Poznaс 2006 19 страница

Мы уже отмечали, что писатель не всегда получал достоверную информацию о бахаи, кроме того существовал ряд других ограничений[170], мешавший непосредственному контакту. В связи с этим, Толстой то разочаровывался в учении Бахаи, то вновь горячо начинал его поддерживать. «Думаю, что секта не имеет будущности» [171], написал он в ответ американскому писателю Эрнесту Кросби в мае 1904 года. Через 2 года Абдул-Баха, находившийся в ссылке в г.Акка (Сирия), вновь попытался связаться с Толстым. Он прислал ему через английскую последовательницу бахаи Торнбург-Кроппер[172] одно из своих религиозных воззваний, а затем несколько других официальных документов бахаи, в частности знаменитое послание Простейшее по существу. Толстой внимательно изучил эти документы и пришел к выводу, что они не представляют интереса. В частности он подверг резкой критике программное послание Бахауллы за, что основные нравственные истины в нем затемнены[173] элементами мистики[174]. Но несмотря на это, он все-таки продолжал изучать писания и даже рассказывал о принципах бахаи своему японскому корреспонденту, одному из из крупнейших писателей-реалистов того периода Токутоми Кэндземиро, который приехал в Ясную Поляну. Они беседовали о литературе, философии, о переводах сочинений Толстого. Токутоми рассказал о возникновении в Японии движения Самоотверженная любовь - идейном течении японской интеллигенции, на которое сильное влияние оказало гуманистическое учение Толстого. В свою очередь, русский писатель упомянул о возникновении различных движений с подобными идеями в разных странах, в частности в Персии[175]. В марте 1909 г. на вопрос Е. Е. Векиловой о том, что надо ли ее сыновьям принимать православие, вернуться в ислам, чтобы помочь “темному татарскому народу”, войти в которого “мешала религия”, Толстой отвечает утвердительно, считая “церковное православие” ниже ислама. Однако предполагает не ортодоксальный суннизм, а бахаизм или учение ваисовцев. О первом Толстой пишет следующее: “Одно из этих учений - это учение бабистов, зародившееся в Персии, перешедшее в Турцию, где тоже терпело гонения и теперь сосредоточилось на сыне Бага-Уллы (Бахауллы), живущем в Акре. Учение это не признает никаких внешних форм богопочитания, считает всех людей братьями и признает только одну религию любви, общую всему человечеству” [176]. В сентябре 1909 года бакинский инженер Акпер Мамедханов, только что вернувшийся из стран Арабского Востока, сообщил писателю, что глава бабидов в своих проповедях рассказывает о нем, Толстом, как о друге арабов. Эта весть была Льву Николаевичу приятна. В ответном письме от 22 сентября он также подтверждает, что в «последнее время занят изданием книги о Бабе и бахаизме»[177].

В письме Ф. А. Желтову от 12 октября 1909 г., в котором Толстой говорит, что “... общее всем религиям извращение и затемнение их непонимающими их истинного значения последователями и вытекающими из этих извращений восстановление их в истинном их смысле. Таков в магометанстве суфизм и др[угие] учения и особенно чистое и высокое учение ученика Баба - Бахауллы” [178].

В дневнике секретаря Толстого В.Ф.Булгакова за 11 мая 1910 г. отмечено, что он застал Толстого за чтением брошюры армянского писателя и публициста А.А.Аракеляна Бабиэм, которую Толстой «очень хвалил». На другой день, как отмечает Булгаков, Толстой «книжку Аракеляна о бабизме дочитал и просил меня передать её Буланже, чтобы тот по ней составил популярную брошюру об этой интересной «секте». Далее следующая запись от 12 июня свидетельствует, что писатель все же не перестал интересоваться новой религией, говорил, что читает о ней и очень высоко оценивает[179].

Толстой действительно собирался включить такую книгу в серию Общедоступное изложение жизни и учений мудрецов. Тем не менее еще в 1906 году в Круге чтения Толстой поместил несколько изречений из бабидско-бахаитского наследия. С. А. Толстая по его поручению перевела несколько глав из неизвестной английской книги о бабизме-бахаизме, которые вместе со сведениями, взятыми из книги И. Дрейфуса, должны были “лечь в основу популярной русской книги о бабизме”[180]. Другая неотложная работа помешала ему, однако, осуществить интересный замысел написать книгу о бахаи[181].

В 1910 г. Толстой получил новые материалы от инженера-бахаи из Баку Алекпера Мамедханова, от рештского бахаи П. Полизоиди, по рекомендации которого с Толстым вступил бывший переводчик Абдул-Баха[182] доктор Ионесс Кан, приславший писателю сочинение об Абдул-Баха Фелпса Майрона. Однако в последний год жизни писателя занимали иные проблемы, связанные с передачей дневников Черткову и написанного тайного завещания[183].

За день до своей смерти Толстой обратился к дочери Татьяне, которая приехала на станцию Астапово: «Только одно советую вам, помните, что на свете есть много людей, а вы смотрите только на одного Льва...» [184].

Известно также последнее высказывание Толстого о новой религии: “Мир занят поисками выхода, но ключ к решению всех проблем на земле находится в руках персидского узника Бахауллы”.

Закончим раздел словами Токутому Рока, японского писателя: «Прощаясь, я сказал: - Учитель, берегите себя. Вы как-то сказали, что смерть – это избавление, но я прошу не торопите час этого избавления. В Японии, которая была врагом России, в стране, люди которой проливали русскую кровь, появились люди, следующими вашему учению, и повсюду появится еще больше таких людей. Вы осветили путь для всего мира. Я буду молиться, чтобы вы указали вашим учением дорогу к свету»[185].

Дата добавления: 2015-07-13