Зелёная горлица с острова Отаита

Белый шум

Той осенью я терял шарфы но ни одного в ответ не украл с женщинами переходил на вы даже если с ними дружил и спал

поселился в деревне и если вдруг отправлялся в столицу, то по ночам чтобы выскользнуть из умилённых рук не довериться площадным речам

моим долгом было – кормить кота когда самое время спасать страну но я перестал различать цвета погрузившись на нужную глубину

собираясь с мыслями впопыхах я спокойно готовился к смене вех и в глазах у приятелей видел страх когда губы изображали смех

и себя вчерашнего превзойдя я бросал оскорбление сразу двум и подолгу внимал тишине дождя или слушал по радио белый шум.

ГЛАВА № 21

113

Кто такой поэт: носитель языка, носильщик языка, насиль­ник языка? Скорей всего он – кончик языка.

«Sintagma musicum» Михаэля Преториуса, составленная им Музыкальная энциклопедия в трёх томах «Устройство музыки Согласно древним и новейшим церковным писателям, Удостоверенное полигисторами, на разных языках, С учётом, наконец, современной практики музыкального искусства» – Устройство, собрать которое, думается, было бы не под силу, Если бы Преториус не перекладывал на язык органа Молитвословия и славословия царя Давида, вознося тем самым Песнь благодарения и хвалы собственного сочинения. Но постичь сегодня эти псалмы и мотеты,

Эти «очень простые и светлые мелодии, – утверждает Эрнст Херрман, Биолог из экспедиции Ритшера («Немецкие исследователи В Антарктическом океане», Берлин, 1940) – можно лишь следуя «Из столь же простых и светлых ландшафтов» – возвращаясь Из Антарктиды. Возвращаясь с пингвинами, о которых Главным образом и пишет Херрман: «Какие Это были прекрасные птицы! Какие красивые! Тем больнее нам было, когда мы заметили, что, несмотря На образцовое обращение, пингвины Адели, первыми Оказавшиеся на нашем борту, становились все тоньше и тоньше, А через несколько дней и вовсе начали чахнуть. Они целыми днями Стояли у поручней, с тоской глядя на синюю воду. В их глазах Появлялось что-то вроде заветной надежды, когда они видели Проплывавший мимо айсберг». А вот Первый в жизни пленников дождь: «Вода струится по их Обезжиренному оперению и проникает прямо до кожи. Шеффер Сооружает в их загоне подобие навеса. Однако глупые животины Не намереваются укрываться. Стоит только начаться дождю, Они тут же устремляются под его струи… В подобных ситуациях Их приходится привязывать. Верёвка натягивается, и все они Стоят в ряд: восемь больших императорских пингвинов и три Маленьких, но юрких пингвина Адели. За неимением лучшего Барклей смазывает их перья гелем для волос. Капитан Котгас Пожертвовал для этого целую банку, которую ему в свое время Презентовала какая-то из австралийских почитательниц. Однако тот, Кто знает нашего капитана, поймет, почему он никогда Не будет укладывать причёску при помощи геля для волос. Поэтому на данную жертву он пошёл с лёгким сердцем. Теперь наши пингвины не только блестят, но благоухают Самым невероятным ароматом! Как там поётся в песне? «Аромат, что плывёт за прекрасной фрау…».

114 глава двадцать первая

•

Пингвины и снежные «бурные птицы», дымчатые альбатросы,

Морские ласточки над мачтами шлюпов Флавиана Тадеуса

Готлиба (Фаддея Фаддеевича) фон Беллинсгаузена и Михаила Лазарева, Переплёты морской травы, фонтаны китов, плывучие

«льдяные горы», То «плоские и отрубистые», то «островершинные, В виде готического здания с башнями, обелисками Или монументами на подножьях и в других видах», То «прекраснейшая колонна», то пропилеи, то «льдяная башня Над небольшим заливом, в котором по нужде гребное судно Могло бы укрыться, ежели бы ломкость стен сего убежища Скорым их разрушением не угрожала опасностью». То арка, то несколько арок, аркад, то зияющая пещера, а то Сходятся вместе в тонком тумане над поверхностью вод Луна и солнце, и само небо предстает «светлою аркою С ярким белым блеском». Арка и арфа, дождь вперемешку

