Кому: Кристиан Грей 1 страница. Тема: Назойливая нахалка

Дата: 13 июня 2011 г. 11.32

Тема: Потом

От кого: Анастейша Стил

Кому: Анастейша Стил

Дата: 13 июня 2011 г. 11.23

Тема: Назойливая нахалка

От кого: Кристиан Грей

Не злись на меня. Я хочу самого лучшего для тебя. Если с тобой что-то случится, я никогда себе не прощу. С миссис Линкольн я разберусь.

Кристиан Грей, генеральный директор холдинга «Грей энтер-прайзес»

Пожалуйста, давай обсудим это сегодня вечером.

Я пытаюсь работать, и твои письма меня очень отвлекают.

Анастейша Стил,

секретарь Джека Хайда, редактора. SIP

Джек возвращается после полудня и сообщает, что моя поездка в Нью-Йорк отменяется, хотя сам он едет, и что он никак не может изменить политику главного начальст­ва. Он проходит в свой кабинет, с грохотом закрывает дверь. Он явно в ярости. Интересно почему.

В душе я понимаю, что намерения у него недостойные, но уверена, что смогу сама с ним разобраться. Еще мне интересно, что знает Кристиан о предыдущих секретар­шах Джека. Я отодвигаю эти мысли и сосредоточиваюсь на работе, но в душе полна решимости заставить Кри­стиана переменить свою позицию, хотя перспективы тут туманные.

В час дня Джек высовывает голову из кабинета.

—Ана, пожалуйста, вы можете принести мне ланч?

—Конечно. Что вы хотите?

—Пастрами на ржаном хлебе, с горчицей. Отдам вам деньги, когда вы вернетесь.

—А запить?

—Коку, пожалуйста. Спасибо, Ана. — Он скрывается за дверью, а я достаю кошелек.

Черт. Я обещала Кристиану, что не буду выходить. Я вздыхаю. Он не узнает, а я тут же вернусь.

Клэр из приемной предлагает мне свой зонтик, так как на улице все еще льет. Выйдя на улицу, я потуже запахи­ваю пиджак и украдкой оглядываю из-под огромного зонтика прохожих. Вроде все в порядке. Девушки-При­зрака не видно.

Я быстро и, как мне кажется, не привлекая внимания, иду по тротуару в магазин. Но чем ближе подхожу, тем явственней у меня появляется жутковатое ощущение, что за мной наблюдают, и я не пойму, то ли это обострение паранойи, то ли реальность. Черт. Надеюсь, что это не Лейла с пушкой.

«Это просто твое воображение, — ворчит мое подсоз­нание. — Кому нужно в тебя стрелять?»

Через пятнадцать минут я возвращаюсь — живая и здо­ровая, но испытывая облегчение. Вероятно, паранойя Кристиана и его чрезмерная бдительность заразили и меня.

Я захожу в кабинет Джека и отдаю ему ланч. Он разго­варивает по телефону.

—Ана, спасибо. Раз вы не едете со мной, я задержу вас сегодня на работе. Мы должны подготовить эти письма. Надеюсь, я не нарушаю ваши планы. — Он тепло улыба­ется мне, и я краснею.

—Нет, все нормально, — отвечаю я с широкой улыб­кой. Все это не к добру, уныло думаю я. Кристиан взбе­сится, точно.

Вернувшись на место, решаю пока не сообщать Кри­стиану об этом, иначе он как-нибудь вмешается. Сижу и ем сэндвич с курятиной и салатом, который приготовила миссис Джонс. Очень вкусный.

Конечно, если я перееду к Кристиану, она будет каж­дый день делать для меня ланч. Мысль мне неприятна. Я никогда не мечтала о богатстве и нарядах — только о любви. Мечтала найти мужчину, который будет любить меня и не станет контролировать каждый мой шаг. Тут зазвонил телефон.

—Офис Джека Хайда...

—Ты уверяла меня, что не будешь выходить, — преры­вает меня Кристиан. Тон холодный и строгий.

Мое сердце сжимается в миллионный раз за этот день. Черт, да откуда он узнал?

—Джек послал меня за ланчем. Я не могла отказаться. Ты что, устроил за мной слежку? — При мысли об этом меня разбирает злость. Неудивительно, что я чувствовала себя параноиком — за мной кто-то и в самом деле следил.

