Испорченность богослужебных книг, указанная Максимом Греком, и неудовольствия на него

В 1518 году, по вызову правительства, в Россию приехал с востока Максим Грек, афон­ский монах, родом из Албании, получивший образование на западе в Венеции и Флоренции, современник и почитатель знаменитого Иеронима Савонаролы. Его вызвали для пересмотра и перевода греческих книг великокняжеской библиотеки. Воспользовавшись приездом тако­го образованного человека, правительство и иерархия стали обращаться к нему за разреше­нием разных трудных вопросов времени и между прочим важнейшего тогда обрядового во­проса об исправлениях в богослужении. Он пересмотрел и исправил Триодь, Часослов, праздничную Минею, Толковое Евангелие и Апостол. В своем "Отвещательном слове" об исправлениях он после указывал, с какими грубыми ошибками приходилось ему встречаться в книгах. В Часословах Христос назывался "единым точию человеком," в Толковых Еванге­лиях — "бесконечною смертию умершим," в Триоди — "созданным и сотворенным"; Отец в Часословах представлялся "собезматерним Сыну," а в каноне на великий четверг — "не су­щим естеством несозданным." В символе веры ученик Максима Зиновий заметил в 8 члене прибавление слова "истинного." В исправлениях своих Максим уже не руководствовался обычным приемом русских справщиков — исправлять книги с помощью одного только сли­чения их с древними рукописями, которое, при неисправности всех вообще рукописей и са­мих переводов, не могло повести ни к чему прочному и, кроме того, допускало произвол в выборе текста для образца в исправлениях, а все дело вел с помощью богословской и фило­логической критики текста. Кроме исправления богослужебного текста, Максим старался еще при этом объяснять разные богослужебные обряды и принадлежности, которых вовсе не понимали почитатели церковной внешности, например, объяснял литургию для вразумления тех, которые говорили, что все плоды ее пропадают для непоспевших к Евангелию, эктению "о свышнем мире," под которым многие разумели мир ангельский; толковал значение букв в венцах Спасителя и Богородицы (Митир Тэу читали Марфу), писал об артосе и богоявлен-ской воде. Кружок поклонников, составившийся около Максима, во всем одобрял его ис­правления, относился к нему, как авторитету, и гордился именем его учеников. Таковы были: князь-инок Вассиан Патрикеев, сотрудник Максима Димитрий Герасимов, писец Максима инок Силуан, его ученики иноки Нил Курлятев, Зиновий Отенский и другие. Вассиан говари­вал даже: "Здешния книги все лживыя, а правила не правила, а кривила. До Максима по тем книгам Бога хулили, а не славили." Но большинство русских и митрополит Даниил думали иначе, говорили, что он, напротив, только портит книги, что хулами на них творит велию до­саду русским чудотворцам, спасавшимся по этим книгам, и в доказательство указывали на несколько действительно важных ошибок, допущенных в его исправлениях и переводах. Не зная достаточно славянского языка, он долгое время мог работать только с помощью перево­дчиков, которые, со своей стороны, не знали хорошо греческого языка; Максим должен был сначала переводить с греческого на латинский, знакомый его сотрудникам, а эти с латинско­го перелагали его перевод уже на славянскую речь. Понятно, что при таком порядке работы многие фразы переводов могли явиться в такой форме, за которую Максим никак не мог от­вечать. Явились неточности, например об Иисусе Христе, вместо: "седе одесную Отца," на­писано было: "седел," как ο мимошедшем факте; вместо: "безстрастно Божество," — "не-

Holy Trinity Orthodox Mission

страшно Божество"; в переводе жития Богородицы неловко употреблялось "аки" вместо "яко," например, перед словами: "семени мужескаго никакоже причастившися"; об Иосифе и Марии говорилось: "совокупление же (вместо совещание) до обручение бе." Несчастному справщику пришлось дорого поплатиться за свои исправления. В 1525 году, как за них, так и по другим обвинениям, он был осужден на соборе и приговорен к заточению в монастырь. Вместе с этим прекратились и его исправления богослужебных книг.

Определение ο богослужебных книгах собора 1551 года.

Вопрос об исправлении богослужебных книг был снова поднят на Стоглавом соборе; но, по малому образованию членов этого собора, он оказался совершенно несостоятельным в решении такого сложного вопроса. Церковные книги велено было исправлять по-старому с добрых переводов, которых, однако, и сам собор не мог указать; по-старому же на это дело уполномачивались всякие грамотеи — все протопопы и поповские старосты, что могло по­вести только к еще большей порче книг. Сам собор показал образчики крайне неудачных ис­правлений, указав, например, читать в эктениях: "о архиепископе нашем честнаго его пре-свитерства и диаконства," "сами себе и друг другу," и прочее, или в символе веры: "и в Духа Святаго истиннаго и животворящаго," а также указав двоить "аллилуйю." После этого стро­гое определение собора — неисправленных книг ни продавать, ни покупать, ни употреблять в церквах — не имело уже, разумеется, никакого значения. Спустя немного времени после Стоглава приходилось думать уже не об исправлениях в книгах, а только ο предотвращении в них новых описей и недописей; с этой скромной целью и появилась в Москве первая типо­графия.

Дата добавления: 2017-01-13