со снегом И сквозь него то ли припай едва ли существующего вообще За южным полярным кругом материка – матёрой земли, То ли белые облака: «Продолжая путь на Юг, в полдень, В широте 69°, 2', 28", долготе 2°, 14', 50", мы встретили льды, Которые представились нам сквозь шедший тогда снег В виде белых облаков». Несуществующий материк, Принятый за белые облака. «По причине снега зрение наше Недалеко простиралось; я привёл в бейдевинт на SO, И пройдя сим направлением две мили, мы увидели, Что сплошные льды простираются от Востока чрез Юг на Запад; Путь наш вёл прямо в сие льдяное поле, усеянное буграми. Ртуть в барометре, спустясь от 29, 50 до 29, предвещала Ещё худшую погоду; морозу было 0°, 5. Мы поворотили на NWTW В надежде, что сим направлением не встретим льдов. В продолжение последних суток видели летающих Снежных и синих бурных птиц и слышали крик пингвинов».

•

Земля Королевы Мод, Новая Швабия, её западное побережье – Берег Принцессы Марты, его и видел тогда мореплаватель, Не знающий, что открыл Антарктиду: «Признака земли В больших широтах я не встречал, – писал Беллинсгаузен Из порта Жаксон Жану Батисту Прево де Сансаку Маркизу де Траверсе (Ивану Ивановичу) – морскому министру При Александре Благословенном. – Птиц же хотя и видел много, Но оне все морские, не могут служить знаком близости земли И суть разных родов: некоторые летают до полярного круга, а иные Из-за оного не вылетают, другие же обитают по обе его стороны,

глава двадцать первая 115

И сии были почти всегдашними нашими сопутниками; Им, как кажется, нет надобности в земле, ибо отдыхают оне

и спят на воде, Питаются же, по замечанию нашему, мёртвыми китами, шримсами, Моллюсками и другими морскими животными и растениями». Лишь птицы и острова, острова и птицы, спящие на воде, Не нуждаясь в месте покоя для ног своих, и ни острова, ни птицы Не указывали на близость гипотетического континента – Напротив, вторя Джеймсу Куку, отрицали саму возможность Его существования: «чтобы они [острова] были продолжением Южной матерой земли [материка], сего я не могу никак предполагать; Ибо, прошед широту южнейшаго из оных острова Тулля, Дойдя до широты 60° 27' и имея ясную погоду и чистый горизонт, Мог видеть далее к югу ещё до 4° миль, что составит пространство Более, нежели на 1000 миль от островов Тулли, признаков же земли Ничто не означало, да и самое море в сем месте приняло цвет океана, Отличный от имеющегося при островах… Огромные льды, которые По мере близости к южному полюсу поднимаются в отлогие горы, Называю я матёрыми, предполагая, что когда в самый лучший Летний день морозу бывает 4°, тогда далее к югу стужа, Конечно, не уменьшается, и потому заключаю, что сей лёд Идёт чрез полюс и должен быть неподвижен, касаясь местами Мелководий или островов, подобных острову Петра I, Которые, несомненно, находятся в больших южных широтах, И прилежит также берегу, существующему (по мнению нашему) В близости той широты и долготы, в коей мы встретили

морских ласточек».

•

«Михаэль Преториус звучит на Южном полюсе!

Я уверен, что никогда ранее его мелодии не звучали

В столь южных широтах. Преториус, этот изысканный

Старый композитор, исполняется нами тремя:

Гбуреком, Лёзенером и мной при помощи двух блок-флейт

И одной скрипки. Очень простые и светлые мелодии,

Которые могут выступать в роли канона

Поразительной органичности; музыка, которую только теперь

Мы стали по-настоящему понимать,

Так как следуем из столь же простых и светлых ландшафтов.