—Вот почему я не хотел, чтобы ты вышла на работу, — рычит Кристиан.

—Кристиан, пожалуйста. Ты сейчас такой, «все Пять­десят Оттенков», такой давящий.

—Давящий? — удивленно шепчет он.

—Да. Перестань так себя вести. Обсудим это вечером. К сожалению, я вынуждена задержаться на работе, пото­му что не могу поехать в Нью-Йорк.

—Анастейша, я вовсе не собираюсь давить на тебя, — спокойно говорит он.

—И все-таки давишь. Мне надо работать. Поговорим потом. — Я нажимаю на кнопку и чувствую себя опусто­шенной, даже подавленной.

После чудесных выходных на меня обрушилась реаль­ность. Еще никогда мне не хотелось так остро, как сейчас, сбежать в какое-нибудь тихое место, где я могла бы поду­мать об этом мужчине — какой он и как мне вести себя с ним. С одной стороны, я знаю, что у него подорвана пси­хика — теперь я ясно вижу это, — и у меня болит за него душа. По крошечным фрагментам драгоценной инфор­мации о его жизни я поняла почему. Нежеланный ребе­нок, чудовищная среда, где насилие — норма; на его гла­зах умирает мать, которая не смогла его защитить.

Я содрогаюсь. Мой бедный Пятьдесят! Я вся принадле­жу ему, душой и телом, но не намерена сидеть в золотой клетке. Как же убедить его в этом?

С тяжелым сердцем я кладу на колени рукопись, на ко­торую Джек велел написать рецензию, и продолжаю чи­тать. Я не вижу простого решения проблем, связанных со стремлением Кристиана держать меня под контролем. Мне просто необходимо поговорить с ним начистоту.

Через полчаса Джек присылает мне документ, который я должна стилистически обработать и приготовить к рас­печатке. Работа займет у меня не только остаток рабочего дня, но и добрую часть вечера. Я принимаюсь за дело.

Когда я поднимаю глаза, уже восьмой час, и офис опустел, хотя в кабинете Джека еще горит свет. Я даже не заметила, как все ушли, но теперь я почти закончила. Я от­правляю документ Джеку на одобрение и проверяю поч­товый ящик. От Кристиана нет ничего нового. Я перево­жу взгляд на «блэкберри», и телефон тут же оживает — это Кристиан.

—Привет, — говорю я.

—Привет, когда ты закончишь?

—К половине восьмого.

—Я буду ждать тебя на улице.

— Хорошо.

Он говорит спокойно, но понятно, что нервничает. По­чему? Боится моей реакции?

—Я все еще злюсь на тебя, — шепчу я. — Нам нужно многое обсудить.

—Знаю. Жду тебя в семь тридцать.

Из кабинета выходит Джек и небрежной походкой идет ко мне.

—Ладно. Пока. — Я заканчиваю разговор и гляжу на Джека.

—Нужно внести еще парочку поправок. Я переслал те­бе документ.

Он наклоняется ко мне, пока я открываю документ. Он стоит очень близко, неприятно близко. Задевает меня ру­кой. Случайно? Я морщусь, но он делает вид, что не за­мечает. Другой рукой он опирается на спинку моего крес­ла, касаясь моей спины. Я сижу прямо и стараюсь не от­кидываться назад.

— Шестнадцатая и двадцать третья страницы, — не­громко говорит он, его рот оказывается буквально в дюй­ме от моего уха.

От его близости у меня ползут мурашки по коже, но я стараюсь их не замечать. Вношу изменения в документ. Он по-прежнему нависает надо мной, и я напряжена. Мне неловко, я не могу сосредоточиться и мысленно кри­чу — «отойди!».

— Так, готово, можно распечатывать. Но это уже зав­тра. Спасибо, Ана, что ты задержалась и сделала эту ра­боту.

Джек говорит вкрадчиво, ласково, словно он уговари­вает раненое животное. Мне противно.

— Пожалуй, самое малое, чем я могу тебя отблагода­рить, это угостить пивом. Ты заслужила.

Он заправляет мне за ухо выбившуюся прядь волос и нежно ласкает мочку.

