни агрессии нет, а алкашку, с которой люди с ума сходят от похмелья, рекламировать на государственном уровне - это не сумасшествие?

- Да, я все понимаю, Вить, что ты разошелся, я же не злюсь на Елисея, я только помочь ему хочу.

- А тебе не кажется, Вась, что ты в тюрьму попал потому, что помочь всем хотел? Что ты всё лезешь с помощью своей, кто тебя об этом просит? - продолжает раздражаться Виктор, - Сам-то, мир решил в лучшую сторону изменить, Иисуса из себя возомнил, наверное?

Притихшие в стороне индусы с любопытством наблюдают, как, непонятно из-за чего, ругаются два русских.

- Мне вот Елисей такую книжку интересную дал про Бога почитать, ни один сумасшедший не поймет её. Прочитав её, я вчера ночью понял, для чего в тюрьму попал. Я должен был встретить Елисея, чтобы прочитать эту книгу. Меня судьба всю жизнь вела к этой книге. Кто бы другой дал эту книгу, я бы и читать не стал. А тут посмотрел, какой он счастливый и решил попробовать почитать. «Учение огненного духа» называется. Я теперь понял, что всю жизнь жил неправильно. Теперь я знаю, как стать счастливым. Хочешь, тебе расскажу?

- Нет, Вить, не хочу. По-моему, у тебя точно крыша поехала. Елисея отвезли в психушку, и ты тоже хочешь туда попасть.

- А я и не скрываю, что я сумасшедший. И ты сумасшедший, и все мы тут сумасшедшие.

- Всё, Вить, достал ты меня. Сам гуляй один по кругу, не могу я больше тебя слушать. Я лучше пойду с нормальными людьми пообщаюсь. Как же ты мне надоел, когда же тебя, дурака, выпустят отсюда?

Глава 27. Часть вторая. На воле.

- Вы слышали новость? Ромашку и Зонта вчера на почте арестовали, - с порога сообщает нам взволнованный Лёша.

- Не может быть!

- Может, ещё как может. Они вчера, после пати, пошли на почту посылку отправлять. Даже не переоделись. Во всём трансовом наряде, с обдолбанными глазами, пришли на главпочтампт. Ты только представь картину: два обдолбанных фрика, пританцовывающих без музыки, в руках - барабан и банка «Чавана Праштхи»*. А главпочтампт всегда полиция караулит. Так вот, полицейский взглянул на них, достал приготовленную спицу, и, недолго думая, воткнул её в банку. И сразу же нажал кнопку сигнализации.

- А что, договориться деньгами не получилось у них?

- Да, какое там, «договориться», - они, пытаясь бежать, устроили драку, Зонту зубы выбили, Ромашке руку сломали. Вчера вечером их по телевизору, по всем непальским каналам показывали. Неприятная история. Особенно, если учитывать, что у меня завтра билеты в рашку. Я полкило чараса у себя в животе везти буду. Не сдадут нас хлопцы? - испуганно спрашивает Влад по прозвищу «Лэнк».

- И что им теперь светит? - спрашиваю я, вспомнив про пять килограмм чараса, лежащие под моей кроватью.

- Если вдвоём сидеть будут, то года по четыре могут получить, а если кто-нибудь из них на себя все возьмет, то года через два выйдет.

- За групповое преступление всегда больше дают, - говорит Влад, откладывая в сторону майку, на которой он с утра рисовал огромного улыбающегося кота с пятью ногами. - И вообще хватит о них говорить. Попали, - значит попали. Нечего паранойю разводить. Мне завтра, улыбающимся, через таможню с полукилограммом чараса проходить надо, так что закрыли тему. Лучше посмотрите, какой кот веселый у меня на майке получился. Целая коллекция маек у меня под названием «Пятиногие коты». Я такую майку в Москве баксов за двести продам. У меня их уже десять штук нарисовано.

- А как же серия под названием «Лос Уебанос»? - спрашиваю я, вспомнив веселую майку, разукрашенную им для Валеры.

- «Лос Уебанос» - это прошлый сезон. Полгода я в Гоа рисовал «Лос Уебанос», всю коллекцию распродал. Вот отвезу в Москву чарас, вернусь, - мне как раз денег ещё на полгода хватит. Буду в Непале пятиногих котов рисовать. А после котов у меня есть идея: рисовать буддистских демонов и голодных духов.

В комнату вдруг вбегает радостная Василинка и, схватив меня и Влада за руки, начинает тянуть, поднимая с дивана.

- Пойдёмте скорее на балкон, там опять обезьянки пришли кукурузу собирать!

- Пойдём, Влад, это действительно стоит посмотреть, говорю я, направляясь за дочерью.

Мы располагаемся на креслах, стоящих на огромном балконе, чтобы посмотреть очередное шоу борьбы за урожай. В десяти метрах от нашего дома, по склону горы, к кукурузному полю неторопливо спускается стая обезьян. Разделившись на две группы, обезьяны окружают небольшое кукурузное поле, расположенное на холме. Увидев приближающуюся стаю, непальские крестьяне начинают громко кричать, размахивая бамбуковыми палками. Видимо, давно привыкая к такому повороту событий часть обезьян, отвлекая крестьян, ответными воплями старается привлечь на себя внимание.

- Смотрите, сейчас будет самое интересное, - показываю я пальцем на вторую группу обезьян, которая потихоньку начинает обдирать спелые початки кукурузы.

Увидев, что обезьяны поедают урожай, крестьяне, бросив левый фланг, всей толпой бегут с одного края поля в другой. Вожак стаи громким криком подаёт знак остальным, и десяток обезьян, захватив по початку, быстро взбирается на вершины бамбуковых зарослей.