Аккорды звучат таким же образом. В шуме городов такая музыка

Не может быть оценена по достоинству, но в ледяной тишине,

Посреди моря, путь к ней найти как нельзя просто».

•

Белая река, серебро пепла: эскимосская девушка рассыпала пепел, Чтобы ушедшие нашли дорогу домой. «Я иногда Возвращаюсь мыслями в прошлое и снова вижу

116 глава двадцать первая

Заснеженные поля, сверкающие в лучах солнца.

Вижу морские льды и айсберги, разбросанные по синему морю,

Великолепные южные горы, вздымающие свои вершины

В одиноком величии. И снова слышу движение льда,

Эти таинственные движения, сопровождаемые

Почти неуловимым звуком, пробегающим по воде;

Слышу и шуршание полозьев саней, идущих по снегу.

Я вижу и слышу всё это, но я не мог бы объяснить вам,

Почему мои мысли вечно возвращаются к тому доброму времени,

Когда всё это было у меня перед глазами». Роберт Скотт.

А вот Дарвин: «Не могу вообразить ничего прекраснее

Берилловой синевы этих ледников на фоне белого снега».

Или Амундсен – из интервью за неделю до смерти: «О, если бы вам

Когда-нибудь довелось увидеть своими глазами, как там чудесно,

В высоких широтах! Там я хотел бы умереть, только пусть смерть

Придёт ко мне по-рыцарски, настигнет меня при выполнении

Великой миссии, быстро и без мучений». И ведь так и случилось:

Вылететь на поиски разбившегося дирижабля «Италия»

И пропасть в арктических сумерках на пути к

Медвежьему острову, Как Гленн Миллер в тумане над военным Ламаншем: Берилловая синева, серенада солнечной долины, Канувшая вместе с джазистом и Норсманом С-64 В декабрьском тумане такой плотности, что и птицы Не поднимались с земли; Петрориус на Южном Полюсе, И топливный бак с поплавком – всё, что осталось От неудачно севшего на воду гидроплана. По-рыцарски. «Быть может, во мне заговорил идеализм молодости, Часто увлекающий на путь мученичества, и он-то и заставил меня Видеть в самом себе крестоносца в области полярных

исследований».

•

Латанные-перелатанные, исхлёстанные штормами высоких широт Шлюпы «Восток» и «Мирный» возвращаются в Кронштадт И парусники Джеймса Росса «Мрак» (Эребус) и «Ужас» (Террор) Движутся четыреста с лишним миль вдоль нескончаемой, Высотой в полсотни метров, ледяной стены, нигде не видя прохода. Приходится прервать плаванье и заняться магнитными

измереньями. Под крик пингвинов. «Они такие любопытные, Такие доверчивые, безобидные такие, – умиляется иеромонах Павел (Гелястанов), – они как маленькие человечки». Или Другой иеромонах, приносивший бескровную жертву, Жертву хваления, в Троицкой церкви, основанной в Татьянин день На острове Ватерлоо, отец Гавриил (Богачихин): «Пингвины Очень любознательны, дружелюбны, и, если человек

глава двадцать первая 117

Стоит, не шевелясь, они подойдут к нему и станут разглядывать.

Но если он сделает хоть малейшее движение –

Отбегут в сторонку, потому что для них человек

Слишком высокий, а они – маленькие». А вот ещё о птицах –

После описания очередного льдяного острова

Беллинсгаузен пишет: «Сего же дня, к общему всех сожалению,

Умер чёрный молодой какаду после сильных судорог;

На обоих шлюпах только один и был сего рода какаду. Судороги

Произошли от его жадности: он грыз всё, что ни попадалось;

Ему попалось чучело новоголландского зимородка,

И шкурка сия, к несчастью, натерта была ядом; в сие же время

Умерла зелёная горлица с острова Отаити».

118

ГЛАВА № 22

Величие поэзии в том, что она способна заменить воспомина­ния впечатлениями, то есть запах – вкусом. Делов-то! Вот именно: делов-то...

Дата добавления: 2017-01-13