Я ежусь, стискиваю зубы и резко отвожу голову. Черт!.. Кристиан был прав. «Не прикасайся ко мне».

—Вообще-то, сегодня вечером я не могу. — И в любой другой вечер тоже.

—Даже совсем быстро? — уговаривает он.

—Никак не могу. Спасибо.

Джек садится на край стола и хмурится. В моей голове громко гудят сигналы тревоги. В офисе я одна. Уйти я не могу. Я нервно гляжу на часы. Кристиан появится через пять минут.

— Ана, по-моему, мы замечательная команда. Как жаль, что я не могу отменить поездку в Нью-Йорк. Без тебя она будет не такая интересная.

«Уж, конечно, не будет». Я слабо улыбаюсь, не зная, что ответить. И впервые за весь день я чувствую облегче­ние, что не еду.

—Как ты провела выходные, хорошо? — вкрадчиво спрашивает Джек.

—Да, спасибо. — К чему он клонит?

—Встречалась с другом? -Да.

—Чем он занимается? «Он твой босс, козел...»

—Он бизнесмен.

—Как интересно. И что за бизнес?

—О, у него много всего.

Джек наклоняет голову набок и подается вперед, втор­гаясь в мое личное пространство — опять.

— Ты очень закрытая, Ана.

— Ну, у него телекоммуникации, производство и сель­ское хозяйство.

Джек удивленно поднимает брови.

—Так много всего. На кого же он работает?

—Он работает на себя. Если ты доволен документом, я пойду. Хорошо?

Он выпрямляется. Мое личное пространство снова в безопасности.

— Конечно. Извини, я не собирался тебя задержи­вать, — лукавит он.

—Когда закрывают здание?

—Охранник тут до одиннадцати.

—Хорошо.

Я улыбаюсь, а мое подсознание с облегчением плюха­ется в кресло. Оказывается, в здании мы не одни. Выклю­чив компьютер, я беру сумочку и встаю, собираясь уйти.

— Тебе он нравится? Твой друг?

— Я люблю его, — отвечаю я, глядя Джеку прямо в глаза.

—Понятно. — Джек хмурится. — Как его фамилия? Я смущаюсь.

—Грей. Кристиан Грей, — мямлю я. У Джека отвисает челюсть.

—Самый богатый холостяк в Сиэтле? Тот самый Кри­стиан Грей?

—Да. Тот самый. — Да, тот самый Кристиан Грей, твой будущий босс. Он съест тебя с потрохами, если ты еще раз нарушишь мое личное пространство, идиот.

—То-то он показался мне знакомым, — мрачно бор­мочет Джек и снова морщит лоб. — Что ж, он счастливец.

Я растерянно гляжу на него. Что я могу ему сказать?

— Желаю приятно провести вечер, Ана. — Джек улы­бается, но его глаза остаются холодными. Потом он идет, не оглядываясь, в свой кабинет.

Я с облегчением вздыхаю. Проблема улажена. Кристи­ан Грей делает свое дело. Его имя — мой талисман. Вот и этот кобелек отступил, поджав хвост. Я позволяю себе по­бедную улыбку. «Видишь, Кристиан? Меня защищает да­же твое имя — тебе нет необходимости в чем-то меня ог­раничивать». Я навожу порядок на столе и гляжу на часы. Кристиан должен уже приехать.

«Ауди» припаркована у тротуара. Тейлор выскакивает из нее, чтобы распахнуть передо мной заднюю дверцу.

Еще никогда я не была так рада его видеть. Я торопливо прыгаю в машину, спасаясь от дождя.

Кристиан сидит на заднем сиденье, на меня смотрит с опаской. На челюстях желваки — он готов к моему при­ступу гнева.

— Привет, — бормочу я.

— Привет, — осторожно отвечает он и берет меня за руку, крепко сжимает ее. Я слегка оттаиваю. Я смущена и даже не знаю, что ему сказать.

— Ты все еще злишься? — спрашивает он.

— Не знаю, — бурчу я. Он подносит мою руку к губам и покрывает ее нежнейшими, словно мотыльки, поце­луями.

—День был ужасный, — говорит он.

—Да, верно.