- Почему обезьяны умнее крестьян? – улыбаясь, комментирует Влад. Сотни лет крестьяне живут бок о бок с обезьянами, а так и не научились оберегать свой урожай.

Василинка звонко заливается смехом и, хлопая в ладоши, болеет за команду обезъян, крича им: «Давайте. Давайте скорее, люди уже близко!!» Обглодав сочные кукурузы, обезьяны начинают бросаться сверху пустыми початками в непальцев.

- Смотри, какие умные обезьянки, показывает моя дочь на вторую группу, которая потихоньку слева начинает обирать початки.

Крестьяне бросают правый фланг, и шумной толпой бегут к другому краю поля. Левая группа обезьян точь-в-точь повторяет маневр правой группы, и, с удовольствием расположившись на верхушках деревьев, не торопясь поедает сладкую кукурузу. Так продолжается несколько раз. Наевшись досыта, обе группы, неторопливо перепрыгивая с дерева на дерево, отправляются в джунгли. Крестьянам же остается только подсчитывать свои убытки, собирая обгрызенные початки.

- Сегодняшнее шоу закончено, продолжение завтра, - смеясь говорит Андрей, вытаскивая из сумки чилум.

- Чем будем сегодня заниматься, опять накуриваться или ничего не делать? - с тоской спрашивает моя Лена.

- Если не хочешь накуриваться, можешь в доме убраться, - начинаю я раздражаться от её вечного недовольства.

- Только не ругайтесь снова. Хотите, я вам лучше балет покажу?- предлагает моя маленькая Василинка, пытаясь отвлечь нас от очередного назревающего конфликта.

- Конечно, хотим, - улыбаясь, отвечаем мы хором.

- Тогда я сейчас переоденусь и покажу вам концерт. Спускайтесь все в сад, а ты папа музыку медленную поставь. Только не транс, пожалуйста, я транс не люблю.

- Вот оно, оппозитное мышление, вечная проблема детей и родителей. Я бы хотел, чтобы она выросла настоящей психоделической фричкой, а она балет любит. Есть в её детском садике один мальчик, папа у него известный итальянский драг-дилер, любых полицейских терпеть не может, всех их свиньями называет. Так вот, сидим мы как-то в Джус Центре возле детского сада, соки пьём, наши дети салаты фруктовые едят. И спрашивает он у своего сына: «Христиан, скажи, кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» «А я, когда вырасту, папа, полицейским стану, буду преступников в тюрьму сажать, пусть все меня боятся». Папа его тогда чуть соком не подавился.

- А ты хотел бы, Вась, чтобы твоя дочка, когда выросла, тоже бы наркотики употребляла? - спрашивает меня беременная Лариса, поглаживая свой большой живот.

- Сложный вопрос, Ларис. Я много раз его себе задавал. Конечно же, не хотелось, чтобы она торчала на наркотиках от безысходности. Но я хочу, чтобы она сама свой осознанный выбор сделала. Она сейчас на нас смотрит, и выводы сама делает, что хорошо, а что плохо. С одной стороны она видит наши довольные, обдолбанные или обкуренные лица, а с другой - видит, как мы с утра, пока не покурим, раздражённо ругаемся. Было бы хорошо, чтобы она их просто не хотела. Ну, а если бы она употребляла изредка и осознанно, то я не был бы против. Может, я для этого и живу такой жизнью, чтобы она видела обе стороны медали. Ведь наркотики это не только «плохо», это ведь, в первую очередь, лекарство. И чаще всего - лекарство для души. Я постараюсь воспитать её так, чтобы душа у нее не была больной, и надеюсь, что когда она вырастет, то предпочтёт вообще ничего не употреблять. Это мы, психоделические войны, пытаемся мир к лучшему изменить, а ей вот балет нравится. Она, может быть, уже в другом обществе жить будет. Надеюсь, что люди сделают к тому времени квантовый скачок восприятия. Может быть, в ближайшем будущем люди перейдут на более высокие контуры восприятия, и не нужно будет тогда вообще никаких наркотиков. А захочет по нашему пути пойти, - я тоже возражать не буду. А я своим примером покажу ей, что это за путь такой, и какие у него подводные камни.

Спустившись вниз, мы располагаемся полукругом на ступеньках во дворе нашего дома. Между двух огромных кустов с красными цветами, под медленную музыку, на импровизированной сцене начинает танцевать моя маленькая принцесса, старательно подражая увиденному когда-то по телевизору «Танцу маленьких лебедей». Двери железной калитки в наш двор потихоньку приоткрываются, и я вижу пять пар маленьких чёрных глаз, с любопытством разглядывающих необычный танец маленькой белой девочки. Увидев их, Василинка на мгновение останавливается, и знаком приглашает их зайти.

- Заходите, садитесь, - приветливо говорит моя Лена, приглашая соседских детей.

Чумазые, в дырявых одеждах, дети недоверчиво располагаются вместе с нами на ступеньках. Моя малышка, с серьёзным лицом, стараясь изо всех сил, пытается повторить танец умирающего лебедя. Осмелев и поняв, что их тут никто не обидит, соседские дети быстро теряют интерес к происходящему шоу.

- Гив ми мани, - протягивая свою руку, спрашивает сначала старший, лет шести, мальчик.

Затем и все дети, потеряв окончательно интерес к василинкиному творчеству, начинают громко клянчить у нас деньги, повернувшись к моей дочери спиной.

- Вы для чего сюда пришли? Балет посмотреть или попрошайничать? Смотрите, для вас маленькая девочка как старается, - показываю пальцем я на свою дочь.

- Мани, мани, - наперебой кричат маленькие засранцы, протягивая свои руки.

Дата добавления: 2015-06-28