Но впервые после его отъезда на работу напряжение идет на убыль. Для меня успокоительный бальзам — уже то, что он рядом. На задний план отступают и наша злоб­ная переписка, и все гадости, связанные с. Джеком, и не­приятное письмо от Элены. Остаемся только мы — я и мой любимый диктатор.

— Теперь, раз ты здесь, жизнь налаживается, — гово­рит он.

Мы сидим и молчим, задумчивые и угрюмые. Тейлор умело лавирует в вечернем транспортном потоке. И я чувствую, как с Кристиана постепенно спадают дневные заботы, он тоже постепенно расслабляется и сейчас в нежном, успокаивающем ритме водит большим пальцем по моим костяшкам.

Тейлор высаживает нас у входа, и мы забегаем внутрь. Кристиан держит меня за руку, когда мы дожидаемся лифта, а его глаза непрестанно сканируют пространство перед зданием.

—Как я понимаю, вы еще не нашли Лейлу.

—Нет. Уэлч ее ищет, — уныло отвечает Кристиан.

Открываются створки лифта, мы входим в него. Кри­стиан смотрит на меня с высоты своего роста, в его глазах я ничего не могу прочесть. Ах, выглядит он потрясаю­ще — пышные волосы, белая рубашка, темный костюм. И внезапно, ниоткуда, это чувство. О господи — страсть, похоть, электричество! Будь это видимым, вокруг нас и между нами повисла бы интенсивная голубая аура, очень мощная.

— Ты чувствуешь? — шепчет он. -Да. '

— Ох, Ана! — стонет он и обнимает меня дрожащими руками.

Одна рука погружается пальцами в волосы на моем за­тылке, запрокидывает мою голову, и его губы находят мои. Мои пальцы тоже взъерошивают его волосы, гладят щеки, а он прижимает меня к стенке лифта.

— Я очень не люблю с тобой спорить, — шепчет он воз­ле моих губ, и в его поцелуе соперничают страсть и отчая­ние, под стать моему настроению.

Желание взрывается в моем теле, все дневное напря­жение ищет выхода, бурлит во мне. Мы забываем про все, растворяемся друг в друге. Остаются лишь наши языки, и дыхание, и руки, и огромная, огромная сладость. Он кла­дет руки мне на бедра, задирает юбку, гладит мои ляжки.

— Господи Иисусе, ты носишь чулки, — с благоговени­ем бормочет он, а его пальцы ласкают мне кожу над чул­ками. — Я хочу посмотреть... — Он задирает мне юбку еще выше, до верха бедер.

Сделав шаг назад, он нажимает кнопку «стоп». Лифт плавно останавливается между двадцать вторым и два­дцать третьим этажом. У Кристиана потемнели глаза, раскрылись губы, из них шумно вырывается дыхание. Мне тоже не хватает воздуха. Мы стоим, не касаясь друг друга. Я радуюсь, что у меня за спиной стена, поддержи­вающая меня, пока я нежусь под чувственным, плотским взглядом этого красавца.

— Распусти волосы, — приказывает он. Я подчиняюсь, и волосы густым облаком падают мне на плечи. — Рас­стегни две верхние пуговки на блузке, — шепчет он с зату­маненным взором.

Я воображаю себя ужасной развратницей. Поднимаю руки и медленно расстегиваю каждую пуговицу. Теперь из распахнутой блузки соблазнительно выглядывают мои груди.

Он облизывает пересохшие губы.

— Ты не представляешь, насколько ты меня волнуешь! Я нарочно кусаю губу и качаю головой. Он на секунду

закрывает глаза, а когда вновь открывает, в них пылает огонь. Он шагает ко мне и опирается ладонями на стенку лифта, по обе стороны от моего лица. Он так близко, на­сколько это возможно, не касаясь меня.

Я поднимаю лицо навстречу, а он наклоняется и трется носом о мой нос, и это единственный контакт между нами в узком пространстве лифта. Я пылаю страстью. Я хочу его немедленно.

— Уверен, что вы знаете это, мисс Стил. Уверен, что вам нравится доводить меня до исступления.

—Разве я довожу тебя до исступления? — шепчу я.

—Во всем, Анастейша. Ты сирена, богиня.

Кристиан подхватывает мою ногу выше колена и кладет себе на талию. Я стою на одной ноге, опираясь на него. Я чувствую внутренней стороной ляжек, какой он возбуж­денный, как он хочет меня. А он проводит губами по мо­ему горлу. Я со стоном обнимаю его за шею.

— Сейчас я тебя возьму, — шепчет он, и я в ответ выги­баю спину, прижимаюсь к нему, трусь, наслаждаясь фрик­цией.

Он издает низкий горловой стон, подхватывает меня, поднимает выше и расстегивает ширинку.

Держи крепче, малышка, — бормочет он и, как фо­кусник, откуда-то извлекает пакетик из фольги и держит у моего рта. Я сжимаю его зубами, он тянет, и мы вскрыва­ем пакетик. — Молодец. — Он чуть отодвигается и наде­вает презерватив. — Господи, не могу дождаться, когда пройдут шесть дней, — ворчит он и глядит на меня зату маненными глазами. — Надеюсь, ты не очень дорожишь этими трусиками. — Он прорывает их ловкими пальцами. Кровь бешено бурлит в моих жилах. Я тяжело дышу от страсти.

Его слова опьяняют меня, все мои дневные страхи за­быты. Во всем мире сейчас — только он и я, и мы занима­емся тем, что умеем лучше всего. Не отрывая своих глаз от моих, он медленно входит в меня. Я изгибаюсь, запро­кидываю голову, закрываю глаза, наслаждаюсь. Он выхо­дит и опять движется в меня, так медленно, так сладко...

—Ты моя, Анастейша, — бормочет он, обдавая жар­ким дыханием мое горло.

—Да. Твоя. Когда ты привыкнешь к этому? — задыха­ясь, отвечаю я. Он стонет и начинает двигаться быстрее. Я отдаюсь его неумолимому ритму, наслаждаюсь каждым его движением, неровным дыханием, его потребностью во мне, отражающей мою потребность в нем.

От этого я ощущаю себя сильной, властной, желанной и любимой — любимой этим очаровательным сложным мужчиной, которого я тоже люблю всем сердцем. Он бе­рет меня все жестче и жестче, прерывисто дышит, раство­ряется во мне, а я растворяюсь в нем.

— Ох, детка! — стонет Кристиан, мягко покусывая мою щеку, и я бурно пульсирую вокруг него. Он замира­ет, вцепившись в меня пальцами, и сливается со мной, шепча мое имя.

Теперь Кристиан другой, усталый и спокойный; его ды­хание выравнивается. Он нежно целует меня, потом мы стоим, касаясь лбами, и мое тело — словно желе, ослабев­шее, но блаженно сытое любовью.

—Ох, Ана, — со стоном говорит он и целует меня в лоб. — Ты так мне нужна.

—И ты мне, Кристиан.

Потом он одергивает на мне юбку и застегивает пуго­вицы на блузке. После этого набирает на панели комби­нацию цифр, и лифт оживает.

— Тейлор наверняка удивляется, куда мы пропали, — говорит Кристиан с сальной ухмылкой.

Вот черт! Я торопливо поправляю волосы в безуспеш­ной попытке избавиться от следов бурной любви, потом сдаюсь и просто завязываю их сзади.

Нормально, — улыбается Кристиан, застегивая брюки и убирая в карман презерватив.

Сейчас он опять воплощает собой американского биз­несмена, а поскольку его прическа и без того всегда вы­глядит так, словно он только что занимался любовью, разница незаметна. Разве что теперь он спокойно улыба­ется, а в глазах лучится мальчишеский шарм. Неужели всех мужчин так легко умиротворить?

Когда дверцы лифта раздвигаются, Тейлор уже ждет.

— Проблемы с лифтом, — бормочет Кристиан, когда мы выходим, а я не могу смотреть им в лицо и поспешно скрываюсь за двойными дверями в спальне Кристиана, чтобы найти свежее белье.

Когда я возвращаюсь, Кристиан уже сидит без пиджака за баром и болтает с миссис Джонс. Она ласково улыба­ется мне и ставит на стол две тарелки с горячим ужином. О, восхитительный аромат — кок-о-вэн, петух в вине, ес­ли я не ошибаюсь. Я умираю от голода.

— Кушайте на здоровье, мистер Грей, Ана, — говорит она и оставляет нас вдвоем.

Кристиан достает из холодильника бутылку белого вина и, пока мы едим, рассказывает, как он усовершенствовал мобильный телефон на солнечной батарее. Он увлечен этим проектом, оживлен, и я понимаю, что не весь день был у него плохим.

Я задаю вопрос о его недвижимости. Он усмехается, и я узнаю, что квартиры у него только в Нью-Йорке, Аспене и «Эскале». Больше нигде. Мы доедаем, я беру наши та­релки и несу к раковине.

— Оставь. Гейл вымоет, — говорит он.

Я поворачиваюсь и смотрю на него, а он внимательно наблюдает. Привыкну ли я когда-нибудь, что кто-то уби­рает за мной?

~— Ну, мисс Стил, теперь у вас более или менее кроткий вид. Поговорим о сегодняшних событиях?

—По-моему, это ты выглядишь более кротким. Мне кажется, я делаю полезное дело, укрощая тебя.

—Меня? Укрощая? — удивленно фыркает он. Я ки­ваю, и он морщит лоб, словно размышляя над моими сло­вами. — Да. Пожалуй, ты права, Анастейша.

—Ты был прав насчет Джека, — говорю я уже серьезно и наклоняюсь к нему, чтобы посмотреть на его реакцию. Лицо Кристиана вытягивается, глаза становятся жест­кими.

— Он приставал к тебе? — шепчет он смертельно ледя­ным тоном.

Я мотаю головой для убедительности.

— Нет, и не будет, Кристиан. Сегодня я сказала ему, что я твоя подружка, и он дал задний ход.

Точно? А то я уволю этого мудака, — грозно ры­чит оц.

Я вздыхаю, осмелев после бокала вина.

Ты должен мне позволить выигрывать собственные сражения. Ты ведь не можешь постоянно опекать меня. Это душит, Кристиан. Я никогда не добьюсь ничего в жизни, если ты будешь все время вмешиваться. Мне нуж­на некоторая свобода. Ведь я не вмешиваюсь в твои дела.

Он серьезно выслушивает меня.

—Я хочу лишь твоей безопасности, Анастейша. Если с тобой что-нибудь случится, то я... — Он замолкает.

—Знаю и понимаю, почему ты так стремишься защи­тить меня. И мне отчасти это нравится. Я знаю, что если ты мне понадобишься, то ты будешь рядом со мной, как и ^{я —} рядом с тобой. Но если мы хотим надеяться на со­вместное будущее, то ты должен доверять мне и доверять моим оценкам. Да, я иногда ошибаюсь — делаю что-то неправильно, но я должна учиться.

Он с беспокойством смотрит на меня, сидя на барном стуле, и это заставляет меня обойти вокруг стола и встать возле него. Я беру его руки и завожу их вокруг своей талии.

Ты не должен вмешиваться в мою работу. Это не­правильно. Я не хочу, чтобы ты появлялся как светлый рыцарь и спасал ситуацию. Понятно, что ты хочешь дер­жать все под контролем, но не надо этого делать. Все равно это невозможно. Научись терпению. — Я подни­маю руку и глажу его по щеке. Он глядит на меня широ­ко раскрытыми глазами. — Если ты научишься терпению и дашь мне свободу действий, я перееду к тебе, — тихо добавляю я.

От удивления он прерывисто вздыхает.

— Правда? — шепчет он. -Да.

—Но ты меня не знаешь. — Кристиан мрачнеет, и вне­запно в его сдавленном голосе слышится паника. Сейчас он не похож сам на себя.

—Я уже неплохо знаю тебя, Кристиан. Теперь я ничего не испугаюсь, что бы ты ни рассказал о себе. — Я ласково веду согнутыми пальцами по его щеке. Тревога на его ли­це сменяется сомнениями. — Вот только если бы ты смог ослабить свой контроль надо мной, — умоляюще закан­чиваю я.

—Я стараюсь, Анастейша. Но только я не мог позво­лить тебе поехать в Нью-Йорк с этим... слизняком. У не­го нехорошая репутация. Ни одна из его секретарш не за­держивается дольше трех месяцев, они уходят из фирмы. Я не хочу, чтобы такое случилось с тобой. — Он вздыха­ет. — Я не хочу, чтобы с тобой вообще что-нибудь случи­лось. Меня приводит в ужас мысль, что тебя могут оби­деть. Я не могу обев;ать тебе, что не буду вмешиваться, особенно если увижу, что тебе что-то угрожает. — Он за­молкает, потом вздыхает. — Я люблю тебя, Анастейша. Я буду делать все, что в моих силах, чтобы защитить тебя. Я не представляю себе жизни без тебя.

Черт побери... Моя внутренняя богиня, мое подсозна­ние и я сама в шоке глядим на Пятьдесят Оттенков.

Три коротких слова. Мой мир замирает, кренится, по­том вращается на новой оси. Я наслаждаюсь этим заме­чательным моментом, глядя в искренние, прекрасные се­рые глаза.

— Я тоже люблю тебя, Кристиан.

Я наклоняюсь и целую его. Поцелуй затягивается.

Незаметно вошедший Тейлор деликатно кашляет. Кри­стиан отстраняется, но не отрывает от меня взора. Встает, держа меня за талию.

— Что? — резко спрашивает он Тейлора.

— Сюда поднимается миссис Линкольн, сэр.

— Что?

Тейлор пожимает плечами, словно извиняется. Кри­стиан тяжело вздыхает и качает головой.

— Что ж, будет интересно, — бормочет он и лукаво ус­мехается, взглянув на меня.

Мать твою так! Почему эта проклятая баба никак от нас не отвяжется?

Глава 40

Ты говорил с ней сегодня? — спрашиваю я у Кристиана, когда мы ждем миссис Робинсон. -Да.

— Что ты сказал?

— Что ты не хочешь ее видеть и что я понимаю причи­ны твоего нежелания. Еще сказал, что не одобряю ее ак­тивность за моей спиной.

Его взгляд бесстрастный, не выдающий никаких чувств. Ну хорошо.

— А она что?

— Отмахнулась от меня так, как может только Эле­на. — Его губы растягиваются в лукавой усмешке.

— Зачем она явилась сюда, как ты думаешь?

— Понятия не имею. — Кристиан пожимает плечами. В комнату снова входит Тейлор.

— Миссис Линкольн, — объявляет он.

Вот и она. Проклятье, почему она так хороша? Одета вся в черное: облегающие джинсы и рубашка подчеркива­ют ее идеальную фигуру, а вокруг головы — ореол ярких, блестящих волос.

Кристиан обнимает меня за талию и привлекает к себе.

— Элена, — говорит он удивленным тоном.

Она с ужасом замечает меня и застывает. Какое-то время просто моргает, но потом к ней возвращается дар речи.

—Прости, Кристиан. Я не знала, что ты не один, а и компании. Ведь сегодня понедельник, — говорит on.-i, словно это объясняет, почему она здесь.

—С подругой, — говорит он, как бы объясняя, накло­няет голову к плечу и холодно улыбается.

Лучезарная улыбка, направленная прямо на него, по­является на ее лице. Она меня нервирует.

—Конечно. Привет, Анастейша. Я не догадывалась, что ты здесь. Знаю, что ты не хочешь говорить со мной. Что ж, ладно.

—Правда? — спокойно спрашиваю я, глядя на нее и удивляя этим всех.

Слегка хмурясь, она проходит в комнату.

—Да, я получила ответ. Я здесь не для того, чтобы встретиться с тобой. Я уже сказала, что у Кристиана редко бывают гости в течение недели. — Она ненадолго замол­кает. — У меня проблема, и мне нужно обсудить ее с Кристианом.

—Да? — Кристиан выпрямляется. — Выпьешь что-нибудь?

— Да, спасибо, — благодарит она.

Кристиан идет за бокалом, а мы с Эленой стоим и не­ловко глядим друг на друга. Она крутит массивное сереб­ряное кольцо на среднем пальце, а я не знаю, куда мне смотреть. Наконец, она напряженно улыбается мне, под­ходит к кухонному островку и усаживается в его конце на барный стул. По всему видно, что она прекрасно знает это место и чувствует себя тут комфортно.

Что делать мне? Остаться? Уйти? Да, трудный вопрос. Мое подсознание корчит этой особе самые зверские рожи.

Вообще-то я хочу высказать ей много всего. Но она друг Кристиана, единственный, и поэтому, при всей моей ненависти к этой женщине, веду себя с подобаюв;ей веж­ливостью. Решив остаться, я сажусь со всей грацией, на какую способна, на барный стул, где только что сидел Кристиан. А хозяин дома наливает вино в наши бокалы и садится между нами у бара. Интересно, сознает ли он, как псе это неприятно и странно?

Что случилось? — спрашивает он.

Элена нервно смотрит на меня, и тогда Кристиан берет мою руку и сжимает ее.

— Анастейша со мной, — отвечает он на ее невыска­занный вопрос. Я краснею, мое подсознание сияет и больше не строит рожи.

Лицо Элены смягчается, словно она рада за него. Дей­ствительно рада за него. Нет, я совсем не понимаю эту женщину, и мне неловко в ее присутствии.

Она вздыхает и сдвигается на краешек стула. Нервно смотрит на свои руки и снова принимается крутить мас­сивное серебряное кольцо.

Что ей мешает? Мое присутствие? Я так действую на нее? Потому что у меня то же самое — мне не хочется ее видеть.

Она поднимает голову и смотрит прямо в глаза Кри­стиану.

— Меня шантажируют.

Ничего себе! Вот так новость. Кристиан замирает. Не­ужели кто-то пронюхал о ее склонности бить и трахать несовершеннолетних мальчишек? Я подавляю отвраще­ние, в голове проносится мимолетная мысль о цыплятах, которые приходят в дом, где их поджарят. Мое подсоз­нание трет руки с плохо скрытым злорадством. Поделом тебе!

— Как? — спрашивает Кристиан; в его голосе слышится откровенный ужас.

Она лезет в дизайнерскую кожаную сумку несуразной величины, вытаскивает записку и вручает ему.

—Положи ее и разверни. — Кристиан кивает подбо­родком на бар.

—Ты не хочешь к ней прикасаться?

—Нет. Отпечатки пальцев.

—Кристиан, ты же знаешь, я не могу обратиться с этим в полицию.

Зачем я слушаю все это? Она трахает какого-то друго­го беднягу?

Она кладет перед ним записку, он наклоняется и читает.

—Они требуют всего-то пять тысяч долларов, — гово­рит он почти с пренебрежением. — Ты догадываешься, кто бы это мог быть? Кто-нибудь из знакомых?

—Нет, — говорит она своим нежным, ласковым голо­сом.

— Линк?

«Линк? Кто такой?»

—Что, через столько лет? Не думаю, — бурчит она.

—Айзек знает?

—Я ему не говорила. «Кто такой Айзек?»

— По-моему, его надо поставить в известность, — го­ворит Кристиан.

Она качает головой, и я внезапно осознаю, что я тут лишняя. Я не хочу ничего знать. Я пытаюсь высвободить свою руку, но Кристиан лишь крепче ее сжимает и пово­рачивается ко мне.

—Что?

—Я устала. Пожалуй, я лягу.

Его глаза испытующе всматриваются в мое лицо. Что они ищут в нем? Осуждение? Одобрение? Враждеб­ность? Я стараюсь, чтобы оно было как можно более бес­страстным.

— Хорошо, — говорит Кристиан. — Я скоро приду.

Он отпускает мою руку, и я встаю. Элепа с опаской ко­сится на меня. Я стою, плотно сжав губы, и выдерживаю ее взгляд.

—Доброй ночи, Анастейша. — Она одаривает меня слабой улыбкой.

—Доброй ночи, — холодно бормочу я и направляюсь к выходу.

Напряжение невыносимо. В дверях слышу, что они продолжают прерванный разговор.

—Элена, я не уверен, что могу что-либо сделать, — го­ворит Кристиан. — Если все дело лишь в деньгах... — Его голос обрывается. — Я могу попросить Уэлча заняться этим.

—Нет, Кристиан, я просто хотела поделиться с то­бой, — отвечает она.

Уже за дверью я слышу, как она говорит:

—Ты весь светишься от счастья.

—Да, это так, — отвечает Кристиан.

—Ты заслуживаешь его.

—Хотелось бы надеяться.

—Кристиан. — Она строго урезонивает его.

Я замираю и вся обращаюсь в слух. Ничего не могу с собой поделать.

Дата добавления: 2015-07-13